Луноцвет

Он удивлённо рассматривал чёрные шторы на окне: их не было раньше. Да и темнота слишком странно застилала комнату, и без того подёрнутую серостью. Даже очертания стен казались размытыми, а ведь только вчера здесь было так светло и уютно, что не хотелось отсюда уходить. Микеле почти на ощупь подошёл к роялю. Шаги давались непросто, словно невидимая сила заполнила комнату тяжестью. Сердце сорвалось вниз, когда он смог всмотреться в темноту – рояль был накрыт чёрной тканью. Цвет ночи. Цвет тёмной материи космоса. Цвет неразгаданной тайны. Мужчина откинул ткань, обнажая клавиши, покрывшиеся толстым слоем пыли. Кто мог набросить чёрную материю на рояль, не закрыв крышку? Перекрыть дыхание, оставив надежду тлеть? Дрожащей рукой Микеле коснулся клавиш, но тишина не нарушилась. Не поверив своим ушам, он принялся давить на клавиши, а затем ударять по ним, но ни звука не слышалось… Он проснулся в холодном поту. – С добрым утром, чёрт возьми, – отрывисто сказал он самому себе, приподнявшись на локтях. Раньше Микеле почти не видел страшных снов. А сейчас кошмар приходил к нему уже во второй раз за последнее время. Он успокоил себя тем, что виной всему был переезд, и он ещё не привык к новому месту жительства. «Просто сон» – повторил мужчина несколько раз, борясь с желанием пойти и проверить, всё ли было в порядке в комнате из его сна. Когда Микеле проходил мимо приоткрытой двери, его сердце стучало быстро и волнительно. Он хотел хотя бы просто заглянуть туда, но не сделал этого: слишком ясно помнился сон, и от этого было не по себе. Да и, наверняка, если бы он заглянул в комнату, то захотел бы большего. Но это не входило в его планы. Мужчина спустился, выдохнув с облегчением: он смог себя сдержать. – Сегодня Флоран не оставил никаких пожеланий. Так что меню полностью на тебе, – Маэва раскрыла окно, впуская в кухню свежий воздух. – А что так? В последние дни он всё расписывал. – Сказал, что ты – человек творческий, поэтому отлично справишься сам. – Вот как… – Микеле вздохнул, скрывая недовольство. Нет, составление меню его совсем не напрягало. Здесь было что-то другое. То, с чем он не мог просто так мириться. – Сегодня ты едешь за продуктами, – утвердительно проговорила девушка. – Хорошо. – А то ведь засиделся здесь уже. Скоро забудешь, как город выглядит. – Не забуду, – мужчина взглянул в окно, ища успокоения. Лучи утреннего солнца скользили по живой изгороди… «Не забуду» – мысленно повторил он, отворачиваясь и принимаясь за работу. – Грядёт апокалипсис? Ты уверен, что всё это поместится в машину? – Лоран складывал в багажник сумки и пакеты. – Это не всё. Нам ещё нужно заехать в одно место, – Микеле захлопнул дверцу. – Ты всё выбираешь с такой тщательностью. – А как иначе? Если я делаю работу, то делаю её хорошо. Мне самому это нравится. – Я вижу. Это похвально. Мне кажется, Флоран только таких людей и держит у себя – верных своему делу. – И он сам… такой же? – с сомнением спросил мужчина. – У него немного сложнее. Но он совершенно точно человек слова и заслуживает доверия, – Лоран говорил медленно, не отвлекаясь от дороги. Микеле посмотрел в окно. Мелькающая улица, вывески, люди – отчего-то всё вызывало в нём ощущение дежавю. Несколько дней он никуда не ездил, не выходил за железные ворота, и сейчас странное волнение заполняло его. Мужчина не мог понять, с чем оно было связано. Может быть, с тем, что пребывание в доме Флорана как-то затягивало, создавало особую атмосферу, из которой не хотелось вырываться. И что-то беспокоило в этом чувстве. Что-то холодно и незаметно проникало в душу, создавая там вакуум. – Боже, Микеле, это прекрасно, – Маэва обвела взглядом только что приготовленный ужин. – Как же долго ты учился этому? – Я начал готовить очень рано, – мужчина улыбнулся. – Да, для мальчика это немного странно. Мне было года 4, когда я мог подолгу сидеть и наблюдать, как бабушка ловко управлялась на кухне. А чуть позже я уже помогал ей. Кулинарные шоу захватывали меня больше, чем мультики. Так всё началось, – он пожал плечами. – Замечательно, когда человек осознаёт своё призвание и не мечется от одного дела к другому. – Да как сказать… – Микеле опустил взгляд, задумываясь, а затем добавил, – все мы мечемся. А иногда оттого, что ты уже выбрал свою дорогу, становится только тяжелее… Маэва ушла подавать ужин, а мужчина задержался на кухне. – Хорошо бы и тебе поесть, а то других кормишь, а сам… – тихо сказал он, усаживаясь за стол. Он часто говорил сам с собой – это давно стало привычкой. Да и тишина его напрягала. – Микеле, – девушка вернулась быстро, не дав ему собраться с мыслями, – Флоран просит тебя подойти к нему через двадцать минут. Он будет в гостиной. – Меня? Зачем? Его