Луноцвет

Микеле проснулся от стука дождя по стеклу. Размеренный и лёгкий, он успокаивал и вызывал желание вновь погрузиться в сон. Однако на часах было почти уже шесть утра, и он не мог сделать этого. – Сегодня ведь выходной, почему нельзя подать завтрак немного позже? – пробормотал Микеле, чувствуя себя не до конца проснувшимся. – У Флорана какие-то дела с утра, – Маэва пожала плечами, – да и вообще, кто-кто, а уж он-то всегда встаёт рано. – А я бы поспал ещё хотя бы пару часов, – потянувшись, мужчина принялся за работу. Дождь не унимался, и он подумал о том, что придётся пропустить утреннюю прогулку по саду. Закончив готовить обед, Микеле подошёл к окну. Пасмурная погода действовала на него успокаивающе. На какое-то время он замер, смотря на подёрнутый прозрачной пеленой двор, а потом вздрогнул от неожиданности, увидев Флорана, который шёл к дому. Мужчина не поверил своим глазам, заметив на его лице подобие улыбки. Однако это было не главным удивлением. В одной руке хозяин дома держал чёрный зонт, укрывающий его от дождя. А в другой – футляр гитары. И вряд ли он был пустым. Микеле отошёл от окна, и его лицо озарила улыбка. Он вспомнил свою гитару, к струнам которой не прикасался уже довольно давно. Затем он услышал голоса в прихожей. Флоран о чём-то говорил с Лораном, но слов нельзя было разобрать. Он услышал тихий смех, а потом – приближающиеся шаги. В дверь постучали. – Войдите, – мужчина потянулся к дверце одного из шкафчиков, создавая видимость деятельности. – Это я, – на кухню вошёл Лоран. Микеле вздрогнул, увидев футляр уже в его руках. – Твоя гитара? – не удержался он от вопроса. Лоран усмехнулся, отвечая: – Твоя. – В смысле? – Флоран попросил передать её тебе. Сказал, тебе понадобится. – То есть… она правда моя? – мужчина был слегка шокирован. – Ну, не моя же. Считай, это просто подарок. В общем, пользуйся, – Лоран прислонил футляр к стене, – А мне пора, – он вышел, закрыв за собой дверь. Не в силах медлить, Микеле присел, раскрывая футляр и доставая гитару. Она была совсем новой. Ещё никто не стер о её струны подушечки пальцев. Она начинала свой путь прямо здесь и сейчас. Мужчина замер, прислушиваясь. По стеклу больше не стучали капли, и это значило, что он мог выйти в сад, взяв гитару с собой. Свежесть, пришедшая после дождя, всё меняла. Цвета, запахи, звуки. На каждом листе застыли прозрачные капли, при малейшем движении срывающиеся вниз и продолжающие дождь. Здесь, под раскидистыми ветвями деревьев, царила атмосфера, как нельзя лучше подходящая для того, чтобы впервые тронуть струны гитары. Но Микеле не торопился. Вдохнув свежий воздух полной грудью, он взглянул на небо. Низкие сероватые тучи не рассеивались. Было похоже, что дождь прекратился лишь на какое-то время и вскоре собирался вернуться вновь. Прошло несколько минут, когда мужчина почувствовал, что кто-то собирался нарушить его одиночество. Через пару мгновений ощущение подтвердилось – он услышал тихие шаги. Флоран неторопливо шёл вперёд, держа в руках свой пиджак. Микеле подумал о том, что раньше не видел его в одной рубашке. Чисто-белая, она идеально ложилась на его широкие плечи. Мужчина подумал, что вся его одежда, наверное, была сшита на заказ, потому что подходила ему слишком хорошо. – Она будто сама просилась на волю, – ещё не подойдя совсем близко, проговорил хозяин дома. – Что? – Микеле машинально сделал шаг вперёд. – Гитара. Утром я зашёл в музыкальный магазинчик. Имею такую слабость, но это неважно. Она приковала мой взгляд и словно пыталась сказать, что ей надоело ждать, когда за ней придут. И я подумал, что тебе она будет очень кстати, – его губы тронула сдержанная улыбка. – Это верно. Спасибо, – улыбка мужчины была совсем другой: открытой, живой и заразительной. Микеле показалось, что Флорана на мгновение передёрнуло от этого очевидного различия. – Пожалуйста, только ты ещё не знаешь, на что себя обрёк, – хозяин дома усмехнулся. – Кажется, я начинаю догадываться. У меня есть гитара, и я не привязан к комнате с роялем. Значит, теперь я могу петь где угодно. – В точку. – Это ты хорошо придумал, – мужчина кивнул головой в подтверждение своих слов. Называть Флорана на «ты» было очень непривычно. Казалось даже, что он мог ни с того ни с сего разозлиться и попросить снова перейти на «Вы». Но Микеле понимал, что так только казалось. На минуту установилась тишина, но совсем скоро она нарушилась стуком: снова начался дождь. Мужчина поднял голову, чувствуя, как капли стали опускаться на лицо. – Возвращаемся в дом? – Летний домик ближе, – Флоран указал налево. Поначалу они не очень торопились добраться до укрытия. Однако дождь усиливался, заставляя волей-неволей