********
— Ужасно выглядишь. Как будто неделю не спал, — граф очень беспокоился. Агацума пришёл в себя недавно, сейчас бледный настолько — даже губы меловые. Он, облокотившись о спинку дивана, пытался сделать вид, что всё хорошо. — Я постараюсь… — Сиди смирно, старатель. Ох, у тебя даже руки дрожат, — Сиэль, как мог, старался не возвращаться мысленно к разговору с Гробовщиком. Выясненное его сильно удивило. Даже поразило. — Почему деактивация так сильно на тебя повлияла? Он специально так жестоко? Так сказать, последний подарок? — Не знаю. Возможно, потому что мы были в связке долгое время, присутствие Жертвы, которую можно считать своей, очень влияет на Бойца. Неважно, любовь или ненависть, главное, чтобы хоть какие-то эмоции были. А у меня же сейчас совсем ничего. Я пустой. Поэтому Бойцов без имени в какой-то степени считают мусором, сами по себе они сильны, только если имеют очень много боевого опыта. В моем случае я могу только догадки строить, почему так вышло. — Неимоверная глупость. Это дар. Боец с именем, как кандалами, привязан к своей Жертве, если это слабый или глупый человек, то оба обречены. Ты же имеешь право выбора, а это, как ни крути, подарок судьбы. Только полные идиоты этого не понимают. К тому же, кажется, тебя совсем сильно ударило. Ты забыл, ты теперь со мной. Можешь на меня положиться. Агацума слегка улыбнулся. Он всё ещё слишком паршиво себя чувствовал. Перед глазами всё так же было смазано, в ушах звенело. — Марсель, спасибо. Позвони Хиллстоуну, скажи, я приду позже. Доктор кивнул и быстро вышел из комнаты. В мастерской, помимо него, была ещё Карэн — в качестве охранницы. Она уже час сидела на кухне, увлеченно что-то выстукивая на клавиатуре. — Постараюсь тебе помочь. — Это будет сложно. — Да, но как там говорится? Жертва должна заботиться о своем Бойце? Даже если бы нас судьба не столкнула так близко, я бы не оставил всё так. Тёплая небольшая рука коснулась щеки. Сиэль несколько секунд всматривался в глаза парня, он очень боялся увидеть там боль, потому что понятия не имел, как его спасти. Горящее от предательства сердце может искалечить человека навсегда. Но нет, кажется, Соби либо умело скрывал всё, что внутри, либо, что скорее всего, ещё не до конца осознал, что случилось. — Какое встревоженное лицо. Всё в порядке. Пусть я не ожидал, что так случится, но я всегда знал, кого выберет Рицка. Не стоило ради меня тратить такие огромные деньги, я считаю это глупостью. — Деньги? — граф вздохнул, прикрыв глаза, сел совсем близко к молодому парню. — Деньги. Тривиальная вещь. Причина множества низких поступков. Предательств, убийств. Список огромный. Сегодня же от них был толк, так что не думай об этом. Соби неожиданно обхватил рукой талию юноши, уткнувшись в его макушку. — Простите. Просто мне кажется, я… — Всё в порядке. Конечно, при посторонних лучше так себя не вести, не хватало заголовков газет: «Приехал на задание — нашел себе парня», но сейчас я понимаю. И к тому же я к тебе совсем привык, твои действия не вызывают у меня отторжения. Соби беззвучно засмеялся. Этот тон больше подходил не всесильному графу, а тому школьнику, с которым он много часов провёл в старой мастерской, обсуждая всё на свете. — Я немного боялся, что это исчезнет. Что вернув память, пропадет тот, которого я знал, и для меня это была бы жуткая утрата. — Да? То есть школьник лучше графа? — Они идеально дополняют друг друга, — хмыкнул Соби, усталая, но всё же забавная перепалка немного подняла