Их соединил Шекспир

Он проснулся сегодня раньше обычного. Он прекрасно понимал, что вставать на пробежку ему через час, но из-за надоедливых лучей поспать подольше ему не удалось. Ну ничего, зато он успеет сделать все свои дела, прочитать литературу и подготовить анализ. Встав с постели, парень сначала зашел в ванную. Увидев себя в зеркале, брюнет скривился: опять волосы противно слегка вьются. — Твою ж налево. И ничего не сделать ведь! — вздохнул парень, взял расческу и причесался, но мало что изменилось после этого. Он привел себя в порядок, надел спортивную одежду и вышел на пробежку. Он всегда бегает в парке, что через дорогу; под конец своей тренировки садится на лавочку у пруда и смотрит на плавающие лодки, иногда цитируя стихи Шекспира. Единственное, почему он учится на учителя литературы — это любовь к Уильяму. Прочтение Драгоцием вслух произведений поэта будоражит людей. Конечно, ему нравилось это. Нравилось играть в университетском театре, учить стихи и рассказывать перед всеми. Он обрёл популярность даже не благодаря своей внешности, сексуальности, мускулистому телу, а именно благодаря знанию литературы, в том числе и Шекспира. Он играет главные роли в спектаклях, всегда выполняет все задания. Он — своего рода ботаник, книжный червь. Но все это не мешает ему быть секс-символом университета. После пробежки Драгоций вернулся домой, принял ванную, поел и надел поглаженное белое поло и коричневые брюки. Слегка брызнул на шею парфюм и, взяв дипломат, вышел из квартиры. В педагогический институт он всегда идет пешком — не только потому, что ему надо пройти всего один квартал, но и потому, что в этот момент он вспоминает все известные ему произведения Шекспира. Таким образом и время проходит быстро. *** — А теперь давайте проверим домашнее задание. Вам надо было выучить любой кусок «Короля Лира». Кто хочет отвечать? — произнес преподаватель, потом добавил:  — Кроме Драгоция. В аудитории послышались смешки, а брюнет лишь закатил глаза. — Лазарев? — предложил препод. — Не-а! — покачал головой светловолосый, спускаясь вниз по стулу. — Не учил? — Учил. — Ну и? — Я никогда не прочту так хорошо, как господин Драгоций! Опять группа хихикнула, а Фэш усмехнулся. — Нам теперь только Фэшиара слушать? Всех вас отчислить можно? — Родион Хардиус, уважаемый, давайте Драгоций расскажет? И нам хорошо, и вам, и ему, — пропищала шатенка с двумя куцыми хвостами. — Ты тоже Драгоций. Ты и выходи тогда! И не возражай! Цокнув языком, девушка вышла к доске. Вздохнув, она начала: — А мы вас посвятим В заветные решенья наши глубже. Подайте карту мне. Узнайте все: Мы разделили край наш на три части. Ярмо забот мы с наших дряхлых плеч Хотим переложить на молодые И доплестись до гроба налегке. Сын Корнуэл наш, и ты, любимый столь же, Сын Альбани, сейчас мы огласим, Что мы даем за дочерьми, чтоб ныне Предупредить об этом всякий спор. Король Французский и Бургундский герцог, Два знатных соискателя руки Меньшой из дочек, тоже ждут ответа. И так как мы с себя слагаем власть, Права на землю и правленье краем, Скажите, дочери, мне, кто из вас Нас любит больше, чтобы при разделе Могли мы нашу щедрость проявить В прямом согласьи с вашею заслугой. Ты, Гонерилья, первой говори… — Хватит. Объясни мне одну вещь. Почему вы оба Драгоции, а он читает лучше тебя? — остановил Хардиус. — Потому что он помешан на этом Шекспире. Как его девушки терпят? Он же на каждом шагу выдает по цитате. — Я здесь вообще-то, — раздался недовольный голос откуда-то с задних парт. — Да, я о тебе и говорю. — Фэш, покажи, как надо читать. Он ждал этих слов. Сердце его забилось сильнее. Он с наслаждением вздохнул и, прикрыв глаза, начал: — Что? Гонерилья — с белой бородой? Они юлили передо мной, как собачки. Еще и черной бороды у меня не было, а уж величали меня мудрецом седобородым. Что ни скажу, всему поддакивали и поднекивали. А это не по-божьему. Но как промок я под дождем да застучал зубами на ветру, как загремело сверху да не захотело замолчать по моему приказу — тут-то я учуял правду, тут-то раскусил их. Пустобрехи они. Всесильным меня звали, а я бессилен против лихорадки. Глостер. Я узнаю, ведь это же король. Лир Король, от головы до ног король я. Мой взгляд бросает подданного в дрожь. Вот видите. — Дарую тебе жизнь. В чем ты виновен? В прелюбодеянье? И только-то? Ну нет, ты не умрешь: Пичуга малая, златая мушка — И те блудят открыто. Творите блуд — ведь Глостеров ублюдок К отцу добрей, чем дочери мои, Зачатые на простынях законных. Все в малу-кучу! Совокупляйтесь! — мне нужны солдаты. Вон у жеманной дамы Лицо пророчит снег в развилке ног. Уж так чиста, что ей про наслажденье И не упоминай. Так вот она Хорихи похотливей, кобылицы Раскормленной ярей. Вот что такое женщины — кентавры, И богова лишь верхняя их часть, А ниже пояса — все дьяволово. Там ад и мрак, там серная геенна смердит, и жжет, и губит. Тьфу, тьфу, тьфу. Дай, друг аптекарь, баночку цибету — воображение проароматить. Вот тебе деньги.