Танец Хаоса. Иллюзии

Громада гор поднималась впереди на фоне светлого ночного неба, испещренного подмигивающими глазками звезд. Жрицы говорили, что на самом деле звезды – это души давно умерших анай, усыпавшие весь небосвод из конца в край. И коли так было на самом деле, то Вэйнэ от всей души завидовала им. С такой высоты им-то точно было видно, что происходит по ту сторону Эрванского кряжа, видно, как на ладони. А она уже который день могла лишь изнывать от любопытства и нетерпения, буквально подпрыгивать на месте в надежде узнать, что же там. Что ждало ее за этой скальной грядой, разделяющей весь мир на две части? Какое будущее? Сейчас небо лежало тихим лазурно-синим покрывалом, и бездвижье воздуха опустилось на дремотную степь. Застыли звезды, застыли травы, застыли льды на острых клыкастых вершинах, даже отсюда, издали, выглядящих коварными и дикими, никем не хожеными. Где-то там, за ними, дули великие ветра перемен, и рев их в мечтах Вэйнэ напоминал звуки боевых рогов, зовущих на битву. Где-то там вершилась судьба мира, чьи-то мощные руки поворачивали колесо времен, и оно неслось вскачь, будто камень с горы, с каждым мгновением лишь набирая ход. Где-то там ее ждала пьянящая слава, заставляющая захлебываться прохладным ночным воздухом от предвкушения и таращить глаза в потолок палатки едва ли не до самого рассвета. Еще совсем немного, и останется лишь протянуть руку и взять то, что причитается ей по праву молодости и силы, по праву дикого зверя, способного перемочь всех вокруг. Именно такими казались ей анай, именно такой была она сама. Рыжие искры от сгорающих в пламени Роксаны травинок поднимались вверх, пламя горело ровно, высокое, сильное, жаркое. Анай не нужны были дрова посреди этой огромной степи, где не росло ничего, кроме травы, они и без того способны были создать для себя огонь. Анай вообще не нужны были никакие союзники, и уж Вэйнэ – тем более. Пройдет еще совсем немного времени, и у нее появится шанс показать себя. Аватары увидят, какая она, поймут, что на нее можно опереться. Аватары позволят ей встать с собой плечом к плечу, и тогда она докажет, чего стоит. Ведь когда-то и царица Лэйк была всего лишь простым Лунным Танцором. Отправляясь на войну, она была лишь обычной разведчицей, но уже через несколько лет возглавила клан. Все говорили, что она – Любовница Огненной, и что даже Небесная Пряха благосклонна к ней, потому и сплела такую судьбу. Все говорили, что равняться нужно лишь на лучших, и что сила и дерзость, воля и стремление приведут к победе и позволят достичь высот. И Вэйнэ считала – уж коли летать, то выше всех, коли гореть, то ярче солнца. Я не посрамлю свой народ, клянусь в этом, Огненная, своей жизнью. Я сделаю так, что анай встанут во главе всех народов подле самих Аватар Создателя, чтобы искупить свою вину и исправить ошибку, чтобы доказать, что в лишениях и утратах мы выковали себя и создали величайшее оружие из всех, когда-либо существовавших. Так будет! Пока же было наоборот. Они остановились. Вместо того, чтобы перевалить через горный хребет и лавиной хлынуть сверху вниз на врагов, они просто остановились в видимости Эрванского кряжа, и теперь нужно было ждать. Чего ждать? Вэйнэ нахмурилась, недовольно глядя в костер. Неужели великая Лэйк растеряла за последние тридцать лет свою хватку? Неужели она не чуяла, что бросаться на добычу надо сразу же, пока кровь кипит в жилах, пока клокочет в горле рык, пока все тело дрожит от сладостного предвкушения и возбуждения охоты? Чего она ждет? - Я уже говорила тебе, кошечка, что не знаю, - послышался рядом низкий хрипловатый голос Лары, и Вэйнэ поняла, что последние слова произнесла вслух. – Совещания проходят в закрытом режиме, на них присутствуют только царицы кланов и Царь Небо, больше никого близко не подпускают. Темноволосая и темноглазая Лара была хороша – сладка в речах, искриста, как раскаленная добела сталь, не менее горяча. С ней