Штамм 991 ("Алая чума") – синтезированный ретровирус, наиболее близкий к роду лентивирусов, но при этом характеризуемый чрезвычайно малым инкубационным периодом. ...происхождение этого микроорганизма, исходный штамм которого был занесен со Старой Земли, до сих пор остается неясным. В дополненной классификации по Балтимору считается высшей формой мутации одноцепочечного РНК-вируса как формы жизни (ссылка для перехода в архив не указана с третьего издания), официально подтвержденных и задокументированных данных о процессе присвоения класса нет. ...основное действие - симбиотического характера: при полном цикле образует систему, которая позволяет правосторонним формам жизни копировать и воспроизводить генетический материал, а также комбинировать его для дальнейшего эволюционирования. Несмотря на малоизученность штамма, присвоенный ему класс опасности еще в начале 26го века составлял... Единый биоклассификат колоний Доминиона,(1) 4 издание
Военная часть - это сборище дисциплинированных, разбирающихся в тактике, физически подготовленных людей с независимой от гражданских лиц связью с другими подразделениями, думал директор Тенпенни, приближаясь к морпехам, которых он давно уже мысленно окрестил Стражами Врат. Не мутирующих в различную смертоносную дрянь и заражающих только при прямом контакте стандартные объекты опытов, которые в большинстве своем и составляли подшефных научного руководителя EB-103, после первой же толковой инструкции по радио смогут изолировать и сдерживать сколь угодно долго без единой потери среди персонала... - Рядовой, вы ведь знаете, что вставать под вентиляционной решеткой и тыкать вверх оружием, когда вам кажется, что там скребется какая-то тварь - очень, очень плохая идея? - Сэр, так точно, сэр! Ну, или сборище большую часть времени дисциплинированных людей, уточнил про себя Тенпенни, проходя мимо первой пары караульных ко второй, к источнику ругани. Солдаты неторопливо, величаво даже, уступили дорогу ученому, желающему попасть внутрь, в то время как внешние гермоворота, погудев приводами запоров, стали отъезжать вверх, а за ними и внутренние. Массивное колесо затвора поворачивалось медленно, неторопливо и с подчеркнутым властным намерением, словно что-то угрожало из-за пока еще не до конца открытой двери. Человеку непосвященному вполне могло показаться, что это не более чем плод разыгравшегося воображения. Да и вообще у гермоворот, предмета неодушевленного, разумеется, не было и не могло быть никаких намерений. Из проема, расширяющегося с каждой секундой, бил холодный свет синеватого оттенка. Тенпенни молча смотрел. Вопреки его трепетным ожиданиям, в блоке не оказалось ничего, коренным образом отличавшегося от предыдущих визитов - все так же сновали ученые, все так же стояли на страже солдаты. По молочно-серой, без единого пятнышка поверхности брони солдат пробегали серебристые переливы от ламп дневного света, тускло мерцали нейронные полосы пси-блокираторов, автоматические C-14 покоились в тяжелых манипуляторах. И на губах их играли снисходительные улыбки - видеть их Стерадж не мог благодаря опущенным колпакам шлемов-визоров, но чувствовались они почти физически. Словно само искажение света на шестиугольниках лицевого щитка строило насмешливые гримасы ученому. Подобные отношения между интеллектуальной элитой и теми, кто обеспечивал их безопасность, не менялись в течение веков. Уловив неприязнь директора, левый охранник сделал неверное движение и задел корпусом механизм дверного привода, слегка покачнулся, но и только. Полковник вооруженных сил Протектората Джексон, до этого распекавший его незадачливого напарника, мигом переключился на новую жертву: - Мало вам двух инструктажей, обормоты?! Сказано же мной было четко и ясно... При любых подозрительных актах докладывать незамедлительно! Никаких "это всего лишь безобидная крыса", я хочу, чтобы любая крыса в вентиляции, не считая тех, что подсвечиваются ярлыками техников, была крысой с простреленной башкой! - полковник надвинулся на рядового, что при громоздкости скафандра виделось со стороны как минимум угрожающим жестом. - Учтите... Еще раз услышу, что вы тут болтаете и цитируете классику в лице "Кто идет"(2) - обоим по три наряда вне очереди влеплю гарантированно! Шутники херовы... Солдаты вытянулись в струнку, насколько им позволял это экзоскелет. Тенпенни усмехнулся себе под нос. В свои сорок командир базы не зря до блеска надраивал полковничьи насечки на скафандре и имел два внеочередных повышения: кроме исключительного (для военного, разумеется!) уровня интеллекта он обладал природной харизмой, и она заключалась отнюдь не в привычке повышать голос на подчиненных. Все, кто ниже по званию, готовы были подчиняться ему беспрекословно, готовы были не дрогнув выполнить кажущийся полным абсурдом приказ. Насколько знал Стерадж, полковник не единожды участвовал в операциях в самых горячих точках протектората, яростно отстаивавшего свои границы, и на лицо его невозможно было смотреть без содрогания. Полоса искусственной кожи покрывала челюсть полковника, изуродованную при прямом попадании в скафандр осколочного снаряда, а через весь лоб и правую щеку шел еще более старый шрам - узкий и длинный. Ходили слухи, что тому гидралиску, который пробил его шлем кончиком глефы, Джекевич практически оторвал голову в рукопашном бою, плевав на тысячи шипов в черепе и сложнейшую мускулатуру. Короче говоря, недостатка отличий в послужном списке у него не наблюдалось. Вышколенный профессионал - других в вооруженных силах Умоджи попросту не держали. - Какие-то проблемы, полковник? - поинтересовался Тенпенни. - Проблемы... - буркнул в ответ Джексон, разворачиваясь к директору всем корпусом. Насупленным взглядом он просверлил ученого, глядя поверх солнцезащитных очков - в условиях научной станции, разумеется, совершенно ненужные и носимые им исключительно как предмет сформировавшегося имиджа. - Разумеется, какие-то проблемы! Узколобые господа из Совета протектората, далекие от дел простых смертных, вновь отказали моему запросу об увеличении численности гарнизона после недавнего ЧП! Все верно. Большую часть охранного персонала EB-103 составляли солдаты действительной службы - ветераны, за спиной которых было не меньше десяти лет в строю. Все потому, что проект оставался межгосударственным, и в случае чрезвычайной ситуации Умоджа не желала становиться в позицию стороны, которая не обеспечила должную защиту гражданам Доминиона. С другой стороны, каждый солдат с большим опытом ведения боя против инопланетных и не очень захватчиков в любых вооруженных структурах ценился на вес золота, и их присутствие требовалось во многих других точках Протектората. Поэтому Консульство давно выработало не лишенное логики постановление: численность войск в проектах фонда Мебиуса должна быть ровно такой, чтобы ее хватало на отражение атаки с определенным огневым фактором. Если рассматривать то очень и очень маловероятное развитие событий, когда этот фактор будет превышен - значит, катастрофу в лаборатории предотвратить не смогло бы ничто, и дополнительные пять-шесть десятков солдат, которым еще и платить приходится по высшему разряду, погоды не сделают. В большинстве случаев их численность и не играет особой роли, особенно при сдерживании экспериментальных особей. Тенпенни понимал это так, что для полковника это являлось своего рода логической игрой - Джексону необходимо было так распределить силы, чтобы в случае ЧП парализовать достаточно коммуникаций лаборатории для обезвреживания угрозы, но в то же время не настолько много, чтобы помешать эвакуации персонала. Стерадж и раньше знал, что комплекс защищен по высшему разряду. Одинокий пыльный планетоид - идеальное местоположение с нулевым для заразы шансом перекинуться на обитаемые миры. Станция была одной из пары дюжин таковых, расположенных в разных точках протектората. В этой широко раскинувшейся как по космосу, так и по планетам сети научных заведений появляются, исчезают и перемещаются пассажиры и грузы, имеющие отношение не только к alma mater, но и к гражданским и военным поставкам. Сама геометрически правильная исследовательская станция при тревоге почти мгновенно могла превратиться в смертельный лабиринт с собственным защитным периметром, способным как отражать, так и наносить удары. Каждый отсек подземных коммуникаций был частью гигантского военного трансформера, пробиться через который даже профессиональной армии было бы непросто, в чем полгода назад и убедился Доминион. Стерадж знал, где находятся укрепленные неостальными пластинами сборные участки стен, встроенные орудийные установки, знал все про карантинные барьеры, хитрые многоступенчатые системы подачи воздуха, которые фильтровали его и стерилизовали излучением, разрушая возможные патогены, прежде чем выпустить обратно в систему циркуляции. Далеко не нежное благоухание выходило - а едва уловимая химическая смесь, составляемая запахами работающих механизмов и электроники; воздух, прогоняемый сквозь фильтры, никогда не избавляется от этого запаха до конца. Но для директора этот аромат был знакомым, привычным и даже ностальгическим. Система калориметрических контуров собирала фоновое тепло и использовала его для дистилляции воды, отчего она приобретала особый "бесцветный" привкус... Перечислять можно было очень долго. Директор знал, сколько изобретательности вложено во все эти аспекты, но происшествие недельной давности выбило всех из колеи. Нет, с моральным духом ученых и военных все было в порядке: как только они сообразили, что визит агента Консульства не означает недовольства качеством их работы, все вздохнули с облегчением. В самом деле, не было похоже, чтобы проверяющий офицер Улли Трей,(3) широко известная в рядах "Сумеречной стражи", испытывала желание самой ползать по шахтам трубопроводов, инспектируя систему безопасности. В ее задачу входило скорее изучение систем видеослежения, сбор информации среди очевидцев произошедшего и проверка карантина, из которого самого полковника выпустили три дня назад. Тенпенни поправил свои очки, снабженные голографической матрицей: - Полковник, вам должно быть известно, животных-компаньонов вроде крыс у нас нет. В клетках - всегда пожалуйста, но в вентиляции - нет уж, увольте. - Ага, вот они, будучи зараженными, из своих клеток и ломанутся, как только эта тварь очередной фокус выкинет, - хмыкнул Адам. - А мне потом санэпидем вызывать и с бумажной волокитой возиться... - он посерьезнел. - Я изучил ранние отчеты. Ваша вторая группа пишет, что культура, которую выбросил подопытный, "предположительно агрессивна". Не могу согласиться, я видел ее действие, не по записям и даже не по прогнозам на основе жалких нецелостных белковых остатков, а своими глазами. Директор Тенпенни, будьте так любезны, передайте тому, кто использовал это словосочетание, что сказать об этой субстанции "предположительно агрессивна" - это всё равно что заявить, что ультралиск предпочитает откусывать по чуть-чуть. - Вы имеете в виду его модификацию лимфатической системы, полковник? - уточнил Стерадж. - Она воспроизводит новые образцы. Постоянно. Потому у нас есть целостные наборы, но они нейтральны. Вообще, по характеру они больше похожи на транспортные клетки, чем на фагоциты, тут должен быть фактор, который модифицирует клетки до состояния, эффект которого проявляется подобным образом. Тут у нас пока только догадки... - заметив, что Адам слушает его с плохо скрываемым раздражением, ученый махнул рукой и переступил через порог гермоворот. - Не забывайте, вы сами принимали участие в обсуждении мер безопасности и одобрили их. Я уверен, наши протоколы предотвратят любое нежелательное развитие событий. - Вы бы еще выдали классическую фразу, директор: "Да ладно, что плохого может произойти?" - проворчал Джексон, подходя к консоли, но закрывать шлюз не спешил. Стерадж усмехнулся: - С таким жизненным настроем да в нашем заведении... Думаю, с тем же успехом я мог бы просто застрелиться, полковник. - Ладно. Так значит, вы говорите, должен быть какой-то сторонний фактор? Если так пойдет и дальше... - вздохнул военный, перехватывая личную гаусс-винтовку левой рукой и вводя в консоль код временного опечатывания карантинной зоны. Теперь Стерадж останется в шестом блоке минимум на четыре часа, пока не наступит новый период смены персонала. - Знаете... Знаете, директор, с каждым днем во мне зреет уверенность, что всех наших параноидальных мер недостаточно. Как наглядно показала тогда Керриган, нельзя быть абсолютно готовым к выходкам биологического оружия. Пусть он не зерг, но... Не нравится мне все это. - А вот теперь уже вы выдаете классическую фразу, полковник, - парировал Стерадж. Он остановился у перил платформы, по привычке щурясь и оглядываясь по сторонам. - Вообще, в научных кругах недолюбливают слова "параноидальный" и "паранойя", от них веет каким-то... непрофессионализмом, наверное. Мы предпочитаем лингвистический аналог - "разумная многоуровневая избыточность"... - Директор, - буркнул полковник, нажимая на голограмму-подтверждение, - когда тело, в которое ты только что всадил осколочную гранату, на твоих глазах подобно механической кукле встает на ноги и приделывает себе на место голову, которая до этого висела на одной только уцелевшей мышце, и ты знаешь, что эта тварь до сих пор находится на подшефной тебе базе, никакое другое слово лучше не может описать твое психологическое состояние. Тенпенни хотел было еще раз напомнить командующему гарнизоном про ожидаемый сегодня днем транспортник, но в этот момент герма опустилась, перекрывая все звуки, идущие извне. Теперь директор был окончательно заперт в шестом блоке - одном из десяти, в которых поддерживалась максимальная стерилизация. Направляясь к этой двери, он уже успел получить свою дозу ультрафиолетового и инфракрасного облучения, а также был обработан биокаиновым газом. Военным, дежурившим внутри блока, все эти премудрости не требовались - их обмундирование само по себе являлось герметичными доспехами с превосходной защитой от биологической угрозы, ионизирующего излучения и прочих неприятных вещей, так что на выходе в техническом отделе их подвергали той же жесткой обработке, что и любую технику, побывавшую в зоне заражения. А вот Тенпенни впереди еще ждали ежедневные медицинские тесты на привнесенные инфекции, как и весь персонал, что дожидался его здесь, а также замена спецодежды два раза в день, профилактическое введение антибиотиков и проверки, проверки, проверки... Стерадж дотронулся до голограммы. Лифтовую платформу чуть тряхнуло, свет консоли сменился на голубой. Мягко заурчал двигатель, и платформа пошла вниз под небольшим углом. Ангар заливал беспощадный свет люминесцентных ламп - пожалуй, единственный ресурс, который комплекс не мог собрать и использовать повторно. Сверкало вокруг чистотой огромное количество металла, равнодушного и переливающегося в холодном свете хитрыми гранями, изгибами, плавными переходами. Поблескивало стекло самых разнообразных консолей, матово отсвечивал пластик оборудования, и пахло той самой дезинфекцией и стерильностью, сквозь которую, неуловимо и крадучись, вплетался запах крови и боли. Большая панель хронометра под потолком показывала половину третьего ночи стандартных 24-часовых суток, идущих корнями в историю Старой Земли, но множество людей в блоке, за долгие годы научных изысканий привыкшие довольствоваться менее чем четырьмя часами сна, это совершенно не волновало. Кто-то из них мог находиться здесь уже четвертые сутки, и каждый уровень лаборатории специально был рассчитан на длительное пребывание персонала в карантинной зоне. На каждом уровне помимо лабораторий имелись жилые помещения, зал для отдыха, автоматический кафетерий и помещение электронной библиотеки. В зоне же, примыкающей к тестовым камерам, куда сейчас спускался Стерадж, не было ничего лишнего. Повсюду громоздились терминалы и широкие голографические мониторы, на которые поступали самые разнообразные данные, причем расположены они были так, чтобы каждый из них можно было хорошо рассмотреть из любой точки залы. Было это сделано для того, чтобы все ученые имели всю информацию перед глазами и могли анализировать их одновременно, как карточный расклад. Несколько человек что-то наговаривали в микрофоны и перебирали структурные голограммы, у громады медишн-микроскопа замер один из старших научных сотрудников - Ланнер. Таким образом, блок напоминал улей с предельно сосредоточенными, вечно занятыми и сварливыми пчелами, а медицинские визоры-полумаски, носимые большинством персонала, мелькающие многоокими окулярами то тут, то там, лишь усиливали сходство. Увидев на одной из матриц знакомую иконку, снабженную свежими комментариями специалистов, Тенпенни покачал головой. То был виновник установления изоляции собственной персоной, и его голограмма походила больше всего на комок растаявшего воска, усеянный мелкими шипами. Он обладал одновременно