Луноцвет

Микеле проснулся с одной мыслью – «завтра». Вспомнив, что идти на кухню ему не нужно, он ещё немного полежал в кровати, попытавшись не нагружать себя размышлениями, а затем поднялся – новый день уже ждал его. Утренняя прогулка по саду всё же принесла с собой болезненные мысли; больше всего думалось о завтрашнем дне. О музыке, которая окутывала его почти всю его сознательную жизнь, о сплетениях нот, тонкой нитью прошедших сквозь его путь и только сейчас получающих возможность вырваться на совершенно другой уровень. Только вот был ли рад мужчина этой возможности? Он дотронулся пальцами до своего лица, потирая веки. Нет, он не был рад; но его наполняло чувство, знакомое почти каждому человеку: «если я не сделаю этого, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь». Микеле углублялся всё дальше в сад, и на смену одним мыслям приходили другие. Вчерашний вечер оставил после себя странное послевкусие; внезапный визит Флорана в его комнату, его отрывистые фразы и слишком заметная наигранность: всё это несло в себе тень неясности. Однако его взгляд вносил в эту неясность совершенно определённый смысл, и мужчине становилось не по себе от таких умозаключений. Вполне возможно было, что он ошибался, но знать это наверняка он не мог. Совсем скоро размышлениям Микеле суждено было прерваться: он встретил Лорана, неспешно идущего по одной из тропинок сада. – Как настроение перед завтрашним днём? – с улыбкой проговорил мужчина. – У меня ощущение, что в этом доме все только и говорят о моём выступлении, – признался Микеле. – А вы много о себе думаете, мсье Локонте. Хотя отчасти это правда. Говорят. Не так уж часто здесь случаются столь интересные события. – А Флоран? – Что Флоран? – В его жизни не происходит ничего такого, что можно также обсудить? – В его жизни происходят переговоры и сделки. – И только? Ведь это должно делаться для чего-то, для достижения цели, разве нет? – Микеле заглянул Лорану в глаза, пытаясь увидеть ответ до того, как он что-то скажет. – Да, но не всегда желания совпадают с возможностями. – Но ведь как раз возможностей-то у него предостаточно… – Не всё можно купить за деньги, – проговорил мужчина, – и давай вернёмся к завтрашнему дню. Во сколько всё начнётся? – В 19:00. Мой выход ближе к 20:00. – Удачи тебе. Если будешь волноваться – найди нас взглядом. Мы тебя поддержим, – уверенно сказал Лоран. – Спасибо, – Микеле почувствовал, как заражается его уверенностью. После разговора с Лораном мужчина ощутил себя на удивление легко: страх начал медленно превращаться в предвкушение. Настроение стало другим, и день пролетел на одном дыхании. Вечер уже вступил в свои права, и волнение медленно возвращалось к Микеле. Спустившись по лестнице, он неуверенно постучал в комнату Флорана; почему-то он думал, что хозяин дома сейчас находился именно там. Интуиция не подвела его: мужчина открыл почти сразу. – Время контрольной репетиции? – с улыбкой проговорил Микеле. – Знаешь, мне кажется, ты и так отлично справишься, – Флоран вновь был спокоен и холоден; в чёрных брюках и чёрной же рубашке, с аккуратно зачёсанными назад волосами и сосредоточенным взглядом, он источал такую хладнокровность, что вчерашний вечер показался Микеле видением, – Но если ты чувствуешь, что потренироваться всё-таки нужно, то можешь просто попеть, – хозяин дома отошёл в сторону, жестом приглашая мужчину входить. – Пожалуй, да, всё же мне это не помешает, – по инерции он быстро прошёл вперёд и опустился в одно из кресел. Флоран замер, следя за ним взглядом и словно принимая какое-то решение, а затем медленно повернулся и присел на свою кровать, проговорив при этом: – Таким образом, я от тебя почти на расстоянии зрителя: всё так, как будет завтра. Можешь начинать, – он спокойно кивнул, без особых эмоций смотря на Микеле. По комнате разносился его голос: чисто, на ровных выдохах. Для него не было ни единой преграды, и даже ставший слишком внимательным взгляд хозяина дома ничуть ему не мешал. Он пел. Дольше, чем обычно; чувственнее, чем в любой другой раз до этого. Он закрыл глаза, чтобы ощутить себя в завтрашнем дне, но даже примерно не смог представить, что будет, когда один-единственный взгляд сменится сотней. Он лишь попытался, и попытка не удалась. – Без гитары и рояля непривычно, – проговорил Микеле, открыв глаза. – Непривычно, да, но столь же превосходно, – голос Флорана вновь изменился, становясь теплее. – Благодарю, – мужчина взглянул на него: хозяин дома смотрел в сторону окна, слегка опустив веки; его руки были скрещены, – и не только за похвалу. Это ведь ты устроил