Heidi

Допрос за закрытыми дверями длился долго, вытягивая из Сабины все силы. Она пыталась отвечать на вопросы сдержанно, не показывая своей слабости. Но несколько раз ей казалось, что еще немного и она сдастся. А полицейский продолжал сверлить ее ненавистным взглядом, осыпая обвинениями. Поэтому когда на стол легла бумага о ее официальном отстранении от медицинской деятельности, Сабина даже ничуть не удивилась. Она просто взяла документ, удостоверилась, что она может быть свободна до завтра и вышла из кабинета, тут же столкнувшись у дверей с полицейским, который прежде вел ее дело. — Добрый вечер, — поздоровалась с ним она, через плечо мужчины замечая, как поднялся из кресла Тилль. — Добрый вечер, фройляйн Вернер, — кивнул тот и, взглянув на закрытую дверь, из которой только что вышла девушка, вздохнул. — Я сожалею, что это дело возобновлено. Но вы же понимаете, почему так произошло… — Понимаю, — кивнула Сабина. — Удачи и терпения вам, — пожелал полицейский и, проводив девушку взглядом, которая покинула участок вместе со своим спутником, вошел в кабинет, с негодованием уставившись на своего коллегу. — Что ж ты делаешь, Йонас? Она ж девчонка совсем. — Эта, как ты выразился, девчонка, убила мою жену! — процедил сквозь зубы полицейский, неохотно отрывая взгляд от бумаг и переводя его на коллегу. — Я не позволю, чтобы это повторилось с кем-то другим. — Прекрати кидаться такими беспочвенными обвинениями, — поморщился полицейский. — Я понимаю, что это была твоя жена. Я знаю, как ты любил ее и как тяжело тебе сейчас. Дирк остался без матери… Но девушка-то в чем виновата? Помощь была оказана вовремя. Все сделано правильно. Кто же мог знать, что у Эльке непереносимость препарата, если даже она не знала об этом. От этого никто не застрахован. — Выгораживаешь ее? — прищурился Йонас. — А на днях, между прочим, эта твоя невинная овечка пришла на службу, благоухая отменным запахом спиртного! Не удивлюсь, что и в тот день она принимала алкоголь. — Ты невыносим, — обречено вздохнул полицейский. — Посмотри послужной список Вернер. Там ни единой жалобы за все время ее работы. Ни выговора. Тебе это ни о чем не говорит? — Это — нет. А вот то, что она не может сдать экзамен — вот это о многом говорит. — Нельзя так относиться к людям, Йонас, — покачал головой его коллега. — Именно таким образом и наживаются враги. А угроз в твою сторону за последнее время было слишком много. Потому что ты палку перегибаешь. Поэтому, мой тебе совет: будь осторожен. У тебя сын. — Это угроза? — Предупреждение, — вздохнул полицейский и вышел из кабинета. *** Настроение падало все ниже и ниже с каждым разом, как Сабина перечитывала документ об ее отстранении до вынесения судебного решения. Чувства были такие, словно у нее забрали половину жизни и теперь вторая просто разваливается на куски. Даже заманчивое предложение свежего штруделя и ароматного кофе не подействовало на девушку. Поэтому она просто попросила Линдеманна отвезти ее домой и теперь оба сидели на кухне, попивая растворимый кофе, и молчали. Тилль видел, как она мучается из-за сложившейся ситуации, но решить ее, к сожалению, был не в силах. И он продолжал просто смотреть, изучать каждый миллиметр ее лица, все больше и больше замечая ее какую-то естественную, неподдельную красоту. Ему нравилось, как она кусала губы, как вздыхала, как прикрывала глаза, пытаясь сдержать слезы, как снова и снова читала документ, лежащий перед ней. Ему нравилось в ней абсолютно все. И он готов был еще долго сидеть не меняя своего положения и вот так вот просто смотреть на нее. Но, видимо, в планы Сабины это не входило. — Да пошел он к черту! — сминая бумагу, вдруг вскочила со стула Сабина и, быстро оказавшись у мусорного