⊹⊹⊹
Нулевой этаж мегаблока напоминает площадь с фонтанами, скамьями вдоль дорожек и широкими каменными лестницами, окружённую остеклёнными фасадами зданий высотой в пять этажей, которые перерастают в однообразные жилые уровни. Внизу по-обыденному многолюдно, торговые точки занимают каждый свободный угол, напоминая улицы старых городов. Фонари освещают невыразительное, будто покрытое пеплом пространство сумеречным жёлто-зелёным светом. Потускневший, угасающий и деградирующий мир, который не развивается и не цветёт, заявляя о силе и своём праве на жизнь. Место выживающих, отгородившихся за стенами от жестокости окружающего мира. Тянь принимает входящий вызов, успев пересечь внутреннюю площадь. — Какого чёрта ты делаешь? — Отстранённый мрачный баритон звучит на полтона жёстче обычного. — Веду расследование, которое внезапно переросло в небольшое преследование. Я потерял своего подопечного, прости, брат, это удар по нашей репутации. — Тянь избегает пользоваться лифтом и расталкивает людей на пути к лестницам. — Ты не должен гоняться по всему Мега-Западу за мелким хулиганьём. Тянь, куда бы ты сейчас ни направлялся, сию минуту разворачиваешь обе свои ноги на выход и возвращаешься ко мне. Это приказ. — Не стоит упускать возможность воочию оценить обстановку. Следы всегда вели нас сюда, и ты знаешь, что я прав. Я всё просчитал, брат. — Мы на рабочей линии, сколько ты ещё брататься со мной будешь, Тянь? — Мне просто нравится называть тебя братом, Чэн. — Признаёшь в открытую, что всё заранее спланировал. Ты осознаешь возможный масштаб последствий? — Да. Я обдумал риск. — Засранец, не слышу перемен в твоих действиях, приказ предельно ясен. — Прости, брат, в этот раз я вынужден тебя ослушаться… Освещение гаснет, когда Тянь поднимается на четвёртый этаж. Следом раздаётся нарастающий издалека грохот, будто здание начинает обрушаться. Тянь слышит усталый вздох Чэна, который успевает назвать его по имени, перед тем как связь обрывается. Вместе с этим теряется подключение к камерам. Тяню, словно мелкой шпане, дали по «длинным» рукам. Он прекрасно видит в темноте, но вскоре полный мрак с волной криков недоумения и ужаса сменяется красным аварийным освещением. Тянь оказывается отрезанным от внешнего мира, запертым внутри замурованного на случай ядерного катаклизма мегаблока. Он выходит на этаж и наблюдает за тем, как постепенно загораются экраны и голографические проекторы в здании, демонстрирующие его лицо с камер наружного наблюдения. По всей высоте в две сотни этажей. — Змей, сука! Опять воду мутит! — слышен недовольный ропот окружающих. Из систем оповещения доносится голос: «Итак, думаю, все поняли, что ситуация из ряда вон выходящая. Нас посетил помощник прокурора, следователь особого класса. Вы имеете дело с боевым андроидом, доверху наполненным красным, как кровь, тириумом. В точности как красный лёд… — Ленивый голос пронизывает каждый угол внутреннего пространства Гаммы-21. — Никто не войдёт и не выйдет из здания, пока эту ищейку не обезвредят. Я заплачу полмиллиона тому, кто сделает это в течение одного часа. Триста кусков — не позднее двух часов. Тем, кто не присоединяется к охоте, советую тихо сидеть по норам. Если кто-либо додумается — не знаю, какая идея может родиться в ваших головах, — помогать следователю, я омою кровью весь уровень, а импланты тех, кто выживет на этаже, отключатся в тот же момент. И ещё… — Молчание, сопровождающееся каким-то помехами. — Целой мне необходима только голова». Вибрирующая лёгкость в голосе, которым Змей произносил своё смертоносное послание, была наполнена отрешённой безжалостностью. Ровный и блёклый тембр, почти шепчущий, смеющейся надо всеми капризной суки. Свет постепенно загорается, как только заслон полностью запечатывает здание. — Змей, сдохни, мразь! — выкрикивают недовольные горожане. По мере того как на этажи выходят бойцы объединённых группировок — жители разбегаются по домам. Местная полиция предпочитает не вмешиваться, и небольшое подразделение возвращается в участок.⊹⊹⊹
Мо вздрагивает в кромешной тьме от грохота опускающихся завес, после чего мерцающая аварийка переключается на обычное вечернее освещение. Мимо них торопливо разбегаются по домам люди, чтобы не стать невольными участниками очередных разборок. Слышен топот вооружённых мужчин, собирающихся для охраны уровней. Едва затихает до дрожи знакомый голос отдыхающей бляди, объявляющий охоту, как сам Ли выходит из лифта. Не доставая рук из карманов, он направляется прямо к Рыжему. Окружившие Мо охранники расступаются в стороны и отходят подальше, пропуская Змея к его «еде». Трепетный огонёк радости в душе Мо, что его не отмутузили на месте, меркнет. Он подбирается, едва успев обдумать предстоящий с Ли разговор. — Привет-привет, — мурлычет Змей, словно только что проснулся. — Ну, рассказывай…⊹⊹⊹