признаками исхода лавинообразной мутации и искусственно направленного скачка, и не был похож ни на один из виданных Стераджем прокариотов. Это был супервирулентный химерик 991. Шесть дней назад агент Трей с мрачным превосходством в голосе рассказывала, как бы она сама поступила при первом же обследовании материала. В этом и заключается ирония - люди всегда говорят, что можно было сделать лучше, когда за них уже кто-то рисковал, и все проблемы уже решены. Все кризисы предсказуемы в ретроспективе... Полковник вместе с дежурными остался невредим благодаря скафандрам, и из карантина их выпустили быстро - не считая бойца, скафандр которого оказался серьезно поврежден. А чертов идиот Франклин погиб. От ученого только и осталось, что часть грудной клетки с изломанной левой рукой. Пятеро сотрудников, ассистировавших ему в исследовании, оказались заражены, и только благодаря профессионализму Адама не погибло больше. Думая об идиоте-Франклине, директор совсем не имел в виду, что ему было свойственно пренебрежение техникой безопасности. Сколько он его помнил, этот зеленоглазый брюнет всегда оставался хладнокровной интеллектуальной машиной; свое дело он знал, это не подвергалось сомнению. Тенпенни был просто зол, что ученый трактовал повышение жизнедеятельности подопытного как крайне незначительное, удовлетворяющее реакции на лазерное излучение, и продолжал вскрытие. Наверное, любой на его месте поступил бы так, ведь тогда подопытный был мертв, насколько это вообще было возможно для живого существа. Франклин дистанционно вскрывал оболочку в безвоздушном бронированном стазис-модуле, поддерживая нулевую гравитацию, чтобы имитировать среду, в которой биоматериал находился в космосе. Кроме того, стены камеры изнутри защищал газоразрядный экран - силовое поле в просторечии, как ему и положено, пропускавшее микроорганизмы и частицы воздуха, которые изолировала сама камера. Агент Трей заявила, что механическое вскрытие без лазера с меньшей степенью спровоцировало бы подопытного на "активизацию", на что директор ответил ей, что по сравнению с этой белковой броней кевлавр был сущим воском, и пришлось бы использовать молекулярный тактовый скальпель, который имел неприятную особенность разрушать целый пласт клеток порождаемыми вибрациями. В итоге воздействие лазером подопытному, видимо, пришлось не по вкусу, потому что он взорвался. Тенпенни закусил губу. Он прокручивал в голове аналогию с лабораторией, с этим самым военным трансформером, предназначенным для ликвидации почти любой угрозы. В нашей Вселенной клетки построены из простейших органических молекул. Взятая отдельно, такая молекула не обладает никакими примечательными свойствами, как и блок EB-103. Однако в составе какой-то общности она обретает огромную силу. Направленный выброс сгенерированной подопытным культуры просочился сквозь экран и с аппетитом принялся сначала за пластик, а потом и за металл, на глазах у остолбеневших сотрудников реализуя самый настоящий сценарий "Серой слизи".(4) Совершенно заурядная кольцевая центрированная структура - скажет потом лучший их микробиолог, доктор Канджойн, исследуя добытую из подопытного "спокойную" модификацию культуры. Такой фагоцит должен был быть довольно неповоротливым... А он разъедал все вокруг себя с эффективностью орды зерглингов. Модификация проявила свойства, какие просто физически невозможны у подобной же ей, но более простой. "Серой слизью", строго говоря, культура не являлась, потому что реплицировать себя при помощи съеденного металла она не могла. Существовал какой-то критический уровень, после которого она прекратила свою деятельность - и результатом ее стала оплавленная дыра в стене камеры. Первый сектор к тому времени был уже блокирован, спокойный голос Адъютанта(5) увещевал сотрудников укрыться в одиночных карантинных модулях, но для группы Франклина это были запоздалые предписания. Все шесть человек, находящиеся в помещении, оказались заражены. Стерадж припомнил, в какой последовательности вирус поражал системы у подопытных животных. Вроде бы процесс напоминал цепочку домино: сначала кожные покровы и легкие, затем начинают выделяться особые ферменты, они активизируют вторую ступень - несколько замедляют метаболизм, воздействуют на процесс деления клеток, взламывают ГЭБ(6) нервной системы... Сложное, очень сложное взаимодействие. Тяжело было среди всей этой мешанины, касающейся модификации ферментов, изменения концентрации металлов в крови, ионов, местных факторов, выделить одну линию, одну цель, которой придерживался химерик, потому что при совсем малом изменении параметров, например температуры и солевого баланса, данные у абсолютно идентичных клонокрыс заметно изменялись. С каждым "пациентом" вирус работал индивидуально, но исход оставался один: активно размножаясь, химерик рекурсивно переписывал части ДНК зараженного и замирал, оставаясь частью его организма, погружаясь в некое подобие латентного состояния. Центральная нервная система при завершении процесса теряла набор существующих нейронных связей, что вело к полной деградации личности и повышению агрессивности. И когда полковник Джексон в сопровождении бойцов обследовал блок, ученые, до этого катавшиеся в судорогах по залитому кровавой рвотой полу, вдруг взвыли и бросились на солдат. Удары бронированных кулаков мигом раскидали их по углам, но осадок остался. Осадок в лице Франклина, который, как показали потом камеры, за 20 секунд до прибытия охраны, еле держась на ногах и роняя на консоль капли слюны, разблокировал защитный экран и, пошатываясь, направился внутрь камеры. То, что увидел впоследствии полковник и его подопечные, больше всего напоминало воздействие жидкого лизис-катализатора,(7) но, исходя из того, что не только нижняя часть тела, но и одежда Франклина буквально вплавлялась в развороченное нутро подопытного, можно было сделать вывод, что в дело снова вступили макрофаги. Подобно мимикриду, Найденный одновременно начал превращаться во Франклина, обретая его облик и одежду... Что же до Адама, то он, будучи умудренным воином, не стал дожидаться, когда мнимый ученый пойдет на солдат, неестественно хрипя, чтобы можно было с чистой совестью опустить оружие и спросить: "Сэр, с вами все в порядке? Вызвать медиков?" Он просто выстрелил из подствольного гранатомета... Но и это не успокоило настырную форму жизни. По крайней мере, теперь они знают, на что способен подопытный. Вообще-то в отчетах полковника это описывалось очень красочным образом, только читать отчеты - это одно, и совсем другое - просматривать видеозапись и своими глазами наблюдать, как серая фигура, за которой все еще волочились втягивающиеся в нее останки Франклина, в багровом сполохе пролетает десять метров одним прыжком и вспарывает скафандр одного из бойцов от паха до левого плеча, словно масло ножом режет! Чтобы причинить серьезный вред существу с такой регенерацией, необходимо было нанести ему множество ран или полностью уничтожить жизненно важные органы. И Джексон в этом убедился, изрешетя его на пару с матерящимися от страха бойцами кинжальным огнем своих С-14. Подопытный рухнул на пол и не шевелился до самого прибытия карантинной службы. Первая группа потом назвала случившееся эффектом Лазаря (в самом деле, как еще это можно было назвать?) - при значительных повреждениях подопытный должен был впадать в энергетическую кому подобно той, в которой он пребывал в космосе, до тех пор, пока в его распоряжении не окажется строительный материал. Через десять минут он, видимо, сумел наскрести со своего поврежденного тела резерв и восстановился снова, но к этому времени все было кончено. Заразившиеся люди были помещены в отдельные модули, подопытный - в шестой блок, где была самая мощная физическая и псионная защита. Мера по его сдерживанию, к слову, оказалась логичной и очень простой. Радиационный фон значительной величины подавлял его регенерацию. Организм не хотел спонтанных мутаций, вызванных ошибками при быстрой развертке-свертке спирали ДНК, берег энергию, не отдавая ее клеткам, которые могли быть скопированы неверно, и которых придется потом разбирать на запчасти. У подопытного перестали мгновенно отрастать волосы, выбритые для установки исследовательских нейроимплантов, его раны не отторгали катетеры. Тенпенни тогда подумал, что если бы его ДНК имела не спиральную форму, а, допустим, торообразную, то это решило бы проблему. Более того, все процессы, связанные с копированием этой цепочки, могли бы быть оптимизированы и стали бы еще надежней. Но, несмотря на существенные перестройки систем органов и метаболизма подопытного, радикальные изменения не распространялись на общую форму его молекулярных шифров. Там все было более-менее стандартно, спиральная ДНК выступала в роли диспетчера сортировочной станции и управляла порядком расположения аминокислот... Вот только работал этот диспетчер так быстро, будто ему обещали десятикратную прибавку к жалованию. Итак, подопытный был взаперти, воздух из первого блока был откачан и подвергнут жесткой стерилизации, хотя следов активных вирионов в них, как ни странно, уже обнаружено не было. Роботы обезопасили помещение, залив все следы органики эпоксидной смолой с алмазным волокном, взяли образцы тканей со всех людей, оставшихся в карантинной зоне. Каждый образец генетического материала был идентифицирован, сопоставлен с химией клеточной мембраны и нейротрансмиссионными характеристиками (хоть процесс этот и не был быстрым, проверяемые не жаловались, ибо на кону были их жизни), чтобы исключить вероятность того, что вирус засел в ком-то еще. Инфекцию удалось локализовать и уничтожить... если не считать ее первоисточника - Найденного. Или, как назывался он до проявления его человеческой натуры, Находки. Стоя на медленно спускающейся к углу ангара платформе, Стерадж обозревал своих подчиненных - художников плоти, комедиантов и мрачных хирургов в одном лице. Насчет комедиантов: Стерадж явственно услышал в шуме сервоприводов свое имя; голос, без сомнений, принадлежал Грею, одному из научных сотрудников. Подобно будильнику, звенящему в два часа ночи, этот голос вторгся в сознание Тенпенни, неся смерть, опустошение и энтропию не хуже фокус-луча протосского крейсера. Директор обреченно вздохнул. Он знал, что Грей наделен богатым воображением, и что качество это составляет и силу, и слабость для ученого. Временами гипотезы Грея ошеломляли своей смелостью и новизной, иногда же они вызывали просто раздражение. Пару дней назад Грей со свойственным ему чувством юмора рисовал такую картину: подопытный по-прежнему не проявляет признаков ясного рассудка, а вот вирионы на предметном стекле микроскопа выстраиваются в слова: "Я должен встретиться с вашими правителями. Торопитесь". Эта шутка казалась ему очень забавной, и придумана была во время бурной дискуссии, касавшейся происхождения вируса и подопытного в частности. Дискуссия эта больше напоминала конгресс специалистов по заговорам, и Грей не мог не принять в ней участия. Тенпенни недоумевал, что тут можно обсуждать. Биологическое оружие не такое уж прибыльное дело. Создание прогнозируемых боевых вирусов с ускоренным развитием для поражения на генетическом уровне - это невероятно затратно. Не говоря уже о том, что работать с ними еще хуже, чем с ядерными отходами - слишком высокая мутабельность, слишком быстро меняются условия. Конечно, где-то найдутся нелегальные и даже легальные структуры, которые заинтересованы не только в самом реагенте, но и в создании модифицированных солдат - сильных, нечувствительных к боли и повально ресоциализированных.(8) Но дело в том, что всегда найдется способ достигнуть желаемого проще. Завербовать три сотни наемников, чтобы захватить месторождение, много дешевле, чем разрабатывать вирус, который истребит охрану и персонал, и который при этом не даст побочных эффектов. А в более крупных, например, планетарных масштабах... Да те же зерги. Наработки по управлению ими хоть официально и запрещены, но до сих пор существуют в природе. А если этот вирус был создан в качестве биооружия, то где, спрашивается, у него Большая Красная Кнопка? Найденного, слившегося с этим вирусом в симбиотическом экстазе, можно было классифицировать как полностью автономный мобильный самовоспроизводящийся ИИ. Никто не создаст что-то подобное без выключателя на самом видном месте. Стерадж сошел с остановившейся платформы и быстрым шагом направился к своему заместителю. Похоже, он застал Ланнера в остром приступе концептуального бессилия. Вся загвоздка заключалась в нервной системе Найденного. Как следовало из первичных отчетов Франклина, пациент поначалу был скорее мертв, чем жив. Можно было предположить, что его организм превращал часть космических лучей в химическую энергию, которая далее использовалась для поддержания самых необходимых, шаблонных нейросвязей. С клетками тела было более-менее ясно - в иссушенном состоянии ДНК в клетках распадается на куски. Любой другой организм на этом этапе мог бы быть признан скончавшимся. Однако, если рассматривать смерть как скачок энтропии, выводящий систему из состояния равновесия, то все становилось ясно: у Найденного в резервных функционирующих клетках находился шаблон особого набора белков, который при возвращении нормальных условий сшил ДНК в соседних с ними "умерших" клетках обратно. Размножившиеся с чудовищной скоростью вирионы, подобно нанороботам, с немалыми погрешностями, но вернули молекулы в клетках в исходное состояние и подпитали их АТФ. Закрутилась одна шестеренка - и вслед за ней последовали другие. Не подлежавшие восстановлению механизмы прошли через апоптоз(9) и быстро были собраны заново. Но с центральной нервной системой такой фокус не пройдет. Мозг Найденного после восстановления должен был потерять большое количество имевшихся данных. Вообще, восстановление нейрогенеза для высших млекопитающих - это весьма редкий процесс. Перед пробуждением Находки Франклин предусмотрительно ввел ему искусственный аналог тимидина, одной из нуклеиновых кислот ДНК, чтобы посмотреть, как обстоят дела с теми самыми зачатками нейронной активности, что удалось засечь. До того, как системы подопытного очнулись и выработали контрмеру против внесенной синтетики, которая не укладывалась в некие стандарты вирусных мозгов, аналог поступил вместе с его собственным тимидином в регенерирующие клетки мозга, а детекторы смогли отследить, в какие именно. Найденный восстанавливал мозг в целом, а не его зоны по отдельности. Его вирусные помощники стремились устранить повреждения, возвращая четкость воспоминаний и восстанавливая множество ключевых связей, связанных с двигательным аппаратом, восприятием, зрением, осязанием, дыханием и прочими системами с такой легкостью, словно это была легкая забывчивость, свойственная людям, а не смертный приговор. Создавалось такое впечатление, что вирионы считывали какую-то запись - словно у тела Найденного имелась некая область, которая отражала изменения в клеточных структурах. Таким образом, подопытный мог легко исцелять и раны, и разрывы в памяти, поскольку его тело не делало различия между особенностями физиологии и анатомией нервной системы. А сейчас они изучали подопытного уже после того, как он почти целиком проглотил Франклина, и все шло наперекосяк. На одном из настенных сканов Тенпенни видел концентрированные, обособленные участки свежего нейрогенеза, который продолжался до сих пор. Только теперь отчего-то системы Найденного действовали с некоторым запозданием. Свежие функциональные нейроны, организованные в сложные структуры и связанные с его старыми клетками, постоянно эту связь обрывали, а вирионы не торопились их латать, выжидали какое-то время, а потом, словно осознав свою ошибку, бросались на помощь. Стерадж услышал по этому поводу несколько общих фраз, произнесенных ни на секунду не отрывающимся от своей работы Ланнером, рядом с которым стоял Грей. Оба они находились в сегменте лабораторного оборудования, который примыкал непосредственно к запертому шлюзу блока, куда ни один человек в трезвом уме не сунется без костюма высшей биологической защиты и подобающей огневой поддержки. У доктора Ланнера, который, к слову, являлся гражданином Доминиона, под глазами синели мешки, и Стераджу совсем не улыбалось встревать в международные отношения и объяснять, почему он заморил иностранного подданного недосыпанием до смерти. Видимо, Ланнер решил, что раз с восьми до двенадцати ожидаются пополнение в научном коллективе и новый экспериментальный объект, то ложиться спать не имело смысла. "Теплый прием" и регистрация займут не более часа, а потом, если захочется, можно вздремнуть прямо на рабочем месте. - ...магнитная ловушка выведена на рабочий режим... - пробормотал Ланнер. - Снимаю защитную блокировку. Зафиксированы пучки нейтральных частиц... Да, теперь у нас есть пробег радиомеченого образца. - Все работает в штатном режиме, - Грей отвернулся, чтобы проверить показания диаграмм на голографической консоли, и следующие несколько слов ускользнули от слуха Тенпенни. - ...