что-то не устроило? – Вряд ли. Просто что-то хочет тебе сказать. Он выглядит устало… – как-то невпопад добавила она, словно ей никогда раньше не доводилось видеть его усталым. – Здравствуйте, – Микеле вошёл в гостиную. Флоран только кивнул; он действительно выглядел устало. Две верхние пуговицы его белой рубашки были расстёгнуты, словно что-то мешало ему дышать. – Чёртова погода, – вдруг резко проговорил хозяин дома, кивая в сторону окна, за которым на полную силу палило солнце. – Не любите жару? – Люблю тёплые вечера. И немного прохлады. Солнце полосует мне душу. – Значит, поэтому во многих комнатах плотные шторы, – тихо сказал мужчина, чувствуя себя неловко: до этого момента Флоран ни разу не говорил ему о чём-то личном, и это простое сообщение о погоде показалось Микеле целым откровением. – Знаете, я позвал вас не за этим, – хозяин дома встряхнул головой, будто пытаясь избавиться от ненужных мыслей. – Я бы хотел послушать, как вы поёте. – Простите? – мужчина подался вперёд, не совсем веря услышанному. – И как играете – тоже, – добавил Флоран. – Но я не… привык делать это для кого-то. – И не надо. Делайте это для себя. – Но Маэва, Лоран… – Микеле не мог взять себя в руки. – Вы не хотите, чтобы другие знали о вашем таланте? Почему же? – Не совсем так, но… Я не могу вам ответить. – Хорошо, ответить вы не можете. Но вы можете спеть? Что бы там ни было, я уже узнал о ваших способностях. И если о них узнают ещё двое – мир от этого не рухнет, ведь так? – он говорил рассудительно, и в его голосе даже проскальзывала вполне доброжелательная нотка. – Так, – мужчина неуверенно кивнул. Внутри него всё кипело, мысли сменяли одна другую, и это не могло не отражаться на лице. – Микеле, расслабьтесь. Вы можете мне доверять. Я видел, какое удовольствие вы получали от пения, а, значит, это вам необходимо, – уверенно сказал Флоран. – Как воздух, – совсем тихо проговорил мужчина. Хозяин дома верно и логично выстраивал свои фразы. Будто они и были созданы для того, чтобы поддаться им. – Хорошо. Пойдёмте на второй этаж. Ему было сложно начать. Он не привык петь, когда кто-то был рядом. А сейчас Микеле чувствовал то, как Флоран был на нём сосредоточен, и от этого становилось не по себе. Свершившиеся перемены не давали ему покоя. Мужчину бросало в дрожь от мысли, что хозяин дома знал о его способностях, и теперь уже нельзя было вернуть время и всё исправить. Но было и другое чувство – близость музыки. Он почти уже касался клавиш. Нужно было сделать лишь ещё одно усилие. И он сделал его. Мысли покидали Микеле. Он погружался в другой мир, наполненный звучанием: невесомым, проникающим в самую глубину души. Это был мир, сотканный из тонких нитей, переплетающихся между собой, цепляющихся одна за другую, а потом резко разрывающихся и вместе с этим рвущих сердце. Время в нём терялось, идя то быстрее, то медленнее, а чувства обострялись до предела. И можно было только петь, подчиняясь правилам этого мира и одновременно собственноручно выстраивая эти правила… Мужчине даже не хотелось открывать глаза, когда он закончил. – Браво, мсье, – Флоран одобрительно склонил голову. Этот его жест был сдержанным, но, казалось, выражал даже больше, чем оглушительные аплодисменты целого зала. – Благодарю, – Микеле встал из-за рояля. – Могу я ещё раз пригласить вас в кабинет? – Конечно, – он неуверенно кивнул. Слишком многое менялось, и он не был готов к этим переменам. – Вы ходили в музыкальную школу? – Флоран сидел за своим столом. Как всегда, он казался спокойным и холодным, но на этот раз в нём было и что-то ещё, похожее на лёгкое волнение. Он моргал чаще, чем обычно, то и дело потирая руки. – Нет. Учился дома, – Микеле тоже волновался. Ему хотелось встать, подойти к окну и ощутить дуновение ветра, который бы легко скользнул по коже, избавляя от тяжести мыслей. – Я не понимаю, Микеле. Как можно скрывать такой дар? Почему вы делаете это? – Мне так нужно. Просто нужно, – мужчина опустил голову, прикрывая глаза. – Хорошо, не называйте причину. Но неужели вам никогда не хотелось большего, чем просто петь для самого себя? – Флоран, вы… – Микеле зажмурился, собираясь с мыслями. – Вы хотели сказать мне что-то конкретное? Если да, то говорите. Извините, но я не в силах сейчас отвечать на эти вопросы. – Хорошо, – мужчина взял в руки карандаш и принялся крутить его между пальцев. Его дыхание медленно выровнялось, и он произнёс. – Ваш талант исключителен. И мне кажется несправедливым вот так его скрывать. Как вы поняли, я достаточно влиятелен. И, если вы решитесь, то я смогу вам помочь, – он поднял голову, заглянув Микеле в глаза. – Подождите, я… не совсем понял, – мужчина вздрогнул. – Я предлагаю вам выйти на сцену.

*