ведра, отправила комок туда. — У меня есть обязательства! А он… он… — она тяжело дышала и словно пыталась найти взглядом точку опоры, которая помогла бы ей подобрать слова. — У него нет никаких оснований! Никаких доказательств! — продолжала выкрикивать она, глядя на поднявшегося из-за стола Линдеманна, который медленно подошел к ней, вставая напротив. — Я не знаю, что мне делать, Тилль, — ее голос вдруг дрогнул и Сабина закрыла лицо ладонями, но так и не пролила ни единой слезинки. — Я не знаю чем помочь тебе в такой ситуации, — честно признался Линдеманн подходя вплотную к девушке и ощущая тепло, идущее от ее тела. — Могу только предложить очень хорошего адвоката, который проконсультирует тебя. Ты пойми, в суде ведь тоже не дураки. И если первоначально это дело не имело продолжения, то и сейчас… — он замолчал, видя, как она смотрит на него, пытаясь верить каждому его слову, а потом осторожно обнял ее. — А пока, воспринимай это как внеочередной отпуск. Ты давно нормально не отдыхала? — Выходной после смены считается? — шмыгнув носом, глухо произнесла Сабина, зажатая в объятиях Тилля. — Нет. — Тогда… — Сабина чуть закинула голову назад, чтобы видеть лицо мужчины, — давно. — Вот видишь, во всем можно найти свои плюсы, — улыбнулся Линдеманн. Он осторожно коснулся ладонью ее щеки, начиная пальцами медленно водить от виска к подбородку, при этом смотря прямо в глаза, в которых сейчас хотелось просто утонуть. Такие нежные, без капли напряжения и той колкости, которую он углядел в первые дни их знакомства. Сейчас перед ним стояла совершенно другая девушка. Нежная, ранимая. Такая, которую хотелось укрыть в своих объятий, защищая от всего на свете. — Ты останешься? — вдруг спросила Сабина, не отводя взгляда от мужчины. — Ты действительно этого хочешь? — отозвался он. Она лишь кивнула в ответ и, чуть улыбнувшись, слегка привстала на носочки, касаясь его губ и чувствуя, как сильные руки прижимают ее к широкой груди, в которой так быстро бьется сердце. *** Новое утро напоминало ему предыдущее. Словно он испытывал дежавю. Он так же лежал на кровати, в квартире Сабины, разбуженный лучом утреннего солнца, рядом лежала она, снова укрывшись простыней лишь наполовину. Вот только когда Тилль повернулся, обняв ее и прижав к своему обнаженному телу, Сабина вздохнула, постепенно пробуждаясь ото сна и, развернувшись к Линдеманну, уткнулась в его плечо, не открывая глаз. — Пора вставать, — улыбнулся он, убирая прядь ее волос, ниспадающую на лицо. — Не хочу, — поморщила лоб Сабина. — Все равно сегодня подготовкой будет заниматься Отто с Михаэлем. — А если мне нужна поддержка? — усмехнулся Тилль и приподнялся на локте. — Сильно нужна? — не открывая глаз, спросила Сабина. — Очень. Она снова вздохнула и, открыв глаза, уставилась на Линедманна, который смотрел на нее с довольной улыбкой. — Но только до обеда. Мне нужно сегодня на экспертизу ехать, — сказала Сабина и, снова прикрывшись простыней, поднялась с кровати, подбирая с пола свою одежду. — Какую экспертизу? — нахмурился Тилль, не меняя своего положения и наблюдая за тем, как девушка начала что-то методично искать на полках шкафа. — Обычная. Наркотические вещества и… подобное, — пожала плечами Сабина, доставая большое махровое полотенце. — Полиция всегда так делает в случаях… В общем, как со мной. Держи, — и она, положив на кровать полотенце и посильнее завернувшись в простыню, направилась из комнаты. — Я пока кофе сделаю. И когда Сабина скрылась из вида, Тилль рухнул обратно на подушку, закрыв глаза и растянув на лице блаженную улыбку. *** Крепко зажмурив глаза и отвернувшись в другую сторону, Сабина чувствовала, как медицинская игла входит в вену, наполняя пробирку кровью. Она всегда считала это своей