области никаких непредвиденных осложнений. - Хорошо. Но давай-ка не будем так резко менять затронутую мной тему, Сэм, - ученый помолчал, ожидая комментариев. Его собеседник не произнес ни слова. Ланнер кивнул, словно ничего другого и не ожидал, и продолжил: - Если брать зергов, то внешность одних особей вполне соответствует их назначению и физиологии, другие же, вроде Аберрации, кажутся воплощением чьей-то абсурдной фантазии. А этот Найденный был... именно что улучшен вирусом. Его системы работают настолько эффективно, насколько мы ему позволяем, и их потенциал еще только предстоит узнать. Это же настолько радикальная перекройка организма, что уму непостижимо! Вопрос остается прежним... он не такой, как зомби, в которых он обратил группу Франклина. Он меньший человек, чем они - в плане физиологии, поскольку они всего лишь изменили свой метаболизм и стали сосудами для инфекции, а их психика оказалась покорежена вирусом. Но мы, при прочих равных условиях, отнеслись бы к этой разумной имитации с большей человечностью, нежели к зараженным. Спрашивается, кто может быть настолько глуп, чтобы определить "человека" как узкий подвид ДНК приматов? Грей мельком посмотрел на него, а затем сказал, будто и не было вопроса: - Хватит меня так называть, терпеть не могу это свое имя, ты же знаешь. Досадуя без причины, Ланнер спросил: - Ладно, Грей, так что по-твоему является критерием, который бы не позволил ставить определенному типу существ импланты, сажать их в клетку, вживлять им в мозг электроды, замораживать, бить током и облучать? - С одной стороны, - скучающим тоном ответил ученый, - я предпочел бы не думать о тех, кого нам сюда доставляют, как о людях. Гораздо спокойней думать о них как о предметах одноразового использования. К тому же Найденный в данный момент времени - такой же сумасшедший выродок, как и то, во что превратились эти бедняги, напарники Франклина. Быть может, в наши моральные критерии и входит необходимость их различать, но сейчас для меня они все - просто интересная задача по естествознанию. - Звучит довольно безнравственно, - голос заместителя стал сухим и резким, как хруст ломающегося сучка. - А если следующим таким беднягой станешь ты? - Эй, это и есть биология. Безнравственные вещи в ней всегда наиболее интересны. Отвечая на твой вопрос: тогда я сам стану интересной задачей для своих уважаемых коллег, и мое сознание подобными вопросами уже задаваться не сможет по причине отсутствия такового, - Грей наклонился вперед, вперившись в экран сверкающими глазами. - К слову о потере самосознания... мне думается, особенности, которые проявились при заражении людей и подопытных животных, то есть реакция "зомби" - это есть не более, чем побочный эффект. Попав в организм, вирус начинает копировать структуру ДНК носителя, сохраняя её образцы в экзонах. Эти экзоны внедряются в клетки как обычный вирус. Из них клетка формирует новую, модифицированную структуру ДНК. Изначально вирус имеет образцы улучшенного ДНК первоисточника, то есть Находки, исходя из которых штамм 991 и пытается улучшить исходную ДНК. Сильно разнящийся генетический код приводит к интенсивной перестройке организма, что чаще всего приводит к изменению деятельности жизненно важных органов. Штамм, который произвело тело Найденного, не был разработан для сторонних пользователей... по крайней мере, на текущий момент. - Тогда ты сам себе противоречишь, - Ланнер приветствовал идущего к ним директора легким кивком, а Грей скорчил такую физиономию, будто ожидал незаслуженной выволочки. - Тогда он не может являться специализированным биооружием. Я повторяюсь, но подопытный был улучшен вирусом, насколько это возможно при человеческой структуре. Он заимствует большую часть структур... Зрение, слух, обоняние, кожа, мускулатура, легкие - все изменено в соответствии с тем, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Вирус, в отличие от реакции "зомби", не нарушает, но улучшает эффективность метаболизма на порядки. Взгляни-ка на эти светлые следы, - доктор Ланнер сосредоточенно склонился к камере своего медишн-пульта и продолжил: - Его клетки систем обмена работают с каждым часом все более упорядоченно... как конвеер, координируют свои действия, сверяясь с некими протоколами наносинтеза. Следы - пути передачи питательных веществ, - он перекинул одну из голограмм на общий экран и с воодушевлением подвел итог. - Это же прямо как псионное заживление! Как псионик телепатически управляет ходом молекул в своих системах и, таким образом, упорядочивает метаболизм, так и его модифицированные прокариоты-компаньоны удерживают процесс в определенных рамках, хаоса в молекулярных процессах становится заметно меньше, исчезает неопределенность... И возможная скорость деления клеток достигает невиданных высот! - А я и не противоречу себе в связи с этими рассуждениями, - Грей улыбнулся, на этот раз быстро и, как показалось Тенпенни, нервно. - Я, на минуточку, заявлял тогда, что именно из-за этой неприспособленности к конкретным индивидуумам, которая заставляет штамм вместо более продвинутой реакции выдавать упрощенную, он мог быть использован в качестве оружия. Быть может, тот, кто работал с Найденным, не видел в нем ничего кроме идеального инкубатора для химерика. Между тем... - Невероятная недальновидность для того, кто сумел сотворить такой штамм, - отрезал Ланнер, переключая свое мнение на Тенпенни. - Ночь добрая, директор. Что там с нашим запросом о происхождении материала? Правительство сняло блокировку? - Ночь добрая. Нет, агент Трей все еще водит меня за нос, - ответил Стерадж, беря в руки голопланшет и сверяясь с расписанием. - Я сделал все, что мог, и ответ по закону мы сможем получить еще только через три дня. - Жалость-то какая, - притворно вздохнул Ланнер. - И еще более будет достойно жалости, если через три дня Трей сообщит, что Находка была обнаружена не в останках какого-то зловещего разбитого крейсера без опознавательных знаков, а в метеоритной пыли... Не мог ведь он быть занесен из дальнего космоса? - Вполне мог, но шанс такого случайного явления я расцениваю как нечто очень и очень малое. - Были в эти дни метеоритные ливни? - В вероятной области пространства Умоджи, где они могли его раздобыть - кажется, нет. Если же завезли откуда-то издалека... - Хм, - прокашлялся Грей, - не забудьте, что есть еще одна возможность... - Кстати, полковнику Джексону не пришелся по нраву твой отчет, - обратился Стерадж к своему вечному источнику головной боли. - Упрекает в преуменьшении опасности материала. - Ну, все правильно. Слишком мало народа знает, что был предотвращен конец света, пора наводить панику, бегать кругами и размахивать транспарантами "Грядет избавление" и "Сделай нас сплоченными",(10) - пробормотал Грей. Тенпенни посмотрел налево. На своем рабочем месте сидел Бронский, энергичный подтянутый мужчина средних лет, смотревшийся как ходячая реклама профессии медика; его комм-пульт показывал голомодели мозга и графики для иллюстрации его активности. Сейчас как раз был тот период, когда пси-эмиттеры, вживленные в кору левого полушария, прогоняли через него стандартные образы - это был аналог вербального теста на ассоциации. Каждый такой цикл инициировал у подопытного необычно напряженную мозговую активность, своего рода стресс - и его хранилища нейромедиаторов каскадом высвобождали свое содержимое, все разом, а ремонтные вирионы тут же принимались за работу, даже если их время выжидания еще не кончилось к этому моменту. Пик на графике, который мог разглядеть Тенпенни, свидетельствовал о параличе стандартной нейронной деятельности. Это, конечно, не шло на пользу подопытному, но Бронскому необходимо было выяснить, в каком направлении он перестраивал свои внутренние связи у поврежденных синапсов. Тенпенни понимал это так, словно организм подопытного отбрасывал костыли, то есть вирионы, внезапно обнаруживал, что ноги атрофировались, и тут же вставал на костыли снова, чтобы спустя непродолжительный промежуток времени упрямо попробовать их убрать. Спустя минуту или две его хранилища нейромедиаторов наполнялись до нормального - фактически, выше нормального - уровня. И цикл начинался заново. Это была форма эпилепсии - только целиком биохимическая, а не фазово-электрическая. Весьма захватывающая и уникальная в своем процессе. Вчера Бронский докладывал, что он достиг прогресса в расшифровке ассоциаций: мозг Найденного в ответ на образы с каждым циклом бесконтрольно выдавал новые пакеты данных. С той же периодичностью, что и восстановление клеток, его мозг загружал каждый раз отличный от предыдущего набор синапсов из разных периодов прошлого в произвольном порядке, и это касалось как воспоминаний, так и управления системами организма. Результат был интригующим - 127 циклов назад подопытный на минуту забыл, как дышать. Причина была неизвестна, ровно как и источник, откуда эти церебральные блоки брались. Ланнер считал, что они в результате сбоя генерировались случайным образом, раз уж организм подопытного все время вырабатывал контрмеры на любое вмешательство. Действительно, зачем лечить симптомы, если можно просто написать патч и перезапустить мозг? А это означало, что Найденный, несомненно, обладал рабочим сознанием - или обладал раньше его чистой формой, не пребывающей постоянно в состоянии перекодировки. Жизнь зараженных им сотрудников - и прошлая, и будущая - превратилась в пыль. У них рассыпались абсолютно все желания и чувства за исключением тупой звериной злобы на мир и жизнь в любых проявлениях - а Найденный был принципиально другим. Тенпенни он сейчас напоминал живой вопросительный знак, воплощение переменчивости и замешательства. - Ну-с, - директор скрестил руки за спиной и кинул взгляд на системы мониторинга экспериментальной камеры, - так как там состояние нашей Находки? - Все так же. Неопределенное, - ровным тоном ответил Ланнер, отрываясь на пару секунд от окуляров и пробегая тонкими пальцами по панели настроек. - Временами бормочет что-то себе под нос описательного характера, разобрать отдельные фразы невозможно. На наши ключевые слова не реагирует. Периодическая потеря сознания. Ближе к полуночи его рвало кровью... Каскадные повреждения в левом полушарии без изменений, в правом... в синаптических щелях после каждого отключения остаются активные нейромедиаторы, везикулы восстанавливаются только со следующим циклом. - Проводимость нервов по-прежнему меняется скачками? - Так и есть, - ученый отрегулировал изображение следа, оставшегося от меченого атома, до тонкой спирали. - Но Бронский заверяет, что это совершенно не опасно для процедуры. Вот, кстати, хороший показатель... Пульс подопытного наконец-то стабилизировался. Сто десять ударов в минуту с минимальным отклонением в ту или иную сторону. Возможно, это соответствует показателям сна для его организма. Найденный, разумеется, не казался спящим, даже в те промежутки времени, когда его мышцы частично расслаблялись, а сам он переставал бубнить себе под нос какую-то околесицу. Нечто подобное Тенпенни чувствовал в детстве, смотря на кошку, которая жила на гидропонической ферме его деда. Спящая на крыльце кошка на самом деле не спит, она караулит зазевавшуюся мышь. А какую жертву подстерегает Найденный? Интересно, сейчас он воспользовался бы осознанно неосторожностью ученых, если таковая могла иметь место? Или все произошло бы на чисто интуитивном уровне, как выброс макрофагов? Программы фонда Мебиуса предусматривали применение почти всех питательных сред, известных науке, от таких банальных, как кровяной агар, до специализированных диагностических сред, в том числе для высевания вируса Зерга и редкостных инопланетных грибков. Найденного для поддержания жизнедеятельности подкармливали самыми разными коллигативными эмульсиями, и он переваривал каждую порцию без остатка. Все, что являлось выходом его метаболизма - выброс через кожу незначительного набора токсинов. Эффективность была изумительная, Стерадж чувствовал, что этот парень был готов и морпеха в тяжелом скафандре сожрать! Выяснение спектра объектов, на которых распространялся его аппетит, включалось в грядущую программу, и Тенпенни не преминул об этом напомнить: - Что ж, отлично, - он сделал соответствующую пометку на голопланшете. - Если наметится дальнейший прогресс, наверное, через пару дней сможем приступать к тестированию на полигоне. Сделаем цикл опытов в отдельных камерах, потом сведем Найденного и зараженного с высшим приоритетом безопасности. - Не думаю, что из этого выйдет что-то толковое, - подал голос Грей. - Штамм устойчив и стабилен, Найденный заражен им, скорее всего, уже давно. Возможно, его человеческое "Я" само не сознает, что он заражен. Все это время он пребывал в спячке... пока его не нашли военные... - тут он осекся и несколько секунд потратил на то, чтобы подправить настройку в своем визор-окуляре, сдвинутом на лоб. - Так вот... Мое мнение, может быть, и дилетантское, но в коллективе есть согласные со мной. Зараженные друг на друга не реагируют. Вообще никак. Просто шатаются и хрипят, в то время как на любую чистую органику кидаются с превеликим удовольствием, даже если их желудки уже полны. Возможно, смысл их заражения - выкормить вирус, используя их собственную ДНК и геном, полученный с органической пищей, как матрицу собственной мутации... Полученное разнообразие генов в итоге пожнет наш дорогой Найденный, ассимилировав своих прислужников. В популяции двух-трех особей эта версия теряет смысл, но вот в глобальном масштабе... - Глубокий подтекст у биологического оружия, созданного неизвестно кем и с какой целью, как же это интересно, - проворчал Ланнер. - Версию о том, что неумеренная жажда кусать и есть всех подряд - просто относительно эффективный способ передавать инфекцию в крупных населенных пунктах, мы заранее отбрасываем как скучную и внимания не заслуживающую. - Абсолютно верно, коллега, - невозмутимо откликнулся Грей. - Какая-то связь между зараженными и Найденным должна быть, и необязательно двусторонний симбиоз. Иначе как вы объясните, что в процессе заражения Франклин так рвался попасть к Находке, что успел разблокировать экран, прежде чем у него ум за разум зашел? - А черт его знает. Может, временное помешательство... вызванное тем, что его мозги оказались разъедены вирусом. Это мы еще успеем проверить на полигоне, как он там зараженных идентифицировать будет, - заместитель позволил себе улыбнуться. - Безумные идеи - это, конечно, по твоей части, но день назад я на полном серьезе думал привнести в одного из зараженных вирус Зерга. С одной стороны, увидим, сколько сможет продержаться организм, который рвут на части два конкурирующих штамма. С другой - захочет ли Найденный присовокупить к себе сосуд с таким генетическим разнообразием, даже если это будет грозить фатальным исходом... - Доктор Ланнер, при всем уважении... Одно дело - резать курицу, несущую золотые яйца, но совсем другое - устраивать на птицефабрику зерг раш! Пока заместитель язвительно напоминал Грею о том, что безответственные вещи, по его словам - самые интересные в биологии, Тенпенни предавался раздумьям. За годы, которые прошли с начала первой Галактической Войны, терраны научились многому и успешно боролись с нашествием зергов. Вот только пришельцы тоже не сидели на месте. Такая простая вещь - вирус Зерга - и такая жуткая: миллионы мозгов оказались вычищены, точно так же, как сильный магнит мог стереть всю информацию с дискет прошлого. Личности людей растворились в информационном поле Роя, а их тела были искорежены и превращены в безотказные орудия для убийства себе подобных. Приверженцы кибернетизации (Тенпенни, как и большинство работающих в сферах, связанных с точными данными, имел при себе два простеньких импланта, которые неплохо помогали в работе: искусственную роговицу-цифровик в левом глазу и несколько сенсорных датчиков на кончиках пальцев. Но раскошеливаться на еще какие-то улучшения он не собирался - незачем было. Да и экономисты давно установили, что золотой век аугментаций не наступит еще лет сто) вечно приводят аргумент, что органика гораздо менее надежна физически и более уязвима морально. Как бы не так. Если превратить всех в органических послушных роботов, как зергов, проблем не будет - и Конфедерация когда-то добивалась схожего эффекта химико-невральной лоботомией. Каждый подвид Роя мало того, что служил слепо, не терзая свой животный ум вопросами необходимости и морали, так еще и выживал практически в любых условиях. Многие попытки ученых вычленить один-единственный подвид, наиболее близкий к расе, обитавшей на их родной планете, не увенчались успехом. Больше всего преуспел на этом поприще Эмиль Наруд, прославленный ученый Доминиона, который сотрудничал с самыми разными организациями по всему сектору. И вот уже четыре месяца он значился пропавшим без вести. Изыскавший Рой от когтей Роя и пал... Во многих работах Наруда значилось, что история Зергов, вероятно, не являла собой какой-либо грандиозный сюжет. На какой-то планете, близкой по климату к Земле, было возможно зарождение макромолекулярных организмов, они вполне могли выработаться из аморфных самовоспроизводящихся структур, образованных из примитивного ядра и малоизученной мембраны; потом этот процесс остановился - наверное, под воздействием климатических изменений. Воспроизведение все более затруднялось, пока какой-то организм не сумел использовать ферменты другого вида в качестве матрицы, которая накладывается на ДНК и внедряет в нее определенные гены. Не было единственного, грандиозного акта творения расы идеальных слуг, теорию которых так любят сторонники теории Предтеч. Была лишь невероятно удачная стратегия, выбранная в силу общей для всех углеродных форм жизни молекулярной структуры пептидов и топологических условий самовоспроизводства. Могли эти глубинные основания подобным образом быть затронуты Находкой? Судя по тем данным, что уже имели при себе ученые, вполне. Вообще, вирусы в природе бывают самыми разными. Некоторые просто в порыве размножаться нарушают работу клеток, не особо заботясь о самочувствии хозяина. Другие заставляют механизмы клеток выполнять нелепые задачи, подстраивая их под собственные нужды. А иные, превосходным образцом которых был штамм 991, заставляли конструкцию структурной единицы дотошно перепроверять базисные поведенческие программы, готовые в любой момент их изменить. Все собственные клетки организма Найденного были почти неотличимы от обычных человеческих - но только до митохондрального уровня.