то, что будет завтра. – Я лишь подтолкнул тебя в сторону, которую считал правильной. Не надо за это благодарить, оставь официальную речь моим рабочим будням, – Флоран расцепил руки, потирая виски, – я только должен знать, остались ли в тебе сомнения? Если ты будешь выходить на сцену, слишком яростно борясь с самим собой, это вряд ли приведёт к чему-то хорошему. – Да, остались, но борьба уже не будет столь яростной, – Микеле откинулся на спинку кресла. – Я должен попробовать, ты был прав, – он провёл рукой по своим волосам. – Вот и попробуешь, – хозяин дома проследил за ним взглядом. – Да, кстати, что там завтра будет с твоей причёской? – он усмехнулся. – Надеюсь, там будет парикмахер, который этим займётся, – Микеле попытался накрутить короткую прядь волос на палец. Это занятие отвлекло его от разговора, и он задумался о чём-то, с любопытством осматривая комнату, будто видел её в первый раз. Ночь слишком быстро сменяла вечер: только что комнату окутывали лёгкие сумерки, а теперь уже очертания мебели теряли чёткость. – Хотя не уверен, что даже парикмахер здесь поможет: у меня волосы жёсткие как проволока, – Микеле вырвался из паутины своих мыслей. – Серьёзно? – Флоран немного подался вперёд, будто пытаясь разглядеть мужчину, но всё наступавшая темнота уже не позволяла сделать это в полной мере. – А с виду не скажешь, – он вновь усмехнулся. – Нет, правда… Буквально на пару секунд воцарилась тишина. Слышно было лишь ровное дыхание Микеле, а хозяин дома будто и не дышал вовсе. – Микеле, – вдруг проговорил он почти полушёпотом. – Да? – мужчина вздрогнул от резкой смены тембра голоса Флорана. – Что-то я не верю, – его голос стал ещё ниже, а потом он на медленном выдохе проговорил: – Подойди ко мне. Микеле уже слышал такой голос хозяин дома: это было вчера вечером. Значит, мужчина не ошибался, поняв его взгляд именно так, как понял вчера. Микеле не знал, что двигало им в этот момент: ситуация, внутренний страх или любопытство – необычное, подкреплённое опускавшейся ночью; не думая ни о чём, он поднялся и неспешно подошёл к Флорану, присев рядом с ним – на расстоянии полушага. Слегка повернув к нему голову, хозяин дома протянул руку и тронул волосы Микеле – осторожно, одними кончиками пальцев. – Теперь веришь? – Мужчина почувствовал лёгкую дрожь в пальцах Флорана. – Разве только чуть-чуть, – он снова провёл по его волосам, также осторожно; хозяин дома зажмурился, а затем, тяжело выдохнув, коснулся их уже всей рукой. Сглотнув, Микеле почувствовал, как Флоран стал трогать его волосы уже не сдержано: он гладил их, запуская пальцы между непослушных прядей. Мужчина взглянул на хозяина дома: он плотно сжимал веки, унимая дрожь. Почувствовав его взгляд, Флоран попытался убрать руку, но непреодолимое желание в этот момент пересилило все его сомнения, и он, соскользнув пальцами на шею мужчины, совсем тихо шепнул: – Иди сюда, – хозяин дома сдвинулся, опираясь на спинку кровати, а затем ненавязчиво, но уверенно потянул Микеле на себя. Закрыв глаза, мужчина поддался воле Флорана, ложась и опуская голову на его грудь. Казалось, хозяин дома ждал именно этого: он тут же вновь нашёл волосы Микеле, медленно ведя по ним рукой. Они оба молчали, а комната тем временем всё глубже погружалась в ночь. Сначала Флоран трогал только его волосы, но затем медленно спустился к шее, проводя по ней пальцами, заставляя мужчину слегка запрокинуть голову и осторожно касаясь каждого участка открытой кожи. А потом хозяин дома коснулся его груди, закрытой тканью белой рубашки; прикосновение было осторожным, будто он спрашивал, может ли делать это, и, не почувствовав сопротивления, он принялся тихо поглаживать Микеле. – У тебя всё получится завтра, – вдруг проговорил Флоран; его голос звучал так, словно он корил себя за предшествующее молчание и считал нужным просто что-то сказать. – Завтра… – тихо протянул Микеле. – Не знаю, что, но что-то получится точно, – его не покидало ощущение, что всё происходящее было сном. Сквозь оконное стекло в комнату просачивался свет луны, и он только усиливал это чувство. – Вот в такие ночи он и цветёт, – полушёпотом сказал хозяин дома, продолжая касаться груди мужчины и ничуть не опускаясь ниже. – Луноцвет? – Да. Я не знаю, будешь ли ты здесь, когда он распустится, – Флоран остановил движения руки, смотря в окно, на тёмное небо. – Буду ли я здесь? – Микеле повторил его слова, вздыхая. Воцарившаяся тишина позволила сквозь приоткрытое окно расслышать звуки ночного сада: тихие, успокаивающие. Лежа в комнате Флорана и уже ни о чём не думая, Микеле чувствовал, что засыпает.

*