было интересно, Вэйнэ нравилось проводить с ней время, но тогда, когда Лара не была чересчур настойчива. После того, как их обман раскрылся, и первой стреле за покрывательство Вэйнэ назначили лагерные работы и разжаловали временно в простую разведчицу, Лара слегка злоупотребляла этим. Теперь они жили в лагере, среди обычных разведчиц, ночевали у общих костров, и неудивительно, что вокруг Вэйнэ сразу же образовался кружок тех, кто жаждал ее внимания. Так было всегда. От мани Вэйнэ достались серебристые волосы и дар нимфы, заставляющий кровь кипеть в жилах всех окружающих, от ману – черные глаза и сальважья выносливость. А еще – безумный голод, что без конца терзал ее изнутри, голод молодого зверя, впервые бросающего вызов всему миру. Ей хотелось быть, ей хотелось жить, глотая этот мир огромными глотками, пробуя в нем все, отыскивая для себя все новое, новое. Ведь он был бесконечен, как небо над головой, и все в нем было возможно, особенно для нее. И это чувствовали окружающие. Она уже лет с тринадцати начала кружить голову женщинам, сначала своим сверстницам, теперь уже и тем, кто был гораздо старше ее. Что же плохого было в том, чтобы продолжать это делать? Разве делала она что-то дурное, заставляя чужие сердца стучать чаще, заставляя сладость и голод просыпаться в них и приносить им это остро-пьянящее ощущение бытия? Она никому ничего не обещала, она никогда не заходила ни с кем дальше флирта, не считая Лары, конечно, и ей просто нравилось общаться с теми, кто был старше и умнее ее. Разве же клялась она той же Ларе перед Способными Слышать в вечной верности? Разве же согласилась стать ее нареченной или хотя бы просто принадлежать лишь ей? Нет. Тогда почему же первая стрела так ревностно не подпускала к ней никого другого? А происходило именно так. Стоило им вылезти из череды монотонных и грязных лагерных работ, назначенных в наказание за дерзость, как первая стрела приклеивалась к ней и буквально ни на шаг не отходила до самой ночи, когда приходило время для отдыха. И другие разведчицы, что пытались заговорить с Вэйнэ, вынуждены были держаться на расстоянии. Они откровенно побаивались Лару, особенно после последнего поединка третьего дня, когда разъяренная назойливым вниманием Двурукой Кошки Кетаб первая стрела вызвала ее на поединок и отделала так, что пришлось вмешаться Способным Слышать. Это увеличило количество лагерных работ для Лары, но не уменьшило ее рвения отгонять от Вэйнэ всех возможных ухажеров. И естественным образом – испортило настроение и самой Вэйнэ. Впрочем, разговаривать об этом с первой стрелой было бесполезно. В ответ Лара только смотрела пылающими глазами и хрипло клялась, что убьет любую, на кого Вэйнэ взглянет дольше нескольких секунд. Она уже дважды предлагала свой долор, и дважды Вэйнэ отклонила предложение в шутливой форме, посоветовав Ларе подождать еще лет десять-двадцать. В противном случае яростная первая стрела могла и зарезаться, во всяком случае, выглядела она именно так – достаточно серьезно, чтобы Вэйнэ побаивалась такого исхода. Да и стыд все еще терзал ее. Не стоило ей использовать на Ларе силу крови нимфы, не следовало заставлять ее тайно провести ее с собой в поход. Царица Лэйк пристыдила Вэйнэ и попала очень больно, в самое сердце кольнула. Вэйнэ чувствовала, что в этот раз действительно махнула лишку, но каким-то образом повернуть время вспять уже возможности не было. А значит, с этим приходилось смириться и жить дальше. И постараться хоть как-нибудь отделаться от Лары в будущем, но так, чтобы та ничего с собой не сделала. И все же, это не очень-то справедливо. Потому как я всего лишь хотела помочь своему народу, отдать ему все силы, все, на что я способна. Царица и сама когда-то сделала подобное, согласившись даже на измену пойти, чтобы спасти анай. Неужели же то, что я воспользовалась помощью Лары, чтобы попасть в войско, сравнимо с изменой? Внутренний голос шептал ей, что в