Демон стучит в дверь кабинета, терпеливо ожидая короткого ответа или же раздраженного громкого фырканья сопровождающегося длиннющим односторонним монологом, где хозяин кабинета видел всех, и куда им следует идти прямо сейчас. Обычно это могло означать плохое настроение или незадавшийся день, что вполне допускал главный палач замка, однако таки решился испытать судьбу.
Проходит минута, вторая и третья, но по ту сторону по-прежнему оставалось тихо. Не став заморачиваться с приветственной речью, Бальтазар вошел в помещение, осторожно оглядываясь вокруг, чтобы ненароком несхлопотать по лицу чем-нибудь тяжелым, как это случается в повседневное время. Дверь этого кабинета никогда не закрывается, а потому попасть сюда мог любой желающий. Генерал Люцифер хорошо относится к прислуге и своим воинам, не заботясь о сохранности документов и своего личного пространства. Впрочем, здесь и брать-то нечего, кроме старых книг и затянувшихся пылью свитков столетней давности — без преувеличений. Да и кто осмелится сунуться в кабинет Падшего Ангела? Никто, кроме, пожалуй, его одного…
Парень озабоченно пробежался взором пристальных глаз по каждому из углов комнаты и остановил его на рабочем столе. На нем никогда не было достойного порядка. Последний из слуг, кто рискнул притронуться к этому «творческому» бедламу — лишился руки. А потому теперь вся прислуга в замке знает — комнату, которая вполне может посоперничать со мрачностью покоев самого Повелителя, и доведенная до заброшенного состояния, будто ею не пользуются более нескольких десятилетий — нужно обходить стороной. Сам её хозяин тогда прокомментировал свои действия с несерьезностью, похабно намекнув, мол: «Не хватало, чтобы какая-то шваль смела прикасаться своими ручонками к моим вещам. После их уборки, я нихера найти не могу, а по шее получать тоже как-то не в кайф».
Похоже на отговорку, однако же тот демон и вправду налажал с важными бумагами и как итог — получил свое за оплошность.
Демон обошел стол, проведя рукой по пыльной поверхности деревянного покрытия и хмыкнул, когда на перчатке остались комки серой массы. Паутиной затянулся не только потолок, но и книги шкафов, маленькие паукообразные мохнатики были здесь всегда званными гостями.
Проводив взглядом шмыгнувшего в наглую через стол жирного паука, палач заваливается на мягкое кресло начальника и откинулся на спинку, подложив под голову руки — закрыл глаза. Было вполне себе комфортно, если не обращать внимание на царивший мрак и застоявшийся в воздухе запах пыли. Сейчас рецепторы демона наконец начали прочищаться и вновь функционировать в повседневном режиме. Из-за того, что он проводит всё свое рабочее время в пыточной подземелья, его одежда пропитывается затхлой сыростью и… кровью. Высохшие пятна на пиджаке и штанах почти подрастеряли эффект, но дело было даже не в них. Тряпки можно было сменить, но вывести ядовитый привкус железа из него самого не так то и просто.
Он периодически перестает различать какие-либо запахи, пока занимается работой в подземелье. Сложно описать те чувства, что испытаешь выбираясь буквально из самого пекла духоты и кокана горячей крови на поверхность, к солнцу и свежему воздуху жизни. Увы, это достаточно редкая роскошь для такого «крота» как он, но и её он время от времени зарабатывает освобождаясь от своих прямых обязанностей и вступая в ряды одного из военачальников, принимая участие в очередной зачистке деревни или походе. Вообще, Владыка Тьмы не очень любит подобные выходки, считая что каждый должен заниматься своими обязанностями. Из раза в раз менять свое занятие слишком нагло для обычного темного существа и ослушаться, означает нарваться на наказание. Да, это так, но Бальтазар прослужил достаточно на благо демоническому роду, чтобы заслужить такие поощрения.
Эти дни, когда вместо очередного холодного помещения с въевшимся в стены запахом сырости и гнилья, он оказывается в просторном и бесконечном небе, рассекая ветер резкими взмахами крыльев, а вместо очередного — одного пленника получает население с двух десятков невинных жизней, это в наилучшем случае, Бальтазар предпочитает называть выходными. Темнота, конечно, приятное покрывало, однако в окружении просторного густого леса, с пробирающими сквозь широкие ветки потоками воздуха, ты осознаешь нехватку настоящей свободы. Правда с непривычки кажется, будто на миг лишаешься зрения, видишь только расплывчатую массу без конкретной картинки, а затем вообще полная чернота. К сожалению, темным существам всю жизнь прожившим во мраке ночи сложно привыкнуть к белому дневному свету и тем же ярким краскам созданных природой.