Страшные вьетнамские флешбэки школьных времён проносятся в памяти Мо, когда он смотрит на Змея. Сказать, что Ли был мудаком, задирающим всех по поводу и без, — ничего не сказать. Портить жизнь Рыжего — его отдельное повседневное развлечение. В темноте школьных подворотен Ли творил с ним улётные приколюхи: втыкал в него незначительные острые предметы, водил лезвием по коже рёбер, втравливал Мо в драки с противниками старше и сильнее. Вера в адекватность Змея — главный источник разочарований Рыжего. И весь опыт, который он вынес из их знакомства, — Ли нельзя бояться, нельзя прогибаться — сожрёт, выест всю требуху, а мозги посмакует на десерт. Если почует малейшую слабость — а чуйка у Змея отменная, — то у него даже взгляд меняется. Мо лучше будет биться на смерть, чем захочет увидеть на себе этот взгляд — «списывающий». Как только Мо закончил школу, то съебался так далеко, насколько позволяли возможности, помноженные на уникальный охуизм. Он ускользнул без объяснений в типичной для себя манере: «Прощай, забудь мой номер, иди на хуй!» Мать к тому времени скончалась, и Мо совершенно ничего не держало рядом с пропащей компанией Змея. Рыжий впахивал до надрыва пупка с шестнадцати лет, чтобы обустроить скромное жилище. Однако спокойно заниматься своими делами ему никто не позволил бы. Любые телодвижения начинались с правильного выбора районной «крыши», обычно в том же мегаблоке, в котором жил. Гуаньшаня устраивал патронаж вполне вменяемого и здравомыслящего Кая. Тот иногда гонял Мо по мелким поручениям, но палки в колёса не ставил и плату драл вменяемую, пока работа шла сносно. Гамму-21 Мо обходил стороной, но днём там обычно никто горожан не трогал. В «Дереве» жили уродцы — жертвы техногенных катастроф с мутациями. Комплекс не мог претендовать на масштабы небоскрёбов Эко-Сити, но местный грандиозный размах не мог не впечатлять. Поражающее любое воображение творение не совсем рук человеческих. До семидесятых этажей это был обычный мегаблок с покрытой мраком историей о том, что происходит с похищенными или утилизированными андроидами. Незваные гости пропадали в нём раз и навсегда, и никто не рисковал отправляться на поиски. Рабство или разбор на органы здесь не были городскими легендами. …Дверь открыла смуглая девушка с мокрыми афро-кудряшками в распахнутом розовом халатике, под которым из одежды ни черта больше не было. Рыжий попалил грудь из-под козырька кепки, поднял глаза и больше не опускал. — Доставка. Господин Фэнь у себя? — Дома, я за него. Давай подпишу. — Она казалась вполне милой, не вульгарной и простодушной, что невольно всегда смягчало чёрствость сухаря вроде Мо. — На, подписывай. Доставка лично в руки, так что мне нужен сам Фэнь Ли, позови его. — Бро-ось, малыш, он занят, я передам, не парься. — Я жду, — настаивал Мо. Девушка распахнула дверь, открывая вид на бассейн с колоннами до потолка — каменными атлантами из белого полированного камня в тёмных прожилках, поддерживающими искусственный водопад. И чёртову тусовку абсолютно голых людей. Явился на оргию, блядь. Прекрасно. — Ну заходи, поищи своего Фэнь Ли. — Я никуда заходить не стану, — вздохнул Мо, складывая планшет к себе в карман. — Кто у нас тут Фэнь? Ли-и? — крикнула она находящимся в зале. — Тут доставщик, стесняется… — добавила, улыбаясь Рыжему. Не глупо и не пошло, просто улыбнулась. Мо тогда ещё подумал, что нормальные есть везде. Послышалась ругань и приближающийся гулкий шаг, а через минуту в дверях перед ним стоял Шэ Ли. — Брысь отсюда! — фыркнул он девчонке и уставился на Мо. Взгляд у Ли был поплы-ывший, и вело его немало. Слава дьяволу, ниже пояса Змей был одет. Он опёрся локтем о дверь и неспешно затянулся сигаретой. Ничего не спрашивал — только молча смотрел на Рыжего сквозь прищур. — Господин Фэнь? — жуя губу с внутренней стороны, промямлил Мо. Ему самому стало неловко от своего вопроса, потому что очевидно, что Шэ Ли никогда не был Фэнем. А делать вид, что он Змея никогда в жизни не знал, — стопроцентный залёт. — Может, ещё, блядь, паспорт спросишь? — От малейшей фразы в Мо шибало знатным перегаром. — Не стоит, — сдался он, протягивая небольшую коробку Ли. Змей взял её и сунул под мышку. — Доставка завершена, всего доброго, — выдавил Мо голосом покоцанного робота-пылесоса, разворачиваясь в