таком случае, ей следовало бы, как и царица, доказать свою невиновность Последней Епитимьей, раз уж столько громких слов было сказано про себя. Но на это Вэйнэ идти не собиралась, прекрасно осознавая, что вряд ли справится даже с сальважьей кровью, да и повод был не тот. Ее ждали великие дела. Свой позор она сможет смыть в будущем, послужив своему народу и доказав, чего она стоит. А для этого нужно было как можно скорее попасть на ту сторону гор. И все опять-таки упиралось в то, что они все еще не перевалили хребет. - Но ты хотя бы можешь предположить, о какой задержке идет речь? – Вэйнэ искоса взглянула на Лару. Больше у их костра никого не было. Разведчицы, может, и хотели бы присесть, но усталая первая стрела выглядела такой сердитой и всклокоченной, что сейчас никто на это не решился. А коли так, нужно было и из этого извлекать пользу. Хотя бы заставить Лару рассказать правду, а не отделываться расплывчатыми замечаниями о проработке стратегии, подтягивании обоза и всего остального. – Неужели им нужно столько времени, чтобы связаться с Аватарами? – принялась она рассуждать вслух, надеясь, что это усыпит бдительность первой стрелы и заставит ее включиться в обсуждение. – Боевые Целительницы могли бы воспользоваться рисунком перехода, да и дело с концом. - Вэйнэ, все не так просто, - поморщилась Лара, глядя в костер. – Если бы нас тут было десять человек – одно дело. Но у Лэйк почти шестьдесят тысяч сестер, и их всех нужно кормить. Неизвестно, что нас ждет на той стороне кряжа. Может, Аватары сразу же помогут с довольствием и всем необходимым, а может, мы столкнемся с сопротивлением. До того, как лезть через горы, нужно убедиться, что нам хотя бы будет там что есть и где спать. - Вещмешки, - пожала плечами Вэйнэ. – Несколько килограмм крупы за плечами ни одну разведчицу не убьет. Ради такой вещи, как Танец Хаоса, можно и потерпеть без мяса какое-то время, посидеть на каше. Было бы желание. Никак в толк не возьму, почему Лэйк этого не понимает. - Ну, можешь пойти и поговорить с ней об этом, - мрачновато оскалилась Лара, глядя в пламя. Раздражение сквозило в ее голосе, и Вэйнэ совсем расхотелось с ней говорить. Понятное дело, они все устали после дневной работы. Но раз уж первая стрела лишила ее на сегодня общества других разведчиц, то можно было бы быть и поприветливее. Однако, выяснить, что на самом деле происходит на Совете, было любопытнее, чем дуться, и потому Вэйнэ проговорила: - Если бы я была царицей, я бы не стала ждать. Это только утомляет войска и сбивает настрой разведчиц. - Если ты однажды станешь царицей, ты именно так и поступишь, - уже поспокойнее проговорила Лара, теперь ее голос просто звучал устало. – А пока позволь решать ей. У нее свои резоны поступать так или иначе. - С тобой невозможно говорить, - надула губки Вэйнэ, решив зайти с другой стороны. – Ты ведь прекрасно знаешь, почему мы задерживаемся здесь, но просто не хочешь сказать об этом мне. Ты мне не доверяешь? - Я доверяю тебе, Вэйнэ, - Лара подняла на нее глаза, и в них темными омутами плескалась боль и какая-то пронзительная нежность, от которой молодая нимфа ощутила себя неловко. – Я доверяю тебе свою жизнь и всегда говорю с тобой честно и искренне. Это ты не веришь ни единому моему слову, как бы я ни билась над тем, чтобы все было иначе. - Может, не нужно биться, а нужно просто сделать? – улыбнулась ей краешком губ Вэйнэ, и первая стрела в ответ только тоскливо вздохнула. Подтянувшись, Вэйнэ чмокнула ее в щеку и игриво потрепала по затылку. – Подумай об этом, мое пламя. С голодными глазами Лара потянулась вперед, чтобы поцеловать ее, но тут что-то тронуло сознание Вэйнэ. Словно ветерок пробежался прохладными пальцами по ее обнаженной душе, в голове зашелестели травы под его прикосновением, запахло дождем и щекочущим ноздри ароматом добычи. - О! Кажется, Гайтан идет! – от радости Вэйнэ едва в ладоши не захлопала. Проводить остаток вечера