Те, кто помнят

      Шум воды успокаивал, тихонько мурлыкал колыбельную песню и распространял в воздухе волны умиротворения. Отсутствие камер и подавляющих полей привносили нотки крохотной радости и спокойствия, несмотря на то, что на двери не было замков или шпингалетов, а за ней стояло двое охранников, облаченных в броню, полный боевой арсенал и напичканных новейшим оборудованием для сканирования жизненных параметров. Если пульс хотя бы одного из них начнет резко изменяться, данные передадут в центр, и объявится первый уровень тревоги – все двери комплекса перекроются, а в этой комнатушке пустят снотворный газ. Феттел знал это, уже узнал, когда решил воспользоваться крохотным шансом на спасение и попытаться сбежать. После несостоявшегося побега он с неделю пролежал в карцере, избитый и изморенный голодом.       Это было единственным местом, где он мог лелеять свои воспоминания. Тонкие струи воды били его по затылку, образовывались в один поток и стекали по его лбу и носу. Иногда капли попадали ему на губы, и он ощущал ржавый привкус воды.       Феттел смотрел на пальцы своих ног, периферийным зрением замечая, как в сток стекает небольшой водоворот воды. Душевая была единственной комнатой, где за ним не наблюдали, как за ценным экспонатом за стеклом. Хотя многие из комплекса «Персей» хотели бы знать, чем может заниматься в душе «неуравновешенный психически» нагой псионик.       Он слышал их голоса, чувствовал их недоверие и страх. Они говорили, что он опасен. И безумен. Телепат зловеще ухмыльнулся – они и понятия не имели, насколько он свихнулся.       Легкий щелчок в голове дал понять, что он достаточно углубился в память, наполняя сознание невыносимой болью и тоской. Феттел покачнулся, положив левую руку на лоб, и прикрыл глаза. Сквозь собственное участившееся дыхание он расслышал шепот воспоминаний в своих мыслях.       «Найди меня… Останови их… Спаси меня…».       Нестерпимый звон загудел в его голове, и Феттел с силой стиснул зубы, ссутулившись. Он оперся о стену ладонями и припал к ней лбом, ощущая кожей холод потускневшего от налета кафеля. В этот момент не пролившиеся слезы готовы были выступить на его глазах, окропить его щеки солеными потоками, но так и застряли где-то в глубине, сменившись горячим желанием отмщения. За себя. За брата. За Альму. Разлепив губы, телепат простонал в голос, не вынося сжигающего его разум пламя.       – Мама…       Он содрогнулся, когда дрожь током пробежала по его телу, и с трудом удержал равновесие, когда его ноги подкосились, а голова закружилась.       – Я найду тебя… Мама…       Не сразу Феттел понял, что вода уже какое-то время врезается в него ледяными струями, и он дрожит от холода, покрытый мурашками. Под собой он увидел крупную яркую каплю, которую тут же смыло в водосток. Следом ударилась и унеслась еще одна. Телепат поднял дрожавшую ладонь и тыльной ее стороной провел под носом. Он с ужасом взглянул на оставленную на ней кровь и резко задрал голову. Поверхностно дыша, телепат облизнул внезапно пересохшие губы, моля, чтобы кровотечение прекратилось. Лишний поход в медблок был ему меньше всего нужен.       В дверь настойчиво заколотили, и телепат вздрогнул.       – Феттел, время истекло.       – Я знаю, – он попытался вложить в свой голос обычные ноты дерзости и недовольства, но тот предательски дрогнул. Кажется, охранники не заметили, и Феттел лихорадочно перекрыл вентили.       Влажными ногами он встал на кафельный пол, сорвал белое полотенце с крючка и рассеянно поднял глаза. Это было единственное зеркало в тех местах комплекса, куда его допускали: стеклом и другими возможно острыми предметами его предусмотрительно не баловали. Феттел осторожно промокнул себе лицо, стараясь не задеть вяло стекающую кровь из носа, и критически осмотрел себя в отражении.       Миновало уже десять лет. Десять лет обучения в рамках проекта «Персей». Десять долгих лет бесконечных тестов, исследований, тренировок, операций, избиений и наказаний за ошибки. Ему двадцать четыре, и он был физически развит настолько, насколько позволяла его худоба. На плоском, подтянутом торсе проступали твердые мышцы пресса, капли воды блестели на его натренированных плечах и ногах.       В дверь снова постучали, и Феттел поспешно облачился в белье и брюки светло-коричневого цвета. Схватив черную футболку, телепат просунул в нее сначала руки, затем голову и расправил ткань, пряча под ней свои многочисленные шрамы от телесных наказаний за ошибки своего разума.       Взглянув в последний раз на свое отражение в зеркале, Феттел неодобрительно осмотрел бледный рубец на правом виске, швырнул полотенце в душевую кабину и пригладил черные волосы.       * * *       Стопка, состоящая из книг, справочников и карт, была небрежно разложена на кровати. Сверху нее лежала схема, которая была дополнена систематическими карандашными заметками и зарисовками. Уставившись на разноцветные стрелки и циклы чертежа, Феттел сидел, скрестив ноги, на подвесной кровати и мысленно повторял пройденный материал.       