Heidi

От хлопнувшей двери в квартире задрожали стекла, но Сабине было наплевать. Пронесшись в кухню подобно урагану, девушка быстро поменяла траекторию, едва поняв, что кофе сейчас вряд ли поможет успокоить нервы. Поэтому миновав гостиную, где в мини-баре уже давно не было ничего, кроме сока и минеральной воды, Сабина пролетела в спальню и рухнула на кровать, зарываясь лицом в подушку. Слезы начали душить еще в машине, но так и не могли вырваться наружу, словно натыкаясь на какой-то барьер. И от этого без того угнетенное состояние становилось еще хуже. Было так больно и обидно за саму себя, что Сабина, не поднимая головы, с силой ударила в подушку кулаком несколько раз. Она знала, что действовала по инструкции, не нарушая ни одного пункта. Все сделала правильно, как того требовала ситуация. Ведь за год своей работы в службе спасения Сабина еще ни разу не допускала ошибок в отношении пострадавших. Запутаться в тросе, свалиться из вертолета, уронить сумку с медикаментами или упасть на ровном месте — это было неотъемлемой частью ее дежурств. А вот во всем остальном, когда рядом находился пострадавший, девушка всегда брала себя в руки, действуя четко и слаженно в команде с Михаэлем. А здесь… Как такое могло произойти? Почему? Поскольку эти риторические вопросы оставались без ответа, на душе становилось еще ужасней, чем в тот момент, когда утром на базу нагрянула полиция, почти с порога начав свои обвинения. К наступлению темноты, которая легла на город незаметно для Сабины, девушка уже добрый десяток раз прокрутила в голове события того дня, и ни в одном моменте не смогла найти своего упущения. Поэтому продолжала копаться в своей голове, словно пытаясь мысленно изменить тот день. И в тот момент, когда внутри разрушился невидимый барьер и слезы градом хлынули по щекам, в прихожей раздался звонок. Совершенно не обращая внимания на мокрые дорожки, пролегающие от глаз к подбородку, Сабина направилась к двери и, распахнув ее, замерла, совершенно не ожидая увидеть на пороге Тилля Линдеманна. — Я умею танцевать, а ты, оказывается, плакать, — улыбнулся он. Но его улыбка слетела в ту же секунду, когда Сабина одарила его взглядом, от которого сердце сжалось в комок, и, развернувшись, просто ушла в комнату. Назвав себя последним идиотом, Линдеманн поспешил закрыть дверь и, разувшись, направился на поиски девушки, попутно рассматривая квартиру. Простую обстановку в основном наполняла мебель из ИКЕА. Ничего лишнего. Ни огромного количества дорогой техники, ни оранжерей, ни картинных галерей. Лишь самое необходимое для вполне себе нормальной жизни. И Тилль даже улыбнулся, сравнив этот некий минимализм с собственной квартирой, напичканной дорогими предметами быта, и вошел в кухню, где и была обнаружена Сабина. Она сидела на столешнице кухонного гарнитура и, спешно вытирая остатки слез, шмыгала носом, смотря в пол. Но как только в дверях появился Линдеманн, девушка тут же подняла взгляд. — Извини, что я… — с порога начал Тилль. — Все нормально, — сглотнув, мотнула головой Сабина, перебивая его. — Это просто я со своим характером… — Ты утром так быстро уехала с базы, — начал говорить Линдеманн, подходя ближе и вставая напротив девушки, слегка наваливаясь на обеденный стол. — В общем, я подумал, что… — Что я режу себе вены или лезу в петлю? — усмехнулась Сабина, снова шмыгнув носом. — Кофе будешь? — Буду, — кивнул Линдеманн, наблюдая за тем, как Сабина, спрыгнув, начала доставать чашки и ставить чайник. — Да нет. Просто захотел узнать, как ты, после вчерашнего. — Голова немного болит, — призналась она. — А так… Нормально все. И на кухне наступила тишина. Сабина готовила кофе, а Тилль, присев за стол, наблюдал за каждым ее движением, пытаясь понять: на самом ли деле все так «нормально», как говорит девушка. — А что хотела полиция? — наконец, решился спросить Тилль, когда ароматный кофе был заварен, а девушка, подав чашки, уселась рядом на стул. В ответ Сабина только дернула плечом, тем самым говоря, что разговаривать на эту тему она не хочет, и осторожно