Стеклянный доспех

После долгого и тяжелого рабочего дня Джино любил подолгу принимать ванну, смотреть всякие веселые видео или, на худой конец, пить. Вино, травяной чай, какао с маршмеллоу – по настроению. Увы, но в глуши, выбранной Лелушем в качестве временного убежища, интернета не было. Ванная заставила рыцаря вспомнить о брезгливости, а из выпивки был только чай в пакетиках и дрянной кофе. Все же стоило днем самому сбегать до магазина, а не доверять ведьме столь важное дело, как покупка еды. Ночь обещала быть долгой и пустой, утро – и того гаже. И пусть компания С.С. немного скрашивала их сосуществование, кислые мины Лелуша и Сузаку вгоняли в тоску из последних сил пытавшегося быть бодрым Вайнберга. Для кого он вообще старается, если самому от этого тошно?.. Схватив подушку, Джино с силой вжался в нее лицом и издал протестующий вой. И надо же было ему остаться на острове и встретить этих троих! Мог бы сейчас сидеть в каком-нибудь укромном, но более чистом и уютном месте. Может быть даже не один… − А я уж думал, это Сузаку воет. – Джино вздрогнул и резко сел на кровати. То, что он увидел перед собой, можно было смело назвать произведением искусства: Лелуш не просто поленился одеться, чтобы дойти до его комнаты. Лелуш, мать его, был одет в намотанное на манер тоги теплое одеяло, уже успевшее сползти и оголить выступающую ключицу. − Э-э-э-эм… − интересно, на нем хотя бы шорты есть? Должны быть, не спит же он совсем голым. – Может, закроешь дверь? − Дай угадаю, «закроешь с той стороны»? – это должно было прозвучать язвительно, так? Что же, Лелуш… это звучало жалко. − Да как хочешь. Помедлив, ви Британия все же зашел в комнату и прикрыл за собой дверь. А потом решительно направился к кровати. Джино замер и постарался не пялиться, но, что уж там, не получилось. Принц оставался принцем и в такой ситуации, а потому, размотав свою «тогу» и грозно зыркнув на Вайнберга, он без колебаний присвоил единственную подушку и улегся у стены спиной к нему. На одноместной, вообще-то, кровати. Серьезно?! Джино знал, что бывшего Зеро ночами терзают кошмары. Трудно не заметить, когда кто-то регулярно кричит так, что во всей округе слышно. Он также знал, что Лелуш на самом деле с ведьмой только спит в прямом смысле этого слова, но… она что, выгнала его?! Нет, тогда, конечно, понятно. Не к Сузаку же ему идти. Другой вопрос, самый важный вопрос: Лелуш вообще не понимает, что творит, или намеренно дразнит его? Сам принц мог продолжать считать себя асексуалом, но тот поцелуй у Врат мира Си единственным не был. С тех пор Джино регулярно ощущал на собственной шкуре метод кнута и пряника, то получая по губам, то неожиданно оказываясь в объятиях ви Британии. Очевидно, тот и сам не знал, чего хочет, к тому же сказывался недавно пережитый стресс – ведьма пересказала все, произошедшее по ту сторону Врат. И с тех пор Джино стал вести себя с ним более осторожно, потому что ни провоцировать, ни добивать Лелуша не хотелось. Его, как ни банально, хотелось в принципе. И для того, чтобы заметить это, гением быть не обязательно. Тем временем со стороны закуклившегося в одеяло Лелуша послышался тяжелый вздох. Еще не определившийся с планом действий рыцарь растерянно почесал лоб и тоже лег, что было не так-то просто сделать на узкой кровати. Оставалось лишь пододвинуть Лелуша еще ближе к стене и надеяться, что тот не готов воевать за личное пространство. − Рассказать тебе сказку? – брякнул он первое, что пришло в голову, и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Ответа не последовало. − Молчание – знак согласия, − предупредил Джино. Если Лелуш явился не за тем, чтобы его убаюкали глупой болтовней – так сам встанет и уйдет, он все же будущий властитель мира, а не трепетный романтичный подросток с дурацкой влюбленностью. Не будем тыкать пальцами. − Когда-то давным-давно в прекрасной, процветающей за счет войны стране жил молодой рыцарь, всю жизнь мечтавший стать героем. – Из-за одеяла отчетливо фыркнули, и Джино улыбнулся, придавая голосу еще больше «сказочной» выразительности. – Рыцарь этот был храбр и могуч, а его верный конь был самым быстрым во всем королевстве. Шла война, и многие отважные сердца раз за разом отправлялись на поле брани за тем, чтобы прославиться. Этот рыцарь всегда был среди первых. Всегда выходил из боя победителем, с легкостью сокрушая врагов. Первые красавицы королевства любили его, верные друзья поддерживали во время битв, а награды и почести сыпались, как из рога изобилия. Но счастье, как водится, длилось недолго. Однажды рыцарь отправился… в лес. На прогулку, − не самая лучшая альтернатива академии, но прерываться на раздумья не хотелось. – Молодой рыцарь любил этот