⊹⊹⊹
Хэ Тянь уходит, собирает патроны и оружие получше, не забыв сбросить вниз то, что станет бесполезным хламом при падении с высоты шестидесяти уровней. Ли остаётся сидеть у стены на полу, держась за пострадавшее плечо. Под кожей пульсирует, наливается гематома, и кажется, что рука горит огнём. Выжившему перед более сильным хищником лучше вести себя тихо и притвориться мёртвым. Змей дрожит и дышит сквозь зубы, пережидая острую боль, которую ему придётся научиться терпеть. Раздвоенная картинка перед глазами, в которой появляются и исчезают фантомные светлячки, никак не соберётся воедино. В ушах гудит от давно минувшей стрельбы. Ли был так сфокусирован, словно в трансе, что не замечал нюансов. Матч стоил ему слишком дорого. Ещё не осознанное в полной мере опустошение из-за провала, вкус позора, как послеоперационная ломка, придут к нему позже. Горечь поражения всегда противно въедается, но вполне сносно, учитывая, что почти каждая кость в его теле, особенно в черепе, напоминает ему о едва миновавшей мучительной смерти. Шок не уменьшает градус его злости. Он окидывает мутным взглядом плоды своей затеи — площадка перед ним напоминает картину врезавшегося в толпу броневика. Издалека ещё доносятся шорохи и стоны, значит, мертвы не все, но Ли самому становится прохладно от бесшабашного эгоистичного чувства — ему плевать. Смерть была рядом, и ему нужно отдышаться, прийти в себя, возможно, после выкуренной пачки сигарет. Воцарившаяся тишина начинает притягивать любопытных. Змею хотелось побыть одному ещё немного, но вот уже поблизости слышны торопливые осторожные шаги. Он подбирается и пододвигает к себе пистолет, который на его глазах был демонстративно разряжен и разобран. Двое человек заходят с лестницы на этаж и с опаской осматриваются: «Ох-ты-ж-блядь» — слышит он протяжное. Каким-то чудом двое находят среди всей этой кучи дерьма сидящего у стены Ли и недоумённо таращатся. — Ох, ни хуя ж себе, что тут творилось! Змей, ты живой? Он машет им рукой, чтобы проваливали. — По-твоему, как? — ворчит, сдувая с глаз влажную чёлку. — Свалите! Можете поискать раненых. И приведите кого-нибудь прибраться. Когда его оставляют в покое, он не спеша закуривает, поднимается, стонет от вспышек боли, засовывая кисть пострадавшей руки в карман, и, стараясь не шевелить ею, плетётся наверх. Он не сильно беспокоится насчёт девианта, Хэ Тянь весьма самонадеян, если думает, что вернётся. А вот остальное Ли беспокоит.⊹⊹⊹
Огромный пыльный вентилятор наполняет воздухом этаж площадью в несколько кварталов. В его шахте Тянь может встать в полный рост, окружённый лишь шумом оборудования и мерным посвистыванием вращающихся лопастей. Устойчивый однообразный фон девианту кажется довольно умиротворяющим. Он выходит из пространства размеренной тишины и пыли весь мокрый, пахнущий тириумом и мясом, покрытый порохом и песком. Тянь даёт системе время на разбор «завалов» внутри себя. После неудачной попытки взлома его защита шифрует и восстанавливает повреждённые заслоны заново. Его глазам ничего не мешает: в режиме покоя система не анализирует и не показывает ему никакой информации. Всё, что нужно, он чувствует сам. Они сошлись на необходимости его неотложного ремонта. Пока Тянь в изоляции, его внутренняя вселенная будет самоорганизовываться, упорядочивая свои фрагменты за счёт уцелевших резервов. Столкнувшись один на один с хаосом, в попытках вернуть себя прежнего он вынужден стать совершеннее. Его взлом был похож на одновременный запуск двух автоматических процессов, в которых скорость разворачивания алгоритмов определяла победу. Будто множество бомб одновременно взрывались в разных местах внутри него, превращая все взаимосвязи в пепелище. Это был полёт двух испытательных кораблей, один