большой странностью — бояться уколов в то время, когда она сама ставила их по нескольку десятков раз за сутки. Но если обычно это вызывало просто дискомфорт, то сейчас, когда холодные руки эксперта касались ее кожи, сердце бешено колотилось, а дыхание стало тяжелым. И Сабина попыталась отвлечься от происходящего, поскольку знала, что полицейский пристально наблюдает за ней, пытаясь зацепиться за каждое ее слова, за каждый жест. Поэтому, быстро открыв глаза и уставившись на свою руку, из которой по игле наполнялась уже не первая пробирка, девушка начала вспоминать улыбающееся лицо Тилля, его прикосновения, его поцелуи, постепенно приходя в себя. Но открывшаяся дверь отвлекла ее сразу от всего и Сабина перевела взгляд на вход, где стоял мальчишка, лет пятнадцати на вид. Устремив взгляд на Сабину, он тряхнул волосами, несколько прядей которых были выкрашены в зеленый цвет, и шагнул в кабинет, закрывая за собой дверь. — Ты что здесь делаешь? — вскинул брови полицейский. — Хотел денег попросить, мы с ребятами в кино собрались. — Что, сейчас? — довольно тихо поинтересовался полицейский, замечая взгляд Сабины и эксперта, который только ухмыльнулся. — Пап… — протянул мальчишка. — Так, посиди пока там, — мужчина махнул рукой на стул, поставленный в углу, и обратился к эксперту. — Долго еще? — Уже закончил, — оповестил тот, собирая свои вещи. — Часов через пять будут результаты. Я позвоню тебе, — попрощался он и ушел, подмигнув мальчишке, который разместился в углу на стуле. А полицейский перевел взгляд на Сабину, сидящую в ожидании дальнейшего допроса. — Ко мне еще вопросы будут? — поинтересовалась она. Мужчина сначала кивнул, но потом, искоса глянув на сына, решив, что при нем не следует говорить о его матери, мотнул головой: — До результатов экспертизы можете быть свободны. И в ближайшее время настоятельно рекомендую не покидать пределы города. — Хорошо. — Это касается и выезда на ваше рабочее место. На время проведения следствия вы не имеете права находиться там. — Что? — опешила Сабина, едва поднявшаяся со стула. — Я сделаю все возможное, — поднимаясь следом за девушкой, начал цедить сквозь зубы полицейский, — чтобы лишить общество такого медика как вы! — Всего доброго, господин инспектор, — в ответ ему сказала Сабина и, прихватив свою сумку, покинула кабинет, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. *** Отстукивая по рулю ритм мелодии, играющей по радио, Линдеманн сидел в своей машине, припаркованной возле полицейского участка, и поглядывал на вход, ожидая увидеть Сабину. Шкала термометра, наверное, поднялась до предела, потому, как Тиллю казалось, что даже автомобильный кондиционер не может спасти от жары. На территории полицейского участка было пусто. Только служебные машины плавились под прямыми лучами солнца, в то время, когда сотрудники сидели в здании, изредка выходя на улицу, но только для того, чтобы уехать. Поэтому Линдеманн откровенно скучал, не зная чем себя занять. Он уже пересчитал все полицейские машины, окна в здании участка, высчитал промежуток, с которым приезжали и уезжали патрульные автомобили, и теперь просто откинулся на спинку сидения, проводив взглядом черный тонированный Форд, проехавший мимо и остановившийся позади его машины, аккурат напротив входа в участок. И мысли снова перешли на Сабину, каждая из которых разжигала пламя, греющее его изнутри. Уже не единожды Линдеманн обдумывал мысль о том, что полностью погрузившись в свое виртуальное общение, страдая из-за отказов девушки из чата, он совершенно не видел ничего, что происходило вокруг. А реальная девушка, которая привнесла в его жизнь что-то новое, успокаивающее и в то же время будоражащее сознание, уже долгое время находилась рядом. Но