отпила кофе. Но чем меньше напитка оставалось в ее чашке, тем больше девушка понимала, что хочет выговориться, чтобы хоть как-то облегчить внутреннюю тяжесть. Поэтому, сделав последний глоток, Сабина отодвинула от себя чашку, взглянула на Линдеманна, а, затем, переведя взгляд на стену, начала говорить. — Месяц назад нам поступил вызов. Парашютистку ветром отнесло на скалы. Пара переломов. Но ничего серьезного. Мы оказали ей всю необходимую помощь. Доставили в больницу. А через пару часов она скончалась, — прерывисто выдохнула Сабина и взглянула на Линдеманна, который внимательно слушал ее, отставив свою чашку. — Аллергическая реакция на обезболивающий препарат. — Его ввела ты? — осторожно спросил Тилль. Сабина кивнула: — Да. Но я все делала по инструкции. Девушка была в сознании, и я несколько раз спрашивала о ее аллергии на медикаменты. И после того, как она сказала, что аллергии у нее нет, и никогда не было, я ввела препарат. Полицейский, который изначально вел это дело, в моих действиях никаких нарушений не увидел. Дело закрыли, несмотря на то, что родственники погибшей всеми силами пытались призвать меня к ответственности. И, как видишь, у них это получилось. Теперь я отстранена, и, скорее всего, буду лишена лицензии. — Почему ты так решила? — нахмурился Тилль. — Если ты действовала по инструкции и изначально дело было закрыто… — О-о-о, — протянула Сабина, горько усмехнувшись и откинувшись на спинку стула. — Здесь тоже не все так просто, — она вздохнула и, помолчав с пару секунд, глядя в столешницу, снова перевела взгляд на Линдеманна, который ждал дальнейшего рассказа. — Тот полицейский, с которым я… разговаривала на крыльце… муж погибшей девушки. Он добился, чтобы дело возобновили и передали ему. И теперь, во что бы то ни стало, он хочет если не посадить меня, то лишить права осуществлять медицинскую деятельность. Сегодня он почувствовал запах алкоголя и строит обвинения на том, что и в тот день я употребляла спиртное, поэтому допустила ошибку. — А твои коллеги? — А что коллеги? — пожала плечами Сабина. — Ни они, ни Эггер не смогли его переубедить. Поэтому, с сегодняшнего дня, можно считать меня официально безработной. — Не переживай. Это все временные трудности, — попытался успокоить ее Тилль, видя, что девушка снова сникла. — Хотелось бы верить, — кивнула Сабина и, глубоко вздохнув и тут же выдохнув, улыбнулась. — Спасибо, что пришел. Наверное, мне нужно было выговориться. И за то, что составил мне компанию на свадьбе — тоже спасибо. Держался ты хорошо. — О, да, — рассмеялся Тилль. — Да и ты тоже. — Не напоминай, пожалуйста, — обреченно выдохнула Сабина, на секунду прикрыв глаза ладонью, а потом, поднявшись и взяв со стола чашки, направилась к мойке. — Мне так стыдно за то, что я несла всякую чушь. Так глупо выглядела. Наверное, надо было еще выпить, чтобы ничего не помнить, — и она включила воду, начиная быстро мыть чашки. — Да ладно тебе, — усмехнулся Тилль и, тоже встав, подошел к Сабине, повернувшись спиной к разделочному столу, глядя на девушку. — Мне ты показалась довольно милой. Поставив чашки в сушилку и, выключив воду, Сабина взглянула на Тилля, пытаясь в слепую нащупать полотенце. Она долго смотрела на мужчину, разглядывая его загорелое лицо изрезанное морщинами, и уже хотела было что-то сказать, как Линдеманн опустил взгляд на наручные часы и, снова подняв его на Сабину, произнес: — Мне нужно идти. — Уже? — удивилась девушка. Тилль кивнул, видя ее огорченный взгляд и, поясняя Сабине обстоятельства, направился в прихожую: — Для нашего шоу привезли оборудование, — засовывая ноги в кроссовки, говорил он. — Я должен присутствовать при разгрузке, чтобы в случае чего сразу решить проблемы. — Понятно, — кивнула Сабина и, скрестив руки на груди, наваливаясь на стену, уставилась на мужчину. — Еще раз, спасибо, что пришел. — Ты приедешь завтра на базу? — поинтересовался Тилль, уже взявшись за дверную ручку. — Я не знаю, — пожала плечами Сабина и опустила грустный взгляд в пол. — Меня ведь отстранили. — Но нашу подготовку