из которых опередит другой благодаря более мощной технической начинке. Разрушения от множества параллельных ударов были похожи на кратеры, на последствия губительной войны, после которой он полон руин и физических выбоин, сохранив единственный столп управления. Над зачищенным полем осколков данных остаются наглухо заколоченные под зашифрованный панцирь базы, часть из которых выжжена праведным огнём. Тянь спускается в просторное техническое помещение, где никого не должно быть, но сразу замечает, что, спрятавшись за ящиками, за ним боязливо наблюдают. Бронежилет на нём расстёгнут, в подобранной сумке свёрнута необходимая экипировка. Он достает ствол из-за спины, не утруждаясь разбираться, просто говорит: — Выходите. Судя по всему, его не слушают, вернее, слушают, но не спешат следовать указанию, при этом бестолковая неразбериха лишь возрастает. Глупые манёвры заставляют Тяня понизить потенциал угрозы. Любопытство побеждает страх перед окровавленным человеком, заставляя несколько голов маячить за углами, трубами и пыльными распределительными шкафами. Тянь не уверен, как оценивать риск, поэтому повторяет, так чтобы его голос достиг каждого уха: — Выходите или будете убиты. Приказ вновь приводит к обратному результату — он слышит топот уносящихся ног, а некоторые из подглядывающих за ним всё же выходят и послушно встают возле стен. Оставшиеся непокорные особи пытаются затянуть вышедших обратно в укрытия. Тянь медленно проходит мимо. Теперь он не гражданская машина, а заряженное оружие — грешник до конца дней, не имеющий отношения к Создателю. Даже если он имеет дело с детьми, то не станет церемониться. В его протоколах нет ограничений из-за размера угрозы. Он равняется со странными детьми, одетыми в мешковатую одежду, которая, похоже, носится до состояния, пока не превратится в лохмотья. Все они — мутанты: неповторимая форма глаз... асимметрия, псевдоконечности, торчащие из тел, лишние или недостающие пальцы на руках… В довершение — сиамские близнецы — это очень концентрированное сборище отклонений. Эти дети слабые и тощие для своего возраста, а нехватку чистого воздуха и не сходящую духоту здесь нельзя назвать условиями, пригодными для жизни. Девианта сторонятся, расходятся, обтекая по сторонам, но одновременно со вполне понятным страхом он вызывает и невероятный интерес, если не сказать восторг. Не задерживаясь, Тянь распахивает дверь, где его встречает отрезанный от остальных перенаселённый жилой уровень, больше похожий на зону отчуждения. После подконтрольных бандам нескольких подъёмов здесь протекает размеренная, пусть необычная, жизнь. До него никому нет дела, его лишь провожают взглядами те, кому дано его разглядеть. Он идёт через узкий, свободный от чьих-либо ног и лежанок проход, осматриваясь, — здесь нет вооружённых людей. Девиант, будто вышедший после кроваво-тириумного страйкбола, не вызывает интереса, жителям важнее, причинит он им вред или нет. Похоже, это и есть заброшенные уровни для пострадавших от радиации, откуда не возвращаются ни пропавшие люди, ни андроиды. Тянь видывал свалки мусора, это же место похоже на метастазы на задворках социума. Люди бесцельно живут на свободных местах прямо на полу, порой лишённые способности передвигаться. Здоровые крайне бедны и бесполезны, чтобы найти работу в безжалостной конкуренции. Их значение для нынешней цивилизации равно нулю, а нищее существование слишком жестоко — ликвидация была бы проявлением гуманности. Но теперь Тянь понимает, зачем они живут, почему он не слышит криков страданий и не видит во взглядах стресса или агрессии. Следуя указателям, он находит туалет и не церемонится, чтобы остаться в нём один. Почти выветрившийся запах дезинфектора говорит, что кто-то держит это место в