сторону выхода. — Стоять, — произнёс Шэ Ли, и Мо готов был клясться, что специально, когда он уже повернулся спиной. — Я спешу, Змей, — отозвался Мо, наворачивая обороты вокруг оси, про себя давя: «Начинается, падла». — На кого ты работаешь, Рыжий? — В смысле? — обернулся Мо. — Тебе зачем знать? — Протяни руку, Гуаньшань. — По имени, сука, звал его снова по имени, когда собирался доебаться. — Не хочу, — ответил Мо. — Протяни свою руку, Рыжий, если ты, говнюк, не зассал… Мо повернулся, уже заметив, как холодеет взгляд напротив и тон голоса. Рыжий ставил две сотни, что Ли собрался затушить свой чёртов бычок о его ладонь. «Хрен с тобой», — подумал Мо, не напуганный сигаретой, и вытянул руку вперёд. Ли с деланным восторгом не спеша оглядел Мо, как потаскуху, выпуская на него дым. Докурив, зажал сигарету между зубов, выудил из-за уха свёрнутые трубочкой банкноты и сунул в ладонь Рыжему. На полном серьёзе в белом порошке. — Чаевые. Так кому ты платишь? — Ну, Каю из «гайденов», — сдался Гуаньшань, чтобы побыстрее закончить разговор и отделаться от Ли. — Неправильно. Ты работаешь на меня. Теперь я твоя крыша. Свободен. — Дверь перед носом Мо громко захлопнулась. Повторная встреча выдалась максимально конкретной и совершенно непонятной. Вначале Мо не поверил в этот обдолбанный пьяный бред человека, который всю жизнь прожил с психическим расстройством. «Вот это приплыл», — думал Рыжий. Но Кай подтвердил слова Змея, никак этот нонсенс не комментируя. Как ни странно, школьные времена остались позади. Шэ Ли его не трогал: брал денег чуть больше, и, пока Мо исправно платил, Змея он не видел и не слышал. Зато зона работы стала шире и спокойней.⊹⊹⊹
— Что мне тебе рассказывать? — спрашивает Гуаньшань, упираясь лопатками в стену. — Мы давно не виделись с глазу на глаз, Рыжий, так что… не знаю, как жизнь? Как провёл время в комфортабельной столице? Или расскажи мне о том, как ты оказался на нашей территории со следователем на хвосте? К тому же у нас остался незакрытый должок, когда собираешься возвращать? На словах о долге Мо едва не закатил глаза. Вопрос оплаты за последние месяцы меньшая из его проблем и самая решаемая. Тема вечного должника Шэ настолько заела, что уже навязла на зубах. Но, конечно же, те сраные четыре месяца, за которые Мо ещё не расплатился, стоят того, чтобы сукин сын припомнил их, хотя для Ли эта крохоборская делёжка ничтожна. Змей поигрывает пальцами по граффити на стене, приближаясь к Мо, и кладёт ладонь ему на плечо. Рыжий сразу дёргается, и Ли со снисходительным смешком переносит руку на стену рядом с его головой. — Я ничего им не сказал. — Про что? — уточняет Змей и смотрит в упор, чтобы Мо прочувствовал, кто окончательно просрочил кредит доверия. — Вообще ничего, о тебе тем более. Меня ни о чём не спрашивали, он просто байтер: притащил меня сюда и выставил напоказ. — Мо сам понимает, насколько неправдоподобно звучит, — он не вовремя начинает нервничать и запинаться, но не врёт. И не знает, что ему не нравится больше: эта рука на стене, взгляд Шэ Ли или его мутная косая ухмылка. Эта жесть возвращает чувство странного неприятного дежавю. Рыжий в душе охуевает, что к нему один за другим без малейшего основания жмутся отборные ублюдки, когда он грязный, смердящий чёрт-те чем и просто никакой по жизни. При этом концентрация двусмысленных подкатов — явный перебор для одного дня. Змей никогда не был по парням, вообще не проявлял никаких сексуальных предпочтений, хотя всегда выглядел рослым и развитым. Вся школа его боялась, половина втайне млела. Но Шэ Ли, казалось, презирал людей в целом и ни с кем рядом никогда не задерживался. Он, как и Мо, предпочитал держать дистанцию, избегая ненужных связей и лишних прикосновений. Мо пытается собраться, но ему так не нравится эта рука возле лица, что внимание невольно переключается на неё, и он еле заметно отодвигается. Ничто не ускользает от пристального внимания Шэ Ли — тот подвигает руку и шагает ближе, давая понять, что раздражающая холодность Рыжего ему оскорбительна. Ли обводит взглядом шею Мо, гарцующий под кожей кадык, залипает на вздымающейся от волнения груди, будто наблюдает за необычайным физиологическим явлением. Мо находит ситуацию феноменально абсурдной, в пору похлопать себя по щекам. Бог совершенно не сочувствует ему. После чего у Рыжего вообще глаза на лоб лезут. Ли наклоняется, заводит ладонь ему между колен, чуть задирая шорты. — Айк! — Мо айкает, как от укола, когда Змей подковыривает ногтем кожу на его разукрашенных ссадинами ногах. — А это как понимать? — выпрямляясь, спрашивает