никто не отменял, — напомнил Тилль. Он всячески пытался поддержать девушку и убедить ее в том, что не все так плохо, но Сабина словно начала вновь замыкаться в себе. Она стояла возле стены с опущенным грустным взглядом. Ее спина была слегка сгорблена, а руки висели плетью. Поэтому, опустив дверную ручку, Линдеманн подошел к Сабине и, встав напротив нее, осторожно взял за подбородок, слегка приподняв его, чтобы видеть ее лицо. — Если ты сдашься, — твердым голосом начал говорить он, когда девушка подняла на него взгляд, — то окажешься виноватой в том, чего не совершала. Ты сама позволишь этому полицейскому испортить тебе жизнь и карьеру. Из тебя выйдет хороший врач. Я уверен в этом. И если тебя это взбодрит, то мое плечо практически не болит. Благодаря тебе. — Это обезболивающее действует, — шмыгнула носом Сабина и ее губы попытались изобразить улыбку, но лишь дернулись, оставшись в ровной линии. — Все будет хорошо. Слышишь? — не сдавался Линдеманн, понимая, что еще немного и настроение девушки перейдет и ему. Она лишь коротко кивнула, чувствуя, как шершавые пальцы слегка скользнули по ее подбородку, а в следующее мгновение теплая ладонь коснулась ее щеки и большой палец осторожно начал поглаживать кожу. И Сабина смотрела на Линдеманна боясь пошевелиться, словно чувствуя, что любое движение сможет нарушить эту атмосферу, сложившуюся вокруг. Глаза Тилля блестели. Его дыхание становилось тяжелым. И он, так же, как и Сабина, продолжал смотреть на девушку, пока, от непонятного порыва, не подался вперед, впиваясь в ее губы поцелуем. Он почувствовал, как она вздрогнула и лишь сильнее вжалась в стену, но не предприняла ни единой попытки оттолкнуть его, вырваться. Но когда его рука медленно переместилась на ее затылок, зарываясь в волосы и углубляя поцелуй, Сабина неожиданно отстранилась от стены, всем телом прижимаясь к Линдеманну. А его руки уже самозабвенно разгуливали по ее телу, проникая под футболку и обжигая кожу прикосновениями пальцев. *** Утро пришло к Линдеманну около шести часов, когда назойливый луч солнца все-таки прокрался сквозь щель между шторами и угодил прямо в глаз, заставив мужчину заворочаться подобно медведю в берлоге. Но, в отличие от предыдущих дней, пробуждение было весьма приятным, поскольку в голове еще были свежи воспоминания о прошедшей ночи, проведенной в безумном порыве случайно накатившей страсти. А в комнате, будто до сих пор раздавались возбужденные стоны и учащенное дыхание, заставляя сердце вокалиста биться в усиленном темпе. Он так до конца и не осознал, откуда взялся этот внезапный порыв, но чувствовал, что его общение с Сабиной перешагнуло какую-то отметку еще на свадьбе, раскрыв совершенно иные перспективы. И о произошедшем Тилль совершенно не жалел, готовый повторить это не один раз. Поэтому осторожно повернувшись на другой бок с довольной улыбкой на лице, Линдеманн окинул взглядом тело, лежащей к нему спиной девушки, прикрытое белоснежной простыней лишь ниже талии. Ее изгибы вновь начали будоражить сознание, как только мозг вытаскивал наружу все то, что вчера чувствовали руки, губы мужчины. Но как только взгляд опустился ниже талии, Линдеманн вдруг нахмурился. На бедре, которое на половину было скрыто под простыней, виднелся неровный шрам. Вчера, когда эмоции захлестывали с головой, отключая мозг от реальности, Тилль даже не заметил этого, хотя его руки изучили абсолютно все тело девушки, которое безропотно поддавалось его ласкам. И мужчина, сам того не осознавая, осторожно протянул руку, кончиками пальцев дотрагиваясь до поврежденной кожи, проводя по ней вниз и сильнее оголяя бедро девушки. Вздрогнув от неожиданного прикосновения, Сабина тут же открыла глаза и, резко развернувшись, прикрываясь простыней, уставилась на Линдеманна. Ее взгляд был таким испуганный, что улыбка, которая снова посетила лицо мужчины, исчезла тут же. И он смотрел на Сабину, пытаясь угадать, что будет дальше, поскольку ее реакция совершенно не оправдала его ожидания. А дальше произошло то, что обычно бывает в фильмах с