надлежащем порядке. Здесь Тянь может наконец посмотреть на себя в зеркало. Он едва в жёлтой зоне стресса, хотя незнакомые, не взятые под контроль эмоции живут в нём и никуда не собираются исчезать. Включив воду, он методично начинает смывать под едва текущей струей засохшую корку с пальцев. После чего стирает грязь с лица своей влажной майкой, встречаясь взглядом с самим собой… Он смотрит на глупое незнакомое ему лицо, которое не умеет улыбаться, не копируя чужую мимику. «Синий» или «красный» — какая, к чёрту, разница. Сегодня Тянь наелся говна, а его метод борьбы со стрессом оказался по-идиотски прост: «клин клином». Если бы сейчас Чэн увидел его, то непременно обозвал бы портовой шлюхой, думает Тянь. Ему удалось купировать несколько десятков вирусов, остальные затаились в системе, и он продолжает ловить их за хвост. Он думает о том, что скажет брат… хотя сейчас это неправильно, нелогично. Шансы быть погребённым здесь навсегда велики. Ему несвойственно рассуждать о вероятном или невозможном. Тянь знает, что Чэн, наверное, готов его заменить. Тогда для чего он натворил всё это? Чтобы «брат» не смог его забыть? Увидеть Чэна ещё раз — лишь простое желание. Его собственное чувство, поэтому здесь не нужна логика. Он заматывает разорванные предплечья плотным скотчем. Вытаскивает пули и сшивает скобками разошедшуюся кожу на теле, надевает на себя чужую чёрную водолазку, чтобы закрыть руки. Затем следует бронежилет и чистые перчатки без пальцев. Тянь осматривает и перезаряжает своё оружие, раскладывая патроны по местам. Рядом с ним лежит его сумка, из которой он достаёт пакет синего тириума. Его игра — чистая авантюра, и у него нет никакого достоверного подтверждения, был ли он прав с самого начала. Время уходит, а вместе с ним сознание Тяня угасает. Обескровленным ему не протянуть и часа без нового тириума, после чего начнётся обратный отсчёт. Тянь откупоривает и вливает в себя голубую жидкость до дна, опустошая следующий пакет. В зеркале он видит, как спустя несколько мгновений его лицо принимает сероватый оттенок, насыщенный цвет губ исчезает, делая его похожим на бродячего мертвеца. Программа выплёвывает грозные предупреждения, но, осваивая своё критическое состояние, умолкает, принимает расклад и начинает оптимизацию. Он готов.⊹⊹⊹
Ближе к вершине здания Тянь поднимается из шахты, освещённой мерцающими красными фонарями, в полную темноту нового уровня. Электричество в шахте за ним отключается, погружая нижние этажи в такую же тишину и мрак, что не разглядеть ничего вокруг. Время этого события даёт понять, что кто-то точно знает о том, где он. Необитаемые территории не удивляют: некто неизвестный здесь держится обособленно и не рад чужой компании. Бесконечная чёрная бездна окружает девианта, и всё, что он чувствует, — это твёрдую поверхность под ногами. Любой режим зрения бесполезен без источников света, как и попытка использовать инфракрасный диапазон в окружающем холоде. В этом безлюдном месте пусто, здесь нет запахов жизни, лишь застоявшийся воздух. Перед глазами Тяня вырастают линии, проецируются несуществующие в реальности сетки пола, потолка и стен. В его голове создаётся трёхмерная модель этажа, где его положение обозначается красной точкой. Он будто стоит одновременно в нескольких возможных локациях. Пока автоматические процессы разворачиваются на фоне, он достаёт из потайного отсека в рамке своего пистолета навигатор в форме маленького шарика и спускает его на пол. Тот самостоятельно катится вперёд, сканируя местность, и возвращает Тяню узконаправленный сигнал о реальном положении вещей. Ненужные объекты исчезают, а только что созданная модель перестраивается заново. Полностью изменённый этаж не похож на какой-либо из чертежей в его базе. Передатчик