Изучение предложенных схем тактик боя, общего руководства и подробного отчета о выпуске солдат «Реплики» давалось ему на данный момент с трудом и не с первого раза. Привалившись к холодной стене плечом, телепат уже в четвертый раз прочитал последнее предложение абзаца, никак не улавливая смысл текста: в голове его грохотали сотни набатов, раздавались тонкие перезвоны и гудел надоедливый шепот. В конце концов, оставив тщетные попытки разобраться в чертежах, он ссутулился и сник головой, массируя правый висок пальцами. Иногда от сильных приступов головной боли, вроде этой, Феттелу хотелось высверлить голоса дрелью. Он утомленно прикрыл глаза и глубоко задышал, концентрируясь на своем дыхании.       В какой-то момент телепат мог бы провалиться в дрему, измученный стойкой бессонницей с ночными кошмарами или изнуряющими тренировками ума, но сквозь надвигающую стену сна ощутил легкое прикосновение. Ментальная волна сама по себе сорвалась из его разума, и он услышал определенный стук, легкий стон, прорычавшее ругательство. Феттел не успел прийти в себя, как почувствовал, что падает вниз, заунывной песней пробились до него какие-то слова. Он ощутил холод всем телом, как что-то твердое уперлось ему в нос, а руки сами по себе извернулись за спину. Телепат недоуменно моргнул и печально улыбнулся, понимая, что только что произошло. С трудом он прислушался к приглушенному шумом в его голове голосу, силясь разобрать слова.       – …понимаешь, что это компрометирует твое положение…       Голос затих, и Феттел от зависшего в воздухе молчания понял, что от него ждут какого-либо ответа. С трудом он попытался разобраться в той словесной каше, которая только что пробилась сквозь плотный шум в его голове. Кажется, голос только что вопросил, почему подопечный напал на персонал. И тут Феттел понял, что лежит, уткнувшись носом в пол его камеры, а руки его скручены за спиной.       – Кажется, я был слишком увлечен теорией, – протянул он весьма туманно в свое оправдание.       Из-за неуютно давящего на лицо пола, голос телепата стал приглушенным, и он пошевелился, упершись лбом в холодный бетон. Боковым зрением он заметил пару лакированных мужских туфель и извернулся, чтобы взглянуть на их обладателя.       Итан Тейлор, облаченный в ослепительно белый халат, был чуть старше самого Феттела. Окончивший дипломом с отличием медицинский факультет Гарвардского университета, он был амбициозным, тщеславным и обладающим уточненным вкусом до классического гардероба. Но этот внешний образ лондонского джентльмена никак не вязался с бунтарским «ежиком» черных волос, бритыми висками, пирсингом в языке и похотливыми мыслишками по части работающего персонала женского пола.       – Не может быть, – вяло протянул Тейлор, и каблуки его туфель перед лицом телепата скрипнули, поворачиваясь. – Процитируй последнее, что прочитал.       Феттел повернул голову, упираясь лбом в холодный пол, и прикрыл глаза, отчаянно читая мысли выпускника Гарварда. Но этот стервец лишь разглядывал разложенные по кровати чертежи и книги, не заостряя внимания ни на одном слове схем: не думать в обществе телепата – это было первым правилом личного кодекса Тейлора при привлечении к работе с «Персеем».       – Я сказал, процитируй последнее, что прочитал, – с нажимом повторил молодой ученый, удовлетворенно смакуя смятение телепата. Феттел разорвал мысленную связь и нервно сглотнул, отчаянно роясь в своей памяти. С волнением облизнув губы, он прохрипел, ощущая на себе вес скрутившего его руки охранника.       – «В условиях локального конфликта вывод группы разведки воздушным путем осуществляется вертолетами посадочным способом или с зависания (штурмовым способом). При наземном пути вывода разведывательных групп используется бронетехника…».       – «…автомобили, а также пеший способ», – грубо прервал Тейлор, глядя в нужный абзац раскрытой книги, и небрежно махнул рукой. – Достаточно. Я не собираюсь в этом разбираться.       Молодой мужчина сдвинул разложенные схемы и чертежи в сторону, критически осмотрел жесткую кровать и остался стоять на ногах, весьма недовольный тем, что приходится ограничивать привилегии своего положения. Он медленно повернулся на каблуках и пренебрежительно махнул рукой.       – Наденьте ему наручники и уберитесь к двери, – нависающий над телепатом охранник защелкнул браслеты на его запястьях и, быстро поднявшись, отошел к выходу из камеры, где ожидали еще двое. – Поднимись.       Феттел извернулся, встал на колени и медленно поднялся на ноги, вперив в Тейлора презренный взгляд.       – Пришло время осмотра, – усмехнулся Итан и двинул языком. Телепат заметил, как стальной шарик демонстративно выглянул между его зубов. – Говорят, сегодня значимый день. Поглядим.       – Любопытно, если телекинезом подхватить пирсинг, разорвется только язык, или он целиком оторвется вместе со стальным шариком? – иронично осведомился Феттел, наклонив голову набок, и его губы искривились в злой усмешке. Итан медленно вернул бусинку на место и прищурился на телепата.       – Ты угрожаешь?       – Ни в коем разе. Просто интересуюсь. С теоретической точки зрения.       Тейлор небрежно отдернул рукава своей черной рубашки под пиджаком и кивнул сгрудившимся у двери охранникам, кадык его нервно поддергивался вверх-вниз.       – Уведите.       