похожим сюжетом, разыгравшемся вчера в прихожей. Быстро вскочив с кровати, заматываясь в простыню, Сабина не знала, куда себя деть. Ее взгляд бегал по комнате и, словно боялся ненароком остановиться на мужчине, который тоже медленно поднимался с постели. — О, Боже! — выдохнула Сабина и, закрыв глаза ладонью, резко отвернулась, пытаясь не смотреть на абсолютно голого Линдеманна. — Я… Я не знаю, что на меня вчера нашло, — начала тараторить она, продолжая стоять спиной к мужчине. — Я… я в душ, — быстро выдала Сабина и уже, скрываясь за поворотом, сказала: — Если хочешь кофе, то на кухне в правом шкафчике. И когда хлопнула дверь в ванную комнату, Тилль будто очнулся. На его лице тут же появилась улыбка, сопроводившаяся смешком, и он, помотав головой, принялся искать свои вещи, которые, подобно дорожке, вели из комнаты в прихожую, снова и снова погружая мужчину в приятные воспоминания. Одевшись, Линдеманн подошел к двери, за которой шумела вода, пытаясь уточнить о наличии завтрака. Но Сабина не слышала его. Поэтому мужчина самостоятельно отправился на разведку. Но кроме кофе, молока и хлопьев на кухне ничего не обнаружилось. Пришлось довольствоваться найденным. И к приходу Сабины на столе уже стояли две большие чашки кофе и две тарелки с хлопьями. — Привет, — улыбнулся Тилль, пододвигая девушке тарелку. — Привет, — слегка охрипшим от видимого волнения голосом, произнесла она и, все так же стараясь не смотреть на мужчину, села за стол, принявшись за скромный завтрак. А Тилль, отпивая кофе, продолжал смотреть на нее, видя, как с каждой минутой лицо девушки заливается краской. И он молчал, осознавая то, что Сабина, жалеет о произошедшем. Но не проронил ни слова. Лишь только сидя в его машине, которая ехала в направлении базы спасателей, Линдеманн решился на разговор. — Послушай, то, что произошло вчера, — начал Тилль, временами поглядывая на девушку, смотрящую в окно. — Я хотел… — Мне было очень хорошо, — вдруг перебила его Сабина и, медленно повернувшись, дернула плечами. — Если ты вдруг подумал, что я жалею, — добавила она, замечая, как улыбнулся мужчина. Она улыбнулась ему в ответ и, выдохнув с каким-то облегчением, снова отвернулась к окну. Сердце понемногу замедляло учащенный ритм, но внизу живота все так же летали бабочки, не желающие складывать свои крылья со вчерашнего вечера, поскольку уже давно Сабина знала точно — этот мужчина нравится ей. И дело было вовсе не в том, что он — вокалист Rammstein. Она видела в нем совершенно иного человека, который, уходя со сцены, сбрасывает маску, превращаясь в самого себя. Именно поэтому, поддавшись порыву Линдеманна, она сдалась, окунувшись в океан наслаждения, в который Тилль затащил ее с головой. — …откуда? — донесся до нее обрывок фразы, вернувший в реальность. — Что, прости? — снова повернувшись, Сабина чуть нахмурила брови. Но Линдеманн лишь кивнул куда-то вниз, и Сабина проследила за его мимолетным взглядом, догадываясь, что он пытался узнать. — Та авария на трассе, когда ты помог мне. Помнишь? — уточнила девушка, не сводя взгляда с Тилля, и когда тот кивнул, продолжила: — Неудачно повернулась и распорола торчащим куском от крыла машины. Заметила только в вертолете, — Сабина на секунду замолчала, а потом, усмехнувшись, добавила: — Это уже не первый раз. Я обычно в таких ситуациях думаю о пострадавших. Остальное уходит на второй план. Находишься в таком эмоциональном напряжении, что даже боли не чувствуешь. — Серьезно? — вскинул брови Тилль. — Ну да. — Ничего себе, — только и произнес Линдеманн, сворачивая на подъезд к базе, где уже виднелись фигуры друзей, стоящих у вертолета. *** Целый день Сабина убила на то, чтобы разобраться с бумагами, вытащить все отчеты о том злополучном вылете, чтобы понять, за что мог зацепиться полицейский, как ей вести себя дальше и что говорить. Лишь на несколько часов она вернулась к своей работе, которая сейчас ограничивалась лишь подготовкой музыкантов к съемке. Надев обратно свою маску серьезности, девушка выполняла отточенные за время работы действия, пытаясь