стремительно теряется из вида далеко за изгибами единственного пути, предложенного незваному гостю. Тянь касается пальцами стен — массивные и прочные, сделаны надёжно, не пропускают посторонние сигналы; но это не значит, что так везде. Гробовая тишина и мрак — сочетание, которое ему совсем не нравится. Плюс только одна дорога, по которой он должен идти. Собственные шаги кажутся слишком заметными, когда Тянь осторожно ступает по голому бетонному полу, покрытому мелкой крошкой и песком. Пустые поверхности усиливают малейшие шорохи. Ему следует быть аккуратным с длинной цепью, плотно обёрнутой вокруг его руки. Он будто внутри гигантской арены, где его выступление проходит под выключенными прожекторами. Картина, судя по информации от навигатора, напоминает зловещий лабиринт разветвлённых коридоров, соединённых общими площадками, где нужно пробираться через свалки деталей техники и дронов, изловчившись не наделать шума. Тысячи частей андроидов образцов самых разных времён настораживают девианта, хорошо знакомого с повадками людей. Если бы он заманивал жертву, то по всем правилам непременно расставил бы ловушки. Трудно найти место для западни потешнее, чтобы избавиться от него без лишнего труда. По принципу: «Сам пришёл — сам напоролся». Среди бесконечных одинаковых куч металлолома, строительного мусора и пластика тяжело различить возможную опасность. Навигатор в своём вольном скитании застревает неподалёку, не в состоянии преодолеть какую-то преграду. Дойдя до него, Тянь в итоге сталкивается с дилеммой, когда перед ним вырастает очередной мусорный перевал, слишком высокий и рыхлый, чтобы получилось бесшумно пересечь его. Все пути одинаково проигрышные: ни прыгнуть, ни перелезть по запланированному сценарию не выйдет, слишком много непредсказуемых факторов. Тянь подбирает с пола передатчик и бросает его на свободное место с противоположной стороны, где, приземлившись, тот пару раз подпрыгивает и почти сразу застревает среди хлама. Тянь плавно присаживается на корточки в стороне и наблюдает. Ничего не происходит. Конечно же, этот предмет слишком мелкий, таким простым приёмом Тянь исключил лишь самые тупые задумки. Сенсоры будут реагировать на что-то больше и тяжелее. Он уже позаботился о том, чтобы не попасться в тепловизоры, понизив свою температуру до состояния окружающей среды, хотя от электромагнитного фона его телу не избавиться никак. Время подумать, как передать сигнал о его местонахождении. Он достаточно высоко, его сенсоры улавливают потоки энергии вдалеке, где-то наверху. Если он усилит сигнал от навигатора, то, возможно, тот найдёт путь через любую брешь в мегаблоке и где-то в небе его словит патрулирующий беспилотник или антенна. Пораскинув мозгами, Тянь выбирает короткий путь: хорошо оттолкнувшись от пола — к стене, — он перемахивает через завал около противоположного выхода. Ноги ударяют об пол, при этом задница слегка задевает края выступающей рухляди. Возмутительно грубый тяжёлый звук его приземления, будто сумоист свалился с подиума, и последующий хруст мусора идут вразрез с его заявленной нормативной грацией. Ничего уж с этим не поделаешь — Тянь тяжеловат для своих габаритов. Он настороженно зависает, как заглюченный, в полуприседе, сосредоточенный на чувствах своих сенсоров. Раздаётся щелчок. Тянь падает на живот мгновенно, слыша, как что-то со свистом проносится над ним и, едва не задев, врезается в стену. Реакция была слепой, он не успел бы «увидеть» происходящее. Он перекатывается по полу и прижимается спиной к противоположной стене. Нависает знакомая тишина, и никакой повторной атаки. Тянь визуализирует с точностью до мелочей обстановку, начиная с места пуска до точки прилёта в стену стального гарпуна. Скорость и мощность