Ли, удерживая между пальцев едва заметный трекер. Блядь. Мо понятия не имеет, как оправдаться. — Я тебе клянусь, что не знал о нём. Днём на мне ничего не было! Змей не спеша подбредает к балкону и швыряет трекер вниз. — Ага, — кивает он, засовывая руки в карманы, и возвращается к Мо. — Позже об этом поговорим. Что важнее… — Ли морщит нос и неожиданно чихает. В точности как кот, и сбившаяся чёлка полностью накрывает ему лицо. — Змей, будь здоров, — издалека кто-то басит с заботой. — Ага. — Ли трёт нос, отбрасывая волосы назад. — Спасибо, — бубнит он в ответ, в голосе при этом ни благодарности, ни угрозы — обычный расход слов. Говорит он больше глазами, даже ненастоящими, которых не сводит с Мо. — Воняешь, будто из параши вылез. — Хуев театрал зажимает пальцами уголки глаз, будто они вот-вот прослезятся. В действительности Мо понятия не имеет, сохраняются ли слёзные железы с имплантами. Змей копошится в кармане и протягивает Мо ключ-карту: — Приведи себя в порядок, с пятьдесят седьмого уровня ни ногой, пока я не вернусь, — и поворачивается к остальным: — Вы проследите, чтобы он никуда не свалил. Мо не шевелится с того момента, как с него выдернули чёртов жучок. И ему кажется, что ощущает, как покрывается нервозной коркой льда, — настолько у него внутри всё холодеет. Он принимает карту, не в состоянии оттаять самостоятельно. — Остальным: по коням, собрать людей, раздать оружие! — продолжает Змей. — У нас здоровая жирная крыса на первых этажах. Лифты работать не будут, пока мы её не поймаем. …Мо не слышит дальнейших слов — его грубо толкают в направлении лестницы, по которой предстоит подняться на пятьдесят седьмой этаж с тридцать второго. О чём он не может не думать без содрогания. По пути до Рыжего доходит, что у него в руках ключ от квартиры Змея, и это вызывает немало негодования у пасущей его четвёрки. Обосрался он эпично, раз Ли приставил к нему четырёх человек. Мо растерял запас адреналина и вымотался настолько, что не в состоянии уползти и от одного. Металлические ступени резонируют в такт шагам гудящим дребезжанием. В продуваемом снизу доверху колодце с голыми бетонными стенами и скелетами лестничных маршей эхо голосов, даже звук дыхания чрезмерно ясные. Пятеро человек создают невероятный балаган, будто проходит цыганский табор с циркачами и клоунами. Мо приваливается то к стенам, то к перилам, дышит по-медвежьи и временами подвывает, когда болью сводит забившиеся мышцы. Оказывается, подъём на двадцать с лишним этажей горькая участь не для него одного. Скорость их компании заметно оседает, заставляя останавливаться и наслаждаться пустыми видами и незнакомыми лицами во время перекуров. Что-то есть в старых монолитах по-родному кайфовое, успокаивающее в тихом гуле маховиков вентиляции. Ноздри жадно втягивают запахи мегаблока, вызывая ностальгическое удовольствие. Мо больше не в душной непонятной клетке. Это приятное напоминание о запахе дома, каким бы он ни был. Мо вставляет карту в замок, и мощная дверь перед ним тихо и мягко открывается. Квартира, оказывается, «охуеть-большая». Понтовая, в чёрных тонах, с элегантно сменяющими друг друга то глянцевыми, то шелковисто-матовыми поверхностями мебели, стен и пола. При закрытых жалюзи в ней полностью теряется ощущение времени суток. Можно сказать, здесь царит вечная ночь. Гундёж провожатых подтверждает, что никто из них здесь ни разу не был. Рыжий, не обращая на них внимания, со скоростью умирающего тащится к кухне, где выпивает литра два воды залпом, пока едва ли не теряет сознание, потому что становится шаром. На автомате он наворачивает круги по огромной квартире, пока не спотыкается, не понимая, что делает и где находится, хотя всё уже здесь осмотрел. Место не выглядит опошленным тусовками, немного зная характер Змея, но кругом творится вопиющий бардак. Разбросанные повсюду детали андроидов, техника, одежда, полностью соответствующая стилю единственного засранца. Неожиданно Мо замечает кота рябого окраса, который сидит, как душевнобольной, в углу или бродит из стороны в сторону, иногда мурлыкая. Кот выглядит объёбышем, и Мо скорее поверит, что он тоже андроид, над которым Змей проводит чудовищные опыты. Ли ненавидит животных, к тому же здесь человеческой еды нет, что говорить о корме. Не теряя времени впустую, Гуаньшань заходит в ванную — единственную адекватно светлую комнату, — садится на крышку унитаза и понимает, что ногам полный финиш. Обувь лучше вообще не снимать и прямо в ней лезть под душ. Кеды влажные внутри: пропитанные потом и кровью из-за содранных до