Кресло Его Генерала было чудовищно удобным. Стоило демону присесть, впервые за весь день, конечности тут же заныли вызывая слезное жжение во всех мышцах крепкого тела. Работать палачом — та ещё задачка. Изо дня в день проводить пытки над заключенными, иногда для того, чтобы вынудить из них что-нибудь интересное и ценное для своего начальника, а когда просто потому, что было приказано Повелителем.
Разумеется, в его работу также входит и карание грешников… Правда не совсем тех, каких люди привыкли считать оступившихся по случайности или же совершивших страшный грех — душах. Зачастую, его «гостями» были либо невинные души, переправленные к нему от главного стража Врат Ада, либо разочаровавшие Господина слуги. На протяжении всего времени, демон слушает только душераздирающие крики, от которых в ушах просто застывает кровь. Его с таким терпением можно было бы свободно отсылать на какие-нибудь задания, вместо этой осточертевшей камеры пыток. Хоть это тоже не менее важная работа, но всё-таки…
Бальтазар почувствовал, как быстро сменяется атмосфера в радиусе десятков метров вокруг области этого «милого» кабинета. Как он, в общем-то и предполагал, Генерал возвратился в положенное время, если доверять настенным часам, где стрелки перемахнули за полночь.
Люцифер редко пользовался дверью, а потому через пару секунд в помещение ворвался прохладный поток ночного ветра из распахнувшегося окна и в сопровождении знакомого шороха крыльев.
— С возвращением, — поворачивает голову палач, лишь краем глаза цепляясь за тёмное растопырившееся в разные стороны оперение. Что же, похоже Падший сегодня в плохом расположении духа.
Генерал Западного Континента обходит его по дуге с правой стороны, отряхивая плечи от осевшего облака пыли и магического пороха. Вместе со свежестью в помещение ворвался такой недостающий для полного комфорта запах. Он был не едким, но хорошо ощутимым и весьма притягательным, заставившим демона вдохнуть его полной грудью и полностью расслабиться.
— Смотрю, все прошло не совсем гладко, — с полуулыбкой нарушает минутную тишину Бальтазар, пристально рассматривая фигуру своего начальника, что под мягким сиянием кровавой луны был невообразимо прекрасен.
Люцифер громко фыркает, одаривая своего адъютанта горящим взглядом аметистовый очей. Они говорят лучше всяких слов и демон моментом понимает все. Они достаточно долго работают вместе и научились понимать ни то, что с полуслова или кивка, им достаточно секундного взгляда друг на друга, не утруждаяся в словесной эпопее и лишних фразах, которые часто могут отнять лишнее время. По плясавшим искрам во взоре Его Падшего Ангела, Бальтазар вполне предполагал очередную заварушку с ангелами, или незадачливый поход с разочаровавшими его новобранцами, предоставленные лично Альсиэлем для отработки навыков. Ну, или и то и другое, ибо только так тот реагирует на все затхлые вопросы даже от своего Повелителя.
— Чертовы белокрылые чистолюбы… чтоб вы в Аду горели!
— Тише-тише, — успокаивающе выставил перед собой руку демон, вполне предполагая, что от такого словесного монолога задрожат и старые стены. Стоило бы сразу пресечь последующую длинную речь о том, какого он мнения о «своих» собратьях и куда он натянет им кое-какое место, но… Бальтазару так нравится наблюдать за закипавшим до испарений из ушей Люцифером, что он не мог себя сдержать. — Не стоит так громко кричать. Я тебе говорил, что ты очень милый, когда злишься?
Ответом послужил ожидаемый грозный рык, а затем он топорщит перья еще сильнее, от чего картина приобретает более красочный для глаза вид. Демон знает, как правильно повлиять на любовника, чтобы тот ненароком не воспламенился. В прямом смысле.
— Э-э-эй~… — он улыбается немного косо, по-хищному и чуть привстает, не нарушая зрительной игры с Генералом. — Можешь притушить свой запал, м?
— Потеряйся, — резко швыряет в него Люцифер холодно и уже думает расписать для него подробный маршрут, но даже не успевает заметить, как поперёк талии его обхватывают чужие руки. Бальтазар усмехается на привычную язвительность и тянет того на себя, усаживает к себе на колени, сверху, причём так, что их лица оказываются на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Обхватив того за бёдра, демон наигранно коснулся губами шеи, заставив Генерала сразу смириться со своей участью и даже не думать вырваться.
— Зачем быть таким напряженным?
