Луноцвет

Он должен был окунуться в музыку, иначе просто не смог бы дышать полной грудью. Как же давно он не делал этого – песня, написанная им год назад, звучала словно впервые. Ещё несколько минут Микеле продолжал петь, полностью растворяясь в мелодии, но совсем скоро ему нужно было заканчивать, иначе он потерял бы счёт времени. Мужчина сделал над собой усилие, убирая руки с клавиш, а затем медленно поднялся. На мгновение ему показалось, что он услышал стук, похожий на удаляющиеся шаги, но всё быстро затихло, и он не придал этому значения. Выходя, Микеле вновь оставил дверь приоткрытой – будто боялся, что если закроет её, то уже не сможет войти сюда снова. Прикосновение к музыке буквально заставило его летать. Во время работы он то и дело шутил, не давая Лорану и Маэве говорить о чём-то серьёзном. После того, как ужин был приготовлен, мужчина подумал, что неплохо было бы выбраться куда-нибудь. Встретиться с друзьями, посидеть в каком-то уютном местечке. Но поднявшись в свою комнату и выйдя на балкон, Микеле понял, что ему никуда не хотелось. Ему просто нужно было в одиночестве прогуляться по вечернему саду. Загорелись фонари, заставив мужчину вздрогнуть. Звук его тихих шагов отдавался странным эхом, и это создавало ощущение, что он был здесь совершенно один. Однако оно оказалось обманчивым, и совсем скоро Микеле увидел впереди силуэт, в котором без труда угадывался Флоран. Когда они почти поравнялись, хозяин дома остановился и медленно произнёс: – Любите погулять? – Бывает. А ещё мне нравится этот сад, так что… – он прервался под взглядом мужчины; он изменился: часть «тяжести» ушла, сменившись глубиной, таившей в себе что-то. Или эта глубина была с самого начала, просто он тщательно прятал её за чем-то другим? – Так… что? – Флоран посмотрел на него с вызовом, похожим на прикрытое любопытство. – Так что гуляю здесь довольно часто, – быстро ответил Микеле. – Кажется, вы хотели сказать что-то другое. Или?.. – Я просто потерял нить мысли. Знаете, здесь есть что-то таинственное. Такие места вдохновляют. – Вдохновляют? – с удивлением повторил мужчина, вскидывая брови. В его тёмных глазах отражался свет фонарей, и от этого они блестели каким-то дьявольским блеском. Микеле едва заметно кивнул. – Вы умеете удивлять, – проговорил Флоран негромко, так, словно заботился, чтобы его не услышал кто-нибудь ещё. Он шумно выдохнул, а затем продолжил. – Что же, не буду вам мешать. Хорошей прогулки, – он ушёл, не дождавшись ответа.