Когда двое охранников встали по обе стороны от телепата и повели его конвоем к выходу из камеры, Феттел остановился в дверях, услышав лукавый голос медика.       – Сегодня день сюрпризов.       Телепата вытолкнули из его камеры, и он различил донесшийся из-за спины едкий, злорадный смех.       * * *       Периодически подталкивая ведомого прототипа в спину, охранники рассредоточились у знакомой двери. Сервомоторы прошумели, давая возможность войти, и Феттел, как только с его запястий сняли браслеты, шагнул в смотровую медблока. Он моментально оцепенел, прирос к месту, когда стоявший у рабочего стола мужчина в медицинском халате обернулся на шипение сервомоторов.       – А, Пакстон. Прошу, – дружественно и горячо поприветствовал он, жестом руки призывая прототипа пройти.       Телепат нервно облизнул резко пересохшие губы – его никогда не называли по имени, только «мистером Феттелом», но чаще обращение включало в себя «образец», «прототип» и другие термины из цикла «неодушевленное оно». Он нерешительно прошагал через кабинет и остановился у кушетки, на которую кивком указал мужчина. Блики от верхнего света играли на его гладкой макушке, а в темно-русых волосах, образующих полукруг вдоль его головы, виднелась редкая седина.       – Доктор Хабеггер… – тихо произнес Феттел и рассеянно огляделся. На стандартном, еженедельном медосмотре сам Чарльз Хабеггер не появлялся: эта привилегия всегда доставалась его личным помощникам – Итану Тейлору и Норе Бейтс. Феттела уже давно невозможно было чем-то напугать, но сейчас сердце в его груди забилось чаще.       – Что-то не так, Пакстон? Ты, кажется, нервничаешь? – доктор Хабеггер засверлил испытуемого своими карими глазами, в которых ясно читалось врачебное беспокойство за своего пациента. Феттел с трудом подавил в себе желание сглотнуть и тряхнул головой.       – Я… не ожидал вас увидеть.       Он постарался вложить в эти слова удивление и легкое недоумение, хотя скулы его заметно напряглись. Чарльз одарил своего испытуемого снисходительной улыбкой.       – Я полагаю, что имею полное, добросовестное право в любой момент взглянуть на свою работу. Как думаешь? – он мягко, добродушно улыбнулся, извлек из кармана головку стетоскопа, который демонстративно свисал с его шеи, и переместил его оливы себе на уши. В следующее мгновение лицо доктора сделалось серьезным и сосредоточенным. – Приступим?       Феттел застыл. Мысленно успокаивая свой взметнувшийся страх, он оперся обеими руками в высокую кушетку и забрался на нее. Медленно и неуверенно он снял с себя черную футболку и скомкал ее в своих влажных от выступившего пота ладонях. Доктор шагнул к подопечному, и холодная головка стетоскопа коснулась кожи телепата. Прослушав биение сердца с груди, Хабеггер неторопливо обошел кушетку и принялся исследовать легкие и сердечный ритм со спины. Молча доктор вернулся на свое прежнее положение, задумчиво опустил стетоскоп на шею и взялся за запястье телепата. Прикрыв глаза, Чарльз мысленно просчитал пульс подопытного. Резко он поднял веки, выпустил руку Феттела и вперил в него пронзительный взгляд.       – Пульс повышен, – тон его был строгим: так сетуют доктора, когда их пациенты не выполняют предписания медицинской карты. – Я должен что-то знать, Пакстон?       – Например? – в ответ тихо парировал Феттел, молясь, чтобы доктор не заметил влагу на его ладонях.       – Галлюцинации? Нарушение сна? Расстройство сознания?       – Кошмары мне снятся с пяти лет – это считается тревожным симптомом?       Доктор одарил подопечного мягкой улыбкой, и, кивнув, извлек из второго кармана халата ручку-фонарик. Включив его, Чарльз поочередно посветил в серо-голубые глаза прототипа, от яркого света Феттел прищурился и заморгал.       – Реакция зрачков слишком выраженная, – констатировал доктор, пряча фонарик в кармане, и его покрытое неглубокими морщинками лицо преобразилось в гримасу беспокойства. – Все в порядке, Пакстон?       Феттел еще раз моргнул и выдавил из себя улыбку, которая получилась крайне натянутой и вымученной.       – Доктор Хабеггер, я…       – Мне доложили, ты напал на Итана и одного из охранников… – как бы между прочим бросил мужчина, будто поддерживая светский разговор на пышном рауте, и Феттел осекся, проглотив внезапно подкативший к горлу ком.       – Я… – выдавил он, в панике озираясь по сторонам, и, в конце концов, опустил глаза на свои высокие ботинки, чувствуя, как дыхание перехватывает. – Их ударило телестезической волной… Я… не услышал, как мистер Тейлор вошел… Это получилось самопроизвольно… механически… Это своего рода, как… защита…       Феттел сник, сильно ссутулившись, и успокаивающе взялся за свое правое запястье.       – Ясно, – раздался сухой голос Хабеггера, и телепат почувствовал, как сжимается его горло. – То есть ты хочешь сказать, что не контролировал себя?       Феттел с ужасом поднял на него глаза, мысленно готовя себя к самым худшим, зверским наказаниям. Чарльз Хабеггер подался вперед, и телепат в панике сглотнул.       – Мне нужно, чтобы ты всегда, всегда, Пакстон, контролировал себя! – голос доктора повысился, и Феттел боязливо опустил глаза, как затравленное животное в клетке. – Если ты не можешь контролировать себя, как ты сможешь справиться с батальоном вооруженных солдат?       