лес и уже не первый раз приходил туда, чтобы поиграть с жившими там забавными зверушками. Но в этот раз он наткнулся на… − …злобного духа? – глухо перебило одеяло. Джино вздохнул, придвигаясь ближе и забрасывая руку поверх этой «куколки». Лелушу, должно быть, было и без того тесно, и брыкаться возомнившая себя злобным духом гусеничка не стала. − Вовсе нет. Он встретил кота. Черного, дикого и свободного. Рыцарь не ожидал увидеть столь утонченного и прекрасного зверя в таком маленьком и знакомом лесу, и подошел слишком близко. − И был сожран? − Не совсем. Почти. – Вайнберг осторожно погладил страшного кота-людоеда поверх одеяла, и все же решился на банальность. – Он был очарован. Кот рассказывал забавные истории, злился, иногда шипел – и снова рассказывал. Рыцарь был не в силах оторваться от него, и подошел совсем близко к дереву… я же говорил, что кот сидел на раскидистом дереве? Так вот… Рыцарь подошел к ветке, на которой лежал этот чудесный зверь, и посмотрел тому в глаза. И тогда зверь оскалился и обернулся черным драконом, что дохнул своим темным проклятым дыханием – и разом рыцарь лишился и глаз, и сердца. Спина под одеялом ощутимо напряглась, и Джино поспешил продолжить. − Увечье его было волшебным, и никто не заметил этого, когда рыцарь вернулся домой. Только другой рыцарь, чуть более опытный и разбирающийся в волшебных тварях, понял все с первого взгляда. Понял – и промолчал. Шли дни. Рыцарь сражался, болтал с дамами и даже веселился на пирах, но улыбка его была ложью, а ноющая рана в груди звала в лес. И он приходил, и садился под деревом, и слушал. Но теперь черный кот рассказывал ему не волшебные легенды, а самые настоящие истории. О жизнях людей, чьи деревни разорила королевская армия. О крестьянах, не обретших покровителей, но попавших в плен в собственных землях. Рыцарь слушал – и уходил домой, и снова воевал, и его проклятые, почти слепые глаза теперь показывали совершенно иную картину. Но рыцарь не мог так просто спрыгнуть с коня и начать помогать людям. Не мог поднять меч на своих друзей, не менее отважных и благородных, чем он сам. − А потом кот все же заставил его сделать это, − странно было слышать, как Лелуш копирует этот тон рассказчика, добавляя в него ровно столько яда, чтобы Джино все же не мог просто обидеться и замолчать. − Верно, − не стал спорить Вайнберг. – И рыцарь предал, и помог черному дракону-оборотню вступить в битву против своего короля. Три дня и три ночи кипело сражение, и никто не знал, чем же все кончится. Но вот дракона ранили – и пролилась проклятая кровь, и попала прямо на губы рыцарю. Тогда открыл он больше не слепые глаза, и увидел, что король повержен, а армии разбегаются. И понял, что героем ему уже не стать: предателя не возьмут назад, его не поймет народ, его уже осудили те, с кем он сражался бок о бок. Тогда рыцарь поднял свой меч и вернулся к раненому дракону, что от усталости вновь обернулся котом. Воин взял зверя на руки и ушел с поля боя, оставляя позади все надежды на великие подвиги и славу. − Зачем же глупый рыцарь сделал это? – Лелуш сумел каким-то чудом извернуться и теперь лежал к нему лицом, вопросительно глядя из-под упавшей на глаза челки. – Он мог уйти и помогать людям под чужим именем, или взять новое, или… − Он не мог. – Осторожно, кончиками пальцев убрав черные пряди со лба, Джино осмелел и заправил их за ухо, мягко пройдясь и по оголившейся шее. – Он не просто лишился сердца, он привык жить без него, постоянно истекая невидимой для остальных кровью. И как бы он ни был противен самому себе, рыцарь все равно хотел жить. А потому предпочел остаться с избавившимся от короля драконом, ведь нуждающихся в спасении принцесс поблизости не оказалось, а вот черный зверь… его еще можно было спасти. − И как же? – тонкая бровь презрительно изогнулась, и Джино прижался губами прямо к ней. Отвечать пришлось шепотом, потому что, если быть честным, глупый рыцарь сам мало верил в свои слова. − Как всегда в сказках. Любовью и заботой. − Чушь, − ви Британия хотел звучать категорично, но откровенно проступающее сквозь надменность предвкушение ему этого не позволило. – Но у тебя все же талант, теперь ясно, откуда такая популярность. − Только теперь? – Джино все же удалось нащупать край одеяла. Лелуш протестующе завозился, но это было так вяло и наиграно, что рыцарь едва сдержал смешок, который без шуток мог стоить ему жизни. Кожа у принца была гладкой и тонкой. Ребра и в самом деле оказалось легко пересчитать, лишь пройдясь по ним открытой ладонью, что не могло не пугать – значит, не показалось, и надо напомнить С.