— Тебе не понять, — глухо выдыхает Падший и приклоняет голову набок, открывая вид на тонкую шею, где были видны несколько почти исчезнувших багровых пятен. — Думаешь легко вытаскивать на горбу этих недоносков? Было бы куда лучше оставить их святошам на растерзание.
— Жестоко, — демон вновь касается оголенного участка кожи около уха, но пока только губами, не давая клыкам полную свободу действий. — Вам нельзя так поступать с новичками.
— Именно поэтому — они до сих пор живы.
Люцифер по-прежнему рычит недовольно, закрывая глаза и облокачивается о крепкое плечо адъютанта сцепляя пальцы за его головой в замок. Он устал и хочет не только физического, но и морального отдыха. Расслабиться в таком положении крайне сложно, однако и уходить сил не было. Просто устал так, как не уставал никогда до этого. Тело ныло, зудели у основания крылья, и вообще было такое состояние: послать всех в одно место и притвориться мёртвым.
— Тебе бы следовало поднабраться терпения, не всё же сразу.
Слово «Вы» как-то быстро испарилось из короткого диалога, абсолютно не смутив ни одного из присутствующих.
Демон припадает к шее по ниже, и будто пробует на вкус кожу слегка прикусывая, но не вонзает клыки, проведя языком до подбородка. Падший нервно цыкает:
— Что с информатором?
— Еще жив, — ухмыляется палач и с блеском закатывает глаза, — С него станется.
— Выяснить что-нибудь удалось?
— Не больше нам известного.
— Отвратительно.
Бальтазар смеётся и разворачивать его за подбородок к себе — целует в губы. Люцифер не выражает особого интереса и не отвечает в первый раз, продолжает думать о чём-то своём. К сожалению, сейчас просто не было никакого желания этим заниматься, однако гаденыш был слишком настойчивым и высвободиться из хватки с его-то изнеможением было категорически невозможно.
А палач и не думал выпускать Генерала из объятий, просто потому что не хотел. За три дня его отсутствия в замке, у демона поднакипело и так просто дать ему уйти, он не позволит. Уж точно не сегодня, а насчет завтра.... Ну, посмотрим.
Люцифер отстраняется буквально через несколько секунд, вдыхая более-менее свежий и успокаивающий воздух, с серьезностью взирает на подчиненного, давая понять, что такой ответ его не устраивает.
— И что же я, по-твоему, должен предоставить в отчёте?
— Да погоди немного, еще успеется.~
— Почему я вечно должен прикрывать тебя?
— Понятно почему, — Бальтазар улыбается, смотря на надломленные брови и сжатые губы, буквально манившие к себе, не только мягкостью, но и нежно-малиновым цветом. — Может потому что любишь?
— Когда-нибудь я тебя убью, — с дергающимся веком рычит Люцифер, а затем крепко обхватывает руками лицо демона и сам впивается в его уста.
Поцелуй получается больше требовательным, чем властным, каким бывший представитель Небес хотел его сделать. Жаркий, отдающий головокружительным возбуждением и глубоким опьянением в сознании обоих существ. Их языки сплетаются, по очереди проникая в рот друг друга, задевая острые клыки. Хватка на талии усиливается и Люцифер безжалостно прокусывает нижнюю губу любовника, чувствая, как во внутрь попадает горьковатый, но тёплый привкус крови.
Ловя недовольный взгляд демона, пернатый усмехается и вновь углубляет поцелуй не давай тому времени отдышаться. Они не чувствительны, чтобы хватать воздух настолько часто, как слабые люди, а потому это служит неплохой возможностью заткнуть партнера на достаточно долгое время. Бальтазар постоянно так делает каждый их разговор, и Генерал просто не любит оставаться в долгу у своей правой руки.
Когда кислород все-таки заканчивается, они отрываются друг от друга, вдыхая полную грудь и пытаясь отрезвить голову, от тяжёлого охватившего их жара.
— Хватит с тебя, — сипло выдохнул Люцифер и немного приподнялся отдаляюсь от лица демона. Но руки того опускаются ниже и сжимают бедра, на что фиолетоволосый рычит про себя, подразумевая появление на утро новых синяков.
— Ну уж нет, — Бальтазар приподнимается следом и вновь возвращает внимание к шее Падшего Ангела, предварительно оставив один из многочисленных укусов. — Так легко ты не отделаешься.
— Черт возьми, я серьезно, — парень крепко вцепляется в его плечи и стискивает ладони так, что пальцы запросто могли бы проткнуть кожаный пиджак.
— А я не шучу.