настроение. Сиэль отвернулся, чувствуя, что ещё немного — и щёки покраснеют, будь всё проклято. — А у тебя опять гнездо на голове. Как ты умудряешься? — перевёл тему юноша, радуясь, что есть хоть что-то, что может отвлечь. — Состригу их, надоел… — Соби недовольно провёл рукой по спутанной пряди, но граф тут же его перебил: — Лишишься привилегии быть расчёсанным лично мной. Сиэль встал с дивана, открыл шкаф и, недолго покопавшись в нём, достал расчёску. Судя по довольному лицу Агацумы, первая его слабость была обнаружена.*********
Кажется, он даже засыпать начал от осторожных прикосновений рук к его волосам и голове. Прикрыв глаза, чувствовал, как ласково его гладят в полной тишине комнаты. Разве что с кухни доносился звук телевизора. Странное ощущение — он неожиданно почувствовал себя в полной безопасности, и апатия немного отступила. Было очень приятно ощущать эту сдержанную нежность, даже удивительно, что Сиэль проявлял столько инициативы. — Спи, я с тобой побуду. И ещё, Карэн за тобой присмотрит. От этих остолопов чего угодно ожидать можно, тебе нужна охрана. — Это… — Это обязательно. Отдыхай. Завтра, — граф убрал в сторону расческу. — Наверное, отложим дела на один день. Слишком много на голову валится, нужно хоть недолго переключиться. Если что, я уйду немного позже. Провожать меня не надо, если вздумаешь встать с дивана до утра — с помощью магии усыплю, до утра как убитый спать будешь. Если что, просто позвонишь. Со мной домой Марсель уйдёт или Карэн. Соби приоткрыл глаза, свет в комнате немного слепил. Сиэль всё ещё смотрел на него с тревогой, то, что он волновался, у него на лбу написано было. Но с другой стороны, это было как-то… — Какая забота и любовь. Ещё на ночь поцелуйте. — О, сарказм проснулся. Жить будешь, учти: чем длиннее язык, тем короче иногда жизнь. — А если я серьёзно? — И я серьёзно. Меньше слов, больше сна. Иначе прямо сейчас уйду. — Шантажист, — легко сказал Соби, опять закрывая глаза. Сколько времени прошло, так и непонятно. Но в какой-то момент Сиэль очень осторожно встал с дивана, поправляя тёплый плед на парне. — До завтра. — До завтра, — граф ответил совсем тихо. — Знаешь. Ты вот сказал чепуху про заботу. А сам за меня всегда волновался. Я ведь всё знаю. Ничего тебе не обещаю, кроме того, что постараюсь тебя беречь. Спокойной ночи. Агацума понятия не имел, что ответить на подобные слова. Больше того, даже глаза открывать не хотелось. Вдруг это сон такой приятный? Пусть тогда блаженное забытье продлится ещё немножко. — Я тоже буду. Беречь. — Вот и договорились, — кажется, граф улыбнулся. Напоследок ещё раз поправил плед, ласково погладив засыпающего по голове. Через пару минут на кухне стих звук телевизора, и хлопнула входная дверь.**********
Вечер принёс первый сюрприз. Ожидаемого от «опекуна» разноса не было, Себастьян, тщательно толкаемый Жанин под столом, бубнил на тему, что юноша работает очень много и возвращаться домой после одиннадцати вечера, ещё и зимой в пятнадцать лет — так себе затея. Граф даже мысленно поблагодарил молодую женщину. Где она находила столько терпения, что ей с головой хватало и на работу, и на воспитание Михаелиса, — загадка, но ей удалось немного сбавить обороты вспыльчивости своего парня. Конечно, граф волновался за Соби, но там была Карэн, а она очень хорошая наёмница, приказ от начальника выполняет без сомнений, а у неё сейчас была одна задача: чтобы Агацума был в безопасности и, при возможности, с утра покормлен нормальной едой. Увы, по паре едких взглядов, брошенных Михаелисом, граф понял, ждёт его скоро очень экстраординарное. Жанин закатила глаза, неприятный разговор она хотела взять на себя, но, увы, лучше бы с юношей поговорил парень. Михаелис понимал, это ребячество — предвкушать неловкую беседу с собственным подопечным, но с другой стороны, тут-то Сиэль точно профан, высокомерия в тоне во время беседы поубавится. А на это, как ни крути, хотелось посмотреть.***********