в нудных выяснениях отношений она не собиралась, и сальваг буквально спас ее своим прибытием. А вот первая стрела только недовольно поморщилась и с горечью пробормотала: - И чего ему не спится в такую ночь? Вэйнэ только с сочувствием взглянула на нее. У Лары не было крови сальвага, потому она не знала многих вещей, естественно. Не знала, как манит ночь, наполняя ноздри ощущением охоты, остающимся на кончике языка сладостью первой росы, не знала, как бьется тугое, полное крови, сердце леса, влажное, зыбкое, будто трясина с белыми звездочками ночных цветов над ней. Она не знала, как зовет ночь зверя безмолвным неумолимым зовом, который невозможно игнорировать, невозможно превозмочь. Этот зов был в крови Вэйнэ, и ей он тоже с трудом позволял смыкать веки, когда на мир опускалась тьма. Вот и сейчас была та самая ночь, ночь предвкушения и опьянения, ночь силы, хоть луна уже скрылась из глаз. Вэйнэ чувствовала ее холодные поцелуи на своем лице, как чувствовала зов Гайтана. Ей не нужно было искать его глазами, она знала, откуда он придет. И ночь слева от костра расступилась, а из нее выскользнул огромный черный зверь размером гораздо больше обычного горного волка, высотой по грудь Вэйнэ, с белой отметиной в середине груди и ярко светящимися во тьме зелеными глазами. Лара только кивнула ему головой без особой радости. К сальвагам анай давно привыкли, их общества уже никто не страшился, как раньше, скорее, наоборот. Сейчас они путешествовали вместе с войском, держась от него на некотором расстоянии, чтобы не мешать друг другу. Но успевшие еще щенятами подружиться сальваги и молодые анай то и дело бегали друг к другу через разделяющее два лагеря пространство, так что встретить одного из них между рядами палаток анай теперь можно было в любое время. «Ну что, маленькая сестра? Засиделась ты тут?» Образ раскрылся в ее голове: маленькая пушистая волчица, еще полуслепая, но уже очень упрямая, что изо всех сил стремится на дрожащих лапах впервые выбраться из своей норы, воспользовавшись отсутствием мани. Образ был довольно насмешливым, но Гайтан иначе и не общался с ней. Они росли вместе, вместе охотились, и Вэйнэ считала его своим единственным другом и надежным товарищем по вылазкам. Да и пререкаться с Гайтаном ей всегда доставляло удовольствие. Если бы Лара вела себя подобным образом вместо всех этих вздохов и заглядываний в глаза, жизнь их обеих была бы куда легче. «Все зависит от того, что ты хочешь мне предложить. Если это какая-то ерунда, вроде беготни за жуками, то я, пожалуй, пойду спать». Уши волка дернулись, и он раскрыл пасть, вывалив набок красный язык и добродушно смаргивая. А еще от него запахло земляникой, во всяком случае, ощущение напоминало именно это – земляничные поляны под солнцем. Так сальваги смеялись. «Нет. Возню с жуками я оставлю твоим сестрам, они в ней, кажется, преуспели. А тебе предлагаю поохотиться. Сегодня дикая ночь». В этом Вэйнэ была с ним согласна. Странное предвкушение разливалось в воздухе, замершее вместе с ветром в травах ожидание. Будто весь мир затаил дыхание перед чем-то очень-очень важным, чем-то настолько новым, что любой бы задохнулся от восхищения, ощутив это. Жаль только, Лара не могла этого почувствовать. - Ну что ж, за мной пришли, так что я пойду, прогуляюсь немного, - сообщила Вэйнэ, поднимаясь на ноги и отряхивая белую форму Боевой Целительницы, которую носить было гораздо приятнее, чем душный черный плащ. – С ним-то ты меня отпустишь? – не удержалась она от язвительного замечания, и Лара вспыхнула, нахмурив брови. - Куда ты опять собралась, на ночь глядя? Подъем уже через несколько часов. - Да что толку от этого подъема? – пожала плечами Вэйнэ. – Еще один день, потерянный впустую в просиживании на одном месте. О выступлении-то объявлено не было. - Царица может приказать выступать в любую минуту, - занудела Лара, используя свой последний аргумент, чтобы не позволить ей уйти. – И