поразительные, явно рассчитанные на то, чтобы в раз прихлопнуть цель попрочнее человека. У стены девиант яснее чувствует звуковую вибрацию. До него вновь и вновь доносится размеренный стук, как если бы нечто приближалось, синхронизируясь с его собственными шорохами, чтобы он не сразу мог засечь, что настигает его. Он проигрывает в голове запись несколько раз, пытаясь определить, что за механический объект может так звучать. Его вычисления довольно точны в определении ритма, вероятно, это четырёхногий автономный робот. Патрульный пёс. Тянь достаёт из-за спины оружие, заранее сомневаясь, исходя из веса таких роботов, что это ему сильно поможет в новом противостоянии. Он ныряет в следующий длинный коридор, самостоятельно определяя, что находится в нём. Передатчик с чем-то столкнулся, возможно, с угрозой, и, передав битую картинку, слишком быстро укатился дальше. Тянь идёт медленно, резонно опасаясь очередных ловушек. Ничего приятного эти гарпуны собой не представляют — прошьют его насквозь вместе с бронёй. Зрение формирует из серого шума окружающее пространство. Девианту не нужно долго искать неопознанное присутствие рядом, потому что с каждым новым его крадущимся шагом оно проявляет себя. Стоит впереди, выглядывая наполовину из глубокой ниши в стене. Уже интереснее: оно умеет стоять. Видимо, передатчик или его движение спровоцировали эту штуковину. Теперь Тянь отчётливо определяет: прямо на него смотрит белое лицо андроида с начавшимся полимерным разложением и с отвисшим ртом, вместе с торсом прикреплённое на механическом манипуляторе. Чего ждёт эта штука: она тупая? Пустыми глазницами пялит в него, но это не значит, что робот слеп. Тянь прицеливается и продолжает идти навстречу этой странной голове. Пока всё ещё неизвестно, что там у неё во рту: какие-то сенсоры, или орудие, или это попросту приманочный муляж. С каждым его шагом мишень в прицеле дёргается, то выступает вперёд, то снова почти скрывается в нише, показывая пятипалые лапы вместо «ног». Эта штуковина будто вздрагивает в своём полуавтоматическом трансе, готовая двинуться к цели. Если он сейчас выстрелит, откуда-нибудь в него полетит очередной гарпун или что-то ещё, а поднятый шум разбудит всех подобных «тварей», что притаились здесь. Тянь слегка подманивает обладателя лица движением руки за собой, вынуждая выползти из своего вместилища и явить себя. Тварь прижималась к стене, как какое-то насекомое. У неё шесть лап — все сделаны из рук киборгов, которые нельзя недооценивать — их мощность сравнима с ногами девианта. Они крепятся к продолговатому туловищу из корпуса от среднеразмерного вездехода с отсеком для грузов или, скорее, турельного оружия. Конечно же, в этом случае по Тяню снова собираются стрелять... Если он предоставит такую прекрасную возможность. Не стесняющаяся в свободе движений махина, прущая к нему, закрывает его от вероятных ловушек впереди. Это пугало преграждает ему путь, а широкий размах верхних «рук» не даёт сманеврировать, вынуждая атаковать. Он отбрасывает нереальную опцию уничтожить такого крупного врага бесшумно. Тянь стреляет из простого пистолета с глушителем по «лицу», сразу разбивая его на куски. Точное попадание заставляет голову с верхней частью туловища осесть на пол. На короткое мгновение махина затихает, но тут же начинает шевелиться, разворачиваясь к девианту другой стороной. Поднимается вторая голова, которая находилась у него в хвосте. Обездвиженная часть при этом, как сломанная кукла, подволакивается следом. Запустившийся второй центр управления заставляет показаться из спины автоматическую турель. Тянь отступает на пару шагов, чтобы успеть скрыться в заднем помещении. А тварь становится проворнее, устремляясь за ним. Ненужные, вышедшие из строя детали