Луноцвет

Рядом с живой изгородью, там, где должен был вот-вот распуститься луноцвет, кто-то был. Терзаясь плохим предчувствием, Микеле ускорил шаг. Он подошёл ближе, вздрагивая. Это был Флоран: он лежал на траве, обессилено раскинув руки. – Помоги мне, – прошептал он. – Сейчас, – мужчина рванулся вперёд, но не смог сдвинуться с места. Ноги словно приросли к земле, не давая ему сделать ни шага. Микеле повторил попытку, однако его тут же пронзила вспышка невыносимой боли: такой сильной, что ноги подкосились, и он без сил опустился на землю. – Я не могу, извини, – мужчина услышал свой голос словно со стороны. – Я знаю. И вазы останутся пустыми, – шёпот Флорана стал почти неслышным. – Что? – Микеле попытался подняться, но тупая боль в грудной клетке заставила его потерять сознание. Мужчина раскрыл плотно сжатые веки, не желая двигаться. Не хотелось вырываться из сна и чувствовать себя хоть чуточку живым. Однако солнце било по глазам, не оставляя выбора и приглашая в реальность. Микеле нехотя поднялся. «Опустошение» – это слово сейчас лучше всего подходило под его состояние. Вчерашний день вплетался в его сознание давящей головной болью, а вчерашний вечер эту боль усиливал. Странно, но на этот раз его не преследовало чувство, что всё произошедшее было сном. Напротив, всё казалось слишком реальным – таким реальным, что хотелось просто отказаться в это верить. Несмотря на вчерашнее опьянение, мужчина хорошо помнил почти все детали. Даже дыхание Флорана: резкое и отрывистое. Микеле с тихим ужасом взялся за голову. Лучше бы он вчера напился до беспамятства, чтобы не было никаких деталей. А ещё лучше – не пил бы вообще. Но то, что было сделано, уже не поддавалось возврату, и поэтому сознание мужчины привело в действие защитную реакцию. Мысли притупились, и организм начал искать новые силы. Что бы там ни случилось, он не мог остаток жизни просидеть в этой комнате. Нужно было что-то делать. Он должен был хотя бы просто спуститься и приготовить завтрак. Оказавшись на кухне, Микеле почувствовал себя лучше. Может быть, его подбадривала привычная работа. Или он просто был рад, что, идя на кухню, не встретил ни единой души. Тишина вернула мужчине спокойствие, но он понимал, что долго оно не продлится. Микеле почти закончил готовить завтрак, когда в дверь постучали. – Да, – проговорил он как можно внятнее и увереннее. – Привет, – улыбаясь, в комнату вошла Маэва. – Ты же собиралась вернуться днём, – мужчина с облегчением выдохнул. – Я уже успела сделать всё, что хотела. А по работе, на которой живёшь, невольно начинаешь скучать, – она поставила на стол сумку, наполненную продуктами, – Это всё тебе, зашла в магазин, подумала, у тебя вряд ли будут силы после вчерашнего. – Вчерашнего? – Микеле вздрогнул. – Выступления. Кстати, ещё раз поздравляю. – Да, спасибо… – мужчина оперся руками о стол, чувствуя, как слегка закружилась его голова. – Микеле? – Маэва подошла к нему ближе, участливо заглядывая в его лицо, – у тебя ничего не случилось? Что-то ты не очень хорошо выглядишь. – Всё нормально, – он выключил плиту, мысленно повторяя про себя только что сказанную им фразу, – просто немного странные ощущения после вчерашнего дня. – Ты привыкнешь, – ободряющим тоном проговорила девушка. Микеле чуть заметно кивнул, но внутри него всё сжалось от этих слов. Он вышел в коридор и направился к лестнице на второй этаж. Он непременно должен был пойти в комнату с роялем, хотя и боялся этого. Боялся так, что даже не мог осознать силы своего страха, теперь уже полностью вырвавшегося на свободу. Дверь была приоткрыта, и это уже не удивляло. Казалось, она была приоткрыта всегда, с первого его дня здесь, будто специально; словно всё то, что случилось, начертала сама судьба. Но судьба не всегда обозначала верный путь. Микеле медленно подошёл к роялю, замерев рядом с ним. Выдохнув, он открыл его и невесомо коснулся клавиш, не извлекая звука. Пальцы мужчины охватила мелкая дрожь, когда он до боли отчётливо почувствовал, что не желал начинать играть. Не хотелось слышать переливчатое звучание, не хотелось выпускать на волю свой голос. Ощущение чуждости и опустошения заполнило Микеле, перекрывая воздух. Он с силой сжал веки, будто хотел поверить, что всё это было лишь сном. Но это было реальностью, и мужчина не мог бежать от самого себя; открыв глаза, он опустил крышку рояля, а затем торопливо вышел из комнаты. После обеда Микеле вернулся в свою спальню; опустошённость медленно сменялась чем-то другим – возможно, это был всё усиливающийся