(11) Дальше начиналось кое-что из ряда вон выходящее: коллоид из микроскопических вирионов, как и положено вирусу, постоянно множился. Эти вирионы имели собственный механизм доступа к энергетическим станциям клеток, они были невосприимчивы к случайным генетическим изменениям и контролировали производство штаммов - но не только. Они еще и следили за состоянием клеток-хозяев, передавали и получали информацию между системами организма, организовывали проход материалов, как руководители на стройке. Ученые содержали Находку в условиях минимальной активности, к этому прибавлялись сбои в работе нервной системы, но вирионы продолжали трудиться, изо всех сил стараясь выиграть лишние калории. Поток информации, скорее всего, представлял собой волну команд по типу "Да/Нет/Возврат к списку", но они поступали в таком количестве и в таких сложных сочетаниях, что этого было достаточно, чтобы кромсать любую клетку чуть ли не на молекулярном уровне - она сформировала бы синхронизированные дубликаты. Каждый бессмысленный посыл, лежащий в основе одной структурной единицы, в результате гистерезисного акта загружал данные в нервную систему, давал побеги вирусных кодов, добираясь до каждой своей товарки в каждом уголке тела Найденного. Каждый из новообразованных вирусных контуров повторял этот процесс до тех пор, пока инструкции не достигали какого-то предела в каждом цикле. Вирионы, которые обычно выполняли функции движения молекул, обмена данными через цитокины, поддержки, замыкались на своем ближайшем окружении, удвоив при этом свой вычислительный КПД, поскольку одна и та же функция получала двойное значение. Совокупность помощников превращалась в метод, в генератор, в движущую силу, уровень которой соответствовал примитивным самосгенерированным абстрактным идеям. И это были зачатки... самые что ни на есть зачатки самосознания, прописанного в молекулах. Благодаря этому молекулярному ИИ клетки могли не только делиться, но и, теоретически, преобразовывать себя с невообразимой скоростью. Искушающе мучительными были для Тенпенни намеки Бронского на затруднения в разборе переложения этого молекулярного действа в электрохимические биения нервной системы, которое, несомненно, имело место. Сбой происходил из-за того, что дефектный ген блокировал перекрещивание апорферментов в его бывшем ГЭБ? Достаточно ли принять это в качестве нового допущения? Сотрудники ничего не смогут сделать без этих точных данных, и нет идей, в каком месте их искать. Но они должны быть обязательно - здесь Грей прав, не стал бы просто так Франклин идти навстречу смерти; он, теряя разум, скорее инстинктивно попытался бы укрыться за спинами охранников. Пси-коэффициент Найденного при этом был равен нулю, подчинить человека своей воле он не смог бы при всем желании. Это тоже проблема, будь прокляты все эти проблемы! Мозг Найденного сидит в китайской шкатулке, запертой в другой шкатулке, которая, в свою очередь... Любая из шкатулок - вызов и загадка. Каждый вечер Стерадж запускал через Сеть запрос о доступе к результатам экспериментов с ЦНС(12) Находки, опубликованным в течение дня. На следующее утро он знакомился с ними, и убеждался, что научные группы пребывают в недоумении. Ни один результат не давал возможности прийти к какому-либо заключению, ни даже сформулировать малейшую гипотезу. Многие опасные болезни мозга возникают вовсе не столько из-за внешних патогенов, которым ГЭ-барьер и препятствует, сколько потому, что в самом мозге что-то начинает идти не так, а стенки мозговых кровеносных сосудов служат непреодолимой преградой для иммунных клеток и белков, которые могли бы это исправить. Функции иммунитета исполняют нейроглиальные клетки. У Найденного же гемато-энцифалитического заграждения не было, штаммы вируса и модифицированные клетки сновали совершенно свободно, но цикл восстановления мозга начинался заново, несмотря на доступ вирионов-информаторов, которые уже давно должны были организовать стабильную починку. Устранить источник симптомов его организм был, возможно, не в состоянии, но он мог бы просто изолировать его... воздействие продолжалось, и это было странно. Казалось, Найденный надеялся, что может перебороть напасть, просто ожидая, вырабатывая со временем иммунитет. Так люди древности ловили волков, изначально агрессивных к человеку, приручали их и учили защищать хозяина... - ...а мне все-таки кажется, что мы на правильном пути, - сообщил заместитель Сэмьюэлу, который так не любил это свое имя. - Да-да, - отмахнулся тот, - на таком правильном, что когда я забил в лабораторного адъютанта проверку параметров и основные пункты своей свежей теории, робот ответил мне только: "Сэр, вы переутомились? Вызвать вам врача? Я плохо разбираюсь в юморе пользователей, и ваши установки меня определённо беспокоят." - И что же это за теория? - поинтересовался Ланнер. - Биологическая сингулярность, - Грей помолчал, собираясь с мыслями. - Для того, чтобы из одноклеточных форм жизни могло развиться человеческое тело, понадобилось, согласно наиболее надежным оценкам, по крайней мере два с половиной миллиарда лет. В результате этого развития появился организм, отличающийся изумительной сложностью, разнообразные части которого самоорганизуются в сто раз эффективней и в сто раз тоньше приспособлены друг к другу и к внешнему миру, чем самые сложные наноконгломераты из когда-либо изобретенных. Да и вообще, не только человек изумителен! Трудно представить себе что-либо более замечательное, чем функционирование организмов царства Животных. И вот мы видим, что как только вирус захватывает организм, о различии видов говорить не приходится. Вирус универсален. Крыса, собака... Теоретически, хоть крокодил! Неважно, в своей текущей стадии вирус инициирует реакцию "зомби", подстраиваясь под индивидуальные особенности, но действуя по единому шаблону - ведь все живое состоит из протоплазмы и ядер, которые ею управляют. Мы же столкнулись с частным случаем - представителем, познавшим тайны этого универсального модификатора и умеющим использовать его. Модифицированный гиоидный аппарат, адаптированная система контроля неокортекса, улучшение миелинового слоя... Стоит подумать над улучшением, которое, казалось, повысило бы потенциал человеческого существа, и окажется, что Найденный это уже сделал. Если бы я проводил аналогии, я был бы учёным, пытающимся доказать, что глобальное потепление рукотворно. Я вижу перед собой только одну действующую фабрику и думаю: "Черт возьми, один завод с такой-то топкой не сможет ничего сделать в глобальных масштабах!" Но в реальности фабрик множество. Рассуждая таким образом, я бы мог отбросить факт влияния единичной фабрики - и существования Найденного - как флуктуационное отклонение. Но если на секунду откинуть версию о совершенном солдате, созданном в качестве распространителя биологического оружия, останется только одно... Массовое воспроизводство. Текущие тренды в мутациях ускорятся настолько, что пересоздадут все виды и экосистему планеты, на которой протекает цикл! Голова Стераджа качнулась - на этот раз это был кивок. Тенпенни признавал справедливость слов Грея. Когда директора начинали грызть подобные сомнения философского характера, он предпочитал сесть в кресло у своей личной консоли. Иногда он сидел в нем около часа в полной неподвижности, стараясь охватить разумом всю картину. Найденный сумел распознать наличие живых существ, будучи еще в состоянии минимального функционала. Значит, здесь есть что-то автоматическое, то, что приписано самой сути его самосохранения... Доктор Ланнер издал странный звук, похожий на скрип заржавевшей шестеренки. Потом он фыркнул: - Вздор! Дилетантство! - судя по несерьезности тона, которым это было сказано, он определенно не собирался выказывать пренебрежение интеллектуальными способностями Грея, и дальнейшие слова заместителя это подтвердили: - Называть Находку биологическим совершенством - все равно что заявить, будто интеллект Королевы Клинков равен интеллекту тысяче нас вместе взятых! Это ни о чем не говорит, поскольку, если согнать тысячу людей вместе, ужаснешься, каких глупостей они понаделают... - А вот Королева Клинков - как раз таки специально созданное оружие, - прервал его Грей. - Она является уникальным организмом, и эта технология воспроизводства сейчас недоступна Рою. Она также не может воспроизводить свое сознание в выращенном заново теле, как некогда церебралы Сверхразума, иначе была бы куча Керриган, которые оперативно вынесли бы всю неугодную жизнь в секторе. А когда она превратилась обратно в подобие человека, у нее остались мутации, с которыми тогдашнее научное сообщество ничего не смогло поделать! В отдельных случаях объект можно очистить от частиц вируса Зерга - мягкие ткани, костный мозг, спинномозговую жидкость, реструктурировать все наномодуляциями... А тут - ничего! Ее нервная система оказалась защищенной от вмешательства, пси-проводящие отростки на голове, опять же... У нее остался в ЦНС какой-то ключ, или, вернее, разъем для ключа, который позволил ей спустя какое-то время вернуть прежнюю форму, даже стать более могущественной, нежели она была до окончания Второй Галактической Войны! - Уникальный организм - это да, не было больше таких псиоников. Очень хорошая компонента, которая дала впечатляющий результат, - Ланнер достал из кармана халата флягу с кофеиновым коктейлем и сделал небольшой глоток. Затем он предложил напиток Тенпенни, но тот отказался. - Директор, третья группа до сих пор спорит, вышли его реакции два дня назад за грань чистых рефлексов или нет. Боюсь, однозначных выводов сделать нельзя. - Думаю, - проворчал Сэм, - если он действительно проявил признаки разума, никто этого факта не заметил. Потому что мы сами неразумны. - К слову, когда они собираются предать проект огласке? - проигнорировав замечания Грея, спросил Ланнер. - Особых распоряжений со стороны Доминиона пока не поступало. Говорят, традиционная задержка в докладах. - Огласке? Не скоро... Завтра мне предстоят дальнейшие переговоры. К нам собирались подключить еще кого-то от правительства Протектората. Вероятно, еще одного тепа.(13) Правда, учитывая то, что агент Трей не сумела выявить в его мозгах ничего адекватного, - горько добавил Тенпенни, - не могу не спрашивать себя, действительно ли Консульство беспокоится о нашей безопасности или готовит мелкую месть из разряда бюрократических процедур за что-то, чего я не могу припомнить. - Почему? Насчет огласки они, конечно, правы. Такую вещь, как Находка, нельзя вычленить и выставить на всеобщее обозрение в склянке. Да и представители, если на то пошло, тоже лишними не будут. Словами тут ничего не объяснишь, на бумажке полный отчет не составишь, - Ланнер пожал плечами. - Это надо увидеть и... почувствовать... почувствовать самому. Но мне кажутся малоэффективными действия полковника Джексона. Он указывает на недостаточность войск и больше ничего особенного не предпринимает. Странно. - Мне трудно судить, поскольку я сам при этом не присутствовал, - ответил Стерадж, - но, чисто теоретически, чтобы вывести из строя Найденного с полным запасом энергии, нужен отряд примерно из десяти солдат. Но даже и тогда, чтобы это сделать, весь отряд должен будет фаршировать его ураном, пока не кончатся иглы. Меры Джексона вполне обоснованы... если только откуда-то свыше ему не было дано указание основательно запудрить нам мозги. Я проверяю правительственные запросы. Меня интересует факт того, что произошло, когда во время стрельбы одна из голокамер вышла из строя, и то, что осталось за кадром... то, что рассказал Джексон. Он все твердит о каких-то щупальцах, которые собирались опутать морпеха в поврежденном скафандре. Причем никаких новообразований, хотя бы отдаленно похожих на щупальца или опухоли биостаз, которые Найденный мог бы быстро отрастить... - Тенпенни замолчал, словно потеряв нить разговора, затем покачал головой, протягивая заместителю свой планшет. - Не думайте об этом больше, я разберусь. Необходимо сосредоточиться на приготовлениях к следующей стадии тестирования. На этот раз ошибок быть не должно. Это ясно? - Чего же неясного? - Ланнер мельком взглянул на планшет и присвистнул. Потом он активировал свой личный коммуникатор и настроился на общее вещание, чтобы его в шестом блоке услышал каждый независимо от того, как далеко он находится и какие приборы шумят поблизости. - Хорошие новости, друзья! Напоминаю, что сегодня прибудет новое оборудование, но также будет введена новая ветка исследований, готовьте предварительные отчеты! - Народ, все поняли? - громко поддержал его Грей. - В переводе на человеческий это означало "Старые методы себя не оправдали, начинаем все с чистого листа!" Было слышно, как на своем рабочем месте невропатолог МакФоррис, успевший провести за неделю немало довольно удачных опытов, сплюнул и глухо проворчал: "Господи, как же меня достала эта работа". Энтузиазм остальных научных сотрудников можно было тоже характеризовать как сдержанный. Тенпенни сделал себе мысленную пометку: все-таки исполнить обещание и лишить Грея премии. В ситуации, которая и так уже как пороховая бочка, нельзя игнорировать человека, раздающего коробки антикварных спичек. Он вывел на свой экран внутреннее изображение экспериментальной камеры. Она представляла из себя сферу из бронированных пластин, напичканных всевозможными измерительными устройствами, и была залита мертвенно-бледным светом. Внутреннее покрытие было сделано из синтетики, пронизанной алмазными волокнами. Оно было настолько теплопроводным, что весь объем камеры имел одинаковую температуру. Из-за защитного экрана, окружавшего камеру изнутри, картина, получаемая с голофонов, казалась размытой, даже с тех, что стояли внутри щита, и Найденный превращался в неясную серую тень посреди лазурного мерцания. Его силуэт постоянно исчезал, дробился на части и вновь возникал среди причудливой игры световых бликов. Тенпенни включил цифровую обработку изображения, и его взгляду предстал, не считая ламп на стальных стойках, единственный предмет обихода камеры - лабораторный модуль. Являющий собой, по сути, полностью автономную хирургическую станцию, он был четырехсекционным, из керамического сплава, с разными механическими регулировками, позволяющими наклонить пациента так, чтобы удобней было истязать его тело. Будучи распятым, опутанный хитрым и осмысленным плетением шлангов, прозрачных гибких трубок и проводов, на нем в вертикальном положении висел подопытный, возвышаясь над несколькими открытыми контейнерами с обогащенным ураном. Находка. Выхваченный из бликов сплошного газоразрядного экрана, подопытный неуловимо, но очевидно изменился. Секунду назад он казался неясным миражом, а теперь это было крупное, потенциально опасное существо из мышц и костей. Без маски с несколькими термоямками, напоминающими органы чувств змей, он выглядел более чем человечным. Было легко поверить в то, что он - простой человек, со своими слабостями и уязвимыми местами, а не сверхэффективная бессмертная машина для убийства. Сетка хирургических шрамов опоясывала его череп, а вокруг глаз виднелись геометрически правильные выпуклости и борозды - контуры металлокерамических устройств, вживленных под кожу. Был еще центральный пси-чип, установленный вертикально между