Хиллстоун сцепил зубы. Так. Хороший дворецкий не хохочет. Дворецкий Его Сиятельства графа Фантомхайва точно не может смеяться, идя по улице с утра пораньше. Увы, случайно услышанная беседа между графом и его «опекуном» на тему ранних серьёзных отношений и подросткового секса тому не способствовал. Сиэль до сих пор не понимал, как смог удержаться и не сжечь Михаелиса. Технически это, конечно, было вполне возможно, но требовало магических затрат, да и потом разбираться с останками… Непонятно, кого благодарить за выдержку: то ли характер, то ли возраст, но всю эту чепуху Сиэль выдержал, хоть и чувствовал, лицо у него красное (исключительно от злости за подобные поднятые темы!) а морда Михаелиса, ухмыляющаяся с напускной серьёзностью, вызывала желание врезать тому чем-нибудь тяжёлым. — Эм, что случилось? — Соби нашёлся прямо у входа в новую мастерскую. За ним следовала стенающая Карэн с огромным бумажным стаканом кофе. — Идём, прогуляемся. Как спалось? Карэн была удивлена. Изначально недовольным, покрасневшим лицом графа. Затем вишенкой на торте стал взгляд Хиллстоуна, который едва ли не слезами наполнялся непонятно, почему. — Ты чего? — шёпотом спросила у дворецкого девушка. — Всё нормально, — полупридушенно ответил дворецкий, стараясь не выдать, что ещё пара минут — и он как идиот будет хохотать на всю улицу. — Он какую-то дрянь подцепил. Шёл бы ты проветрился, Хиллстоун, — буркнул граф, не скрывая злости. — Я присмотрю за ним, дайте мне полчаса, граф, меня Заз подменит. — Иди-иди, — буркнул юноша, стараясь в сторону Агацумы не смотреть. — Благодарю, господин, — дворецкий едва смог выдавить из себя эту чинную фразу и быстро пошёл в другой конец улицы. Карэн быстро шла за ним; и пяти минут не прошло, как смех Хиллстоуна заставил несколько прохожих оглянуться, а графа, сцепив зубы, метнуть в мужчину злой взгляд. Увы, не сработало. Джон был слишком далеко, да и в целом ситуация была слишком смешной. — Покурил что-то не то? Температура? — Да неважно. Идём, я слышал, ещё одна выставка сегодня будет. Толпу я не люблю, но сегодня потерплю. Так как твоё самочувствие? — Всё отлично, — Агацуму, конечно, настораживало поведение графа и его нового дворецкого, но время выяснить, что случилось, у него было.************
В этот раз картины не были такими интересными, как на той выставке, где были работы друга Соби — Тикару. Ну или, возможно, утренний разговор с Михаелисом не давал нормально сосредоточиться на созерцании искусства. — Да что случилось? — Что-что, — буркнул граф. — Ты знаешь, на тему чего Михаелис мне утром решил лекцию прочитать? — Ну, — у Агацумы было огромное количество догадок на самом деле, но по лицу графа читалось, нечто ну очень предосудительное, а судя по залившем щёки румянцем… Вот картина-то шикарная. Злым графа он видел. Высокомерным, ухмыляющимся, недовольным… Да что он только не видел. А вот настолько смущённым и возмущённым в то же время — никогда. И в принципе, все люди, когда смущаются, выглядят и мило, и немного нелепо, но только графу