Он бесстыдно впивается в почти идеально-фарфоровую кожу, вонзая свои клыки до самого основания. Генерал Тьмы стискивает зубы и моментально запрокидывает голову, закрывая глаза. Вместе с засосом на коже остаются следы от острых зубов до крови раздирающие плоть. Алые ручьи потекли вниз до ключицы бья знакомый аромат в ноздри палача. Вырывается первый стон, вызвавший улыбку на его лице, а в глазах загорается пламя жажды на продолжение.
Он зубами расстёгивает верхнюю застежку плаща Люцифера и проводит языком, собирая остатки приятной на вкус субстанции. Ему безумно нравится дразнить начальника. Нравится совращать такую труднодоступную крепость и любоваться этим недовольно-ласково-принужденный видом и растопыренными во все стороны перьями. Падший слишком хорошо умеет носить невозмутимые маски и в такие момент Бальтазар переключается к новому, более излюбленному занятию: «посмотрим на сколько тебя хватит!» Всегда интересно, как долго тот сможет продержать себя в руках. Ему просто невероятно легко удается держать эмоции под контролем во время прелюдий. Как бы палач не старался, Его Генерал был мастером в этом деле. Однако после всего, после того, как они остаются один на один — всё спокойствие Люцифера рассыпается на осколки и демон нередко отхватывает по самые рога.
Палачу, без утайки нравится дразнить начальника, так, для разнообразия. Скучно изо дня в день смотреть на это каменное выражение лица. Профиль Люцифера прекрасен всегда, даже со взглядом полного отчуждения или лютого гнева. Самым любимым образом Бальтазара является смирение бывшего ангелочка. То самое чувство, когда понимаешь — сопротивление или приказы бесполезны. Пытаться втолковать что-то бессмысленно, и приходишь к выводу категоричной безысходности. В такие моменты, Падший лишь томно вздыхает, забивая на все, расслабляется и абсолютно не думает ни о чём более, закрывая глаза на все выходки своего адъютанта. Во взгляде, как и сейчас читается пустое равнодушие, но демон знает — это очередной защитный механизм и не обращает внимания на жалкую попытку вызвать укол совести или хоть какое-то понимание с его стороны, возвращается к прерванному занятию.
И Люциферу становится попросту всё равно. Адъютант никогда не слышит его, а сейчас он и подавно не будет воспринимать его, как своего начальника. Скорее как жертву, точно такую же, какие попадаются ему в руки там — внизу. Радует лишь то, что к нему Бальтазар куда благосклонен, впрочем, ему ли жаловаться?
Да плевать. Он же «поехавший псих» и нужно как-то соответствовать имиджу что-ли. Ну и ладно, он и в этот раз стерпит всю боль и измотанность. Терпел раньше, позволяя тому касаться себя, значит и сейчас позволит. Как-никак их связывает куда большее, чем жалкое желание удовлетворения своих грешных сущностей.
Падший глубоко дышит, ощущая, как яростно тот истязает его шею, расстегивая ещё два ремешка и целует ключицы, наслаждаясь дурманящим запахом крови, который бил уже и ему в голову.
Обхватив ладонями затылок демона, он оскалился. Клыки вновь проткнули плоть, вызывая горящая жжение на приятно истерзанной коже. Каким-то неведомым образом, этот засранец умудряется не задевать жизненно важные вены, жертвуя лишь его терпением и явно жаждя обескровить всё тело Генерала Западного Континента. За такое самовольство, в пору было прописать адъютанту несколько уроков «сдержанности», однако… Люцифер просто не видел как таковой необходимости. Ему нравится, когда что-то идет не по повторному кругу каждый день.
С их расписанием работы, остается только удивляться, как некоторые из военачальников не вздернулись после первых нескольких лет такой работы. Терпению Генералов Тьмы можно только позавидовать, потому ничего необычно в том, что Падший позволяет Бальтазару больше, чем нужно — нет. Привык и смирился, ведь терпение вполне неплохо окупается одним из самых ярких развлечений, которые только имеются у демонов.
— Этой ночью, сверху буду я, — оскаливается демон, облизывая испачканные в крови губы.
— Да черта с два.
Люцифер склонился жадно впиваясь в губы своего любовника не давая хоть что-то возразить.
***
Неприятно режущая трель родного будильника, рушит всю гармонию, вырывая парня из цепких объятий сна. Аловолосый нащупывает это «исчадие ада» и хочет замахнуться, дабы расплющить это чудо-техники на металлолом. Но рука замирает и лишь сбрасывает будильник на пол, удачно вырубая беспрерывную «мелодию» утра. И ничем хорошим такое пробуждение значит не могло. Нужно вставать и переться на учёбу, в это долбанное место со сплошными сгустками ненависти вместо людей, и пропитанными ядом стенами здание, но… как же, вашу мать, не хочется.