страх, подкрепляемый отчаянием. А ещё мужчину не покидало неприятное ощущение – предчувствие, что вот-вот что-то должно было случиться. «Как будто до этого момента ничего не случалось» – с иронией подумал Микеле, опускаясь на кровать. Его мысли накладывались одна на другую, и от этого становилось всё тяжелее. Не находя успокоения, мужчина всё больше чувствовал усталость. Он сам не заметил, как начал погружаться в неспокойный сон. Микеле проснулся от негромкого стука в дверь. Он приподнялся на кровати, пытаясь быстро прийти в себя. За окном уже начинало садиться солнце. «Отлично, проспал до самого вечера» – сказал себе мужчина, медленно вставая и поправляя рубашку. Проведя рукой по взъерошенным волосам, он нехотя пошёл к двери. Мысль о том, кто это мог быть, пугала, но он не мог запереться в комнате на всю оставшуюся жизнь. Ещё не до конца осознав своё пробуждение, Микеле открыл дверь, тут же задерживая дыхание. – Ты в порядке? – тихо спросил Флоран после нескольких секунд неловкого молчания. Мужчина собрался с духом и поднял на него взгляд. На этот раз хозяин дома даже не пытался выглядеть спокойно или холодно. Казалось, впервые перед Микеле стоял настоящий Флоран – его волосы были причёсаны без аккуратности, и чёлка спадала на лицо. Его усталый вид и слегка покрасневшие глаза выдавали бессонную ночь; он казался немного худее, чем всегда – бледные щёки словно впали, скулы были напряжены. Неизменными в его облике остались лишь строгий костюм и белая рубашка. – Да, – односложно ответил Микеле после затянувшейся паузы, желая избежать взгляда хозяина дома. – Ты пропустил ужин, – монотонно проговорил Флоран. – Я должен извиниться. Задремал после обеда и… вот, – мужчина попытался перебороть свою неловкость: в конце концов, они оба были взрослыми людьми и должны были вести себя подобающе. – Ничего страшного, ты просто устал, – хозяин дома поднял взгляд, и Микеле увидел в нём тусклый блеск. – Ты прав, – неприятная дрожь прошла по телу мужчины: вся эта фальшь очень его выматывала. Ему хотелось просто расставить все точки над «и» и понять происходящее, – может быть, ты хочешь сказать мне ещё что-то? Флоран вздрогнул, и в его глазах мелькнул испуг. – Я могу войти? – тихо спросил он. – Пожалуйста, – Микеле отошёл, пропуская его. Хозяин дома остановился у камина, нерешительно скрестив руки, а затем проговорил: – Знаешь, а это смешно. Я ведь каждый день веду сложные переговоры, а сказать тебе что-то сейчас… я просто не знаю, как, – он развёл руки, отрицательно качая головой. – Просто. Как есть, – мужчина отошёл к окну. – Когда ты пришёл ко мне на работу, я не думал ни о чём таком, – Флоран опустил голову. – И что потом? – Потом ты… рояль… чёрт, Микеле, быть может, сейчас не лучшее время для разговора? – в его глазах читалась мольба: что-то вроде «позволь мне ещё немного потянуть время». Однако мужчина почувствовал, что не может больше. – Ты предлагаешь мне выбросить всё из головы и… вот так просто остаться в твоём доме ещё на какое-то время? Делать вид, что ничего не происходит, а по вечерам приходить в твою комнату, не зная, чего ожидать на этот раз? – Микеле старался не быть резким, но у него не очень хорошо это получалось. – Подожди, нет, я не имею это в виду, я… – хозяин дома провёл рукой по лбу, словно проверяя, не поднялась ли у него температура. – Так скажи, что тебе нужно, – мужчина чувствовал, что начинает выходить из себя. – Мне… Послушай, я вообще ничего этого не планировал. Я не собирался… – Флоран оборвал себя. Микеле посмотрел на него: пытающийся сказать что-то невнятное, он представлял собой жалкое зрелище. Мужчина не знал, на кого в этот момент он злился больше: на себя или Флорана, но с его губ сами собой сорвались слова: – Не собирался меня трогать? А что собирался делать? Продвинуть меня на сцену, оказать столь важную услугу, а потом сделать… своей подстилкой? – Нет, – прикрывая глаза, хозяин дома отрицательно помотал головой. – А что тогда? Зачем ты всё это затеял? – Микеле почувствовал, как запылали его щёки. – Послушай, ты… ничего не понимаешь, – проговорил Флоран, делая шаг назад. – А что я должен понять? Ты двух слов сказать не можешь. Ты сам-то знаешь, что тебе нужно, или у тебя только в бизнесе порядок? – мужчина повысил голос, уже не контролируя себя. – Перестань, – тихо, почти шёпотом сказал хозяин дома, резко разворачиваясь и уходя из комнаты. Микеле сидел на кровати, следя за сгущающимися сумерками. По его собственным ощущениям, прошло уже около двух часов с тех пор, как