двумя долями мозга, провода от которого выходили через затылочную область; он представлял собой чрезвычайно сложный композит из органических и неорганических молекулярных слоев, примерно пяти-семи сантиметров шириной и полсантиметра толщиной. Тело Найденного было испещрено многочисленными катетерами, из горла торчала трубка с желобками. Схваченный по рукам и ногам манипуляторами с пиропатронами, которые в случае чего мгновенно ампутируют ему вышеуказанные конечности, он представлял собой нагое беспомощное человекообразное существо, покрытое болезненной бледностью из-за высокого радиационного фона, оставленное теперь на произвол медицины. Две, казалось бы, обычных руки, две ноги, голова в нужном месте, нос, уши, глаза, рот... Наличествовал даже поникший пенис, хотя семенники Найденного не воспроизводили гаметы, а его мочевой пузырь бездействовал и подавно. Однако тут аналогии с родом человеческим заканчивались и начинались отличия. Самое очевидное: даже в подавленной форме Найденный светился ИК-излучением. Вообще-то на тепловых локаторах сияют все источники тепла, но фигура Находки пылала много ярче, чем положено человеку. Температура его тела тоже была, соответственно, выше - 158° по Фаренгейту. Полковник Джексон, узнав этот факт, получил некоторое облегчение: противопехотные системы Мародера, настроенные на тепловые турбины скафандра СМС, на такой объект будут наводиться без проблем. А это уже кое-какой плюс, учитывая, с какой скоростью мог перемещаться Найденный. И его тело идеально подходило стремительным рывкам: суставы подопытного являлись более гладкими и были смазаны более эффективно, чем суставы нормального человека. Его сухожилия были прочнее, чем проволока из калёной стали. Кожа была почти обычной - мягкой и податливой, так как с ней были связаны многие специфические обменные процессы - но она подчеркивала мощный опорно-двигательный аппарат Находки. Тем не менее, по обозримому количеству мышечной ткани Найденный недалеко ушел от рядового человека, и это противоречило его силе. У Тенпенни складывалось впечатление, что вопреки всем законам механики сила его мышц была пропорциональна объему, а не площади поперечного сечения. Даже в беспамятстве эти модифицированные приводы оставались напряжены - точно кожу натянули на витки веревки. Да... Найденный, несомненно, являл собой быструю, плотоядную и чуждую форму жизни. И последние намеки на его человечность рассеивались, стоило взглянуть на спину Находки. Там, на лопатках, по обе стороны от позвоночного столба, больше напоминающего спинные экзоприводы СМС, мерно вспыхивал витой рисунок - в видимом диапазоне. Какое-то подобие иридоцитов было вытравлено непосредственно на коже объекта, и образовывали они немного размытое изображение крыльев с острыми перьями. Но не только этой органической татуировкой, которая давно уже ставила сотрудников лаборатории в тупик, выделялся Найденный, а еще и ощущениями, которые он вызывал. Каждый раз, когда Тенпенни смотрел на этого не-тепа, спустя некоторое время в его затылке начинало покалывать, словно там ползала целая стая муравьев, сердце припускало бешеным галопом, а лицо покрывалось испариной. Даже сейчас, когда его и безумное чудовище разделяла неосталь двадцатидюймовой толщины и перекрывающие друг друга газоразрядные экраны, Стерадж чувствовал себя неуютно. Директор думал о том, как разум Находки блуждает по наполненной светом камере и слепо натыкается на ее стенки, а потом замирает на несколько секунд, подобно радару пеленгуя слабые сигналы, исходящие снаружи. Нет... Ерунда. Все это были домыслы и нелепицы, недостойные взрослого человека. Прежде, чем свернуть трансляцию на рабочий стол, Тенпенни задержал взгляд на лице Найденного, потому что губы его опять пошевелились. Его голова была лишена волос - манипуляторы выбрили их, когда прорезали скальп и черепную кость, чтобы получить разносторонний доступ к мозгу. Сейчас к этим точкам тоже тянулись их более мелкие и более чувствительные собратья, лазером прижигая мельчайшие артериолы, которые упрямо пытались получить доступ к инородным телам... Несмотря на теперешнее отсутствие волосяного покрова и нос с чуть широкими крыльями, Найденный был недурен собой: это был молодой мужчина, по крайней мере, его черты свидетельствовали о том, что когда-то Найденный им был. Но лицо его было безжизненно, как у мертвеца, а глаза были пустыми и запавшими. Палец Стераджа замер над иконкой прерывания трансляции. Должно быть, Найденный что-то почувствовал. Он скосил глаза сначала налево, неспособный пошевелить головой, а потом посмотрел прямо в голофон. По крайней мере, взгляд его остановился на нем. Взгляд объекта уперся в Тенпенни с настойчивостью, которая могла показаться вызывающей, но Найденный смотрел сквозь него. Стерадж не понимал, различает ли он вообще что-то; у директора мелькнула странная мысль: я не существую для него, так существую ли я вообще? Он застыл на месте, в то время как безгласная, обманчивая оболочка смотрела ученому прямо в глаза. Если бы Найденный не пошевелился, Тенпенни, вероятно, так бы и застыл напротив его изображения навеки. - У нас тут флуктуация, - голоса доносились издалека, тонкими иглами пробивали густой туман в ушах. - Ретикулоциты поднялись с 3 до 6 процентов, хотя потери крови нет... - Что с гематокритом? - Выше установленной планки, остаточный азот тоже выше. - Введем ему сыворотку-детектор? Протромбированное время располагает к седьмой версии. - Приступаем. Готовность ноль-один. - Вводим. - Есть ввод. Отторжения нет. Все введено? Как работают импланты? Тенпенни нервно поправил свои очки. Кровь? Что-то не так с его кровью? Эта жизненно важная жидкость разносила по телу Найденного кислород и питательные вещества, но не являлась, строго говоря, кровью. Она служила и тем целям, которые выполняет лимфа, и разносила по организму вирионы от тысяч узлов, расположенных вдоль артерий. Она не содержала белых кровяных клеток или чего-то, что их напоминало бы. Функции иммунитета были переданы целой культуре высокоорганизованных фагоцитов, рассеянной по бывшей лимфатической системе. Между тем в "крови" содержалось немало железа, и она окрашивалась в красный цвет, окисляясь на воздухе - то есть при ранениях. Организм по ошибке собирается возместить ее потерю? Или модифицированные артерии, которые сами по себе могли сообщать крови тягу, просто пульсируя, не поспевают за сердцем, создавая разность давления? Сердце Найденного - если можно было назвать это сердцем - по своей функции оставалось насосом, но с крайне необычной механикой. В груди у него двигались друг относительно друга, как челн ткацкого станка, по оси симметрии две сумки, находящихся одна внутри другой: одна венозная, вторая артериальная. Они одновременно отклонялись от положения покоя в разные стороны, гоняя кровь с каждым тактом в обоих направлениях, что позволяло распределять ее еще более равномерно. По этой же причине пульс подопытного был не так ярко выражен, заменен скорее монотонным ворчанием, словно вместо сердца у него работал имплант-турбина. А Найденный все глядел на директора. Потом его челюсти перекосились, точно в лукавой улыбке. Его шейные мышцы вздулись, и Тенпенни увидел, операционный модуль охватила вибрация, будто подопытный агонизировал, пораженный электричеством. Это продолжалось лишь несколько секунд, потом его мускулатура вернулась в прежнее напряженное, но безвольное состояние. Глаза подопытного скрылись под бледными веками, изо рта донесся хрип, и он снова застыл. - Состояние стабильно, - объявил кто-то. - Основные показатели в пределах нормы. Выбросы вирионов неизменны. - Как насчет новой партии образов памяти? Думаю, в этот раз можно попробовать что-нибудь постарее, вплоть до конца 23 столетия. - Хорошо, ключевые слова я сам запишу. А Адъютанту пока следует... Стерадж, выдохнув, свернул изображение на своем планшете, и теперь сигнатуры Находки были видны только на основных экранах. Директор знал о биосфере Старой Земли практически все, чем располагали системы тюремных кораблей. Когда-то он читал, что в экосистеме родного мира терранов самая быстрая базово-линейная реакция была у муравья Odontomachus bauri, щелчок челюстей которого происходил за десятую долю миллисекунды. Но то механика, а не биохимия. Состояние одной структурной единицы, положим, можно было изменить на скорости, недоступной человеческому организму. Найденный же умудрялся очень быстро менять показатели всей системы в целом, в том числе - синтез вирионов. То, в какой форме были выполнены переносчики, которыми он наводнял сейчас пространство камеры, недвусмысленно подразумевало воздушный путь распространения. Это было нечто вроде спор. Тенпенни убрал проекцию молекулярной цепочки, которую ему адресовал Бронский, и вывел изображение предмета, больше всего напоминавшего робота-разведчика протоссов. Сами по себе вирионы слишком малы и, как ни странно, нетрудоспособны в воздухе, чтобы пытаться отправить их в свободное плавание без оболочки. Поэтому станции синтеза упаковывали их в такие пустотелые спорообразные частицы, которые должны были плавать в воздушном пространстве, пока не соприкоснулись бы с влажной поверхностью, в частности - слизистой или бронхов. Именно в этот момент транспортирующий элемент растворялся, высвобождая свое содержимое. Вирионов было синтезировано множество видов, но ни один из них почему-то не являлся инфекционным агентом, тем самым, что Найденный выбросил при разгерметизации блока. Сейчас процесс заражения был возможен только при физическом контакте с жидкостями организма. Вирус также заменил все симбионтные и паразитарные бактерии на коже и слизистой, легионы которых обитают на каждом человеке, и из-за которых в любой лаборатории сложнее всего обеззараживать именно людей. Какие-то микроорганизмы вирус уничтожил, какие-то модифицировал. Все вышеперечисленное неплохо укладывалось в теорию согласованности Грея. Вирионы в воздухе - безвредны, сверяются с генетическим кодом и не трогают особь, не являющуюся "пользователем" вируса. Вирионы в теле же - смертельны. Следовало также добавить, что, судя по состоянию брони Найденного, и тому, что удалось выяснить Франклину до того, как объект растворил собственную оболочку, объект однозначно находился в космосе, и был рассчитан на длительный период пребывания в безвоздушном пространстве: его броня сочетала в себе достоинства анабиотической камеры и космического скафандра. Она практически не излучала тепла, а внутренние реакции поддерживали внешние покровы Найденного при определенной температуре, такой, что, согласно закону Стефана-Больцмана, скорость охлаждения значительно упала. Не было сомнений и в том, что он мог сгенерировать спору, которая получит возможность перемещаться в космическом пространстве. Можно ли, однако, было утверждать, что другая планета - наиболее вероятная цель заражения извне? Скорее всего, нет... Такое существо лучше было использовать в качестве наземного оружия. Даже в качестве смертника - с такой скоростью обмена энергии он вполне может устроить самовозгорание... самоподрыв... Тенпенни осознал, что совершенно не прислушивается к разговору, который завели Ланнер и Грей минуту назад. - ...а ведь это нам как раз и под силу! - заместитель хлебнул кофеинового коктейля. - Нет, правда, хотя это и означает новый Манхэттенский проект, только помасштабнее. - Мы и так будто сидим верхом на ядерной бомбе, пытаясь её обезвредить! - посетовал Грей. - А после твоих слов у меня такое чувство, что под нами открываются створки бомболюка! - Ага, кое-кто пересмотрел свое мнение касательно... - начал было Ланнер, но Грей его оборвал: - Мой психотип склонен к безрассудным поступкам и сумасбродным идеям, но я же не идиот, черт побери! Верный анализ системы одно, а поиск адекватных решений - совсем другое! - Проверить вектор. Проверить… - донеслось со стороны третьей группы. Там суетились, бегали, что-то измеряли. Несколько ученых собрались в тесную группку. Один что-то доказывал, остальные тихо шикали. - Состояние хорошее, экспресс-анализ подтвердил данные прошлых заборов. Совместимость… - В этой программе есть небольшие модификации по сравнению с оригинальным прокариотом... - прозвучал знакомый женский голос. - В любом случае она была оставлена в конструкции специально. Если мы сейчас получим доказательство... Когда силы Арктура Менгска атаковали EB-103, потери среди научного персонала были, конечно, значительные, но то были в основном жертвы подопытных зергов и погибшие в результате техногенной катастрофы, разгорающейся в лаборатории. Войска Доминиона тогда ставили целью найти Керриган, а не уничтожить все признаки жизни. Джонатан Мэрлоу, старший технический пси-специалист, сумел эвакуироваться, но в свою стезю не вернулся. Говорили, что гибель такого количества людей сломала его, и он занимается теперь свободными исследованиями в одном из столичных университетов. А его заместитель, Лаура Ходсэн, несмотря на свой тогдашний скепсис к изучению того, что осталось от великой и ужасной Королевы Клинков, как ни странно, вернулась на прежнее место работы. Тенпенни заметил ее, бросающую отрывистые и неразборчивые фразы. Брюки из металлической ткани, под лабораторным халатом - кофта, полумаска, закрывающая глаза и лоб - все было на месте, ничем особым среди научного контингента теперь уже старший специалист не выделялась. Ученые вокруг нее кивали и сверялись со своими собственными данными. - Увеличьте пси-потенциал в точке перехлеста! Добавьте культуру Алый-пять и питательную среду, живее! - Наблюдаем за общим состоянием. Готовьте удерживающие потенциалы… Резко прозвучал сигнал, обычно оповещавший о том, что модифицированный пси-воздействием синапс стабилен, и тут же третья группа разразилась аплодисментами и восторженными выкриками. Ученые разве что не пели и не плясали шаманские танцы, показывая друг другу какие-то восхитительные данные. Это определенно было самое лучшее зрелище с тех пор, как Канджойну удалось привнести изменения в нейтральный макрофаг Найденного, адресовав ему одно из свойств его продвинутой версии - "Серой слизи". Доктор Ходсэн оставалась внешне невозмутимой, принимая поздравления от своих коллег. Грей подчеркнуто громко произнес фразу в духе "Кто-нибудь, вставьте сюда ироничный комментарий про стадный инстинкт", но это не привлекло к нему никакого внимания: голограммы явно были куда увлекательнее. Похоже, прорыв у нейрохирургов, которого так жаждал Тенпенни, все-таки наступил, но не у группы Бронского. Если удалось наконец инициировать процесс синтеза памяти в промежутках между припадками в сторонних условиях... Тенпенни приложил палец к коммуникатору и деликатно спросил: - Итак, доктор, порадуете чем-нибудь интересным? - Можете нас поздравить, - охотно откликнулась Ходсэн. - Мы открыли прописную истину: Если что-то не получается, не повторяй снова и снова, а прочти инструкцию. Сейчас выведем на общие экраны... Руки ее заплясали над консолью. Пальцы женщины словно перебирали струны невидимой арфы, вытаскивая из воздуха голографические столбцы генетических данных и бесконечные цепочки нуклеиновых кислот, прошивающих физиологические и функциональные схемы отделов человеческого мозга. С другой стороны, можно было сказать, что Ходсэн походила на колдунью, выделывающую пассы заклинаний и призывающую демонов бога-машины себе в помощь. - Если вы хотите поглядеть на виновника - непосредственного виновника, так сказать, наших с вами разногласий - то вот его портрет, - Ходсэн пробежалась пальцами по управлению головида. Все основные экраны блока синхронно спроецировали ярко-красный комочек, медленно вращавшийся вокруг своей оси. - Разумеется, цвет - это визуальная добавка, - уточнила она, - я тут немного воспользовалась привилегией художника. Это, леди и джентльмены, клетка, созданная на основе "вирусной" программы - биоинженерный апоптотический альфа-макрофаг. Точнее, такой, каким его реконструировал доктор Канджойн... На лице Ходсэн мелькнула болезненная улыбка - возможно, она принялась обыскивать свою память в поисках подходящих слова. Она открыла еще одну голограмму, где был изображен вирион-информатор. - А вот этого хорошо знакомого нам проныру едва можно квалифицировать как форму жизни, поскольку он меньше и проще бактерий. Он не намного отличается от чистого штамма вируса, но выполняет жизненно важную функцию. В каком-то смысле можно сказать, что он "думает", правда, мышление сети, состоящей из подобных ему, само по себе не превосходит интеллект самых первых ЭВМ из истории электротехники. В совокупности же с собственными клетками организма Находки, в качестве связующих элементов эта сеть образует нечто вроде самообучающейся системы, сложным, нелинейным способом формирующейся самостоятельно уже после запуска процесса. Тенпенни нахмурился. К нему подошел один из сотрудников и принялся что-то нашептывать на ухо, но ученый только отмахнулся. Симбиоз между многоклеточными