Телепат оставил эту угрозу без ответа, понуро глядя себе под ноги, и тщательно старался заглушить внутренний голос, твердящий, что он – всего лишь вещь, оружие нового поколения.       – Пакстон? – Феттел измученно взглянул исподлобья, и Хабеггер выдержал зловещую паузу. – Ты слышишь голос Альмы Вейд?       Телепат медленно опустил глаза и задумался, словно взвешивая все «за» и «против». Спустя мгновение он ответил на удивление спокойным будничным тоном.       – После ее смерти нет.       – Хорошо. Можешь одеться.       Телепат кивнул и покорно натянул футболку.       – Кстати. У меня для тебя есть подарок, Пакстон, – Феттел резко вскинул глаза, в которых читался откровенный ужас: таким сладким тоном убийца подливает выбранной жертве в бокал с вином яд. – Сегодня особый день, ты знаешь.       – Особый?       Телепат нервно облизнул губы, наблюдая за ширившейся ухмылкой доктора. Тот повернулся к своему столу и взял со столешницы свернутый тканевый рулон. Не переставая ухмыляться, Хабеггер протянул сверток прототипу.       – Это тебе.       Осторожно и недоверчиво Феттел принял предмет из рук доктора и недоуменно поднял на него глаза.       – Когда прототип закончит, проводите его на полигон, – обратился Чарльз к притихшим охранникам, одарил телепата натянутой улыбкой и вышел из смотровой, взяв со стола стопку бумаг.       Феттел опустил глаза себе на колени, куда положил врученный сверток, и медленно расправил его. Презентом оказалась красная куртка с черными вставками на плечах, вороте и вдоль замка.       * * *       Огромный комплекс простирался вширь и вдоль почти на километра два. Его высокие потолки своей глухой, железобетонной конструкцией нависали опасно-громоздкой массой над головой, давая ощутить себя погребенным заживо мертвецом. Испытательный полигон был полностью автоматизирован и контролировался искусственным интеллектом с заложенной программой. По методу регрессии она должна была подбирать определенный уровень сложности в зависимости от успехов прототипа. Сегодня эта программа впервые была запущена для испытания единственного оставшегося в проекте «Персей» образца.       Феттел незаметно покосился на смотровое окно наблюдательного пункта сверху и вернул свой взгляд на три застывшие фигуры на небольшом пьедестале в бетонном полу. Они были облачены в зеленую камуфляжную форму, военные ботинки, шлемы с защитными затемненными очками и кевларовыми пластинами бронежилетов. Все как один стояли неподвижно, с опущенными головами, словно находились в состоянии гиперсна. За их спинами возвышались три раскрытые, опустошенные цилиндрические капсулы криостазиса для содержания клонов. Внезапно в комплексе раздался механический женский голос, от звучания которого Феттел вздрогнул.       – Тестовая группа «Чарли-1» готова к обслуживанию. Командиру приготовиться. Испытание начнется через… 5... 4... 3… 2... 1... Запуск.       Телепат нервно облизнул свои губы и озадаченно огляделся. На полигоне застыла гробовая, гнетущая тишина. Из динамиков снова раздался механический голос.       – Внимание. Командиру требуется установить «синхронизацию» с «Чарли-1».       Феттел прерывисто выдохнул и закрыл глаза, концентрируясь на своих ощущениях и мыслях. Обычно наполненное чужими голосами пространство в этот раз абсолютно пустовало: похоже, стекло наблюдательного пункта и стены комплекса были оснащены блокаторами телепатии. Такая пустота ввела телепата в заблуждение, и он открыл глаза, снова взглянув на тонированное, бронированное стекло. Нервно облизнув губы, Феттел прикрыл веки и сосредоточился на поиске. Мысленно он обшарил каждый сокрытый в темноте угол, но так и не нашел того, чего искал. И тут его осенило!       Он искал человеческое сознание, забыв о том, что солдаты «Реплики» были искусственного происхождения, а, значит, и без личностной «начинки». Феттел распахнул глаза и рассмотрел каждого из клонов справа налево. Среди этой троицы не было командира, отряд был неполным, потому как всегда состоял из пяти солдат. Значит, это обычные «репликанты»-пехотинцы. Феттел пристально вгляделся в стекла очков и бросил мысленный призыв.       – «Синхронизация» установлена, – оповестил голос искусственного интеллекта, и правый клон из неполного отряда поднял голову, словно невидимый кукловод натянул свои нити. – Внимание. Включен тестовый режим. Требуется совершить любое простое действие над группой «Чарли-1».       Феттел нервно усмехнулся и прикрыл глаза, собираясь с мыслями: в теории и общем руководстве к «эксплуатации» «репликантов» план выглядел несложным и запоминающимся, но на деле оказалось сложным сконцентрироваться на определенном члене группы, отдавая ему отдельный приказ. В конце концов, получив мысленный призыв, солдат шагнул вперед и тут же рухнул на пол вниз головой, словно под ним исчезла опора. Феттел стиснул зубы и закрыл глаза ладонью, понимая, что в его жалком существовании начался новый виток издевательств и кропотливой работы разума.       * * *       По лабиринтам полигона продвигались вооруженные клоны, испытание уже длилось больше часа, и результат был совсем не положительным. Сидя на коленях перед разложенной на полу схемой, Феттел ясно ощущал на себе неудовлетворенные взгляды комиссии «Персея». По коже его шеи пробежал ледяной холодок, на лбу выступили бисеринки пота. Телепат в панике утер губы тыльной стороной ладони и с силой зажмурился.       