удавалось ещё и совсем трогательно злиться. Соби отвернулся. Смеяться сейчас — обидеть юношу. — Мне, между прочим, сто тридцать три года! А он меня за ребёнка считает. То, что я не сплю со всем, что вижу, ещё не значит, что мне нужно лекции читать. Теорию, я думаю, все знают, а практика так уж сильно нужна. Ещё и тон. Граф очень старался выглядеть настолько осведомлённым, что выглядело ещё глупее. Причём юноша сам это осознавал и из-за этого злился на всё вокруг и себя в первую очередь. — Надо было сказать, что у вас, Ваше Сиятельство, есть для таких бесед целый я, — Соби не выдержал, не подшутить он не мог. Сиэль открыл рот, стараясь найти хоть какие-то слова, чтобы в ответ припечатать Агацуму. Соби не выдержал. Тихо засмеялся. Сиэль начал смотреть на него ещё озадаченнее, и художник засмеялся ещё громче, прикрывая рукой рот, увы, на них уже оборачиваться начали. Граф не заметил взглядов остальных. Он совсем никого не заметил, кроме Соби, что, кажется, так давно по-настоящему не смеялся. И как же ему шли эта искренняя улыбка и мелодичный смех. — Приеду домой — обязательно скажу, — всё-таки победило знаменитое Фантомхайвское самообладание. — Я бы хотел видеть его реакцию, — отсмеявшись, протянул Соби, вызвав у графа ещё одну забавную, но на этот раз недовольную мину. — Срываешь мне выставку? О, мой старый знакомый. Ну сегодня-то мне посчастливится послушать скрипку? Граф пожал плечами. — Я тебя смеющимся не видел лет пять. Нет, забавные мины ты, конечно, бывает, корчишь, но чтобы смеяться. У кого-то талант. Что там была за шутка? — Ничего заслуживающего внимания, — отмахнулся граф и тут же с интересом посмотрел на знакомого Соби. — Так та картина — «Расплата» — ещё на выставке? Может, ещё и на продаже? Такеру рассмеялся. Юноша неожиданно стал говорить, как кто-то гораздо старше своих лет. Он явно немного изменился, и дело не только в красивом европейском костюме. Что-то совершенно иное. Да и Агацуму увидеть так, будто он на чью-то свадьбу собрался: аккуратным и в светлом костюме с пальто, галстука только не хватало. — Да мне пришлось половину лучших работ выставить на продажу. Открою вам великую тайну, жениться на наследнице юридического гадюшника было моей худшей идеей. Так что доступ к сыну у меня теперь стоит как абонемент на поездку в Дубаи. Ладно, не будем о грустном. — Думаешь, суд был куплен? — Разумеется. Её отец был судьёй, он выносил вердикт. — А апелляция? Суды высшего ранга? Такеру развёл руками. Было видно, человек он неунывающий, несмотря на проблемы, свалившиеся ему на голову. — А между прочим, говорил мне Агацума, что к той семейке и подходить не стоит. Нет же, дураком я был. О, идёт моё счастье, сейчас начнётся, что ребёнок у меня по миру пойдёт, если я срочно не найду инвестора. Удачи вам, лучше буду держать её подальше. День определённо был замечательным, ведь, заметив дамочку с перекошенным выражением лица, к графу тут же направился и дворецкий, и Карэн. — Что ты тут забыл, тебе работать надо! — Собственно, он работает. Вы кто такая? — Не твоё дело. Иди к маме с папой, пока за ухо не отвела! — Мио, это… — Его Светлость граф Фантомхайв. Семнадцатый граф фамилии, владелец корпорации «Funtom», поверенный Её Величества Елизаветы. Господин, прошу прощения, что не был рядом всё время, — Хиллстоуну наглая японка настолько не понравилась — слов не передать. — Это розыгрыш такой? Наркоманы? — Я звоню помощнику мэра! Считаю это оскорблением дипломатической миссии, — Карэн схватилась