и одноклеточными формами жизни, конечно, встречается повсеместно, и он довольно прост. Чаще всего выгода организму-хозяину минимальна или вовсе отсутствует. Между одними только высшими организмами симбиоз тоже возможен, и поведенческие аспекты он не затрагивает. Интересно, могло ли в какой-то иной точке Вселенной развитие идти в обратном направлении, ко все более мелким формам, так, чтобы в совокупности со сложным организмом симбионт начинал проявлять признаки "сложности"? Подобно тому как прогресс человеческой техники вел к миниатюризации многих вещей, вплоть до применяемых нанотехнологий, так и эволюция на какой-то стадии, вполне возможно, могла привести к более мелким формам жизни. Кстати, если они сами могли бы наладить производство организмов-хозяев, то у этих форм жизни были бы определенные преимущества перед крупными "одиночками": им нужно меньше сырья, меньше пищи, космические полеты будут им стоить много дешевле... - Теперь вот что... Мы выяснили, что вирионы работают параллельно с обычными мозговыми функциями Найденного. Их сложные цитокины всего лишь подсоединяются к нейровходам, а не переключают на себя информацию с них. Они предлагают синапсам услуги по модификации со встроенным ограничением - с таймером в виде штамма ретровируса. Только он отсчитывает не время, а накопленные случайные изменения в цепочке синапсов - точно так же, как он следит за состоянием ДНК любой клетки Находки. Как только ошибки превышают установленный уровень, высвобождаются особые клеточные механизмы, подавляющие либо исправляющие эти изменения, - Лаура снова улыбнулась. - Для начала, если рассматривать механизм на уровне обычной клетки, этот процесс запрограммирован так, чтобы включаться быстро, но упорядоченно - производство новых протеинов и деление клеток нового типа не должно прекратиться внезапно. Иначе это может привести к летальному исходу - особенно если изменения позволяли клетке жить в определенных условиях, и в случае возвращения к первоначальному состоянию она погибла бы. Отсюда минутная - или двухминутная задержка в каждом цикле. В нашем случае происходит нечто странное, - пальцы Ходсэн на миг замерли, прекратив беглый перебор, и она указала на пару комплементарных оснований - кольцо, образующее поперечную связь в ДНК Найденного. - Этой паре разрешено разрастаться без ограничений и хаотично… Вот внутренний таймер, - ее палец переместился к другому блоку, который, на взгляд Тенпенни, ничем не отличался от предыдущего. - А это справочная карта, зашифрованная в вирионе - ДНК, которая не подвергается мутации. Если их сравнить и подсчитать число мутаций, можно увидеть, что последний раз таймер сработал вхолостую. - Это произошло, когда внезапно изменились показатели его крови, - заметил Тенпенни. - Вот именно, - палец Ходсэн ткнул в сиреневые полосы в структуре вириона, плотно опутанные нитями. - Это фактор генетического считывания, который регулирует выраженность каждого отдельного комплекта генов, взятых вирионом под опеку. И он плотно состыкуется с альфа-макрофагом... Подъем в кроветворении имел место, потому что эти милые обжоры, пребывающие в генетической спячке, хотели подкормиться, и перетянули часть крови к себе в модификацию ЛС. Пока таймер не сработал, этот поток информации, зашифрованный в цитокинах, должен был присутствовать в избытке. Однако, как я вижу, информации недоставало, и у Находки даже наметилось временное просветление из-за отсутствия перезаписи. Мы-то считали, что единственная функция макрофага - поедание всего и вся, и он, однажды запрограммированный вирионами, спокойно работает снаружи, пока его более мозговитые собратья ждут в организме новых поступлений. Это в корне неверно! Мы воспроизвели условия пси-образа синапса определенной длины, и в теле макрофага размножились вирионы с этой самой комплементарной парой, которым удалось скопировать и воспроизвести материальный синапс на месте другого идентичного пси-образа! - Он способен перелагать синапсы жертвы в молекулярный шифр и воспроизводить их в своей голове, - поддержал ее участник группы, Клай. - Таково наше общее мнение. - И Найденный способен сохранять блоки памяти в долгосрочной перспективе. Отсюда идет перезапись с элементом случайности в каждом цикле, - продолжила Ходсэн. - Что же до Франклина... Комплементарную пару генов, ответственных за наличие пси-способностей - хоть у Франклина они и были отрицательными - объект мог получить только от него. Ничего подобного у Находки в "чистом" образце нет! Механизм копирования обладал определенными познаниями, но после того как таймер сработал, клетки с заимствованной парой должны были снова начать генерацию обычных белков и делиться по обычной схеме... - она вздохнула. - Вирионы-передатчики либо допустили небрежность, либо поторопились. А может быть, и то, и другое. Они перекомпоновали на совместимость лишь часть ДНК, да и то неточно. В мозгу Находки идет маленькая война между различными компонентами его генетического оборудования. Общая задумка была такова, чтобы откалибровать таймер, но на самом деле ко-пара заклинила его шестеренки… Разговор прекратился. Все молчали, обдумывая полученную информацию. Тенпенни смотрел на отчеты перед собой, на моргающие за плоскостью голограммы лампочки консолей, в его голове мерно стучали секунды. Отчетливо было слышно, как в блоке среди оборудования лязгало что-то металлическое, шипело, булькало и шелестело. Стерадж заметил, как один из солдат, дежуривших внутри блока, обернулся к своему товарищу и выразительно покрутил пальцем у области шлема, где должен был располагаться его висок. Совсем, мол, эти научники чокнулись. Этот жест вывел Тенпенни из состояния ступора. Директор встряхнул головой и пробормотал: - Копирование церебральных последовательностей... И одновременно - универсальный горизонтальный перенос генов... Сильно. - Что происходит с мозгом его жертвы? - спросил Ланнер со странным выражением в голосе. - Макрофаг помимо своей основной функции - альфа-фагоцитоза, способен вырабатывать протеолитический энзим, - незамедлительно ответила Ходсэн. - Значит, он разлагает белковую оболочку мозга, он разрушает только это и ничто другое. Затем, поглотив получившиеся в результате питательные вещества, он воспроизводит своих друзей-вирионов, модифицированные частицы вируса, простым бинарным делением. Популяция таких прокариотов, имея в своем распоряжении кровеносную систему мозга, множится и захватывает все отделы за... за какие-то секунды. Они в самом деле очень походят на штамм 991 в его первичном состоянии. Применяя стандартизированные коды, каждый выуживает из своего синапса доступные данные, если же в нейроне нет необходимой информации, они, скорее всего, просто возвращаются с координатами и шифром доступа. Макрофаги окончательно уничтожают мозг, захватывают вирионы и выступают в роли эмулятора местной операционной системы, после чего вся молекулярная информация, что удалось собрать, сбрасывается в организм Находки и там распределяется и обобщается. Индивид, вероятно, обладает непостоянной множественной памятью о большинстве произошедших с ним событий. Что является основным фактором, провоцирующим высокую вероятность развития у него шизофрении. - Псих и биологическое оружие - на редкость удачная комбинация! Универсальный протеом, межвидовой ген... частичное сращивание генов псионики, - пробормотал Грей. - О, то, что он может делать с памятью, возможно, только начало. Так маленький мальчик учится надевать ботинки. Подумайте о том, что Находка сможет сделать через неделю, если дать ему неограниченно питаться... Через год... Тенпенни передернул плечами. Конечно, он - ученый, а ученый ничего не должен с легкостью принимать на веру. Но если выводы доктора Ходсэн верны, Найденный являлся чем-то вроде трала, не в пример более совершенного, чем технология нейросоциализации или даже чем наноактивная программируемая культура, способным работать с любой клеточной и генетической структурой, а не только обнаруживать специфические изменения нейронной ткани. Стерадж внезапно ощутил себя измученным, его до смерти тошнило от этой неясности и неопределенности. Найденный заставил их бегать кругами в попытке укусить собственный хвост. Что, если он не станет играть в эту головокружительную игру? Что, если он просто... остановится? Какие тут еще могут быть игры? "Кто ты такой, парень?" захотелось спросить директору по громкой связи в камере, но вместо этого он задал вопрос Лауре: - Итак, штамм был разработан непосредственно для Найденного, тогда еще человека, с определенными целями и выполняемыми задачами? - спросил Тенпенни. - Мы сумеем сделать миниатюрную версию нейронного стимулятора для блокировки обсуждаемой пары? - На ваш первый вопрос я ответить не могу, директор, - Ходсэн приподняла маску-визор, со всей возможной серьезностью устремляя на Тенпенни взгляд своих карих глаз. - Но мы можем считать большую часть истории его производства синапсов с молекулярной структуры. Кто бы ни создал этот механизм, он не начинал с нуля. По сути, внимательно изучив данные, можно прийти к выводу, что дефект с пси-генами проявляется даже не столько в уровне взаимодействия со стандартной цепочкой ДНК Находки, сколько в молекулярном механизме их высвобождения. - Поясните, пожалуйста. - Охотно. Как известно всем присутствующим здесь, - старший специалист свернула голограммы микроорганизмов, составлявших часть системы находки, и дала примерно миллионное увеличение молекулы ДНК, - Дарвинисты в своем бессознательном тяготении к идее конечной цели имели обыкновение выдвигать на первый план предположительные преимущества естественного отбора, связывая это с развитием языка, что, как всегда, ничего не объясняло, это была ни дать ни взять симпатичная мифологическая конструкция; но антропогенный принцип в данном случае утрачивает всякую убедительность. Долгое время эти белые пятна, - она показала на заштрихованную область рядом с геном ARHGAP11B,(14) - у отдельных людей считали просто мусором, но потом убедились, что эволюция мусора не копит. Она от него избавляется. Хотя до отправления суперносителей(15) однозначно этого доказано не было, выдвигались теории, что у нас есть некая основа, некая базовая директива, которую стереть невозможно. Итого, пси-задатки у человечества существовали всегда, как и древний механизм, когда геном вируса встраивается в геном хозяина. Но активизировались эти задатки только во время варп-движения суперносителей. Среда потребовала от биологии человека изменений. И они произошли! Ибо единственное отличие человека от всех прочих видов - поразительная чувствительность к необходимости мутаций и наличие зачатков механизма! Грандиозная выборка людей находилась в условиях искажения пространства, что, собственно говоря, имело с пси-возможностями одинаковую гравитационную природу, и этот ген стал активен, изменился небольшой элемент механизма, предоставляя доступ некоторым людям к первичной директиве. Это уже укладывается не в теорию Дарвина, а скорее Ламарка... - Воистину, тот, кто открыл возможность управления гравитонами, выпустил дьявола из Преисподней, - пробормотал Сэм. - Не остри, Грей! - одернула его Ходсэн, и ученый покачал головой. - Даже не думал. С такими вещами обычно не шутят. - Мы знаем, что у большинства псиоников уровня 2 и выше мозг работает не так, как у рядовых современных людей, - продолжила Ходсэн, все еще недовольная тем, что ее перебили. - Даже обычный мозг представляет из себя процессор с органическими микросхемами. Скорость работы его структурных единиц меньше, чем такты полупроводниковых и квантовых компьютеров, но мозг намного сложнее любого устройства, созданного человеком. Практически бесконечное число возможных связей - почти 10000 гуголплекс. Больше, чем число атомов во вселенной. Древняя байка о том, что человек использует только 1% своего мозга, неверна технически - у каждого человека в мозгу функционируют абсолютно все нейроны, используется весь мозг, но используется нерационально. Мозг псионика же по своим свойствам как раз приближается к невероятно сложному квантовому компьютеру: он может взаимодействовать с процессами вплоть до микромира. Молекулярный трал Находки не смог бы скопировать такие синапсы при всем желании - просто не сошлись бы нейровходы. Это все равно, что пытаться сделать из тончайшего шелка крыло бабочки при помощи топора и лома. Но у Франклина обычный мозг, он не псионик. Проблем, кажется, быть не должно, но они есть. Единственный вывод, который я могу сделать - дело в механизмах приспособления к гену Находки ARHGAP11B, которые наш пациент не может обработать и принять. -Это что же получается... - произнес Бронский, обращаясь, судя по тону, в большей степени к самому себе. - Его системы рассчитаны на людей, живших до отправки суперносителей? - Вполне возможно, - старший специалист пожала плечами. Вокруг послышался гомон. Научное сообщество явно оживилось после этой новости. - Весьма любопытно... - Числа тогда получаются нереальные! Цикличный процесс... - ...конечно. Если мы что-то пропустили и не заметим это, за нас это сделает матушка-природа, а она сурово наказывает за некачественно проделанную работу! - Все еще интересней! - немного подумав, возвестил Бронский. - Раз с нейросистемой обычного человека вирус работает адекватно, то он мог вписать установки во Франклина таким же образом, как он вписывает в собственный мозг! А ДНК-модификация - так реакция "зомби" стандартна, она не модифицирует мозг, только нарушает его работу из-за противоречий... - он вжал голову в плечи, словно ожидая шквала протестов, но потом опомнился и воскликнул: - Генетическая память! Шифр! Этот штамм приспособлен конкретно к некой изначальной памяти подопытного или ее участку, а не к его ДНК! Его геном может быть изменен, пришлось бы все время каждый раз изменять штамм! Генетическая память - это очень сложный ключ, который отпирает более простой, но более важный шифр ДНК! То есть геном одного существа фактически содержит информацию о многих других, вирус размножается в цитоплазме клеток хозяина и очень тонко регулирует свое размножение и, что самое главное, эволюцию хозяина через молекулярные остатки ретровирусов. Одновременно генетическая память используется в работе мозга, модификации своего тела и создании себе подобных - полноценных особей, а не "зомби"! Если мы вычленим ее из вириона и вставим в изначальный 991, мы получим еще одну Находку! Каково, а?! - Не такой уж простой код у ДНК, - фыркнула Ходсэн. - Достаточно информации для того, чтобы заполнить очень маленьким и плотно напечатанным текстом 1000 книг по 500 страниц в каждой. - Относительно простой, - поправился Бронский. - Выходит, вирион берет память и связывает ее с геномом, который захватил макрофаг - или как? - произнес Тенпенни. - И во время выброса вирионов через них же он подчинил волю Франклина, - взгляд директора сместился с Ходсэн на Ланнера, с Ланнера - на Бронского. - Ты можешь ошибаться. - Разумеется, могу. О полноценном дистанционном управлении, как церебрал управляет зергами, конечно же, речь не идет, - кивнул Бронский. - У зергов эмоции основаны на служении, а у человека - на выживании себя любимого, в конце концов. Но какой-то посыл должен был иметь место. Если их целью было слиться вместе, знаете ли... - добавил он. - Если они слышат друг друга, чувствуют друг друга, способны общаться при помощи сложнейшей биохимической реакции, то в итоге это вполне может вылиться в изотропную мыслящую культуру... - Ерунда, - бросил Ланнер, однако голосу его недоставало уверенности. - Я знаю добрую сотню ужастиков, которые начинались подобным образом. - Возможно, - не стал спорить Бронский, - но тут есть о чем подумать. На данный момент механизмы псионики для Найденного - полуфабрикат, которым он подавился, резерв для будущего блюда - качественного мутагенного скачка. Мы ведь до сих пор не знаем, какие из примитивных вирусов оказали влияние на нашу эволюцию, а какие нет! Возможно, человечество, как собрание неактивных псиоников, находится на пороге именно такого скачка, - доктор Бронский обвел взглядом присутствующих. Все напряженно молчали. - Используя древний мутагенный механизм, благодаря которому штамм 991 отпирает ДНК и производит быстрые изменения, не сказывающиеся на общей топологии, будут воссозданы протоколы вирионов, которые переводят нейронные импульсы в понятный молекулярный код и дают ему статус команды... Пси-сеть же будет восприниматься как параллельная реальность, в которой человеческое сознание может существовать, потому что для мозга реально то, что видят глаза, слышат уши и так далее… - он нервно выдохнул. - Черт побери, мы в самом деле станем подобны протоссам! Поскольку Найденный существует в природе - есть все основания полагать, что кому-то до эпохи варп-перелетов удалось сделать прогноз относительно будущего человечества и почти довести этот проект до уровня практического применения! Ланнер сложил руки на груди и откинулся назад на стуле, собираясь осмыслить сказанное. Тенпенни кашлянул в кулак, пытаясь прийти в себя. Что же до Грея, то он выдал невозмутимый комментарий: - У-ху-ху-ху, наверное, впервые за всю историю человечества наступил такой исключительно важный момент, когда самой человеческой природе угрожает алчность науки, лишенной всяких моральных устоев. - А протоссы? - поинтересовалась доктор Ходсэн. - Они-то тут причем? Их эволюция же протекала совершенно по-другому! У Бронского снова нашелся готовый ответ. Он подошел к голограмме и вывел на экраны изображение мозга протосса, у которого светились в задней части длинные отростки - так называемые нейронные узы. - При чем тут протоссы? Хороший вопрос! Мне стыдно за отсутствие своего особенного начала доклада, но я все-таки скопирую его у вас, доктор. "Как известно всем присутствующим", когда аминокислоты синтезируются в лабораторных условиях, они всегда представляют собой 50-процентную смесь двух форм. Эти формы могут быть разделены только при использовании высокотехнологичного, интеллектуально контролируемого процесса. Инопланетная раса, известная как Протоссы, является уникальным случаем развития разумной жизни на основе правосторонних аминокислот в левосторонней экосистеме. Они не способны употреблять местные стандартные вещества в сложном виде - только в простейшем молекулярном, и в качестве стороннего источника энергии во всех мирах используют только излучение. По этой же причине зерги не могут использовать их геном: заразить протосса какой-нибудь левосторонней хворью - это все равно, что пытаться заразить камень. Их молекулярные процессы не взаимодействуют с нами, "левыми" существами.