заметил он это лишь тогда, когда с грохотом свалился со своих небес в реальность. И сейчас Тилль даже был благодарен за то, что все вышло так, как вышло, поскольку понимал, что испытывает к Сабине самые искренние чувства, которые с каждым днем лишь увеличивались, заставляя снова радоваться жизни. Улыбнувшись сам себе, Тилль повернул голову ко входу и тут же выпрямился, заводя мотор, поскольку из здания медленным шагом вышла Сабина. Что-то ища в сумке, она остановилась на половине пути, нахмурилась, оглянулась назад на звук хлопнувшей двери, и, заметив инспектора, вышедшего вместе со своим сыном, снова продолжила свой путь к машине. Но успела она пройти только пару шагов, как громыхнули несколько выстрелов и черный Форд, взвизгнув покрышками и заревев мотором, быстро скрылся в конце улицы. Не сразу поняв, что произошло, Тилль выскочил из машины в тот же момент, когда из здания повалили полицейские, рассаживаясь по служебным автомобилям и срываясь с места, намереваясь догнать Форд. Линдеманн видел, как упал мальчишка, с силой ударившись головой об асфальт. Видел, как возле него рухнул на колени инспектор. Как дернулась Сабина, опустив взгляд куда-то вниз, а потом, медленно развернувшись, замечая то, что происходит позади, кинулась к мальчику. Тилль оказался рядом в то время, когда девушка уже сидела на асфальте, что-то быстро говоря инспектору, безумным взглядом смотрящему на своего сына, из сонной артерии которого фонтаном била кровь. — Не трогайте его! — выкрикнула Сабина, быстро оттолкнув руки мужчины и пытаясь перекричать царящий вокруг гул паники, исходящий от бегающих рядом полицейских, которые переговаривались по рациям, сообщая о случившемся. — Его нельзя шевелить! — продолжала она, зажимая артерию руками, которые тут же окрасились в красный цвет. — Принесите мне аптечку! Скорее! — крикнула она пробегающему мимо полицейскому, который сразу же поменял направление движения, снова скрываясь в здании. Она делал все четко, совершенно не паникуя и не поддаваясь общей атмосфере, царящей вокруг. А рядом сидящий на корточках Линдеманн с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрел на девушку, чувствуя, как учащается дыхание, а внутри нарастает безумная тревога. — Сабина… — только и смог произнести Тилль, видя, как под ногами девушки растекается лужа крови. — Позвони на базу. Вызови ребят, — не отвлекаясь от мальчика, быстро сказала та. — Телефон там, — она кивнула назад в сторону своей сумки, которую выронила в момент выстрелов. — Скорее, Тилль! — Сабина хлопнула его по плечу, пытаясь привести в себя мужчину, который безотрывно смотрел только на нее, и когда Линдеманн поднялся на ноги, бегом направившись выполнять указание, обратилась к инспектору. — Все будет хорошо! Слышите меня? Все будет хорошо! Вернувшийся полицейский принес аптечку, из которой девушка тут же вынула все необходимое, продолжая оказывать мальчику возможную в данной ситуации помощь. Она лишь на секунду перевела взгляд на Линдеманна, хлопнула пару раз глазами, пытаясь сконцентрировать на нем зрение, заметила его кивок, подтверждающий то, что он выполнил просьбу, и снова вернулась к своей работе. — Сабина… — снова произнес Тилль, продолжая тяжело дышать и все так же глядя на девушку со страхом в глазах. Она не реагировала. Лишь четко выполняла свои действия, иногда потряхивая головой, словно пытаясь привести себя в чувства. Но в какой-то момент перед глазами все начало плыть. Веки закрывались, но девушка упорно продолжала работать. И только тогда, когда рука, зажимающая артерию начала ослабевать, Сабина повернулась к Тилль. — Зажми здесь, — тяжело дыша, произнесла она, чувствуя, что сознание медленно отключается. — Засекай время… Не больше десяти