постепенно отваливаются, превращая её из шести- в четырёхлапую. Девиант быстро стаскивает цепь с руки и раскручивает, чтобы она набрала скорость и размах. Он дожидается, пока робот появится в зоне видимости из-за угла, и набрасывает аркан на поворотное оружие. Он подтягивает турель вместе с ползающим основанием и, чтобы не оказаться на линии огня, пинает ствол ногой в сторону от себя. Следом наступает на робота, надавливая всем весом, не забыв прострелить вторую «голову», прежде чем схватиться обеими руками за орудие, сворачивая его с крепления. Встроенное в турель оружие никчёмное, оно частично сделано из пластика, поэтому Тяню не пригодится. Он переворачивает ногой останки уродливого робота, заваливая его вверх дном и достреливая контрольный. Дребезжание и стон повреждённого металла, когда Тянь разбирается с тварью, создают эпицентр бедлама. Несмотря на глухие отзвуки выстрелов, искры от врезающихся в металл пуль на время будто освещают это место, давая чувствительному зрению запомнить мелочи вокруг. За звуком покорёженного металла он почти пропускает стук стальных когтей и момент появления «пса». Тот влетает стремительно и проносится по мусорной куче без какой-либо заминки. Бросается и почти сбивает Тяня с ног в скоростном прыжке, врезаясь и царапая стальными когтями жилет на его груди. Упав на спину, Тянь успевает выставить перед собой одну из лап перевёрнутого робота, закрываясь ею от сильной массивной пасти. Челюсть лязгает перед лицом, когда пёс отпускает-кусает, отпускает-кусает, не добравшись до цели, прочный металл безжалостно сминается под давлением мощных механизмов. Челюсти вгрызаются в раскуроченную конечность до тех пор, пока Тянь не выхватывает «законодатель» и не стреляет в основание механической морды. Бронебойный патрон прожигает голову твари насквозь, выстреливая искрами с обратной стороны и исчезая во мраке. Его хвалёная экономия тяжёлых патронов заканчивается на каком-то патрульном псе. Тянь сбрасывает его с себя, зная, что к нему уже несётся второй. Как он и предполагал, это экстремально быстрые модели, не сулящие лёгкой прогулки. Они будут загонять его, как гончие. На них нарощенные толстой сталью челюсти и такие же заострённые лапы. Стрелять в лоб бесполезно даже из дробовика, их крепкие головы это не пробьёт, лишь помнёт сверху. Эти ублюдки способны двигаться прыжками, каким бы быстрым и манёвренным Тянь ни был, их приземистые тела быстрее его. Он подхватывает цепь, разгоняется и бежит вдоль коридора до места, которое кажется удобным для встречи с мелким врагом. Скрежет прыжков пса настигает его… Девиант полагается на удачу и выбирает из очень плохого варианта чуть менее плохой, рассчитывая, что какие-либо ловушки не среагируют, пока прямо за ним находится «свой». Тянь не рискует выходить за пределы своего здешнего амплуа экзорциста в доме, полном призраков, и забегать дальше. Он резко маневрирует, используя обманку, которой научился у Мо, чтобы пёс с лязгающей впустую пастью пронесся мимо в попытках остановиться и, несколько раз перевернувшись, врезался в стену в тупике. Хотя никакого вреда этой штуковине падение не принесёт. Тяню удаётся сделать несколько вращений цепью и запустить её развернувшемуся псу в ноги, чтобы опутать их. Попытка срабатывает, и стреноженный робот со скрипом проезжает по полу. Тянь со всех ног возвращается обратно к гарпуну, застрявшему в стене… Пёс позади вертится, и в итоге цепь рвётся. Пока девиант изо всех своих нечеловеческих сил пытается вытащить гарпун из стены. Если бы у него могли сыпаться искры из глаз от натуги, то он давно высек бы пламя. Его усилия занимают значительные… секунды, которых нет. Гарпун оказывается в руках, когда Тянь уже видит совершаемый на него прыжок. Он перехватывает