(16) - Если, конечно, не принимать во внимание многочисленные, но абсолютно неправдоподобные слухи о гибридах, в последнее время наводнившие сектор, - усмехнулась Ходсэн. Послышались редкие прерывистые смешки. Тенпенни считал, что в каждом слухе есть доля правды, но эта известная байка была явно не из раздела таковых. Ни одна из известных форм жизни не может использовать сочетание лево- и правосторонних аминокислот. Добавление хотя бы одной правосторонней аминокислоты к цепочке левосторонних может разрушить всю цепочку. Бронский вздохнул: - Послушайте, это совсем просто. Псионика была людям без надобности - мы и так были самыми свирепыми и хитрыми засранцами на Старой Земле. Протоссам же такие возможности для выживания в, фактически, чужом им мире были жизненно необходимы еще на уровне простейших - для взаимодействия с молекулами хотя бы. Сейчас протоссы хранят посылы всех своих сознаний - все до единого, которые были когда-либо отправлены с момента возникновения их вида в привычном нам виде - в Кхале. Это скрытая система, которая распространяется на всю Галактику, - он выдержал паузу, впившись в своих коллег глазами. - Это прототип нынешнего - и будущего - гигантского живого архива. Думаю, сейчас он существует лишь в неполной форме, как каркас того, что будет выстроено через миллионы или миллиарды лет. Каждый индивидуум протоссов постоянно перемещает данные во всех направлениях, бесконечно сверяет и перепроверяет чужие данные. Они шифруют значение синапса в гравитационном взаимодействии, и для каждой особи шифр универсален, так что считать чужую информацию может любой. Кхала - это единство сознаний, единение мыслей. При создании такого существа, как Находка, - Бронский стрельнул глазами в сторону экспериментальной камеры, - вирус наделяет каждого индивидуума своим собственным физическим ключом - связкой ДНК и генетической памяти. Сообщения сохраняются в каждом индивидууме, но их нельзя достать до тех пор, пока считывающее устройство не убедится в том, что психотип остался прежним - или почти прежним - разумеется, с поправкой на индивидуальные особенности получателя. Для протоссов ключами служила бы картина фоновой гравитации Вселенной, возникающая в определенный момент времени при подключении индивидуума... биение пульсаров, мчащихся навстречу друг другу по спиральным орбитам... тихие стоны далеких черных дыр, поглощающих звезды в сердцевинах галактик... - Довольно романтики. Я не понимаю, - решительно заявила Ходсэн. - Ты скачешь от протоссов к людям не-тепам, которые должны стать тепами, и обратно. Поясни. Бронский пожевал губами. - Мне трудно объяснить свою мысль, поскольку она охватывает две логические ветки. Я просто провожу аналогию. У них, протоссов, есть система замков, а у нас есть ключи, или, вернее, мы можем их получить при выполнении определенных условий. Чтобы получилось то, что я описываю, каждая раса должна присовокупить к себе недостающий элемент. Все люди благодаря механизму ключей активизируются, станут полноценными псиониками, и должны еще будут где-то раздобыть систему шифрования. Кто знает, быть может, с нами протоссы поделились бы... Тогда и получится конечная Галактическая память. Правда, я не могу знать, будет ли у нее два уровня или она будет общей и для людей, и протоссов. Наверное, все-таки два, потому что протоссы нас пока опережают в этом отношении. Просто две отдельные расы, каждая из двух взяла у другой недостающее звено, и живут они по отдельности, довольные каждая своим абстрактным идеалом. Что касается артефакта, который использовал знаменитый Джеймс Рейнор... В таком свете он представляет станцию шифрования того самого продвинутого архива, которым располагали цивилизации, бороздившие Галактику до нас. Научное сообщество не замедлило обсудить умозаключения Бронского. Спор начался внезапно и повсюду одновременно. - Все это не лишено логики, но тогда была бы проблема с... - Ланнер устало потер глаза. - Ох, с получением сообщений. Пространственно-временной континуум - дело тонкое, сообщение могло бы прийти еще до того, как пользователь сделал запрос. - А ведь так называемые гибриды, кажется, приобретают в этом свете определенный смысл... - задумалась Ходсэн. - Если они обладают сразу двумя типами ключей - без этого твоего шифрования - то их ДНК обладает собственной программной оболочкой, которая наделена всеми адаптивными свойствами протосских пси-способностей, которые могут связывать их аминокислоты... Но это уже выходит, что они какие-то энергетические наполовину сущности... Кажется, я чувствую, как плавится мой мозг. - Только представьте себе, расшифруем мы когда-нибудь изначальную задумку Жизни, Вселенной и Всего Такого,(17) - заявил Грей, - а там что-то вроде сетевого баннера: "Поздравляем, вы затратили достаточно энтропии на оплату услуг Жизни! Отправьте это сообщение двум знакомым расам, чтобы получить бесплатное премиум-членство уже сейчас!" - тут он наклонился к консоли, вызвал канал связи с Найденным и вопреки установленным протоколам сказал: - Знаю, ты не слышишь меня, но я хочу поблагодарить тебя за возможность сделать ещё что-то, что станет первым для людей в галактических масштабах. Не успел Тенпенни возмутиться нарушением установленных процедур коммуникации с подопытным, как веки Находки вздрогнули, и глаза открылись. Нижняя челюсть дернулась, изо рта с хрипом вылилась струйка, освобождая глотку. Взгляд стал осмысленным, пробежался по сводам камеры и остановился на голофоне. В этот момент подали голос детекторы, и один из сотрудников с тревогой сообщил: - Мозговая активность подопытного повышается! Стабильное нарастание... - Как давно было завершение последнего цикла? - вскинулся Тенпенни. - Десять секунд назад... - Мы ведь должны что-то сделать, не так ли? - Проследите треки частиц 2-А, нужно подобрать параметры ввода! - Чип! - выдохнул Бронский. - Центральный пси-чип накрылся! Постепенно все графики и голограммы, характеризующие состояние подопытного, были охвачены размеренной мощной пульсацией. Ученые суетились, перекрикивали друг друга, а Тенпенни чувствовал, что почти полностью утратил чувство равновесия и едва мог держаться на ногах. Ему казалось, будто нечто ужасное, стоящее за гранью человеческого понимания выбирается из своей клетки, выкипает из нее. Ему страстно хотелось избавиться от этого наваждения, плотно зажмурить глаза и закрыть ладонями уши. Однако сознание директора оставалось достаточно ясным, чтобы отдавать команды подчиненным, и спустя несколько секунд уловить звук, который регистрировали микрофоны внутри экспериментальной камеры. Кто-то замер, услышав его, кто-то автоматически продолжил свою деятельность, но различить звук сумели все. Подопытный смеялся. Смех шел из глотки Найденного - вязкий, едкий, пережеванный. Потом Найденный замер, и прерывающимся голосом возвестил: - Неужели даже теперь... спустя много лет... даже сейчас меня окружает кучка простейших, которые мнят себя достойными того, чтобы познать замыслы высшего разума... Неблагодарная, однако... у меня работа... постоянно напоминать людям... какие они ничтожества... С этой фразой наступила благословенная тишина. Сначала Тенпенни принял ее за совершенную, идеальную согласованность между людьми. Никакого движения вообще, ни вперед, ни назад, ни в сторону. Охранники лаборатории и то аж присели, хорошо, что у них винтовки на предохранителях стояли, иначе пальцы манипуляторов могли рефлекторно сжаться на спусковых дугах. Голос Найденного прозвучал зловеще, или, скорее, непривычно, откуда-то появился надтреснутый металлический тембр, хотя динамики были исправны. Вопреки инстинктивному предположению директора, что Грей спустя несколько секунд растерянно произнесет "Упс!" и тем самым оборвет всеобщее окоченение, тот сначала неторопливо приподнялся на своем месте: - Он ожил! Ожил! Ожил! - драматически воскликнул Грей, потрясая руками в воздухе. - Хо-хо-хо! Во имя Господа Всемогущего! Теперь-то я знаю, каково это - почувствовать себя Богом! Ходсэн, уткнувшаяся в экран с показаниями сложнейших приборов, скривилась. Тенпенни перевел дыхание. - Так... Мы предполагали, что этот момент рано или поздно настанет. Все готовы? Пока ученые уточняли последние детали и сверялись с протоколами, Найденный осматривал внутреннее убранство камеры, насколько ему позволяли это крепления головы. Увидев свинцовые контейнеры, он издал булькающий смешок: - Радиация... Догадались-таки. Молодцы... - пробормотал он. Его голос теперь окреп и был не таким надсаженным. - Сколько уже времени прошло? - Здравствуйте. Вы в операционной лаборатории EB-103, - начал Тенпенни так, будто подопытный был обычным человеком, попавшим в катастрофу и очнувшимся в больнице. - А-а, - взгляд Находки еще немного побродил по стенам, укрытым газоразрядным щитом. Потом он посмотрел прямо в голофон и нахмурился. - Вы долгое время были без сознания. Что последнее вы можете вспомнить, сэр? - спросил Стерадж, внимательно за ним наблюдавший, так же внимательно, как несколько десятков глаз в шестом блоке. - ... вспомнить? - Найденный поморщился. Его правая рука дернулась, напряжение мышц почти перешло опасную границу и снова спало. - Я... Я... Последние несколько недель... месяцев... лет... кажутся очень обрывочными. А до этого... Тоже сплошные обрывки, - его рука снова дернулась. - Терпеть не могу, когда мне в голову стреляют... мысли начинают путаться. Право, это как сон. - Он мгновение помолчал и добавил: - Как кошмар. Тенпенни подумал, что это превосходная демонстрация отделения реальности от вымысла, демонстрация ясного и правильного восприятия. Доктор Ланнер наморщил лоб. - Мне снилось, что не осталось больше людей. Только я один и Мать на всем белом свете, - медленно, тщательно подбирая слова, произнес он. Голос Найденного был под стать внешности: лирический баритон, самую малость сдобренный хрипотцой. - И теперь, после бессознательной встречи с ней, мне доведется испытать то же, что и Элизабет... Какая ирония. - Не волнуйтесь, - продолжил Тенпенни, делая для себя пометки. - Несмотря на некоторые неудобства, что вы нам доставили, вы в безопасности. Как вы себя чувствуете? - Да... безопасность... это хорошо, - усмехнулся Найденный. Стерадж перевел дыхание. Взгляд подопытного окончательно сфокусировался, сделался пристальнее. - Я явственно помню ощущение, будто валялся в тошнотворной слизи... вымарался весь с головы до пят... Хотелось бы мне знать, что погрузило меня в такое интроспективное состояние... помню ужасную тошноту, паническое смятение и боязнь потерять себя в хаотическом водовороте эмоций... помню, как это смятение пропало и я ошибочно принял его за чьи-то чужие страхи, вторгшиеся в мой разум… Помню странную девушку... Мужчину... - он замолчал, подыскивая слова, затем с каким-то непонятным весельем в голосе спросил: - Наверное, у меня вид как у чертового нарика, да? - Мы извиняемся за неудобства, которые вам временно причинены, - мягко сообщил Тенпенни. - Нам приходится постоянно быть начеку, внутренние системы вашего организма очень нестабильны. Штамм, которым вы заражены, потенциально опасен. Однако, как только мы убедимся в возможности снижения мер безопасности, будьте уверены... Он рассмеялся в ответ, тихо и с расстановкой. - Я не могу видеть ваше лицо, но... кто бы вы ни были, я уже вас ненавижу, честное слово. Этакая вы гнусная пиявка… В самом деле считаете, что я настолько глуп, чтобы не понимать, какая судьба мне уготована... Подопытный играл свою роль продуманно и искренне. Легкая и выверенная насмешка в сочетании с неприязнью, которую он демонстрировал, выглядела очень естественной. Грей, не отрывая глаз от изображения, резюмировал: - Кажется, ваша линия переговоров не так прочна, как вы думали, директор. Возможно, подопытный прекрасно осознавал, в какой ситуации очутился - это и формировало его отношение к оппоненту. Следует ли отрицать очевидное? В конце концов, бояться потерять лицо в глазах этого существа, которое полностью в их распоряжении, глупо. Тенпенни постарался, чтобы озадаченность в его голосе была как можно более натуральной. - Что вы имеете в виду? - Люди меня редко удивляют, - откликнулся Найденный, закрывая глаза. - Человек несложно устроен. Шестеренки в голове у большинства одинаковые. Слишком много в этих шестеренках мыслей о технике, программах... враждебных биоформах, оружии. А еще слишком много фанатизма, зависти и вранья. С другой стороны, что-то с вами такое произошло, раз так плохо мне стало от... Ох. Чувствую, будто мне мозг залили ракетным топливом. Если вы действительно изменились и сумеете сделать со мной что-то помимо того, что я могу вообразить себе - думаю, это будет не так уж и плохо. Если же вы, люди, остались прежними... я знаю, что будет дальше. Я был таким же, как вы, господа, меня изучающие. - Похоже на синдром Кэпграса, - пробормотал Бронский. - Воображаемая замена окружающих и себя самого на двойников, сопутствующее острое эмоциональное расстройство, склонность к паранойе. - Не думаю, что к нему применимы известные душевные болезни, - покачал головой Ланнер. - Кем вы были? - спросил Тенпенни, не вступая в философскую беседу по той причине, что пытался понять несоответствие медленной, вдумчивой речи подопытного и его взгляда. В противоречие разумному слогу, которым он изъяснялся, в глазах его сквозила мысль, не понятная ни одной посторонней личности - мысль, скрученная в клубок и извалявшаяся в едкой слизи. Не было начала и не было конца этой мысли. Стерадж тряхнул головой. Он тоже, как и Ланнер, не мог определить однозначно - актерская игра перед ним или в самом деле муляж человека с отклонениями в психике... Но такой взгляд мог принадлежать только абсолютно сумасшедшему человеку. Найденный посмотрел на них с удивлением на лице. - Плохо понимаете с первого раза? Тогда позвольте вас спросить... что бы вы сделали, если бы к вам пришли, как пришли ко мне, и сказали: "Хватит возиться с обезьянами, которые все равно неполноценны! Твоя страна хочет, чтобы ты работал с плазмой человеческой клетки, сынок! А если будут неудачные экземпляры, просто посади их в вольер или уничтожь, как результаты любого провалившегося эксперимента!" - его голос звучал бесстрастно. - Если до вас все еще не дошло, говорю прямым текстом: Мерсер был очень скучным, самым обыкновенным человеком, у которого была одна насыщенная изысканиями генома жизнь и которому дали другую, вбив ее в него методами, которые и в кошмарном сне никому бы не приснились. Первая, его собственная жизнь ближе к концу ужасала меня, зато в той, какую навязали мне, меня тошнит всякий раз, стоит взглянуть на себя в зеркало. Стоит пару раз умереть, и приоритеты тут же меняются, знаете ли. - Как я понимаю, я говорю сейчас с Мерсером, - сказал Тенпенни. - Или вы не тот, за кого себя выдаете? - Я ни за кого себя не выдаю, - пробормотал Найденный. - Я просто не тот Мерсер. Уже не он. Его сознание и сознания других людей не являются полумоделями сознания меня-теперешнего. Они качественно иные. Мерсер умер в тот день, когда я украл его память. Элизиум забрал у него тело и личность, а потом его сущность была разделена первый раз, не успев вернуть утраченное. Остался… кто-то другой. Кто-то, кого раньше не было. Его