Он медленно поднялся на ноги, обхватив голову ладонями, и расширил сознание, собирая разнообразные мысли клонов в один общий клубок. Сильно ссутулившись, Пакстон Феттел начал раскачиваться вперед-назад, понимая, что своим неудачным результатом теста подписал себе очередную ссылку в изоляционную камеру. Он был уверен, что одним заключением не сможет отделаться, и его подвергнут показательному наказанию.       Раздался сухой кашель, так привлекают к себе внимание при отсутствии или игнорировании персонала, и Феттел узнал голос Чарльза Хабеггера. Он закусил губу, чтобы не простонать в голос от своего бессилия, и отошел от угрюмо сгрудившейся за его спиной комиссией проекта. Он слышал кодовые переговоры «репликантов», не содержавших ничего полезного, кроме озадаченности и требования от их командира новой задачи. Телепат угрюмо усмехнулся: командир готов был впасть в очередную апатию с бесконечной депрессией, и все, что он делал до этого, окажется зазря. Следом за этим осознанием нахлынули глубокая грусть и безысходное отчаяние – отмщение не свершится, Альма Вейд так и останется гнить в «Саркофаге», а он будет медленно умирать под подавляющими полями.       Полями?.. Феттел отнял ладони от лица, в голове его уже одна за другой лихорадочно метались мысли. Он отдал мысленный приказ, отчетливо представляя в голове карту и зная места, где он мог пропустить то, что искал. Из глубин лабиринта доносились скудные переговоры солдат «Реплики», но телепат знал уже все тонкости до того, как звучала та или иная команда.       – «Браво-3» на позиции, – Феттел отдал приказ, и один из «репликантов» вскинул свою винтовку G2A2, прицелился, короткой очередью прошил бетонную плиту. Преграждавший путь тупик пошел рябью и, в конце концов, исчез, открыв взору сокрытое ответвление лабиринта комплекса. – Принято.       Общепринятыми жестами командир «Браво-3» отдал распоряжения остальным членам отряда, и они двинулись на разведку. Сокрытый в панели стены автоматизированный пулемет осыпал их градом пуль, обдал бетон ярко-красными брызгами крови, и Феттел сжал мысли в тугой клубок – он не намерен был останавливаться.       – Засада, командир, – констатировал «репликант» и скрылся от линии огня пулемета, ожидая дальнейшие команды. Следуя изученной ранее тактике, телепат четко отдал приказ и позволил себе мимолетно улыбнуться. Где-то в глубине комплекса раздался грохот. – «Браво-3». Продолжаем наступление.       Далее последовало три поворота лабиринта, взрыв еще одного пулемета, небольшая стычка с засевшим в засаде отрядом военных, и вскоре Феттел услышал мысли солдата.       – «Браво-3.1» нашел ключ, командир.       Он без сил рухнул на колени, позволяя себе эту мимолетную слабость. Тяжело дыша, он тыльной стороной ладони утер выступившие капли пота на лбу и выдавил измученную улыбку – пять лет «синхронизирования» с «Репликой» не прошли для него даром, и, как показали тесты, он многому научился. С трудом переводя дыхание, телепат устало прикрыл глаза и мысленно разорвал связь с «Браво-3», зная, что солдаты «Реплики» сами смогут о себе позаботиться.       Теперь все должно измениться. Признание, уважение, первый выход на поверхность из этого ненавистного, душного подземелья, за ним – безграничная, сладкая свобода. Феттел не был особенно наивен к такому позитивному раскладу, но почему бы не помечтать, утешить себя за приложенные силы?       За спиной неожиданно раздались сухие, скудные аплодисменты, и Феттел, повернув голову, в смятении посмотрел через плечо.       – Превосходно, – доктор Бристоль театрально издал еще пару хлопков и доброжелательно улыбнулся. Щелкнув пальцами правой руки, он указал на телепата и надменно бросил. – Уведите.       Феттел успел лишь моргнуть, как его схватили за ворот куртки, подняли с пола и скрутили руки за спиной. Донесся узнаваемый щелчок наручников.       – Шевелись.       Телепат с ужасом поднял глаза на ухмыляющегося владельца проекта «Персей» и на заплетающихся ногах послушно направился к выходу с полигона, ведомый охранниками.       Они прошли по хитросплетенным, запутанным коридорам, но этот маршрут неизгладимо врезался в память со всей болью и бессилием, что Феттел смог бы пройти по нему с закрытыми глазами. Когда он привычно направился по курсу, ведущему к его камере, его грубо толкнули в спину, призывая к прямому направлению. Этот путь вел к медблоку, включающему смотровую, пару операционных и несколько лабораторий. Надзиратели строго провели заключенного вдоль двери в кабинет для привычного осмотра, и телепатом завладела паника.       Пред ним предстала невзрачная темно-серая дверь на сервомоторах и с флуоресцентными лампочками зеленого цвета. С помощью активного датчика движения она с характерным шипением раскрылась, открывая путь в одну из операционных. В центре комнаты был приготовлен операционный стол, застеленный белоснежной простыней, а у его изголовья, заложив руки за спину, стоял Чарльз Хабеггер. Завидев прототипа, он тепло улыбнулся и приглашающим жестом указал на операционный стол.       – А, Пакстон, входи.       – Доктор Хабеггер?.. – Феттел испуганно перевел взгляд со стола на ученого и обратно, и Чарльз участливо кивнул.       – Располагайся.       Телепат помедлил, стоя в дверном проеме, но покорно прошествовал в центр операционной. Осмотрев ярко-освещенную комнату, он заметил, что кроме хирургического стола, прикрытого тканью инструментального столика и крутящегося стула здесь ничего более не было. Феттел прошагал до стола, забрался на него без помощи рук и поднял на ученого панический взгляд.       – Доктор Хабеггер, я… я сделал что-то не так?       – Нет, Пакстон, все отлично, – отозвался Чарльз со своей искусственно-мягкой улыбкой, и взгляд Феттела соскользнул на приготовленный, накрытый тканью лоток.       – Это…       – Обычный осмотр после твоего удачного испытания.       – Обычный? – Феттел никак не мог отвести глаза от задернутого тканью перевозного столика: он был уверен, что на нем приготовлен набор для хирургии. – Почему не в смотровой?       – Ты задаешь слишком много вопросов! – грубо ответствовал Хабеггер, словно его терпение лопнуло, как мыльный пузырь, и телепат с волнением облизнул губы, чувствуя, как на лбу и ладонях вновь выступила испарина. Откашлявшись, ученый вернул своему голосу профессиональную теплоту. – Кажется, мы немного отвлеклись. Как себя чувствуешь?       – Устал, – с огромным трудом Феттел разлепил свои сухие губы, все смотря на столик и стараясь угадать, что находится под этой тканью. Едва он расслышал приглушенный голос доктора.       – Головокружение? Тошнота?       – Нет. Только слабость.       По миниатюрным складкам и выступам угадывались очертания скальпеля и, кажется, хирургических ножниц.       – Что ты чувствуешь после успешного выполнения задания?       – Должно быть, удовлетворение?       А это пинцет или кюретка?.. А рядом коловорот с набором фрез и желобоватое долото?..       – Хм… Пакстон. Ты слышал голоса?       Мозговой шпатель и кусачки Дальгрена?..       Феттел услышал хриплое, тяжелое дыхание и с болью осознал, что оно принадлежит ему. Он с огромным усилием отвел глаза от сокрытого тканью столика и моргнул, волнительно облизнув губы. С его правой брови соскользнула собравшаяся капля пота и ударилась о его брюки.       – Да. Солдат «Реплики» доверенного мне отряда с позывным «Браво-3».       Телепат обратил свой рассеянный взгляд на ученого, и тот, сузив глаза, снисходительно улыбнулся. Легким жестом Хабеггер подозвал одного из охранников.       – Отстегните наручники, – за спиной раздался символический щелчок, и Феттел осторожно поднял руки, потирая посиневшие запястья. – Сними куртку. Она тебе не понадобится.       Телепат застыл, с шоком глядя на ученого, поднял непослушную руку, пальцы которой взялись за бегунок молнии и потянули его вниз. Расстегнув куртку, он неуверенно снял ее и протянул доктору Хабеггеру.       – Не беспокойся, я верну ее тебе, – еще одна мягкая, натянутая улыбка, и Феттел сглотнул. Доктор отступил назад, развернул принятую куртку и небрежно накинул ее на спинку стула. – А теперь ложись.       – Но…       – Пакстон, мои слова не требуют возражений, – твердо ответствовал Чарльз, наблюдая за растущей паникой в глазах подопечного, сделал к нему шаг и положил на его плечи свои сухие, грубые ладони. Такой жест показался телепату совсем не утешающим. – Ложись.       Феттел повернулся, положил ноги на простыню и опустился на хирургический стол, приняв лежачее положение. Мгновенно к нему подскочили двое охранников, схватив его за руки, и Хабеггер выжидающе, педантично затянул на его запястьях и лодыжках кожаные ремни.       – Но… Но я справился с заданием… – глухо проговорил телепат, удерживая панический взгляд на ученом, демонстративно проверяющим перевязи.       – Да, конечно. И результат определенно положительный.       С улыбкой на лице отозвался Чарльз Хабеггер и повернулся боком. Легким движением он убрал со столика ткань, обнажив взору полный нейрохирургический инструментарий. Нацепив на руки стерильные перчатки, ученый взял со столика стеклянный шприц и ампулу с розовым содержимым. Набрав полный цилиндр, он повернулся и поднял на лицо медицинскую маску. Легким шагом он приблизился к телепату и влажной ватой протер изгиб локтя, следом вонзая в вену иглу и введя в нее очередной неиспытанный препарат.       – Но я справился… – отчаянно простонал Феттел, отрывая затылок от стола, и приподнялся. Он крепко стиснул кулаки и напряг мускулы – перевязи болезненно натянулись и впились в его запястья.       Хабеггер повернулся, все еще держа в правой руке опустошенный, использованный шприц. Сквозь маску донесся его приглушенный голос, и телепат готов был поклясться, что на лице его играла улыбка живодера.       – Не достаточно хорошо и быстро, Пакстон. Нам нужно больше.       Феттел ничего не смог на это ответить, лишь медленно опустил голову на застеленную поверхность операционного стола, заставляя свои кулаки разжаться, и поднял глаза на потолок, ощущая, как внутри него расплывается чувство горькой досады и нестерпимой боли.       