за телефон и, одарив женщину в брючном костюме самым высокомерным взглядом, отошла в сторону. — Я звоню отцу! — Мио так же отошла в сторону, ситуация ей не нравилась. Такеру даже не знал, смеяться с растерянного вида бывшей жены или пытаться сообразить, что делать. — Я… Я звонить никому не буду, но это хотя бы не шутка? Она меня с землей сровняет, если это, — шатен взглянул на старого знакомого. — Какие уж тут шутки. Сейчас её на место поставят, я даже общаться с такими не любитель. Пустая трата времени. — Прошу прощения. Спрашивают, знаете ли вы, что это за, — Карэн поморщилась, — женщина. Граф перевёл взгляд на художника — хозяина выставки. — Мио Тагакаши. — Спасибо, — Карэн просияла и опять вернулась к телефонному разговору. А вот злополучная Мио уже шла обратно с самым довольным выражением лица. — Никто понятия не имеет, какая дипломатическая миссия и что за бред я тут услышала. Отец сказал, что уже прислал людей. Доигрался, Такеру, я тебе сто раз говорила: меня в обиду не дадут. Шатен побледнел. И только граф с Агацумой с одинаково отстраненными лицами молчали, будто услышанное их не касается. Такеру уже хотел было сказать другу пару ласковых слов за новообретенные проблемы, но тут его бывшей жене опять позвонили. Женщина с ехидством и высокомерием посмотрела на собравшихся и ответила на звонок. На глазах бывшего мужа Мио смертельно побледнела и даже на шаг отступила. — Отец? Трубку давай, — граф, не глядя, протянул руку в сторону женщины. — Папа, тут… — Быстро! Это Фантомхайв. Опущу подробности, обижен я серьёзно. Я приехал за своим художником, мне же устроили цирк с обещанием за ухо отвести к родителям. Так вот, если вы не хотите опозорить свою страну от лица своей семьи, ваша дочь принесёт публичные извинения за своё поведение. И ещё. Желания вмешиваться в семейные дрязги у меня нет, но судебное решение было купленное, мои адвокаты всё проверили, и это так тревожит моего подчинённого. Художник тревожится — не может работать. Я теряю деньги. А терять их, как и время, я не люблю. Полагаю, ясно, что надо делать. Сказать, что во время этой спокойной, размеренной тирады Мио скрипела зубами, — ничего не сказать. Она бледнела, трепала в руках кружевной платок, а под конец ещё и с обидой посматривала на бывшего мужа. Такеру с самым отрешённым видом копался в смартфоне. Испортить своим смехом такую сцену он не хотел. Юноша вернул смартфон японке, скосил взгляд на обиженную, как ребёнок, женщину, та что-то выслушала по телефону, кусая губы. Опустив голову, сжимая в руках смартфон, она несколько долгих минут молчала, явно подбирая слова. — Простите. Ваша Светлость. От лица всей моей семьи мой отец и моя мать приносят вам заочные извинения за моё неуместное поведение. И меня тоже, — молодая женщина выдавила это буквально сквозь зубы, — простите! — Да пожалуйста, всё, надеюсь, ясно? Касаемо не только меня. — Это не ваше дело! Пользоваться своим высоким положением и связями, чтобы над кем-то поиздеваться в присутствии такого количества людей, — самое ничтожное, что может быть! — Именно, — ухмыльнулся граф. — Использовать семью как оружие на поле боя, чтобы заработать, выглядит примерно так же. У Мио даже плечи опустились. Слова незнакомца затронули ту болевую точку, что и её долго мучила, но рассказать кому-то о реальном положении дел было сложно. Но если этот юноша так быстро заставил отца изменить положение дел, то… — Я не хотела! Честное слово, клянусь храмом моей семьи, это не моя вина! Отцу