мяса мозолей. Мо шипит от боли, поочерёдно стаскивая стоптанную до дыр обувь, от которой почти не осталось целых подошв. Неловкими движениями он с осторожностью снимает шорты с футболкой, заворачивает их в пакет для мусора и бросает на пол. Вещи придётся выбросить, и Мо запоздало соображает, что не подыскал сменную одежду, за которую опять придётся благодарить Ли. Рыжий переступает порог душевой, включает воду и на следующие полчаса забывает обо всём. Он не обращает внимания даже на то, как щиплют ступни и царапины по всему его телу. Чистый, как переписанный набело, и чуждый всему земному, Мо выбирается из душа. Неуклюже, как птенец пингвина: у него болят ноги, ободраны бёдра, бока, спина в ссадинах и синяках. Раз он расходовал хозяйскую воду, то Шэ Ли поделится с ним и одеждой — другого выбора не остаётся. С обёрнутым вокруг талии полотенцем Мо вынужден идти из одного края квартиры в другой. Он несколько минут роется в переполненном шкафу, пытаясь отыскать ненужные и неброские вещи. Шэ Ли нельзя назвать чокнутым шмоточником, разве что фетишистом по части монохромных оттенков. Наконец Мо находит простые чёрные шорты, похожие на обрезанные ниже колен джинсы, с цепями и побрякушками на поясе. Любым человеческим страданиям должен прийти конец. Рыжий убеждён в этом, но всё равно с отвращением отплёвывается, залезая в ящик с трусами Шэ Ли. Мо провёл без белья целую неделю, и сейчас любые нормальные пантсы сделают его временно счастливым. Он не открывает никаких страшных тайн о личности Змея, потому что бельё у него совершенно обычное и некоторое ещё в магазинной упаковке. Надев трусы, Мо вновь ощущает себя человеком. Следом он забирает шорты, аккуратно складывает на ближайший столик снятые с них цепочки с брелоками. Только после этого натягивает на себя. Больше ничего решает из шкафа не брать, отыскав за диваном смятый балахон в пятнах кофе и с небольшими дырочками на ткани. Вещь выглядит свободной, и несколько минут Гуаньшань размышляет, принадлежит ли она самому Змею. За час на аскетично чистой кухне, которая чудом не погрязла во всеобщем свинарнике, Мо с трудом находит аптечку среди однообразных рядов шкафчиков и обрабатывает ссадины. Он заклеивает пластырями локти и целиком перебинтовывает ступни, потому что иначе разобраться с ними не представляется возможным. Мо не рискует заполнять урну следами своего пребывания в доме Ли, сгребая оставленный мусор и грязную вату в пакет с вещами на выброс. Повозившись с кедами, чтобы наспех подлатать их и привести в порядок, Мо заканчивает злоупотреблять гостеприимством Змея и выходит в коридор вместе с остальными. В центральном холле Рыжий остаётся предоставленным самому себе. Связи с другими группами нет, и люди, обступившие балкон, с напряжением вслушиваются в происходящее на нижних уровнях. Гуаньшань чувствует усталость: от изнурительной борьбы, от надламывающих страхов перед угрозами, сваливающимися на него одна за другой. Он устраивается на полу возле стены, обхватывает руками колени и кладёт на них голову. Далеко внизу слышен грохот выстрелов, эхом разносящийся до самой крыши, но Рыжий так вымотан, что не реагирует на посторонний шум. Незаметно для себя он проваливается в исцеляющий сумбурный сон. Из чуткой дрёмы его возвращает в реальность долгий истошный вопль падающего вниз человека, резко обрывающийся где-то на грани яви и сна.⊹⊹⊹
С момента начала войны против одного время играет против Тяня, и уже через несколько этажей он попадает под обстрел. Подонок Змей нарочно упомянул, что его «кровь» цвета красного льда. Но она не наркотик, хотя безбашенным наркоманам плевать, что цвет тириума и свойства «красного льда» — разные понятия. Пока на Тяня нападают разрозненные одиночки, не успевшие собраться большими группами, ему приходится уклоняться или активировать свою защиту — тонкий белый покров, проступающий на поверхности кожи, способный выдержать одно прямое попадание. После чего прочная чешуя тоньше человеческого волоса крошится и рассыпается. Тянь использует ограниченные резервы в исключительных случаях. Он готов пожертвовать участками тела, позволяя уничтожать свою кожу и проливать тириум, пока остаётся вероятность, что защита понадобится в критический момент. На всех этажах в боеготовность первыми пришли андроиды. С ними сложнее сражаться — они техничнее, сильнее людей и попадают точно в цель с первой попытки. Тянь слышит, как несколькими уровнями выше отдаётся команда выставлять турели, — скоро станет ещё жарче. — Это он! — начинают вопить при виде девианта переполошившиеся