Карма переворачивается на спину закрывая рукой лицо, пытаясь протереть неоткрывающиеся глаза. Он не хочет никуда идти сейчас, сегодня и вообще никогда. Надоело. Хочется остаться дома, к примеру залипать в приставку, смотреть телик или ещё чем-нибудь заняться. Неважно, любой человек найдёт, чем себя развлечь прожив достаточно долго в одиночестве и Акабане тоже не исключение. Но сейчас ему просто жутко не хочется идти через главный корпус и подниматься в гору ради очередного пустого дня, который ничем не будет отличаться от предыдущих. А еще не хочется видеть Коро со своей «материнской» заботой и любовью к ученикам.
Хотя… вчерашний день сложно назвать таким уж и обычным, как все предыдущие. Скорее, если бы у них были цвета, то парень дал бы ему алый оттенок — неаккуратное пятно среди сплошной серой массы одноразовых будней. Честно говоря, Акабане и не думал, что некто, вроде «нового учителя» выкинет что-то из ряда вон выходящее. Если же закидоны Елавич ещё можно было как-то объяснить и списать на задетую гордость, по которой осьминог протоптался вчера во второй раз, то это… Да вообще никак. Чтобы их, кхм, преподаватель математики, да и в убийстве… Эт что-то реально новенькое.
Ладно, фиг с ними, этими «не» профессиональными навыками в учении и склочной натурой, которая видела больше, чем все они жили. Но интересно же, каким-таким способом того в затылок погнали «убивать» Коро? Все учащиеся «3-Е» класса неплохо свыклись с его заморочками, и не редко срываются, как взвешенные, когда осьминог, либо просовывается не в ту дырку, либо слишком надоедливо себя ведет — это ладно. А что он успел уже сделать Ханзо, раз так отхватил по самый хребет? Да вообще много чего, если так вспомнить. Например, Коро-сенсей очень упрямый и трепетно относится к их образованию, из этого выходит, что он недоволен поведением фиолетоволосого и из-за этого вечно норовит прочесть что-то на подобии: «… нельзя же быть таким черствым к окружающих!» Урушихара, видимо, не очень-то и любит выслушивать такое каждый божий день и уже на автомате шлет того подальше прежде, чем осьминог успевает заикнуться, «вежливо» намекая, что сегодня следует тому не приближаться.
Это стало даже традицией какой-то. Карма усмехается, вспоминая первые несколько дней знакомства этих двоих. Очень забавно вышло, между прочим, особенно после коронной фразы: «Че за херь?...» О, Коро-сенсей какая еще хрень с тентаклями, но своеобразная и единственная в своем роде. И Ирина успела малость смириться с его «предпочтениями», Карасума тоже успел свыкнуться, а Ханзо просто плюет на того и не чешится. По осьминогу видно, что он очень огорчен таким отношением к себе и пытается обратить внимание. Ну что ж, у него получилось. После вчерашнего навряд ли у того хоть на секунду возникнет желание давать знать о себе.
Интересно, чем еще «Е» класс можно удивить? Разве что каким-нибудь необычным открытием тайны личности новенького сенсея…
Потянувшись и через силу поднявшись с кровати, Карма лениво плетётся в ванную, причём делает это так, что умудрялся демонстрировать всё своё отношение к таким ранним подъемам и неописуемую любовь к учебе вцелом. Если бы он учился в главном корпусе Кунугигаока или вообще в другой школе, то абсолютно бы точно не пришлось вставать без десяти восемь. Он бы бесстыдно проспал весь первый урок, как делал это раньше, а уж потом не спеша, может быть и удостоил бы учителей своим присутствием, но… увы, эти спокойные деньки закончились после того, как осьминог, в наглую заявился в к нему в дом через окно и буквально вытащил из кровати — силком потащив на учёбу прямо в том же, в чём тот и спал. После такого категорически перехотелось просыпать учебное время, чтобы не дать сверхсуществу настолько понравившегося повода дважды. Ему одному два раза вполне хватило, спасибо огромное.
Глянув на себя в зеркало, школьник нервно усмехнулся. Вот так бы и спросил, что же ему такое снилось, что волосы приняли настолько бомбический вид, где кажется, будто вот-вот сквозь всю эту шевелюру проступят рога? Увы и ах, но парень не помнит. Ему вообще ничего не снится уже очень давно, а если снится, то воспоминания моментально растворяются после пробуждения, оставляя только сероватую пленку дыма. Да и не пытался он как-то сильно повлиять на это дело. Ну, не помнит и не помнит, какая вообще разница?