С. о том, что Его Высочество не должен морить себя голодом. Пальцы скользнули дальше, и ви Британия тихо охнул ему в шею, вцепляясь пальцами во все еще служащее коконом одеяло. На боку было не слишком удобно. Просунув нижнюю руку под одеяло с Лелушем, Джино перевернулся на спину, практически укладывая принца сверху. И тут же понял, что не ошибся – холодные губы коротко, будто с опаской коснулись его плеча, еще более холодная рука легла на грудь. Принца требовалось согреть, медленно и аккуратно. Потому что никто еще не делал этого до него, уж это Вайнберг знал. Рука под одеялом продолжила свой ход: от шеи вниз, мягко обводя каждый позвонок, массируя уставшую спину. Лелуш довольно закряхтел и приподнялся, Джино понял намек и тоже поднял голову, ловя чуть влажные, успевшие потеплеть губы своими. Все, что они делали до этого, можно было считать детскими знаками внимания. Дернуть за косичку, взять за руку – неумело и неуверенно. Теперь же Джино свободно касался чужого плоского живота и груди, гладил подушечками пальцев уже твердые от холода (и это под одеялом-то!) соски и смотрел, во все глаза смотрел на то, как удивленно Лелуш вздыхает, прикрывая глаза и отдаваясь ласковым прикосновениям. Выпутывать замерзшее высочество из спасительного одеяла казалось неоправданной жестокостью. Джино просто согнул ноги, съезжая вниз, и по дороге расцеловал острые ключицы и оказавшуюся не слишком чувствительной грудь. Сюрприз, как оказалось, ждал ниже. Почти целомудренно поцеловав кожу рядом с пупком, Вайнберг ощутил, как Лелуш дернулся всем телом, едва удержавшись на локтях. На попытку уйти от щекотки это не походило, и рыцарь, философски рассудив, что он сильнее и держит крепко, пустил в ход язык. − Да чтоб тебя! – раздалось сверху, и принц в самом деле дернулся, тут же сорвавшись в тонкий жалобный стон. Волшебно. Опьяненный неожиданной находкой, рыцарь поспешил закрепить успех серией влажных поцелуев от одной неимоверно острой бедренной косточки до другой, дугой пройдясь вдоль резинки шорт, которые Лелуш, к сожалению, все же надел под одеяло. Под которым, сказать по правде, становилось жарко. На выпутывание из кокона ушло несколько секунд, после чего руки Вайнберга вновь легли на узкие бедра. − Мой принц позволит себя раздеть? – игриво чмокнув внутреннюю сторону бедра прямо через ткань, рыцарь, не дожидаясь ответа, потянул шорты вниз. − Не вздумай останавливаться, − Лелуш пытался ворчать, но от державшего его Джино не укрылась ни нервная дрожь, ни нотка паники в голосе. − Как прикажет Ваше Высочество. Член у Лелуша оказался таким же длинным и тонким, как он сам. Проблем с ним даже в такой позе не должно было возникнуть, и Вайнберг решил обмануть королевские ожидания, не став дразнить его языком и сразу приступив к делу. Великий революционер, судя по звукам, вцепился зубами в подушку и тут же инстинктивно толкнулся вперед, прижимая рыцаря к кровати. Джино с удовольствием смял в ладонях тощие ягодицы, помогая Лелушу двигаться и мельком подумав о том, как здорово было бы отшлепать будущего императора. Но когда-нибудь в другой раз, не то эта Клеопатра действительно расправится с любовником за чашечкой утреннего чая. − Джино… − стоило только надавить языком на головку, как Лелуш задрожал и издал почти предсмертный стон. Тут легкость тушки Его Высочества пришлась кстати, и Вайнберг без труда довел дело до конца в одиночку, приподнимая бедра ви Британии, словно драгоценную гирю во время тренировки. Лелуш вскрикнул, кончая ему в рот, и в этот момент отчего-то вспомнился предположительно спящий за стенкой Сузаку. − Ты… ты там живой? – Лелуш нашел силы приподняться и вновь откатился к стене, рыцарь же задумчиво сунул пальцы в рот, гадая, понадобиться ли им сегодня смазка или можно сглатывать. − Живой, − если Лелуш захочет, они что-нибудь придумают, но по-хорошему для первого раза хватит и этого. Им еще завтра дела делать. – Отнести тебя в душ? − Да. Но не сейчас, − взъерошенный и ошалелый «кот» стремительно приходил в себя, но зрачки все еще оставались страшно расширенными. Еще один побочный эффект гиасса? Спросить Джино не успел – не то набравшийся храбрости, не то все еще не отошедший от оргазма Лелуш запустил руку уже в его штаны, и его ладонь все еще была чертовски холодной…

***

Завтрак проходил в атмосфере надвигающейся грозы, но ощущал это, казалось, один только Вайнберг. Спокойный, довольный и выспавшийся Лелуш с улыбкой сытого маньяка читал новости из утренней газеты, допивая уже не кажущийся таким ужасным кофе. Ведьма равнодушно жевала разогретую в микроволновке пиццу, и лишь понимающий взгляд золотых глаз давал ясно понять – С.С. прекрасно осведомлена обо всех приключениях своего союзника. А вот Сузаку явно бы предпочел вилкой в глаз им обоим, но его, как обычно, никто не спрашивал.