когда тебя хватятся, у тебя снова будут проблемы, Вэйнэ. - Ну что ты, в самом деле? – отмахнулась та. – У меня есть мани, чтобы читать мне мораль, есть первые разведчицы, есть царица. Еще и от тебя выслушивать, что мне можно, а что нельзя? Никто и никуда завтра не выступит, а у меня есть возможность хоть немного отвлечься от этих проклятых канав, которые я рою целыми днями. И упускать ее я не собираюсь. - Будь осторожнее, - мрачно взглянула на нее Лара. В глазах ее стояла боль. – Мы уже близко к горам. - Горы необитаемы, разведка сообщает, что там ни души, кроме горных козлов, - Вэйнэ уже начала терять терпение, недовольно притоптывая ногой. – Вряд ли они могут причинить мне вред. Ложись без меня, я буду поздно. Первая стрела ничего не ответила, только глядела молча и так тоскливо, что удавиться хотелось. Отвернувшись от нее, Вэйнэ кивнула Гайтану и вместе с ним зашагала через темноту в сторону от лагеря. Волк ухмыльнулся, кося на нее темным глазом. «Что, щенок все-таки набрался храбрости и выполз из норы? Или его отпустили под честное слово?» «Ты бы не зубоскалил слишком много, а то и язык откусить можно ненароком», - отозвалась Вэйнэ, выкидывая из головы и первую стрелу, и этот лагерь, и все прочее. Ее ждала ночь и охота. Ее ждали горы. «Кто еще идет с нами?» «Ильяни. Сбегаем в предгорья, поохотимся. Ночь пахнет добычей». Что ж, Ильяни была не самым плохим вариантом, хоть Вэйнэ и предпочла бы кого-нибудь другого. Сестру Гайтана она недолюбливала. Та слишком много думала и совершенно не стеснялась собственных мыслей, будто нарочно только и делала, что оскорбляла Вэйнэ. Впрочем, иначе-то она и не могла, мысли сальвагов всегда витали над ними в воздухе, создавая облако образов, разноцветных и ярких, запахов, тревожащих зверя внутри Вэйнэ. Звери так общались, и в этом тоже была своя прелесть – во всяком случае, в стае не было места неискренности. Вот только Гайтан не стал униматься и так и дразнил ее всю дорогу, пока они дошли до палатки Вэйнэ и забрали из нее лук со стрелами, пока шли сквозь весь лагерь до самого края травяного моря. Все напоминал про выволочку от родителей, про то, что Вэйнэ запрещено далеко отходить от подола мани. Это злило и, прежде всего, потому, что было правдой. Найрин осталась очень недовольна ее выходкой, не желала ничего слышать о том, почему Вэйнэ стремилась отправиться вместе с войском, твердила, что это слишком опасно, что она слишком молода для похода. А все потому, что мани боялась и не доверяла Вэйнэ, и это уязвляло больше всего. Сама-то Найрин ни у кого не спрашивала, удирая вместе с Лэйк на север в запретный Кренен, и уж точно не думала о том, как это может быть опасно. А она в то время была не намного старше Вэйнэ. Вот с ману вышло гораздо хуже. По приказу царицы Вэйнэ пришлось самой рассказывать ей о том, что она сделала с Ларой, и это было ужасно. Всю свою жизнь Вэйнэ боялась одного – потерять ее уважение, и видеть разочарование в темных глазах Торн было гораздо труднее, чем слышать все обвиняющие слова от царицы и крики мани вместе взятые. Ману не кричала и не ругала ее. Она только устало вздохнула и тяжело проговорила: «Тебе нужно научиться быть анай». Больше она не сказала ничего, но и эти слова хлестнули пощечиной по лицу, и каждый раз, стоило лишь Вэйнэ это припомнить, как внутри огненной вспышкой разгоралась боль. Сколько угодно можно было твердить о том, что она потому и пошла в поход – чтобы научиться быть анай, да только ману, похоже, не слишком-то в это верила. С Ларой они выяснили отношения по своему – ушли вдвоем в шатер Торн и проговорили там всю ночь, да так тихо, что подслушать не было никакой возможности. Да и без этого прекрасно было понятно, о чем шла речь, потому как на утро после этого разговора вернувшаяся на рассвете первая стрела и поднесла Вэйнэ долор. Хорошо хоть, они не попытались зарезать друг друга, это уже радовало Вэйнэ. Да вот только и стыд тоже