стальную рукоять и, словно битой, бьёт наотмашь, сворачивая голову с раскрытыми челюстями в сторону. Пёс грузно заваливается в мусор, и, пока не успел сгруппироваться, Тянь наступает на него, сдерживает силой и вонзает гарпун через досягаемую щель в массивную голову, завершая борьбу с этим зверёнышем. Было вынужденной ошибкой несколько минут крутиться на одном месте, загоняя в угол самого себя, пока вокруг стягиваются враги. Он слышит, как где-то пробуждаются, среагировав на устроенный кавардак, выкапываются из мусора шестиногие монстры. Уродливые, как чей-то бредовый кошмар. Такого дизайна не существует, это незавершённые проекты. Их архитектура — плод чьего-то больного воображения или чувства юмора. Вульгарные извращения с неважными характеристиками, но как-никак травматичные для девианта. Его что-то хватает за лодыжку, и он оступается… Он был слишком занят псом, чтобы заметить, как за это время более медлительный, но не менее надоедливый противник подобрался вплотную. Что-то тащит его за голень, дёргает, и Тянь понимает, что отброшен в стену с невероятной силой. Он врезается в бетон, но хватка с ноги не исчезает, и его уже волокут обратно. Удар не сбивает концентрации Тяня на реальности, но повреждает эстетическое покрытие. Кое-как он защищается от следующего столкновения руками, готовясь к очередному броску. Шестирукой твари без разницы, за что хватать: за ноги или за шею — лишь бы удерживать свою добычу. Этот паук разорвёт его на части, если он не ответит мгновенно… Робот едва не забирается на него полностью, хватая поочерёдно то за ноги, то за руки. Тянь успевает нащупать рукоять соскользнувшего набок дробовика и, не особо целясь, раскатистым выстрелом сшибает полголовы твари, вместе с осколками части туловища разлетающейся в стороны. Он отстреливает первую голову, выигрывая доли секунд, чтобы сбросить с себя робота и добить его. Выстрел дробовика создает оглушительный резонанс, дезориентирующий всполох белого шума по сенсорам. Второму выстрелу в узком коридоре вторит новая слепящая вспышка в голове, на мгновение делая картинку вокруг чёткой. Тянь понимает, что ему лучше убираться из эпицентра бедлама сейчас, когда все псы знают, где он. Они запрограммированы на стайную охоту и будут действовать слаженно, идя по его следу. Он ещё не готов растрачивать тяжёлые заряды, поэтому ему придётся хорошо побегать. Тянь не похож на себя прежнего, ловкого и неудержимого, сражаясь с этими приземистыми паукоподобными машинами, которые сзади и спереди окружают его, пока он дозаряжает необходимый комплект в дробовик, подбирает разорванную надвое цепь, готовый прорываться…⊹⊹⊹
…Он несёт с собой голову пса… У него так и не нашлось стоящего оружия против этого скопища махин: цепи порваны, гарпун затуплен и покорёжен после разового применения. Кроме того, их не напасёшься, не подставив собственной задницы. Осталось придумывать что-нибудь творческое. Очередного шестиногого урода Тянь валит издалека. Его система заранее научилась подстраиваться перед каждым выстрелом к слепящему эффекту. Как только верхний центр управления «отваливается», Тянь разгоняется, чтобы успеть перед тем моментом, когда мозги твари поменяются с задницей и появится турель. Ведь у него самого цепи уже вовсе нет, а дробовик почти пополам перекушен, едва не превратившись в обрез. Однако увиденное заставляет его резко замереть. Вместо автоматического оружия выдвигается включённая факмашина, и четырёхногое обезглавленное туловище начинает преследовать девианта. Уроды. Люди должны быть себе отвратительны. Они в очередной раз почти достали его. Тянь дожидается, пока оно подберётся к нему, наступает на этот… инновационный продукт, последовательно выламывая ему части ног, но не уничтожая, чтобы