Флоран покинул его комнату. За это время мужчина успел остыть. Злости больше не было, однако он не мог оставить всё как есть. Особенно сейчас, когда прошедшее выступление сделало реальностью его самый сильный страх. Он громко и решительно постучал в комнату хозяина дома. «Открыто» – услышал Микеле через несколько секунд. Собравшись с духом и войдя, он невольно вздрогнул, увидев Флорана: он сидел на полу, опираясь на кровать. – Это ты? Проходи, – как-то странно проговорил он, сопроводив свои слова не совсем понятным жестом. Мужчина остановился, внимательнее смотря на хозяина дома. Сомнений не оставалось: на этот раз пьян был он. – А я догадываюсь, зачем ты пришёл, – Флоран натянуто улыбнулся, – Хочешь уволиться, – утвердительно сказал он, кивая головой и быстро моргая. – Я просто хотел узнать, что на самом деле происходит, – Микеле намеренно снизил тон, потому что то, что он видел, убавляло его решительность. – Хорошо, – Флоран кивнул, снова улыбаясь, только теперь его улыбка выглядела отчаянной, – Я безумно люблю музыку. Любил, сколько помню себя. Но мне… – он на секунду прервался, вдыхая, – недостаточно было одной только любви. Я хотел посвятить ей всю жизнь. Только у меня никогда не было и малейшего таланта. Я не мог стать певцом или музыкантом. Я занялся делом, которое было мне совсем не по душе, заработал кучу денег, но они не принесли ничего. А потом сюда пришёл ты. Случайно я услышал твоё пение и… никогда раньше я не оказывался так близко к такому таланту. Понимаешь, я… боготворю такое, но и… что-то гложет, потому что никогда не почувствую себя на твоём месте. Микеле, я… сам не понял, как отчётливо захотел, чтобы ты стал... моей частью. Чёрт, – хозяин дома закрыл лицо руками, глубоко вдыхая. – Мне нельзя было здесь оставаться, – ещё не до конца поняв услышанное, мужчина попятился назад, желая уйти отсюда: ему нужно было остаться наедине с собой. До двери в коридор было далековато, и Микеле, не раздумывая, открыл другую дверь, оказавшись в ванной комнате Флорана. Он тяжело дышал, машинально оглядываясь вокруг себя. Свет был зажжён, и белый цвет облицовочной плитки неприятно бил по глазам. Мужчина подошёл к зеркалу и оперся руками о раковину. Даже здесь, в ванной, безжизненность и роскошь определяли обстановку. Микеле взглянул на своё отражение, и ему захотелось разбить зеркало в позолоченной раме. Он с силой зажмурил глаза, а затем снова раскрыл, сжимая руки так, что они затряслись, но от этого не стало легче. Не стало легче и тогда, когда следом за ним в комнату вошёл Флоран. Он молча прошёл вперёд, а затем остановился рядом с Микеле, смотря на его отражение в зеркале. – Ты ещё… не всё сказал? – тихо и обессилено проговорил мужчина. – Кажется, я… – хозяин дома поймал отчаянный взгляд Микеле, – догадываюсь, почему ты скрывал свой талант и не хотел выступать. И поэтому я всё понимаю. Но… – голос Флорана перешёл в шёпот, и он медленно подошёл ближе к мужчине. Сначала он просто замер с ним рядом, а потом с несвойственной ему до этого решительностью приблизился к Микеле, почти касаясь грудью его спины. Хозяин дома поднял руки и положил их на плечи мужчины, говоря: – Ты спросил, знаю ли я сам, что мне нужно, – Микеле почувствовал, как его шею обдало дыхание Флорана, смешанное с запахом алкоголя, – вот сейчас я не боюсь сказать, – он приблизился к нему сильнее, проговаривая каждое слово тихим шёпотом и почти касаясь губами уха мужчины. – Ты мог бы остаться. Я так и не знаю ничего… – хозяин дома опустил руки и повёл ими вниз, скользя по белой рубашке Микеле. – Я даже себя не смог сделать счастливым, но… – Флоран прикрыл глаза, делая глубокий вдох, – я хотел бы, чтобы ты был здесь, когда луноцвет зацветёт, – прошептав это, он опустил голову, едва касаясь губами шеи мужчины. Не в силах оттолкнуть его, Микеле приподнял голову и взглянул в зеркало. Контраст его бледной кожи и тёмных, почти чёрных волос хозяина дома так притягивал взгляд, что от этого бросало в дрожь. На секунду поддавшись, мужчина наклонил голову в сторону, сильнее открывая шею и позволяя Флорану больше. Но он должен был положить этому конец, и поэтому, больше не думая, Микеле решительно оттолкнул хозяина дома, быстрым шагом выходя из ванной комнаты. В спальне не горел свет, и ему пришлось двигаться почти на ощупь, чтобы найти дверь. Оказавшись в коридоре, мужчина обессилено прислонился к стене. Он получил ответ, но не почувствовал облегчения. Микеле закрыл глаза, желая отделиться от реальности. За окнами уже опустилась ночь.

*