Послышался шорох сервомоторов, и в поле периферийного зрения телепата вошел облаченный в белую форму хирург со скрытым за стерильной маской лицом и защитным колпаком на голове. Бесшумно за его спиной прошествовала медсестра и молчаливо подошла к инструментальному столику. Потянувшись рукой наверх, она щелкнула выключателем операционного светильника и повернула его в удобное положение. В глаза Феттела врезался яркий свет, и он с трудом удержался, чтобы крепко не зажмуриться. Над ним всплыло сокрытое маской лицо хирурга, карие глаза которого профессионально быстро осмотрели пациента, и медик бросил быстрый, озадаченный взгляд на коллегу.       – Без анестезии?!       – Наркозные средства могут навредить сознанию и дать не тот результат, который нам требуется.       – Барбитураты – возможно, но закись азота?..       – Доктор Морган, я должен вывести его из наркоза с наименьшими потерями, понимаете? Микроинсульты, негативные действия на центральную нервную систему и снижение когнитивных функций головного мозга совершенно не допустимы, – с нажимом отозвался сухой голос Чарльза Хабеггера, под маской хирурга заметно заходила челюсть.       – Чарльз…       – Доктор Хабеггер, – грубо поправил стальной голос ученого, доктор Морган снисходительно моргнул.       – Хорошо. Доктор Хабеггер, это микрохирургия, а не топорная зарубка по дереву. Я должен смотреть на его панический взгляд и просить, чтобы он не отключился со скуки?       – Расскажите ему анекдот.       – Это не смешно, доктор Хабеггер! Я не собираюсь убивать пациента или делать из него овоща при малейшем неосторожном дви…       – Доктор Морган, я думаю, вас наняли с таким раскладом, чтобы вы не задавали глупые, неудобные вопросы, которые не должны требовать ответа, – со сталью процедил Чарльз Хабеггер. Брови хирурга хмуро сошлись на его переносице.       – Ясно, – отозвался он тихо и весьма натянуто, затем перевел взгляд на все это время молчавшего пациента. Заметил в его глазах растущую панику и умирающий блеск надежды. Угрюмо доктор Морган отвел глаза и нехотя приосанился. – Что ж, приступим, пожалуй.       Он кивнул медсестре, взял из ее руки протянутый скальпель и склонился к пациенту. Феттел сжал кулаки, выгибаясь дугой, и хирург утешающе покачал головой:       – Не сопротивляйся, пожалуйста, будет значительно больнее.       Феттел с силой заставил себя опуститься на стол, стиснув зубы до скрипа эмали, и почувствовал, как острое лезвие рассекло мягкие ткани виска. Теплая кровь заструилась под его голову, и телепат впился ногтями себе в ладони, взор его затянуло пеленой вставших в глазах слез. Когда невыносимая боль затопила его рассудок, Феттел успел заметить, как неизвестный ему доктор Морган принял из рук ассистентки коловорот с заготовленной фрезой, и потерял сознание, унося в беспамятство понимание того, что ему проводят очередную резекционную трепанацию черепа.       * * *       Ресницы его едва дрогнули, тяжелые, налитые свинцом веки с трудом приподнялись. Плотная пелена, имевшая цвет светлой синевы, угрюмо предстала перед взором. Феттел медленно моргнул, заставляя завесу лениво отступить, и с горечью понял, что все еще жив. Он осторожно повернулся на спину, и зубодробительная боль взорвалась в его голове, словно череп зажали в тиски. Телепат медленно поднял руку, согнул в локте и пальцами дотронулся до виска, ощущая их кончиками мягкую, тугую перевязь бинтов.       Феттел издал горький смешок и вознес глаза к потолку своей камеры, рука его медленно опустилась на грудь. Его вновь предали, подразнили перед носом обглоданной косточкой и зашвырнули ее на газон соседнего участка, при этом тихонько посмеиваясь и держа в руках заветный трофей.       Похоже, в него вживили очередной новоиспеченный передатчик, который, должно быть, в экстренных случаях мог бы передавать данные о его местонахождении и пропускать через обладателя электрический ток, если вдруг послушный щенок начнет проказничать. Феттел все удивлялся, как державшие его цепкой хваткой ученые до сих пор не додумались создать передатчик с USB-подключением, чтобы можно было подсоединить планшет и преспокойно просматривать мысли прототипа в высоком качестве. Телепат прерывисто выдохнул и прикрыл глаза, когда до его слуха донесся знакомый шелест сервомоторов.       – Э… Мистер Феттел?..       Этот гребаный голос – как он устал от этих гребаных голосов, которые пренебрежительно и снисходительно обращались к нему, как к предмету, который перекатывается в кузове труповозки во время поездки по ухабам разбитой дороги. Рассчитав точное расположение обладателя этого голоса в пространстве, Феттел медленно открыл глаза и попал точно в цель. Помощница Чарльза Хабеггера быстро отвела взгляд, как только серо-голубые, холодные глаза телепата вонзились в нее. Телепат не видел, но ощущал троих охранников: двое у двери и один чуть позади Норы, которого не было видно с ракурса лежачего на кровати.       – Как ваше самочувствие?       Это снисходительное, уважительное обращение, эта тошнотворная, наигранная забота – телепата крайне раздражала их манера диалогов: от обращения как к неодушевленному предмету до «выканья» в рамках профессионального этикета. В какой-то момент ему захотелось ответить, как есть, со всей ненавистью, яростью и болью, но в последний момент решил выбрать тактику холодного игнорирования. Феттел отвел глаза к потолку, ощущая под своей ладонью размеренное биение сердца. Периферийным зрением он уловил легкое движение.       – Мистер Феттел?.. Вы слышите меня?..       – Как бы вы ощущали себя со вскрытой черепной коробкой, мисс Бейтс?       Холодно осведомился телепат и обратил пронзительный взгляд на помощницу. Это была совсем юная практикантка с идеальной, пышной фигурой, сокрытой под докторским халатом. На ее загорелом лице с высокими скулами, подчеркнутыми четкими мазками румян, в натриевом свете камеры блестели очки в черной оправе хищного типа, темно-каштановые волосы густым водопадом ниспадали по ее плечам и спине. Переменившись с ноги на ногу на каблуках, Нора смущенно начала теребить разлохмаченный уголок рабочего блокнота в кожаном переплете. Нервно она заправила прядь волос за ухо, но тут же вернула ее на место, вздернув головой, и натянуто улыбнулась.       – Я… Я бы хотела осмотреть вас, мистер Феттел. Вы должны понимать, протоколы и все такое прочее… – напряженный голос Бейтс дрогнул и, в конце концов, сник – эта глупышка понятия не имела, во что вляпалась.       Феттел медленно принял сидячее положение, повернулся и свесил ноги с кровати. В его голове словно перекатился, громыхая, стальной шар, и телепат нахмурился, терпя мучительную боль.       – Не вставайте! – вскрикнула Нора, подавшись вперед, и заметно осунулась, нервно закусив нижнюю губу. Умирающим голосом она прошептала. – Я сама подойду…       Телепат оперся ногами в пол и поднялся, ощутив сильный приступ тошноты и головокружения. Перед его глазами все поплыло, но Феттел старался концентрироваться на лице помощницы Хабеггера.       – Я… я должна осмотреть, как затягиваются швы... Позволите?       Телепат промолчал, глядя исподлобья в испуганные глаза Бейтс – как не повезло девчонке, возможно, она бы понравилась ему в другой ситуации. Возможно. Медленно он моргнул, молча подписываясь над произнесенной просьбой. Нора кивнула, боязливо подошла к телепату почти вплотную, и он уловил легкий шлейф аромата ее духов – единственной, кто обладал приятным запахом во всей окружавшей его вони медикаментов, нашатыря и лосьонов после бритья. Охранники оживились, перехватили винтовки. Один из них угрюмо предупредил:       – Мисс Бейтс, вы нарушаете протокол безопасности.       – Вы думаете, что я должна рассмотреть и запротоколировать возможные нарушения регенерации дермы или смещение плоскостей швов с расстояния от двери? – холодно осведомилась Нора, небрежно обернувшись, и бросила на охранника красноречивый взгляд. – Может тогда, попробуете вы, сержант?       – Никак нет. Мисс Бейтс. Виноват, – несколько смущенно ответствовал охранник, когда другие двое тихо рассмеялись, и отступил на шаг назад. – Я просто предупредил.       – Я помню все пункты касательно безопасности и критериев своей работы. Спасибо, сержант, – помощница Хабеггера повернулась, мимолетно заметила, как уголок рта телепата чуть приподнялся в намеке на легкую улыбку понимания ее наглядного разбрасывания сложными медицинскими терминами.       – Не стоило вам подниматься...       Тихо проговорила Нора и кротко улыбнулась. Перехватив усталый взгляд Феттела, она быстро стерла улыбку со своего лица и положила рабочий блокнот под мышку. Нерешительно Бейтс подняла руки, медленно протянула их к телепату, и он устало смежил веки, кожей ощутив их тепло. Осторожно ее пальцы подхватили конец бинта и размеренно начали разматывать повязку вокруг головы прототипа. Чем тоньше она становилась по ширине, тем более яркого цвета оказывались бинты. Аккуратно Нора размотала последний виток и мягко убрала стерильный, прилипший алый прямоугольник марли, которая обнажила пять аккуратных швов хирургическими нитками и яркий подковообразный разрез с запекшейся кровью.       – Заживление протекает отлично. Гематом не обнаружено, – прокомментировала Бейтс и виновато улыбнулась внезапно открывшимся глазам телепата. Она быстро отвела взгляд, перехватила свой блокнот, вынула из него шариковую ручку, чтобы записать данные. – Я наложу свежую повязку…       Девушка быстро нацарапала несколько строк в своих записях и подняла растерянный, затравленный взгляд, с ужасом для себя застав легкую ухмылку прототипа. В следующее мгновение он схватил ее за запястье и ударил вверх. Нора почувствовала, как в ее мягкие ткани под нижней челюстью обжигающе вонзилось острое перо ручки. Она издала булькающий стон, глядя на телепата расширенными глазами, и он резко вытянул руки в стороны, когда трое охранников осознали, что сейчас произошло. Медленно один за другим они повалились на пол, под их недвижимыми головами расползались лужицы крови.       Словно в замедленной съемке Бейтс увидела, как Феттел чуть склонился и подался вперед. Крик застрял в ее горле, и она почувствовала, как на ее шее сомкнулась стальная хватка зубов. Нора услышала пронзительный хруст, словно кто-то откусил от свежего сельдерея, и отшатнулась назад, покачнувшись на каблуках. А затем она увидела Феттела с влажным, измазанным подбородком, на шею и грудь которого стекали ручейки темной крови. Губы его искривились в хищной ухмылке, и Бейтс расслышала его сладко-медовый голос.       – Как думаешь, я уже достаточно сошел с ума?