Вот многие люди считают, что сны значат очень многое. По ним можно узнать, что тебе уготовил новый день или вспомнишь какой-то момент из прошлого, который ты либо забыл, либо не хочешь вспоминать. Сам Карма абсолютно никак к этому не относится и не хочет напрягать и без того работающий круглосуточно мозг. Зачем мучаться из-за какого-то отрывка прошлого, если это уже давно осталось позади? Какой толк вспоминать настолько неприятные моменты? Лишь пустая трата времени и нервных клеток. А ещё здорового морального отдыха, потому что такие сны обычно очень сильно влияют на физическое и моральное состояние. Потому-то парень и не собирается ничего менять в своей жизни. Он довольный тем, что есть сейчас и этого как бы достаточно.
Умывшись и приведя себя в более-менее приемлемый вид, чтобы не выглядеть на лицо, как подпитый алкоголик, вышедший из недельного запоя — пошёл на кухню. Вообще, по-хорошему давно надо было пополнить свои запасы, но денег осталось не так много. Пришлось по экономить какое-то время, а чтобы деньги появились, придётся опять искать подработку…
Аловолосый страдальчески застонал, стоило ему вспомнить свою прошлую работенку. А может стоит вновь вернуться к заработку через Интернет? Так он хоть из дома выходить не будет, и не придётся светить своей рожей в какой-нибудь забегаловке или носится с заказами пиццы… но как бы то ни было что-то, а делать нужно. Или же, стоит вернуться к тому самому первому варианту?… Ладно, посмотрим.
Открыв холодильник, Акабане вздохнул. Нет, определенно нужно сгонять сегодня в магазин и срочно, ну а пока довольствуемся тем, что есть.
Тут, Карма ловит себя на мысли, что погода на улице не очень-то и солнечная, и что в доме темновато для восьми утра. Почти во всех комнатах, кроме ванной, окна плотно зашторены и из-за этого, он не сразу обратил внимание на отсутствие привычного утреннего света. Слух выловил лёгкие и мягкие стуки по подоконнику и лишь протяжно вздохнул. В доказательство, он всё-таки открыл окно находящаяся на кухне и поморщился, почувствовав как сквозь стекло его пробрал холодок.
На улице стоял настоящий ливень и судя по черным облакам, готовых вот-вот рухнуть на землю под тяжестью накопившейся в них воды — не закончится сегодня вообще. Практически все вокруг было залито водой, и фасад перед калиткой и дорога и все, что только попадалось в поле зрение с этой стороны дома.
Школьник с рыком плотно закрыл окно, оперевшись спиной о стену. Стало очень мерзко и неприятно на душе от одного только вида капель на стекле.
— Просто потрясающе… — неестественно раздражённо пробурчал он бесцветным голосом, натягивая школьную рубашку. Пропало всякое желание выходить из дома и даже высовывать нос на улицу. Нет, дело было не в том, что парню было мерзко или он не хотел намокнуть, собрав всю грязь, пока будет подниматься по склону горы к старому корпусу. Нет. Тут другое. Сама погода вызывала у Кармы отвращение. Из-за шквала стучащих звуков, которые накрывали крышу, парня пробирал морозный озноб, закрадывающийся во все внутренние клетки и мышцы, а тело покрывалось мурашками от нелепого уличного шума.
Всё, настроение на сегодня категорически испорчено.
***
— Ты долго дрыхнуть собрался, а, учитель-на-пол-ставки?
Где-то сквозь сон услышал на задворках сознания Урушихара, но и ухом не повел, решив, что ответа этот «кто-то» от него не заслуживает и перевернувшись на другую сторону, накрылся одеялом с головой. Попытка провалиться поглубже в сон проваливается, когда рядом с ним срабатывает будильник, который он, между прочим, вчера не заводил.
— Да что ж ты за изверг-то? Совести вообще никакой. — сипло и безвраждебно пробурчал тот и сунул голову под подушку, напоминая в такой позе кокон гусеницы во время перерождения.
Падший делает попытку повторно вырубиться, но будильник отказывается замолкать, вопя до коликов в висках и до всего этого комплекта не хватает только отборного мата. К сожалению, ни подушка, ни одеяло его не спасали, еле-еле приглушая яростную трель рождая пламенное желание заматериться.
Он пытается игнорировать его до последнего, однако же терпение одного из любимчиков Владыки Тьмы, оказалось прочнее, чем прокаченные многовековым опытом нервы у бывшего архангела…
— Да выключи ты наконец его!