глодал, будто голодная собака голую кость. Раньше-то Торн и Лара приятельствовали, частенько собирались пропустить по кружечке, участвовали в жизни друг друга. Теперь они лишь подчеркнуто вежливо здоровались, если встречались в лагере, и Вэйнэ чувствовала, что это тоже ее вина. Но думать об этом сейчас не хотелось. Вот перевалит за горы и все исправит. Всем докажет, что ее не зря взяли, что она действительно достойна того места, на которое претендует, что от нее будет толк. И лишнее ожидание здесь, на пороге чуда, Вэйнэ тоже воспринимала как часть наказания, наложенного на нее за то, что один единственный раз попыталась смухлевать. Оставалось лишь молиться, чтобы это наказание не длилось долго. На самом краю лагеря их уже ждала Ильяни. Черное море трав до самого горизонта лежало в молчании под звездами, и только белые крылышки мотыльков слегка отсвечивали от костров лагеря и скользили над самой его поверхностью. И прямо из этой темноты поднялась серебристо-серая волчица с ледяными глазами. Еще мгновение назад не было ничего, лишь травы, и вот уже выросла она, почти такая же крупная, как и Гайтан, поджарая и сухая, словно стрела, наложенная на тетиву, в любой миг готовая сорваться в бег. «Удачной охоты», - скупо поприветствовала ее Вэйнэ. В ответ пришел ироничный образ – щенок, пробующий накрыть лапой осу и сразу же с визгом боли отдергивающий ее прочь. Вэйнэ не осталась в долгу и ответила на этот образ презрением. На том они и закончили приветствие. А потом Гайтан мигнул на нее зелеными глазами, развернулся и потрусил вперед, к громаде гор, и Вэйнэ и думать забыла о том, как злила ее Ильяни. На охоте нужно было думать только о добыче и ни о чем больше. Иначе зачем вообще охотиться? Она побежала, легко приноровившись к трусце двух крупных сальвагов. Можно было и полететь, да только тогда разведчицы из лагеря заметили бы ее огненные крылья и послали следом кого-нибудь проверить, что происходит, а этого Вэйнэ совсем не хотелось. Да и бежать было так хорошо! Ноги прижимали высокие травы, с тихим шелестом разбивалось о ее колени травяное море, рои белых мотыльков, словно дивные занавеси ночи отдергивались в стороны, открывая ей дорогу. И звезды почти что падали на плечи серебристыми снежинками, наполняя все вокруг таинственным сиянием ночи. Лагерь остался далеко позади рассыпанными по степи угольями, тлеющими в ночи. Где-то там паслись лошади кортов, выносливые и дикие, как и эта степь, где-то спали гигантские ящеры макто, на которых летали вельды. Где-то в палатках и юртах тлели огни, и люди видели спокойные сны после трудного, долгого, жаркого дня. Но все это было далеко и не имело значения. У них не было голода в крови, у них не было опьянения ночи, у них не было свободы. Легкий стелящийся бег не утомлял, и Вэйнэ вскинула голову, разглядывая возвышающиеся впереди горы. Гораздо выше Данарских, гораздо круче, с почти безлесыми склонами и ослепительно-белыми снежными шапками, таинственно искрящимися под звездным светом. Из предгорий веяло холодом, пахло добычей, чем-то неизведанным и опасным, таким же завораживающим, как и будущее. Вэйнэ невольно повела плечами, чувствуя за спиной приятную тяжесть короткого рогового лука. Это будет знатная охота. И сегодня, и потом. Смотри на меня, Роксана Охотница! Смотри на Свою дочь и радуйся вместе со мной! Благослови мою руку и пошли мне удачу, Яростная! Вэйнэ вздохнула, подставляя лицо холодным поцелуям ночи. Ее время пришло. Двое молодых сальвагов и девушка с серебристыми волосами разрезали гладь степных ковылей, убежав без спроса из громадного, раскинувшегося насколько хватало глаз лагеря, глядя только вперед и принюхиваясь к ветру в поисках добычи. Их звала охота и ночь, а потому никто из них не заметил тень, скользнувшую в тени горы, там, куда уже не доставали слабые лучи звездных глаз. Тень, похожую на птицу, только очень большую птицу с двумя раскинутыми в стороны громадными крыльями.