минут… Потом… отпускай и…снова. Последнее слово она буквально выдохнула, чувствуя, как тело медленно падает куда-то вниз и глаза застилает темная пелена. *** Он сидел в коридоре больницы, глядя в пол стеклянными глазами. Мимо пробегающий персонал заботливо интересовался его состоянием, но в ответ получал одну фразу: «Все хорошо». Время тянулось, а врач, обещавший сразу оповестить его о состоянии пациентки, так и не выходил. Михаэль и Отто быстро вернулись на базу, и так задержавшись дольше положенного. А друзья, которые прибыли незамедлительно, молчали, высказав всевозможные фразы поддержки. И спустя несколько часов Тилль понял, что не знает, куда себя деть. Он успел измерять шагами больничный коридор, посидеть в кресле, на полу, постоять у стены, у окна. Но все это не помогало, и Линдеманн в каком-то отчаянии рухнул обратно в кресло, которое жалобно скрипнуло под массой вокалиста. — Тилль, — вдруг позвал Круспе, нарушая молчание, и переглянулся с остальными, — нам нужно ехать. Якоб звонил, надо решить детали по съемкам. — Да, конечно, — кивнул тот, продолжив смотреть в пол. — Ты один справишься? — уточнил Флаке. Но в ответ получил ту же самую фразу: — Да, конечно. Друзья лишь снова переглянулись, попрощались с вокалистом и, ободряюще похлопав его по плечу, уехали. И Тилль снова остался один. Неизвестность, перемешивающаяся со страхом и еще кучей разных чувств, начала напрягать и угнетать. Но когда перед ним появился инспектор, ведущий дело Сабины, Линдеманн ощутил странный прилив энергии, заставивший крепко сжать кулаки и встать во весь рост. — Есть новости? — голос полицейского звучал устало и как-то безжизненно, а всем своим видом он походил на несчастного замученного человека. — Нет, — покачал головой Линдеманн, постепенно успокаиваясь и садясь обратно в кресло. — А ваш сын? — С ним все будет хорошо, — полицейский присел рядом и, замолчав на пару секунд, вдруг добавил: — Благодаря госпоже Вернер. Если бы не она… — он снова замолчал, закрыв глаза ладонью и опустив голову вниз, а потом начал говорить так, словно уже давно хотел выговориться: — Когда я потерял жену, все вокруг перестало существовать для меня. Я с головой ушел в работу. Сыну внимания не уделял. А внутри сидело это чувство… — он потряс рукой и, открыв глаза, уставился в пол. — Я так хотел отомстить, что потерял голову. Не замечал ничего. Не придавал значения тем делам, которые вел параллельно. И в итоге… Моя жажда мести едва не лишила меня и сына. А ваша девушка… — он замолчал, снова потряс головой и, взглянув на Тилля, сказал: — Когда вас пустят к ней, передайте, что я закрою дело. — Хорошо. Я передам, — в ответ кивнул Тилль. И инспектор поднялся на ноги. Он хотел сказать что-то еще, но только вздохнул и, извинившись, снова направился к палате, где лежал его прооперированный сын. А Линдеманн вновь погрузился в свои мысли. Он снова нервничал, боялся, не понимая, почему все так затягивается. Но продолжал ждать. И только ближе к вечеру, когда Тилль уже начал засыпать в кресле, измученный мыслями, в коридоре появился доктор. — Ну что? — музыкант тут же вскочил, готовый, в случае чего, тряхнуть доктора за грудки. Но тот, вопреки опасениям Тилля, кивнул: — Операция прошла успешно. Девушка потеряла много крови, поскольку помощь после полученного ранения была оказана не вовремя. — Она… — начал было Линдеманн, но врач его перебил. — Знаю. Ценой собственной жизни спасала мальчика. Это был рискованный шаг. Но, слава Богу, все обошлось. Жизненные показатели в норме. Сейчас она находится под наркозом. Поэтому, рекомендую вам ехать домой и как следует выспаться. А вот завтра с утра можете уже навестить ее. — Я… — попытался возразить Тилль. — Завтра. Все завтра, — врач осторожно