как можно проще донести это до мужчин. — А что бывает, когда трос запутывается? — голос Флаке отвлек ее от лекции. — В таком случает, пилот обязан его обрезать, — спокойно отозвалась Сабина. — Получается, — задумчиво произнес Ландерс, обведя взглядом друзей, — ты просто летишь вниз? — Получается, что да, — кивнула Сабина и присела на подножку вертолета. — Потому как есть риск падения вертолета. Тогда погибнет вся команда. Но, дается две минуты на то, чтобы распутаться. Дальше — пилот действует по строгой инструкции. — Ого, — совсем не весело усмехнулся Шнайдер. — Не очень перспектива, да? — уголок губ Сабины чуть дернулся вверх. — Поэтому во время обучения санитаров и врачей отводится самое большое количество времени на работу с тросом. Ну что? — хлопнула она в ладоши. — Сделаем передышку. А когда Отто освободится, поднимем вас в воздух. Попробуете поработать на тросе. И Сабина, кивнув, направилась к зданию, пока музыканты разбредались по лужайке, принимая лежачее положение под солнцем. Лишь на секунду остановившись на крыльце, девушка взглянула на Тилля, который смотрел ей в след, словно ожидая чего-то, и, вздохнув, шагнула в здание, снова принимаясь за бумаги. Так пролетел целый день. И только под конец рабочего дня, когда Сабина, стоя на улице, собралась вызывать такси, чтобы доехать до города, позади нее появился Тилль. — Могу тебя довезти, — предложил он. — Я еду не домой, — мотнула головой Сабина, но, заметив меняющийся взгляд музыканта, пояснила: — В полицейский участок. — Поехали, — улыбнулся Тилль, кивая на свою машину. Поблагодарив мужчину, Сабина быстро скрылась в здании, вскоре появляясь снова с рюкзаком в руках. И вскоре машина Линдеманна уже отъезжала от базы, направляясь к городу. — Все хорошо? — спросил Тилль, видя, как нервничает девушка, теребя бегунок на рюкзаке. — Не знаю, — честно призналась Сабина. — Как-то не по себе. Словно мне уже вынесли приговор и… Господи, я опять говорю ерунду, — помотала она головой, на секунду прикрыв глаза. — Тебе просто надо отвлечься, — Линдеманн осторожно накрыл ее лежащую на колене руку своей ладонью. — Я знаю небольшое уютное кафе, где подают отменный штрудель и восхитительный кофе. — А что потом? — вдруг спросила Сабина, убирая свою руку из-под теплой широкой ладони и, поджав губы, уставилась на мужчину. — Потом? — переспросил тот, взглянув на девушку, и снова переведя взгляд на дорогу, пожал плечами. — Потом я отвезу тебя домой, пожелаю спокойной ночи и уеду. Затем, утром мы снова встретимся на базе. Ты прочтешь очередную лекцию и… — Тилль неожиданно включил поворотник и, приняв вправо, остановил машину, всем телом разворачиваясь к Сабине. — Послушай… Знаю, то, что произошло вчера было слишком быстро и не обдуманно. Но это не значит, что все это была интрижка на одну ночь. Я бы с удовольствием хотел продолжить развивать наши отношения. Может, попробуем? Она долго молчала, глядя ему в глаза и кусая губы, что Тилль уже начал ожидать отказа. Но на лице Сабины вдруг появилась мягкая улыбка и она кивнула. — Можно попробовать, — согласилась она и, чуть прищурившись, вдруг сказала: — Только учти, с последующими ожогами или какими-либо травмами, ты будешь обращаться в больницу. — Договорились, — рассмеялся Тилль и снова выехал на проезжую часть. В полицейском участке, где Сабине была назначена встреча, Линдеманн сидел в коридоре, откинувшись на спинку кресла и глядя прямо перед собой. На его лице играла улыбка, а внутри было так легко, как не было уже очень давно, даже с Хайди, которая привносила в его будни какую-то радость. Неожиданно Тилль выпрямился, вспомнив о своей знакомой из чата, и достав телефон, быстро открыл приложение, начиная перечитывать переписку. Читал долго, вглядываясь в каждую строчку, но на последнем сообщении задержался несколько дольше. На его лице вдруг снова появилась улыбка и Линдеманн, усмехнувшись, убрал телефон в карман, чувствуя, как все внутри успокаивается и знакомая из чата медленно растворяется в голове, уже совершенно не будоража его мысли.