бойцы. — Крыса здесь!!! — Тем самым позволяя быстро сосчитать нападающих и узнать их расположение. Мало того что они тратят энергию на вопли и на придумывание оригинальных угроз в его адрес — все прекрасно видны в термальном спектре. Следователя клянутся убить и трахать во все места, которые, они думают, у него для этого предназначены. Но в итоге всё снова оборачивается мёртвой тишиной с телами на полу. По протоколу судья обязан предлагать нападающим выбор: сдаваться и добровольно сложить оружие, зачитать состав преступлений и права, — но он больше не может быть гуманным. Он здесь не из соображений гуманности, играющей против него. Тянь с техничной лёгкостью выбивает оружие у оказавшихся вблизи врагов, разряжает его и по возможности сбрасывает вниз. Вначале он прикрывается всем, что попадёт под руку: дверьми, крышками от кондиционеров или мусорных контейнеров. В мегаблоках все предметы жизнеобеспечения сделаны по принципу суровой надёжности: тяжеловесными и долговечными. А вскоре Тянь обзаводится бронежилетом и штурмовой винтовкой. Он переходит к диверсионной тактике и переводит «законодатель» в бесшумный режим. На зачищенном уровне находится грузовой лифт — это шанс подняться по лестнице внутри шахты. Его трюк недолго останется незамеченным, и Тянь, стараясь миновать как можно больше этажей, слышит вибрирующий звон железа, прокатившийся по натянутым тросам. Пронзительный гул заполняет тесное бездонное пространство, и со свистящим скрипом грузовой лифт срывается вниз. Пока тяжёлый короб из железа несётся на него, готовый сбить и унести к земле, Тянь перепрыгивает к ближайшим дверям и с невероятными даже для него усилиями раздвигает мощные, наглухо закрытые створки. Каждый пройденный уровень на счету, и падение — гарантированная смерть для любого. В первый раз Тянь почувствовал страх, считывая информацию у погибающего девианта. Чувства были чужими, но невероятно реальными. Впоследствии работа предоставила ему не один шанс для знакомства с шокирующей близостью смерти. Сейчас страх Тяня другой — необходимое отчаянное напряжение и концентрация на цели. Охраняющие этаж люди предупреждены и, заметив проникновение девианта на уровень, сразу стреляют. Тянь заведомо оказывается в расставленной ловушке. Голова и видимые из-под жилета части тела становятся белыми, но под прицельным огнём ранения неизбежны, и алая, как благородное вино, кровь просачивается на одежду. Тянь вынужден сдерживать давление дверей, стоя под натиском пуль, пока за спиной проносится сорвавшийся лифт. «Ресурс защитного покрытия — 60%… 55%…» — сообщает система. Девиант врывается на этаж и нападает: бьёт, стреляет, снова бьёт, толкает ногой обезоруженного противника, и тот, перевалившись через ограждение балкона, падает. Западня захлопывается, когда решётки, ограждающие коридоры между крыльями уровня, опускаются и выставленные перед ними турели становятся более защищёнными.⊹⊹⊹
— Блядь, он чертовски близко подобрался к нам! — нервно бормочет один из присутствующих. — Только что был тремя уровнями ниже, и что теперь?.. — соглашается стоящий рядом с ним длинноволосый приятель в кожаной жилетке. Экипировка у бойцов несообразна встрече с передовой разрушительной «штучкой» из Эко-Сити. — Почему так, чёрт возьми, тихо?.. — говорит провожатый Рыжего и обращается к нему самому: — Эй, парнишка, стрелять умеешь? Мо поднимается с пола, понимая, что скоро настанет момент действовать. — Понадобится — буду стрелять, — сухо отвечает он. — Сгоняй в пост охраны в конце коридора, код двери «685-735». Сиди там или бери оставшееся оружие и становись за нами, будешь прикрывать. — Мужчину, обратившегося к Мо, зовут Синалоа. На вид ему за сорок, может, старше, наверное, поэтому Рыжий кажется ему «парнишкой». Мо не спорит и отправляется указанную сторону. — Но лучше бы тебе собрать яйца в кулак и помочь тут нам! — доносится ему вслед. По пути Мо размышляет: какого рожна ему так легко дают в руки оружие? Хотя если раскинуть мозгами, то у него нет причин не быть на стороне людей Ли. Типы, что окружают его, не вызывают доверия. Тянь незнакомый для них противник с гибкой тактикой, гораздо проворнее и сильнее обычных Судей или полицейских андроидов. Мо устал и чувствует себя загнанным в угол. Ему не кажется разумной альтернатива: сидеть на жопе ровно в ожидании появления следователя. Он будет защищаться. На уровне тихо до тошноты, и Рыжий старается двигаться бесшумно, будто ищет в потёмках туалет, пытаясь не беспокоить жутких ночных призраков. В узкой кладовке между стеллажами оставлен старый автомат. Мо