Последние из Кредо

Боль перед этим?.. Это же она, верно? Иви не могла повернуться, удивляясь, почему ей так страшно дышать. Боль, муж, что должен был что-то сделать с толпой щелкунов, выстрелы и ругань Джорджа... Иви не хотела пропускать всё происходящее через себя, хотела вскочить, разорвать этот порочный круг, даже лежать в бездействии было тошно... И после этого у матерей случаются схватки? И кто же тогда толкался? Неужели она почувствует, как измучается, ослабеет, будет кричать, а Итан прийти не сможет?.. Почему от этого её никак не спасти? Где же сдержанное обещание, что, раз она сильная, то легко это переживёт и не будет мучиться, у неё найдётся больше сил, чтобы не кричать?.. В туман, окруживший продавленный матрас, словно что-то ударило: ощущение было именно как от удара, хотя с виду ничего не изменилось. Вороньё, решила Иви. Наверняка подстреленное охотниками или раненое щелкунами. Оно же так резко падало от чумы? Прямо к трупам, в общие ямы, чтобы в них горели умершие, пока остальные боялись заразы, верно? Дальше заскрипела крошка под ногами, хотя вокруг были пока ещё целые стёкла да плитка с бетоном. Звук вышел громче, чем шум, производимый стойкой с капельницей. И при этом ― ни одного выстрела. Почему стало так тихо? Ощущения, которые Иви всегда старалась осознавать, как чужие, усилились. Это будет боль, к которой её никогда не готовили? Так было у матери при родах? Или это когда двойня и рядом с тобой никого?.. ― Выходи!.. ― загнанное дыхание брата прозвучало где-то отдалённо, за туманом. ― Нет, Иви, я не отстану, пока не найду этот чёртов микрофон и не вытащу тебя из симуляциии!

***

После окончания симуляции Джейкоб устроился прямо у Иви в ногах. ― Ты что, угодливая собачонка? ― не поняла Иви. ― Я всё равно не увижу, где ты там и что делаешь. Лучше проверь, всё ли мы убрали на место. Джейкоб заворочался, смотря на «шифровальный чемоданчик» так, будто именно он принимал за них все решения. Он хотел заглянуть ей в лицо, но посмотрел на свои пыльные высокие ботинки, в которых они прошли множество миль по указаниям Конса. Наверное, без неё он бы давно пнул открытую крышку, решила Иви. Так, вместо того, чтобы высказаться и дуться напоказ. За такое хотелось ткнуть его в бок, хлопнуть по плечу или сказать что-то ехидное, подначивая ответить — чтобы просто не молчал. ― Микрофон скоро забьёт песком. Лучше бы это сделал я, без цацки. Он нас явно водит за нос. В прошлый раз ты почти... Несмотря на озлобленное «цацка», Джейкоб всегда говорил «он», словно это мог быть голос отца из едва ли целой рации, чудом найденной среди растащенных вещей. Он явно ставил Кохинур ниже Плащаницы. Иви, не поднимаясь, скрестила руки на груди: ― Я справляюсь. Джейкоб буркнул: — А мне что? Ждать, пока тебя убьёт? Ходить вокруг и думать, как тебя вытащить и в итоге не вытаскивать? Я всё равно ни разу не видел матери, как мне ещё тебе помочь, как не погрузиться в последние дни перед нашим рождением? Что мне не делать, если ты снова будешь переживать десинхронизацию? А если ты снова окажешься на моменте её схваток, если эти «Анимусы» способны заставить тебя чувствовать почти всё пережитое нашими родителями? После таких сессий Конс или остальные Ису должны были объяснить тебе, где же Меч Эдема и те, кто с ним придут! Даже отец так не лез туда, как ты! Иви смерила его тяжёлым взглядом: ― Плохая попытка выказать сопереживание. Мне она точно не поможет. Джейкоб резко привстал и придвинулся ближе, прямо напротив неё: — Ты как будто слушаешь бриллиант, а не меня. А я давно просил, чтобы ты мне разрешила. Ты не должна раз за разом в одиночку проживать то, как умирала наша мать.