*

С самого утра Микеле чувствовал, что ему чего-то не хватает. И он прекрасно знал, чего именно. После завтрака и короткой прогулки по саду он не находил себе места. Мужчина то поднимался в свою комнату, пытаясь чем-то себя занять, то снова спускался вниз, ожидая чего-то. И вскоре он дождался этого. Маэва и Лоран вышли в сад, сказав, что вернутся к обеду. А о хозяине дома мужчина снова не подумал – он был уверен, что тот отправился на работу сразу после завтрака. Да и тишина, окутавшая комнаты, казалась слишком ощутимой. И всё же Микеле понимал, что рискует. Маэва или Лоран могли войти в дом в любое время и по любой причине. Но ему нужна была музыка. Снова напомнив себе о ней, он не мог держаться. Он задыхался от окружающей его тишины. Сев за рояль, мужчина сразу же ощутил прилив сил. Тёплая волна заполнила его тело, и пальцы машинально легли на клавиши. Почти с первыми звуками музыки Микеле начал петь, отдаваясь воле переменчивых колебаний воздуха. Он то закрывал глаза, то вновь открывал, отрывисто вдыхая и сплетая слово за словом. Он почти уже дошёл до конца мелодии, когда ощутил тень тревоги – что-то было не так. Мужчина резко оборвал себя, поворачиваясь и вздрагивая от удивления. В дверном проёме стоял Флоран. Он был похож на призрака – такой же бледный и появившийся также внезапно. Словно он по волшебству переместился сюда с какого-нибудь важного совещания – на нём снова был элегантный костюм, идеально сидящий по фигуре; всё казалось привычным, кроме выражения его глаз: они блестели, но не холодным блеском, а так, словно горели какой-то безумной идеей. Микеле похолодел, уверенный в том, что хозяин дома не был рад видеть его, сидящего за роялем. – Извините, – пробормотал он, машинально поднимаясь и делая шаг в сторону. Флоран посмотрел на него снизу вверх, а затем проговорил: – За что? Если бы у вас не было голоса, тогда я понял бы это извинение, – он не сводил с мужчины пристального взгляда. – Но вы прекрасно поёте, мсье. Микеле вздрогнул от очередного удивления, услышав и соотнеся с собой эту фразу. Он ждал от него чего угодно, но только не таких слов. – Спасибо… – тихо сказал мужчина, на секунду зажмурив глаза и снова открыв их, убеждаясь в действительности происходящего. – Пройдёмте в мой кабинет. На пару фраз, если вы не против, – Флоран говорил медленно, наполняя каждое слово смыслом. – Конечно, – мужчина сделал неуверенный шаг вперёд. Единственное окно в кабинете Флорана было занавешено плотными шторами, сквозь которые пробивался тусклый свет. Сама комната источала уже почти привычную безжизненность – обставленная со вкусом, но без души, она навевала тоску. Слишком аккуратно в шкафу были расставлены книги в дорогих переплётах. Так, словно они стояли там исключительно для вида, а не для чтения. На столе также аккуратно лежали бумаги и стоял раскрытый ноутбук. У окна располагался маленький кожаный диван, по обе стороны подлокотников которого стояли светильники с абажурами. – Присаживайтесь, – Флоран указал в сторону дивана, а затем сел за свой стол. Он выждал минуту, позволяя Микеле осмотреться, а затем проговорил: – Признаюсь, вы меня удивили. Не каждый повар обладает такими талантами… – И всё же такие есть, – мужчина сдержанно улыбнулся. – Я слышал, как вы поёте, Микеле, и не могу не спросить – почему вы работаете здесь, обладая таким-то даром? – он опёрся на локти, подперев подбородок сцепленными пальцами. – Для моей работы тоже нужен дар, и немалый. У меня душа лежит к этому. А музыка для меня – отдых, но не работа. Потребность, но не средство, – размеренно проговорил мужчина. – Признаюсь, не думал, что моему роялю ещё суждено быть использованным, – Флоран легко перевёл тему, словно понимал, что Микеле всё равно не скажет ему правды. – А вы вдохнули в него новую жизнь. – Музыкальный инструмент должен использоваться по назначению. Иначе он теряет смысл. Знаете, мне всегда казалось, что у них есть душа – у каждого. И если долго не играть на них, она начинает тосковать. А потом меняется звучание, приходится подолгу их настраивать, но прежний звук уже не извлечь. Потому что часть души умирает, – мужчина сам удивился тому, как разговорился. – И если ты покупаешь музыкальный инструмент, то несёшь ответственность, – хозяин дома продолжил мысль Микеле. – В таком случае, я – никудышный владелец уже знакомой вам души. – У меня в квартире пылится гитара, так что… я тоже не лучший душевладелец. – Вы и на гитаре играете? – Флоран отрицательно покачал головой, словно не веря своим ушам или борясь с каким-то внутренним противоречием. – Струны перебирают все, кому не лень, – мужчина махнул рукой. – Не нужно отнекиваться от своего таланта, – серьёзно сказал хозяин дома. Микеле кивнул, ничего не ответив. Он вдруг почувствовал, что Флоран словно бы мог видеть его насквозь, и от этого стало жутко неуютно. – А вы… как-то связаны с музыкой? – он не смог удержать в себе этот вопрос. Ему показалось, что мужчина едва заметно вздрогнул, услышав его. – Мы все с ней связаны так или иначе, – он ответил, выдержав короткую паузу, – и я тоже. Вопрос лишь в значимости этой связи, – он прищурился, словно его подводило зрение. Микеле снова почувствовал холод, исходящий от Флорана. Чем дольше он находился с ним рядом, тем глубже под кожу проникали мельчайшие льдинки, начиная покалывать изнутри. – Я был бы рад продолжить наш разговор, но мне пора. Скоро обед, и кто-то должен его приготовить. – У нас ещё будет время, – проговорил хозяин дома. Фраза прозвучала нейтрально; непонятно было, утверждал он или спрашивал. Мужчина кивнул, неторопливо поднимаясь. Спустившись на первый этаж, он недовольно выдохнул. Случилось то, что не должно было случиться. И Микеле пока не знал, что следовало делать дальше.

*