левое веко чуть дернулось, словно Находку нервный тик одолел. - Кто-то худший? Слова директора не тронули Находку. Он ответил спокойно: - Худший настолько, насколько вы представить себе не можете. Разве я не напугал вас хотя бы тем, что нанес некоторый ущерб здоровью вашего персонала? Единственное утешение для вас заключается в том, что они не разделят со мной мои убеждения. Вирус не оставляет Детям достаточно чувств и интеллекта, чтобы самостоятельно осознать, как жалок твой удел. Тенпенни подумал, прикинул свой вопрос так и эдак. Наверное, хуже уже не будет, рискнуть в любом случае стоило. - Что вы сделали с Франклином? Как вы подчинили его своей воле? Найденный не ответил на вопрос прямо, а продолжал все тем же сухим, лишенным эмоций тоном: - Подчинил? Франклина? Так его звали? Нет... Не помню... - он закусил губу и в течение минуты не произнес ни слова. Затем сказал - как отрезал: - Никого я не подчинял. Дети - не мои ручные зверьки и даже не слуги... Скорее, они мои хорошие друзья. Кстати, если вас волнует сопутствовавший тому выбросу небольшой взрыв, то это был ихор. - Что? - Культура, которая вывела из строя вашу камеру. Греческое обозначение... Ихор - это нематериальная жидкость в венах богов, ядовитая для смертных... Бог, запертый в клетке, - он тяжело вздохнул. - Для кого она строилась, любопытно? Неужели специально для меня? Сомнительная честь... - Нет. Для кое-кого, кто намного, намного сильнее тебя, - усмехнулась Ходсэн. Ее слов Найденный, разумеется, слышать не мог, а потому продолжать бормотать: - Право, как это глупо... Те, кто не в силах создать даже ногтя на мизинце, удерживают в плену сложнейший механизм, недоступный пониманию человека. Как Мерсер и его группа держали в плену Элизабет... Среди ученых пробежал шепоток. Итак, Найденный являлся одним из тех, кто приложил руку к созданию вируса. По крайней мере, так он говорил. Тенпенни не знал, как много вымысла в его словах, но понимал, что в сокрытии этого факта было бы больше смысла, нежели в желании сообщить его ученым. Поэтому он предпринял еще одну попытку: - Вы хотите сказать, что это вы добились успеха во взаимодействии вируса с человеческим материалом? - Успеха? Что такое успех? - горько возразил Найденный. - Если вы имеете в виду способность творить собственных мутантов, то да - я преуспел. По сравнению с этим биология - просто скучное перечисление костей, вен и сухожилий, клеток и всего прочего. Я держал в руках взаимосвязи жестокости и метоморфоза. Чувствовал хитроумное переплетение молекулярных связей, в своем собственном мозгу рассчитывал сжатие сигнала во времени, дабы изменения производились так быстро, чтобы последствия одного не сказывались на других... - Он или дом с призраками, или самый нормальный безумец, с которым мне приходилось иметь дело, - заметил Грей. - Тут ты прав, психи бывают не лишены обаяния, - откликнулась доктор Ходсэн. - Я могу читать хромосомы в ваших клетках подобно раскрытой книге, - без тени тщеславия докончил Найденный. - У каждого человека, как и любого другого живого существа, целая галактика сопутствующих характеристик. И я знаю их все. Что, собственно говоря, такое человек, мистер Изыскатель? Одна его часть - схема органической машины, веками передаваемая и модифицируемая химическим кодом. Но это очень малая часть... - Минуточку... - произнес Ланнер. - А что там с его механизмом захвата генома? Мы же разрабатывали для макрофагов серию растворов-матриц, в которые можно помещать генетический материал, давая желательным реакциям идти своим чередом и избегая насильственной деформации молекулярных решеток... - Пустая трата времени, - отмахнулся Грей. - Этот метод срабатывал на совсем простых генах, но не на таких сложных, как человеческие. Органические вещества матрицы были нестабильны и обычно распадались еще до завершения процесса. - ...но вместе мы… представляем нечто совершенно другое. Социальные связи переплетаются и учат людей быть чем-то другим. Коренную динамику людского общества я представлял себе городом, где районы плавно, постепенно переходят от промышленных к жилым... От самых глубоких подземелий - к рвущимся ввысь небоскребам, от модерна - к стародавним конструкциям, от разноцветья афиш Бродвея - к серости. Так устроен мир... Гибридные зоны, в которых одно превращается в другое... они повсюду. Так устроен я, так устроен город, весь мир и все его жители. Всё со временем устаёт от одиночества и начинает искать противоположность, чтобы воссоединиться с ним и спастись от самого себя, искать место, где что-то перестает быть отдельным и становится частью целого. Я должен был стать всем, я должен был изменить все... И я отлично поработал над базовыми концепциями. Большой труд, знаете ли. Это был чертеж, но в полном масштабе, и он задавал картину жизни в городе. Пока это была еще не настоящая система, но стала бы ей по завершении работ, и у нее уже было имя. Если вам так проще, считайте то, о чем я говорю, моделью. Или картой... Или... как же это называется? Прототипом. Да... - он усмехнулся. - Зачем вы нам это говорите? - спросил Тенпенни. - Чтобы напугать вас, зачем же еще? Директор переглянулся со своим заместителем. На лице Ланнера читалась неприкрытая тревога. - Нет. Вам нужно кое-что другое, - на лбу Тенпенни выступила испарина, хотя система вентиляции в лаборатории поддерживала оптимальную температуру 24 часа в стандартные сутки. - Вы хотите заставить меня думать, что вы можете быть нам очень-очень полезны или, более того, необходимы, верно? - А разве это не так? В голосе Найденного появились презрительные нотки - он насмехался над внезапно проявившейся слабостью в голосе Стераджа. - Да, вы просто исполняете свой долг, навязанный сильными мира сего. Я понимаю, что от вас мало что зависит... И я обещаю, что уничтожу каждого из вас, как только выберусь отсюда. Мое тело ненавидит меня за то, что я отказался выполнять мой собственный долг... Вы не заставите меня ступить на прежнюю стезю. Никто не в силах сделать это. Смотрите внимательно. Его левая рука внезапно содрогнулась. Волны багровой плоти накатились друг на друга яростными потоками. Мускулы, подвязанные к чуждым костям чуждыми сухожилиями, заработали несогласованно, совершая медленные, напряженные движения. Но прежде, чем чья-либо рука рванулась к ручному управлению систем сдерживания, все пропало. Манипуляторы были абсолютно целы - потому автоматика и не сработала, но все трубки, опоясывавшие руку Находки, оплавились и безжизненно обвисли. Датчики зафиксировали резкий упадок в метаболических константах подопытного. Видимо, умышленная борьба с радиационным фоном причиняла ему много хлопот. Несколько ученых кинулись к голограммам, проверяя данные, послышались нервные окрики. - Как вы, мистер Изыскатель, только что изволили убедиться, ваша компания... Кто там вашей лабораторией владеет? В общем, вы держите в клетке олицетворение незавершенного перехода, и это чревато резким ухудшением состояния вашего здоровья в дальнейшем. Я ведь не готов, раз не могу уничтожить вас одним лишь своим присутствием, как не готов и переход... - Найденный облизал пересохшие губы и посмотрел вверх, что-то припоминая. - Помню, один человек, служитель Бога, задал мне перед смертью вопрос. Если я считаю, что для того, чтобы направить человечество по стопам перехода, необходимо примерить на себя роль злодея и величайшего грешника, и я готов на это пойти, готов заплатить эту цену, как я могу быть уверен, что мой переход может быть необходимым и универсальным, если он не принесет добра и успокоения прежде всего своему создателю? Тогда вопрос показался мне наивным и странным, но теперь я понимаю. Думаю, он знал. Он знал, кем я осознаю себя и что я сделаю до этого, - Найденный на секунду сжал челюсти, так что мышцы на его скулах хорошо были различимы под кожей, больше напоминающей теперь пергамент из-за энергетической потери. - Что поделаешь, я даже сейчас не имею понятия, как ответить на этот вопрос. Но думаю, что когда-нибудь узнаю. Иначе я бы давно покончил с собой. Мерсер заслужил худшей судьбы, чем простой уход в небытие. Да... Заслужил. Между тем ваш долг - заставить меня принять другую судьбу... - Откуда вам знать, в чем заключается наш долг? - повысил голос Тенпенни. Ему уже было как-то не до сохранения субординации. - Ну, вы должны уже были выяснить, что по своему внутреннему запросу я могу испытать любой жизненный опыт, известный доступным мне сознаниям, - Найденный сделал неопределенный жест, будто он хотел пожать плечами, но потом передумал. - Отсюда я и черпаю это знание, обращаясь к менталитету войны и людей, с ней связанных. Я это все повидал и испытал. И отвечаю вам, осмеливающемуся вопрошать, что абсолютно все, связанное со мной, люди пытались превратить в оружие. Все без исключения. Вы хотите заставить меня заняться привычной мне работой. Поганой работой. В представлении людей я - оружие, я мор и чума, я наказание Господне, которое можно обрушить на головы тех, кто не солидарен с вами в каком-то вопросе. Куда бы я ни пошел, за мной следует сие древнее проклятие. Как сказала сестра Мерсера, я действительно нужен, чтобы творить зло. Все, что я делаю - гадко, мерзко и неэтично. И тогда у меня для вас плохие новости... - Вирус применялся в качестве биологического оружия ранее? Это так? - Тенпенни не ожидал ответа, однако попытаться все-таки стоило. - Средства биологического контроля... - Ланнер с силой постучал по вискам пястями. - Если такой вирус применялся и мы ни разу за время колонизации сектора не столкнулись даже с его упоминанием, значит, они существуют. Его должны были локализовать... - Или просто никто не выжил, чтобы нам рассказать. Если же это более отдаленные времена, суперносители определенной информацией могли вовсе не снабдить, ровно как и заключенными, которые такой информацией обладали. Какие еще средства контроля? Этот вирус универсален и невероятно эффективен, фактически, вершина своей пищевой пирамиды. Пожрать его мог бы тот, кто его в этом деле переплюнуть может, вирус зергов, к примеру, да и то под вопросом... - Грей хотел добавить еще что-то, но тут Найденный, мрачно отсмеявшись над наивным вопросом, наконец снизошел до ответа: - Ну, представьте себе, у меня был такой опыт! - Сколько у нас будет времени при свободном распространении вируса, прежде чем события примут критический оборот? - Я сомневаюсь, что ваше начальство оценит, что я сделал за вас всю работу, мистер Изыскатель-лица-которого-я-не-вижу, - Найденный недовольно поджал губы. - Это вам не период распада урана, - его глаза стрельнули в сторону свинцовых контейнеров, - и не скорость автомобиля - тут не измеришь. Хорошо меня кормите, и я сам научусь есть, забросьте меня в мегаполис, забитый людьми, и я расцвету. А стоит ли устраивать панику - решайте сами. Свое обещание я все равно выполню, рано или поздно... Вы все здесь уже мертвы. Скривившись, Тенпенни нервно постучал по панели микрофона. Найденный, очевидно, решил, что эти звуки относятся к прерыванию связи с ним. - Удачи! - прокричал он. - Пожалуйста, порадуйте меня спустя какое-то время снова своим обществом! Сгораю от нетерпения узнать, кого из своих, несомненно, многочисленных врагов вы попытаетесь убить при помощи меня первым! - Черт побери, да кто вы такой? - спросил Тенпении. Однако подопытный лишь замер, жмурясь на ярком свету ламп. Вопрос остался без ответа, и ученый уже выключил микрофон общей связи, когда губы Находки снова пошевелись: - Я - человек, и я - вирус, - безжизненно ответил он. - Я - цепенение, и я - переход. И пока вы живы, вы тоже можете звать меня Зевсом. Спустя годы я больше привык к этой своей кличке, нежели к имени того меня, - Найденный открыл глаза и в последний раз посмотрел точно в один из голофонов, обозревавших камеру. - Я могу быть доктором Александром Джеем Мерсером, но с равным успехом могу и не быть им. Я тот, кем выбираю быть. Я всегда был тем, кем выбирал... Хотя и не всегда тем, кем хотел. И больше подопытный не произнес ни слова. Пояснения к главе Название является отсылкой к пьесе Артура Копита «Конец света с последующим симпозиумом» про гонку вооружений, позиции американского правительства по отношению к ядерной бомбе и бессмысленности современной политической ситуации: ядерное оружие создаётся лишь для того, чтобы избежать его применения. (1) Доминион – местная Империя Зла номер 1. В результате действий Керриган во время аддона Heart of the Swarm находится под управлением уже не Арктура Менгска, а его сына Валеры, так что империя уже не такая и злобная. (2) «Кто идет» - научно-фантастическая повесть Джона Вуда Кэмпбелла-младшего, основа для известного фильма «Нечто». Надо думать, старые биопанковские произведения в Копрулу достаточно популярны, учитывая, что у них там в кинотеатрах и по ящику крутят. (3) Улли Трей («Пандора»)– призрак на службе протектората, в каноническом рассказе пыталась спереть чертежи новеньких ОБЧР. Полковник и прочее руководство знают ее настоящее имя, так как сами тесно связаны со спецслужбами. Перевод названия этой самой спецслужбы, к слову, вольный. (4) Серая слизь – гипотетический сценарий апокалипсиса, суть которого заключается в зохавывании всего и вся неконтролируемо самовоспроизводящимися наномашинами. (5) Адъютант – представитель синтетиков, выполняющих роль военных оперативных центров, координаторов и советников; во второй части, завидуя Керриган, сами обзавелись сиськами. Слава роботам! (6) Гемато энцефалический барьер - физиологический барьер между кровеносной и центральной нервной системами, присущий всем позвоночным (кроме Мерсера и ему подобных, разумеется. В самом деле, странно ожидать, что какие-то бактерии нанесут его башке урона больше, чем пуля в височный отдел, не так ли?). (7) Лизис-катализатор – реагент, в сай-фае обыкновенно им называется неведомая хрень, под действием которой органические клетки мгновенно теряют целостность и оборачиваются плазменной кашицей. Технически, таким составом помимо кислоты должны быть снаряжены Гиблинги. (8) Ресоциализация – мера наказания в секторе Копрулу, близкое к высшим, заключается в изменении характеристик мозга наказуемого и формирования поведенческих линий, обеспечивающих полную лояльность. Судя по всему, может быть отменено, но это таки кому-то надо? (9)Апоптоз – запрограммированный процесс гибели ненужной или отслужившей свое клетки с последующей ее утилизацией. Если в такой клетке просыпается воля к жизни и она начинает бунтовать против устоев, может немножечко приключиться рак. Прямо как с Мерсером после его встречи с Кроссом. (10) Грей неосознанно иносказирует главный теглайн Dead Space. (11) Митохондрия – органоид клетки, ее внутренняя электростанция, окисляющая органические соединения. Имеется в виду, что с высоты птичьего полета город будет выглядеть нормальным, но стоит камере спикировать вниз, и будет заметно, что главную электростанцию захватили террористы, и все кварталы вокруг забиты полицией. (12) Центральная Нервная Система – «МЕРСЕР ИТА ВИРУС СПЛОШНАЯ БИОМАССА ИТА КАНОН!!!1ONE» в фанфике полагается принимать не буквально, так что ЦНС у него должна быть. Кроме того, в финале и оригинала, и сиквела можно заметить, что дифференциация тканей у Мерсера таки есть. (13) Теп – сокращенно от телепат, жаргонное обозначение любого псионика с различимыми способностями на просторах Копрулу. (14) ARHGAP11B – реально существующий ген, ответственный за увеличение объема нейронов в нейрокортексе. Want to know more? (15) Суперносители – корабли, на которые тогдашнее правительство Земли сгрузило всех неугодных и отправило в качестве колонистов куда подальше. По прибытии в Копрулу один совершил суицид о поверхность планеты, благодаря чему Умоджа имеет такую достопримечательность, как каньон Саренго. (16) Как все уже поняли, новая версия фанфика игнорирует официальную полуканоническую мангу, в которой люди выращивали гибрид протосса и человека (терраны знают толк в извращениях!) – в данной трактовке на подобное способен только Амун. Хотя… чего я парюсь, большинству плевать, ибо в Этой Стране полуканонические источники вроде книг и комиксов по Звездноремеслу мало кому известны... (17) Грей вполне осознанно ссылается главный вопрос романа «Автостопом по галактике» за авторством Адамса Дугласа. Комментарии к главе YEAH! SCIENCE, BITCH! Намек на то, как Амун захватит Кхалу, в наличии, его не заметит только ленивый. Главы в процессе, Керриган еще хитрее, Мерсер еще злее, Амун еще загадочнее. Ну и мотивация у последнего будет несколько отличная от «Все тлен, если все заканчивается, то не должно и начинаться, творения Зел-Нага атцтой, кококококоКОКОКОКО КУДАХ» P.S. Мысли вслух: если бы Керриган в конце LotV превратилась не в фапабельного пси-ангела, а в гигантскую серую ктулхоподобную херовину, концовка вышла бы намного веселее! (птичку... Зератула то есть жалко...)Симпозиум с последующим началом конца
30 марта 2016 г. в 22:30