взял его за предплечье и, развернув, направился прямо по коридору, ведя Линдеманна рядом с собой. — Наркоз будет действовать еще около часа. Потом она будет приходить в себя. А этот процесс весьма не легкий. Затем, нам нужно будет понаблюдать за ней. Поэтому вам нет смысла здесь находиться. Лучше выспитесь, отдохните. Не думаю, что фройляйн Вернер будет приятно видеть вас в таком состоянии. А завтра с новыми силами вернетесь, — и он многозначительно посмотрел на Линдеманна. — Хорошо, — согласился Тилль, решив, что врач прав. — Ну, вот и договорились, — улыбнулся тот. Кивнув в ответ, Тилль попрощался и медленно побрел к лифту, думая о том, что делать дальше. Обычно, когда его состояние было где-то на грани боли и злости, он просто ехал в бар, заливая в себя одну рюмку за другой. Но сейчас этого делать совершенно не хотелось. Поэтому Тилль просто отправился домой, чтобы дождаться утра и вернуться обратно в больницу. На удивление ночь прошла в глубоком сне. Измотанный организм отключился в ту же секунду, как только Тилль прилег на диван, касаясь головой подушки. И к наступившему утру Линдеманн вполне себе выспался, принял душ, переодел вчерашнюю одежду, в которой так и проспал всю ночь, и сразу же отправился в больницу, решив не тратить время на завтрак, лишь по дороге заскочив в небольшой магазинчик, оказавшийся на пути. В палату Сабины он вошел тихо, осторожно закрывая за собой дверь. Девушка лежала на больничной койке, глядя в окно. Ее лицо было бледным и почти сливалось с белоснежным постельным бельем. Узкая кислородная трубка, проходящая под носом, позволяла ей ровно дышать. Но Сабина все равно вздрагивала при глубоком вдохе, будто ей не хватало воздуха. — Привет, — тихо поздоровался Линдеманн, пытаясь не напугать девушку, лежащую в тишине, которая нарушалась лишь мерным пиканьем аппаратов. Медленно повернув голову в направлении двери, Сабина уставилась на Тилля мутным и болезненным взглядом, но ее губы все же попытались изобразить улыбку. При виде этого, сердце Линдманна сжалось. Он понимал, что девушке тяжело совершать элементарные движения, что она еще слишком слаба. Поэтому решил не показывать своих эмоций, а лишь радостно улыбнулся и, подойдя к койке, наклонился над девушкой в намерении поцеловать ее. — Нельзя, — кое-как прошептала Сабина, пресекая попытку Тилля. Он понимающе кивнул, осторожно провел ладонью по ее волосам, слегка задевая большим пальцем лицо, и приподнял руку, демонстрируя букет из белых ирисов. Сабина снова попыталась улыбнуться и кивнула в знак благодарности, наблюдая за тем, как мужчина кладет цветы на столик и, взяв стул, садится рядом, осторожно беря ее ладонь в свою. — Как ты? — с подбадривающей улыбкой, поинтересовался Тилль, не сводя взгляда с девушки. Сабина тяжело вздохнула, слегка поморщившись, и попыталась приподнять руку, в локтевой сгиб которой была введена капельница. Но ничего не вышло. Рука затекла и совершенно не слушалась. — Ребро… — тогда выдохнула она, — …болит. Дышать… тяжело… — Тогда не разговаривай, — улыбнулся Линдеманн, продолжая поглаживать руку Сабины. Но девушка чуть мотнула головой и, сглотнув, снова начала говорить: — Инспектор… заходил…сказал… — Что закроет дело, — подхватил ее фразу Линдеманн, пытаясь избавить девушку от напряжения. — Да, знаю. Я вчера говорил с ним. Похоже, он пересмотрел свои взгляды на всю ситуацию. Ты спасла его сына… А я безумно испугался за тебя, — закончил он свою речь, слегка севшим голосом. Уголок губ Сабины снова дрогнул в попытке улыбнуться, и она на мгновение прикрыла глаза, словно говоря, что все хорошо, и для убедительности слегка сжала пальцы Тилля, держащие ее ладонь. — Тилль… — ее голос подрагивал от напряжения, и Сабина взглядом