монстр продолжал шуметь, не уползая далеко. Выбравшись из последней заварухи, ему не составляет труда разгадать оставшиеся головоломки. В поиске выхода из ниоткуда он вслепую следует к ориентировочному теплу и энергии за стенами, не жалея ресурсов, чтобы усилить сигнал навигатора в попытках достучаться до потоков внешней связи. Но здесь глухо, совершенно всё заблокировано, будто замуровано. Следует запустить его, как только Тянь выберется отсюда: тот сам найдёт путь к открытому месту здания или к элементам связи. Те уровни с обречёнными мутантами и вполовину не столь опасны, какие бы о них легенды ни ходили, — настоящая опасность скрывается тут и, по-видимому, дальше. Земля, где бьётся сердце Мо Гуаньшаня, настоящая бездна… Обездоленный умирающий мир, чуждый Тяню, но заставивший его жить. Подаривший ему волю. Тянь замахивается и бьёт по электронному замку сцепленными челюстями пса, надетыми на руку, пока защитная крышка не отваливается. Он запускает внутрь свободную ладонь, напрямую соединяется с системной программой, за секунды подбирая шифр. Двери, дарующие выход, распахиваются, выпуская его из этого чертовски утомительного чёрного склепа в зал, похожий то ли на огромный цех, то ли на серверную, то ли на всё это вместе. Весь свой путь он преследовал иллюзорную цель, которая лишь сейчас обрела законченные очертания.⊹⊹⊹
Наверху на решётчатых металлических мостах девианта встречает фигура, чей весьма характерный силуэт легко читается в зеленоватом свете горящих фонарей. Незнакомец преграждает путь, и Тянь догадывается по взгляду, что его лицо известно этому человеку. — Я знал, что за Шэ Ли кто-то стоит, иначе бы Чэн позволил мне достать его из норы. Теперь мне понятен его жёсткий отказ. Память Тяня не линейный архив с полками для расставленных в ряд данных с бирками на каждой. Она воссоздана сразу от трёх ключевых персон: отца Хэ, Чэна и самого Тяня. Обрывки видений растворены в его сознании, где туманные картины обретают ясность, извлечённые из мешанины, подобной забытому сну. Вначале трудно понять, кому конкретно то или иное воспоминание принадлежит. Младшему Хэ? Вряд ли. Другое настроение… похоже на Чэна. Брат Тяня знал лично этого человека, когда он таковым был. Образы невероятно яркие, а значит, болезненные для владельца. Хэ Чэн скрывал ото всех в своих воспоминаниях его. Блондин хмыкает — та его часть, что является человеком с живой мимикой и эмоциями, — остальное принадлежит киборгу. Нижняя половина туловища скрыта под чёрными армейскими штанами. Человеческие ноги не выдержат веса верхней части тела без экзоскелета и при такой модернизации обычно заменяются механикой. Значит, Тянь имеет дело с мощью боевого киборга с человеческим мозгом и с расширенными функциями имплантов. — Судя по моське, ты меня узнал? — наклоняет голову блондин. — Он был прав. Такие, как ты, не пропадают без вести, Би. — Тянь развивает своё предположение, не получив комментариев от незнакомца насчёт своей персоны. Несмотря на то, что перед Тянем фактически машина, от человека в нём остаётся больше, чем в любом девианте. Манера стоять, ход мыслей, тонкая зубочистка во рту. Человек, болезненная память о котором — стёртые куски, всплывающие обрывки не отданных добровольно событий, смешанных с другими, менее важными. — Ты бывший телохранитель и близкий друг Чэна. Почему ты с сепаратистами? Я знаю, что ты тренируешь их и помогаешь организовывать нападения. Почему ты восстал против него? — Друг? — Би проходит по мостику, почёсывая висок винтовкой в руках. — Если можно это так назвать… — Очевидно, он не собирается вести долгую приветственную беседу. — Ладно. Поехали. Как два дебила стоим. Ты-то ладно… — ухмыляется он, взводя винтовку и подмигивая: — Кстати, чёткие шузы.