За это время, пока окрещёное «исчадье ада» давало бесплатные концерты, намереваясь довести кого-то из двоих темных существ до истерики, Урушихара перебрал около сорока синонимов к кличке «домохозяйка» и земному имени скорпиона. Не хотелось уступать этому засранцы в такой любимой игре: «кто кого», но сегодня ему пришлось сдаться первым.
— О-о… Да встаю я! — не выдержав, скинул с себя одеяло Ханзо и ненавистно уставился сначала на «друга утра», который тут же заткнулся словно этого и ждал, а затем на демона, подбирать самые лестные и, главное, оскорбительные слова из личного списка.
Ашия решил не обращать внимания на очевидную реакцию сожителя, которая последует где-то минуты через три, пока тот полностью не проснётся. Хорошо, что Повелитель ушёл на работу полчаса назад и не будет выслушать их перепалку и возмущения пернатого, которые никогда не упускает возможности пожаловаться на всю жизнь, в которой, по его слова, нет абсолютно никакой справедливости. Без каждодневного нытья как-то непривычно, да и Герой Эмилия воспринимают это на свой счёт слишком буквально. А выслушивать её, да еще и терпеть потом тоже желания нет.
Так что лучше пусть нудит, чем больше запала из Ханзо выйдет сейчас, тем лучше вести себя будет в течение всего дня.
Люцифер надувается, строя из себя больше капризного ребенка, чем взрослого
человека Падшего, уже думая о том, в какое словесный эпопее стоит зайтись, но ничего не придумывает лучше, чем со смирением принять выкрутасы коллеги, как должное и заняться более интересными вещами.
Например, посвятить утро еде, Интернету и себе любимому.
Однако, когда он видит время на часах, где стрелки достигли только восьми, почти позабыл японский язык, сорвавшись на яростный демонический гонор:
— Ŧӹ ҹҿ бሉя, сℴβсҿᗰ ℴ✗*ҿሉ?! ℭҿӥҹαс τℴሉ৮ҝℴ βℴсҿᗰ৮ уτթα! Ꮍ ᗰҿℍя ҿպℯ ℊβα ҹαсα ʓαҝℴℍℍℴℾℴ ʓℊℴթℴβℴℾℴ сℍα! — обрушил на того свою отнюдь не «ангельскую» речь бывший небожитель, засверкав глазами, как факелами. Он почти поверил, что способен извергать из пасти пламя, как адский дракон Преисподнии просто люто жаждя сделать из «любимого» генерала Сатаны шашлык из ящерицы.
— Если позволить тебе дрыхнуть, то потом хрен поднимешься, — спокойно произнес Ашия, мастерски орудуя кухонным ножом. Со стороны это выглядело впечатляюще, однако в положении пернатого — жесть как угрожающе.
Падший аккуратно вскидывает бровь, слегка подавившись воздухом от настолько впечатляюще-тонкого пояснения на свое «некрасивое» высказывание.
— А тебе не кажется, что это все-таки мое дело? — сложил брови домиком Ханзо, прищуриваясь, как маленький шкодливый щенок, присматривающий более подходящее место, чтобы вцепиться. Горло — идеально подходит.
— Сидеть на моей шее, а тем более на шее Господина, я тебе не позволю. — утробно-поучительским голосом пояснил Альсиэль, в котором Люцифер узнал знакомую черту характера времен войны. Заносчивость. — Тратить-то ты умеешь, я знаю. И нет, это касается и спокойствия Повелителя тоже, поэтому я не потерплю, чтобы такие мелкие заморочки стали несущими проблемами.
Впервые речь скорпиона прозвучала, как умышленно оскорбление, задев что-то через чур чувствительные.
Хотя нет, Люциферу показалось.
— Ты хоть здоров? — слишком деликатный и чудовищно спокойный демон вызвал непроизвольное волнение со стороны похолодевшей души Люцифера. Не то, чтобы он прям так и волновался за демона, но если вот
это вот может как-то повлиять на их дальнейшее совместное проживание, то Падший не посрамится и разузнать о реальном состоянии Широ. А то мало ли.
— За собой следи, — неизменившимся тоном отозвался парень неудосужившись и повернуться.
У Урушихары было несколько секунд, чтобы представить, как ночью к ним в цитадель вламываются инопланетяне и воруют дорогого Альсиэля на органы, оставиляя на его месте своего сородича для познания мира житейского и обмена опыта с землянами. Однако он тут же отметает все эти бредовые мысли в сторону, ибо… ну не стал бы инопланетянин зачитывать ему натации о важности бюджетной экономики и безработицы. Хотя… если пообщаются с Широ, то и на древнегреческом заговорят, чего уж там… С него не убудит. Такими знаниями поделится, что те и сами рады не будут.