нужны деньги, и если я их не найду, он отправит меня к своему сослуживцу, а сына я и сама не увижу! П-помогите, пожалуйста! — Ну и наглость, — протянула Карэн. — Нет, есть ли хоть какой-то предел вашему бесстыдству? — Я понимаю, но… Я всё сделаю, пожалуйста! На коленях буду просить! — Только попробуйте! Голову включите, и так помог! Думайте! Женщина вытерла непрошенную слезу. Да что этот англичанин имел в виду? Что? — Я могу все картины отдать, если дело обстоит так, то… — А, понятно, тут всё плохо с логикой. Ну, зато пишет картины неплохо. Мио просияла. Открыла рот и чуть было не бросилась тискать юношу, благо, дворецкий вовремя выставил руку вперёд. — Папа! Папа, мы в беде! Этот англичанин, зверь какой-то, связей столько — слов нет! Сказал, тебя с должностей снимут, если я с сыном к мужу не вернусь! Да, так и сказал. Я всегда говорила, Такеру гений, вот он и создаёт ему тепличные условия, нам велено ни в коем случае не ругаться, иначе адвокаты на тебя такого найдут. Папа, я же не знала, что ты работаешь как-то неправильно, папа, что делать? Мио расплылась в ухмылке. — Поняла, папа. Да, я даже кофе ему в мастерскую буду носить. Да, папа, всё ради тебя и семьи. Передала извинения. Злиться, я думала, они и домой поедут. Да, папа, я соберу вещи: и мои, и сына. Японка отключила телефон. Выдохнула с облегчением, закатила глаза, обняв себя. — А тут голова работает, — проккоментировал граф. — Да и актёрские таланты тоже. — Эм, можно тебя на минуту? Мне, кажется, жить совсем негде, — схватив бывшего мужа за локоть, сказала молодая женщина. — Ему тоже скоро будет негде. Он мне только что всё, что есть, отдал, все слышали, — хмыкнул граф, внимательно наблюдая за переменами в молодой женщине. — Ну и чёрт с ним! Я пойду работать, у меня образование переводчика! Наконец-то избавлюсь от образа дуры, каждый шаг контролировали, надоело! Только из страны надо быстро уезжать, а там управимся. С тобой ребёнок всё равно больше общего имеет: в краску оба как измажутся — и счастливые, только сыну три, а тебе двадцать семь. Спасибо вам, Ваша Светлость, никогда бы не подумала, что вот так нахамлю и жизнь себе спасу. Японка ещё раз поклонилась, а потом, быстро схватив удивлённого Такеру, потащила за собой. Бедняга чуть бокал с шампанским не уронил, на прощание сказав, что обязательно через Соби выполнит то, что обещал. — Хиллстоун, найди его, только так, чтобы эта дамочка не знала. Помнишь идею Жанин? Начнём аккуратно прорабатывать, там художник нужен. Если бы можно было ядовитым взглядом убить, граф лежал бы замертво от взгляда Соби. — Ты-то куда? Я знаю, ты лучше работаешь, я же видел твои картины, но у нас задание. А тут, пусть разбираются, хоть какая-то компенсация за убитые полчаса. Агацума вздохнул. Тоже верно. — И доброе дело сделал, — хмыкнул Соби. — И денег заработал, — добавила Карэн. — Всё в духе Фантомхайва. Я тут уже минут двадцать сбоку стою, всем привет, — Алоис во всём чёрном — даже парик тёмный — вклинился в беседу. — Эй, психованный, тихо. Клод тебя тогда потрепал за дело, а я сейчас, между прочим, вам помогать пришёл. Алоис отошёл в сторону от Соби. Не нравился ему Боец, взгляд мрачный. А пока Фаустуса нет, лучше бы возле Фантомхайва находиться. — И чем помогать? — Да вот узнаешь. Меня тоже дура старая припрягла. Умная нашлась, не справлюсь — титул снимут и поместье отберут. А у меня с бизнесом нет таких способностей, я создан для любви, а не чтобы, как ты, впахивать, — тут же начал стенания Транси.