проверяет магазин, заполненный мутновато-латунными боевыми патронами. Перезаряжает, как видел на улицах, и, повесив на плечо, возвращается. А всё нутро изрыто сомнениями: «Сможешь ли?» Мо сплёвывает: «Ну, хули, обосрёшься — не такое сможешь». Пока внутренний голос негодует: «Зачем тебе автомат? Ты долбоёб, который усложняет себе выживание между: “вдруг заденет шальной пулей” и “пристрелят, как вооружённую угрозу”. А стрелял в последний раз, когда гонял по свалкам в пейнтбол? Давно это было?» Взвешивая все «за» и «против», Мо приближается к остальным, и по спине пробегает зловещий холодок, когда он слышит знакомое, до отвращения бессердечное: — Сложите оружие, и никто не пострадает. — Самое неиллюзорное чудовище уже здесь. Мо хочет, чтобы этот голос увяз где-то в параллельной вселенной. Первая мысль: что ему всё это чудится, но звук взведённых автоматов и суета перебегающих в укрытия людей предельно реальные. — Выходи и получи пулю, ублюдок! — выкрикивают они в ответ. Мо замирает на месте, когда слышит яростный обмен выстрелами. А следом вспыхивает яркий свет, и находящихся впереди ослепляет искрами зажигательного снаряда, который оседает пламенем на стенах и полу. Огненные фейерверки осыпаются, разгораясь на одежде и обжигая людей, обращаясь во всеобщее смятение. Рыжий успевает отпрянуть, а вслед за ним в коридор перекатывается Синалоа, сбивая с себя искры и вытирая слезящиеся глаза. — Эй, ты в порядке? — осторожно интересуется Мо, готовый прийти на помощь. Группу разделяет друг от друга стена пламени, которое едва не достигает ног Рыжего отскакивающими от стен всполохами горючего. Страх на мгновение парализует его, пока сердце отчаянно начинает качать кровь. Жар от огня наводит Мо на мысль, что девиант грохнет его, глазом не моргнув, вместе с остальными. Двое убиты в первые же секунды, Мо видит их неподвижные пылающие тела вдалеке. Для девианта минус две мишени, для людей они были друзьями, соседями, с которыми здоровались, выпивали или враждовали. И на месте жертв мог оказаться любой из оставшихся. Мужчины реагируют с запозданием, открыв беспорядочный ответный огонь. — Мо Гуаньшань, я тебя нашёл, — издалека пропевает Тянь с издёвкой. — Ах ты, сука, — срывается Синалоа и, выглянув из-за угла, начинает палить в сторону укрытия девианта. Но даже Мо видит, насколько много от безрезультатной стрельбы шума и паники, а эффект нулевой. Тянь никого не щадит, чтобы выжить. Люди умирают. Мо начал это своим побегом, желая вырваться из сковавшей его деспотичной реальности. А теперь он ощущает себя в эпицентре неуправляемого пылающего вихря, над которым ни у кого нет власти. Тянь убьёт его? Всё кругом рушится и горит, и Мо бесправен перед своей судьбой, как только ступил на территорию Змея. Рыжему плевать на Тяня, но сейчас девиант способен покончить с ним вместе с его борьбой, желаниями и играми с удачей. Злой рок, преследующий Мо, ощущается как никогда реально. Ни живым, ни мёртвым Рыжий не решит проблем следователя. Так зачем он ему теперь сдался? Чтобы мстить или пытать его за грехи? Мо не знает, куда избранный путь выведет его, пока они затянуты эпицентром хаоса. Внезапно столкновение возобновляется за дальней линией балкона, потому что девиант за это время заходит с противоположной стороны, застав укрывшихся там врасплох. Рыжий замечает Тяня лишь единожды, мельком, но перед глазами застывает его жуткий образ: наполовину белый, даже глаза, покрытый багровыми пятнами крови, смешавшейся с пылью перестрелок. Он не выглядит, как девиант, и совсем не напоминает бездушную запрограммированную машину. Мо видит ранения, следы тириума и брызги человеческой крови на одежде. Руки Тяня изодраны, что местами проглядывает металл. Зато морда его, как и требовал Змей, в полном порядке. На нём выбоины от пуль, и Тянь ужасающ, как выживший после бойни. Человек. С Синалоа и Мо объединяются ещё двое. — Лоэра, Хоакин? — они пытаются докричаться до оставшихся. — Бегите, — слышен ответ. Фантомный голос химеры, мрачный, как неотвратимое бедствие, и совершенно негромкий, от этого кажущийся столь отчётливым. Ледяной ровный тон Тяня совершенно не сочетается с его видом, и Мо ясно представляет его лицо: то же, что и в день их встречи. Породисто-бескровное, проникающее в сознание, с обворожительной блядинкой. Только теперь улыбчивый ублюдок превратился в порождение ада, и Мо знает, что ни одно из ранее произнесённых Тянем обещаний не является правдой. Пострадают, абсолютно все присутствующие здесь пострадают. «Он его прикончит, просто, блядь, чтобы избавиться от