А вообще со скорпиона единственное, что пригодно, не устарело и окончательно не деградировало — это органы. С мозгом заминочка выйдет, а вот все остальное вполне сгодиться для сбытия на черном рынке за хорошие бабки.
Люцифер злорадно усмехнулся, представляя каким бы идеальным донором был бы Альсиэль и чтобы он лично вырезал ему впервую очередь.
Но от таким приятных сердцу мыслей его отвлекло нечто не менее приятное — запах
нормальной еды быстро распостраняющийся по их маленькой квартирке.
Живот предательски уркнул, сделав обязательное сальто, на что демон лишь многозначно усмехнулся, наблюдая, как быстро сменяются эмоции на лице пернатого.
— Прежде, чем ты успеешь что-то высказать, — Широ снял с себя фартук и повесил на крючок, демонстративно выравнивая складки свитера и мысленно давит на кнопку «полный игнор», — Завтрак на плите, а я ушёл.
Урушихара неоднозначно сморгнул, глядя на то, как Ашия собирается на… работу? Скорее на очередную пустышку.
С недавних пор, уже после того, как Падший устроился на работу и стал проводить в старом корпусе по девять часов всего своего свободного времени
и это никак не сказывалось на трате электричества, почему-то, скорпион стал считать, что никакой более пользы не приносит (разумеется, стирку, уборку и готовку он решил благополучно опустить). И думает, что начинает походить на того же Ханзо, который сидит целыми днями в четырех стенах и ни черта ни делает.
А потому последнее время хватается за первое попавшееся на глаза в газетенке подработку и мчится сломя голову. Пусть за такую работу и не дают так много, зато окупавшийся труд неплохо тешил эго демона. Урушихара с Мао пытались как-то вразумить тому, чтоб успокоился или, в крайнем случае, выбрал что-нибудь одно, а не носился как загоревшийся кот на пожаре. Но разве этого упыря можно переубедить? В конце концов, пришлось бросить это дело и смириться. Все ж таки меньше нервов.
— Ну и кто ты сегодня у нас? — Подпер кулаком щеку Падший, наклонив голову под прямым углом, чтобы получше рассмотреть профиль ненавистного «коллеги», — Домработница? Няня? Уборщица?
— Ещё одно «вяк» с твоей стороны — посажу на дошираковую диету! — И не думая, гаркнул на этого блондин натянув дождевик. Развернулся и тут же присек уже было открывшего на его реплику рот Урушихару, — Без ужина оставлю. — а затем, с явной манией завышенной гордости захлопнул дверь, на что парень кривит лицо, показывая язык.
— Напугал. В Макрональдсе пожру.
Как только в комнате повисла молчание, фиолетоволосый наконец расслышал, как настойчиво барабанит по крыши дождь.
Кряхтя и беззвучно матерясь, Люцифер поднялся с футона и медленно поплелся к окну, попутно чуть не подцепив ногой стол.
На улице действительно шел ливень, застилая своим покровом оконное стекло, по которому беспорядочно стекали прозрачные капли, холодя внутренности. Стена воды позволяла рассмотреть лишь малость, но и этого вполне хватило, чтобы парня пробрал озноб.
Даже кости, казалось, затрещали из-за покрывшего их инея.
Падшего передернуло от неприятного чувства, обдавшего его холодной струей дождевой воды и он покрепче сжал ладони, выпуская из легких тяжелый воздух.
Запястья жгли как от прикосновения раскаленного металла, но боль отчего-то сместилась на второй план, не имея как такового значения сейчас. Ханзо продолжал смотреть в безжизненное серое, как его сущность, небо, и даже не жмурится от внезапной вспышки молнии, появившейся среди облаков в форме разлома между двух альтернативных миров.
Он опускает взгляд на крыши соседних домов. На дорогу, где изредко скользили по мокрому асфальту машины, тревожа ровную водную гладь.
От одного вида становится холодно и зябко.
Хреновенько начался денек и хуже, видимо, уже просто не куда.
Неожиданно ударившись гром, раскалол на пополам не только мощные титановые тучи, но и хрупкую непоколебимость Падшего, уничтожив ту невидимую грань его, начавшей формироваться надежды на благополучный день. Но затем эта самая надежда просто рассыпалась на множество осколков, оставив в глубине души одну отрешенность и ненависть ко всему живому в мире.
Облокотившись о подоконник, Люцифер скуксился, одарив яростным взором проклятое небо:
—
Ненавижу дождь…