указала куда-то в сторону. — Телефон… — Телефон? — переспросил Линдеманн, но тут же догадался. — Нужно кому-то позвонить? — Написать… маме… она звонила… вчера… перед… — Перед случившимся? — уточнил Тилль, вспоминая тот момент, когда Сабина выходила из участка, усердно роясь в сумке. — Иначе сегодня она начнет названивать. Не хочу, чтобы знала, — кое-как проговорила Сабина на одном дыхании. — Много работы. Времени нет. — Я понял, — кивнул Тилль и, встав со стула, направился к креслу, стоящему у окна, где лежала сумка Сабины. Достав телефон, он разблокировал экран, слыша за спиной короткие прерывистые инструкции Сабины по поводу приложения, в которое следует отправить сообщение, выполнил все указания и по привычке нажал кнопку, чтобы свернуть окно. Но вместо этого на экране появилось несколько вкладок с незакрытыми приложениями. И Тилль уже хотел было нажать кнопку блокировки, как на глаза попалось до боли знакомое оформление одного из незакрытых окон. Сам не понимая того, зачем он это делает, он непроизвольно нажал на приложение и замер в недоумении. «Л.Т: У тебя кто-то есть?» — гласило последнее сообщение в чате. В голове будто все загудело. Сердце заколотилось и Линдеманн, словно не веря своим глазам перечитал строчку снова. Потом еще раз и еще, пока палец не начал листать вверх, подтверждая догадку. Внутри все колотилось и переворачивалось. А Тилль продолжал читать до тех пор, пока не убедился в том, что он не ошибся. Это было ни что иное, как его переписка с Хайди. И Линдеманн, медленно развернулся, ошарашенным взглядом уставившись на Сабину, которая в этот момент лежала с закрытыми глазами, истратив свои силы. Внутри все смешалось, не давая ему понять своих чувств. И он продолжал смотреть на Сабину, зажимая ее телефон в своей ладони и медленно осознавая то, что перед ним лежит «Хайди». Та самая девушка, которая своим общением пробудила в нем сильные чувства, заставив желать встречи с ней. И пока он сходил с ума от невозможности увидеть ее, она уже давно была рядом. Говорила с ним, улыбалась ему, касалась его. И от осознания всего этого голова начала идти кругом. «Мы обязательно встретимся, если судьба этого захочет», — вдруг пронеслось в голове, давая какой-то толчок. Выдохнув скопившееся внутри напряжение, Линдеманн убрал телефон обратно в сумку и вернулся к Сабине, присаживаясь на стул рядом с ней. И он смотрел на нее, постепенно понимая все происходящее. А внутри все разрывалось от душащего нервного смеха, который рвался наружу. Но Тилль старался держать себя в руках, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке, а внутри наступает облегчение. — Что? — задала вопрос Сабина, когда открыв глаза, увидела странное выражение лица мужчины. — Ничего, — лишь покачал головой тот, продолжая смотреть на девушку, не скрывая своей улыбки. — Я рад, что с тобой все в порядке. И… Договорить он не успел. Появившийся в палате врач, прервал его посещение, попросив покинуть палату, поскольку девушке требовался отдых. — Ты придешь… завтра? — спросила Сабина. — И завтра, и послезавтра… — кивнул Тилль и, поднявшись со стула, наклонился над девушкой, осторожно, вопреки ее словам, поцеловал в губы. — А ты поправляйся. Он снова улыбнулся ей и, попрощавшись, вышел из палаты. Он шел по больничным коридорам, улыбаясь и мотая головой в попытке осмыслить все произошедшее ещё раз. Но у самого выхода вдруг остановился. На его лице снова появилась улыбка. И Тилль, быстро достав из кармана телефон, усмехнулся и несколько раз ткнул на экран: «Удалить», — произнес он сам себе, окончательно и безвозвратно удаляя свой аккаунт, и шагнул на улицу, залитую лучами яркого солнца, чувствуя, как внутри накатывает чувство облегчения и безграничного счастья.