балласта, раз и навсегда», — проносится в мыслях, и Мо вздрагивает. — Чего ты встал, прикрывай и лишний раз не высовывайся. Сейчас он снова нападёт! — оборачиваясь, окликает Мо Синалоа. Рыжий хотел бы просто убраться, но теперь ему и шага в сторону ступить не дадут. Зыбкие мгновения напряжённой тишины вот-вот сменятся следующей атакой. Мо направляет оружие в голову Синалоа и спокойно произносит: — Бросай оружие! — Ты ошалел, парень?! — шипит мужчина в ответ. Мо скрывается от остальных за стеной — они не могут отвернуться от девианта, чтобы броситься к Рыжему. — Ну-ка убрал пушку! — командует ближайший из бойцов, которому даже нечем пригрозить, потому что Мо стоит за спиной Синалоа. — Никому не двигаться. Делайте что говорю! У меня назад пути нет. Бросайте оружие, я сказал! Этот чёрт вас не тронет, если вы просто уберётесь отсюда! Уходите! — Мо знает, что большая часть приспешников банд, охраняющих уровни, — обычные люди. И он не уверен, кому страшнее: ему или остальным. Остаётся надеяться, что он не ошибается на их счёт. — «Просто убраться», а что с нами сделают свои же, когда узнают, что мы слились? — не оборачиваясь, спокойно произносит Синалоа. — Плевать на остальных, плевать на Змея, валите, я задержу его, иначе он нас перебьёт одного за другим. Не вздумай делать глупости, ты меня не знаешь, богом клянусь, если дёрнешься — выстрелю, положи оружие и уходи. — Рыжий дело говорит, — откуда-то из-за дыма доносится голос, — для вас это последний шанс уйти невредимыми. Всё замирает на несколько мгновений, за которые те, кого держат на мушке, принимают решение. — Ладно, я согласен, я опускаю свой автомат, спокойно… — сглатывает Синалоа. — Кто хочет уйти со мной — спускаемся. — Ло, ты спятил?! — Я ухожу, и вы знаете почему, пускай Змей сам с ними разбирается. — Положив оружие, с руками на виду мужчина медленно отступает и проходит мимо Рыжего. — Остальные тоже… Без оружия, можете уйти, пока есть время, — рычит Мо. Безумный страх сдавливает горло, но он не даёт голосу дрогнуть. Следом бросают оружие остальные и торопливо отходят к выходу на лестницу. Мо никому не верит, поэтому держится на расстоянии, стоя в стороне, чтобы успеть среагировать. Рыжий провожает их взглядом, пока не остаётся один на один с девиантом на задымлённом и пылающем этаже. Уровень погружается в недоверчивую и зыбкую тишину. — Честно говоря, Рыжий, не ожидал от тебя. — Тянь медленно выходит с противоположной стороны балкона, словно ему надоело скрываться. Он лениво поднимает руки, якобы сдаваясь. — Умно, признаю. — Не приближайся, упырь! — рычит Мо, держа девианта на прицеле. Отлично, просто прекрасно: днём они с Тянем гоняли по городу, как два умалишённых, — теперь попытаются друг друга убить. — Если дойдёт до стрельбы, я буду первым, Рыжик. — Или я, следователь… — Направлять на меня оружие крайне глупая затея. — О, конечно, я просто должен дать себя расстрелять. — Даже те ребята не верили, что ты выстрелишь. Ты не снял с предохранителя. — Ага, как же, давай посмотрим! — злится Мо, когда девиант пытается развести его, как последнего лоха. — Я тебя не отпущу. Одумайся, Гуаньшань. — Не подходи, сказал. Стой там! — Рыжий отступает к двери, чтобы уйти с этажа следом за остальными, и вздрагивает. На лестнице раздаётся выстрел, второй… От ужаса Мо передёргивает, а после до него доносится нарастающий топот ног приближающихся людей. Слышит их и Тянь. Этаж с обеих сторон заполняет свежеприбывшее подкрепление: наверное, больше двадцати человек. Высокие и крупные — реальные головорезы почти полностью отгораживают Мо от девианта и перекрывают ему обзор. Последним показывается Змей. Рыжий в ужасе замирает. Теперь-то он влип по-крупному: предатель, перебежчик. Мо готовится к тому, что с него прямо здесь шкуру спустят. Он до последнего не сводит с Тяня взгляда, пытаясь прочесть его дальнейший ход. Сделает ли он хоть что-нибудь… — Молодец, продержался, — покосившись на Рыжего, замечает Змей и ищет глазами девианта. Тянь выжидает: опускает руки и спокойно продолжает медленно идти навстречу. Он оценивает противопоставленное ему вооружение, считывает лица людей и следит за теми, кто подбирается к нему сзади. Со стороны Мо, по крайней мере, двое с сетями. Оружие на порядок технологичнее, чем было у людей Ли до сих пор. — Дуй наверх, паршивец, — с пренебрежением произносит Ли, кладя руку на голову Рыжему и подталкивая его к выходу. Мо судорожно выдыхает — либо Змей не понял, что произошло, либо мастерски делает вид. — Впервые лицом к лицу, — Шэ Ли улыбается, разворачиваясь к девианту.