прибавлять шаг. За пару секунд он почти превратился в ливень, и оставшееся расстояние мужчины преодолели бегом. Они остановились у летнего домика, и Флоран быстрым движением открыл дверь, приглашая Микеле войти. Обстановка внутри кардинально отличалась от того, что мужчина привык видеть в доме. Одна-единственная комната была совсем маленькой: даже меньше спальни Микеле. Вдоль одной из стен стоял диван, на котором в беспорядке лежали разноцветные подушки. Другая стена представляла собой стеллаж, сплошь заваленный книгами. В отличие от книг, которые стояли в кабинете Флорана, эти казались потрёпанными и прочтёнными уже на несколько раз. Отметив это, Микеле понял, в чём заключалось главное отличие этого места от самого дома – в жизни. И кресло, неровно примостившееся под стеллажом, и узорчатый коврик, и перекрёстные деревянные балки под низким потолком – всё буквально дышало ей. Обстановка была такой простой и приятной, что мужчина опустился на диван, не дождавшись приглашения от Флорана. – Бывать здесь в дождь – это не меньше, чем счастье, – хозяин дома сел в кресло, небрежно бросив пиджак на его спинку. – Ты здесь читаешь? – Микеле машинально тронул футляр гитары, словно желая убедиться, что она никуда не исчезла. – Или просто сижу и наслаждаюсь спокойствием. Взгляни, – он указал на большое окно, занавешенное тончайшим тюлем. За стеклом теперь уже в полную силу бушевал ливень. Сад погрузился в преждевременные сумерки. Ветви деревьев изгибались, склоняясь к мокрой земле. В какой-то миг удары ливня словно бы немного стихли, и к ним добавилась новая сила: глухим раскатом загремел гром. Стихия завладела всем вокруг, напоминая о своей неизбежной мощи. – Отличное убежище, – Микеле принялся заворачивать промокшие рукава своей рубашки. – Да, – не отрываясь, Флоран смотрел в окно. Казалось, его не волновало ничего, кроме открывающегося вида. Неровно вдохнув, он вдруг быстро произнёс, – Только вот от себя не убежишь. – Что? – мужчина не был уверен, что отчётливо расслышал его слова в шуме очередного удара грома. – Можно построить сколько угодно убежищ, но это только приблизит к тому, от чего пытался укрыться, – холодно проговорил хозяин дома, – не так ли? – Так, – мужчина кивнул. Блеснула молния, заставив его вздрогнуть. – И всё же приходится бежать дальше. Не хочешь испробовать гитару, пока сама погода тебе аккомпанирует? Микеле молча раскрыл футляр. Сначала он просто положил гитару к себе на колени, провёл рукой по корпусу, прикрыл глаза, прислушиваясь к шуму, властвующему за стеклом. Поймав ритм, мужчина тронул струны, извлекая первый аккорд. Ливень медленно затихал. Приготовив ужин, Микеле ненадолго задержался на кухне. Он заварил себе крепкий чай и сел за стол, давая волю мыслям. Сегодняшний день, размытый струями ливня, был слишком лёгким, почти невесомым. «Петь под гитару – это здорово, но всё же… рояль – совсем другое. Не будешь против ещё и вечернего сеанса музыки?» – так спросил его Флоран, когда они выходили из домика. Он не был против. Он просто не мог быть против музыки. Но с каждым днём её количество в его жизни увеличивалось, и это вызывало в нём тихий страх. – До выступления несколько дней. Волнуешься? – спросил хозяин дома, садясь за свой стол. Они только что вышли из комнаты с роялем. Микеле только что закончил петь, и теперь, в кабинете Флорана, он, казалось, впервые действительно всерьёз осознал, что это не было сном. Уже очень скоро он должен был выйти на сцену. – Волнуюсь, – честно признался он, – но не в том смысле, что выступлю плохо. В другом… – Помни, ты всегда можешь отказаться, если что, – серьёзно проговорил мужчина, – И всё же попробуй. Но выпытывать у тебя причины твоих терзаний я не буду, не переживай. – И на том спасибо, – мужчина прогнал от себя мысль о том, что хозяин дома видел его насквозь. – Скажи, как ты относишься к пространным разговорам? – Хорошо, если только я не должен буду напевать каждую реплику, – Микеле усмехнулся. – У меня после работы часто остаётся не очень приятный осадок от всего этого официоза. Хочется просто отдохнуть. Поговорить – да всё о той же музыке, например. Знаешь, мы могли бы условиться… – он поднял на Микеле осторожный взгляд, – ты не рано ложишься спать? – Обычно не раньше полуночи. – Я тоже засиживаюсь за работой допоздна, хотя и вставать приходится рано. В общем, по вечерам, когда будет соответствующее настроение – сможешь найти меня здесь. – Ладно, – мужчина поднялся, ощутив внезапную усталость. Вернувшись в свою комнату, он вышел на балкон. В воздухе чувствовалось звенящее напряжение: опять собирался дождь. Что-то вновь и вновь тянуло его к земле, не желая отпускать.

*