Дурная компания

Вы когда-нибудь теряли близкого человека? Знаете, на что похоже это чувство, когда кажется, что от тебя отрезали или отделили что-то жизненно важное, без чего ты ощущаешь себя неполноценным? Ну, опустошённым… Я знаю. И речь идёт не о смерти, а именно о потере. Мой брат. Несколько лет назад он ушёл и не вернулся. Я не знаю, что с ним и как он, но я точно знаю, что он жив, потому что иногда получаю от него письма, но подробней об этом позже. Мысли о том, что он всё-таки жив и что я должна найти его, не давали мне покоя. Ночами я долго не могла уснуть, усиленно размышляя о том, где мне искать его. Все мои бессчётные попытки поисков ни разу не увенчались успехом, но сдаваться я не собиралась. Погружённая в свои мысли, я не сразу услышала, что меня зовёт одногруппник. — Торн! Я молчу, уставившись пустым взглядом на свою татуированную руку, сжимающую обыкновенную шариковую ручку. — Агисса! — позвал он меня снова. Молчу. Отчего-то мне так не хочется сейчас говорить с ним о чём-то. — Гисс! — настойчиво повторил он. Я вздыхаю, разжимаю пальцы, выпустив ручку, и, откинув со лба чёрную мешающую прядь, поворачиваюсь к нему лицом. Еле шевеля губами, спрашиваю: — Чего тебе, Майк? Майк Симонс (не Сименс, прошу не путать) — мой единственный друг и, по совместительству, одногруппник. Человек я пусть и общительный, но никогда не имела большого количества друзей. Наверно, на данный момент Майк для меня единственный человек, на которого я могу положиться, хоть сам по себе он раздолбай. Как по мне, он довольно симпатичный. Светловолосый, чуть кудрявый и кареглазый, как я. У него добрая улыбка, умеет пошутить, пусть и не всегда уместно. Он неплохой друг. Я доверяю ему. Майк состроил гримасу, мол «наконец-то она обратила на меня внимание, ну надо же!» — Ты почти всю лекцию мимо ушей пропустила. Опять думаешь о Джереми? — Я не могу не думать о Джереми, — чуть нахмурившись, ответила я. — Гисс, если бы он хотел, то сам бы пришёл к тебе, — сказал мой милый Капитан Очевидность. — А то я без тебя не знаю! — раздражённо сказала я. — Я хочу понять, почему он бросил нас. Ради чего? Ради тех денег, что он регулярно присылает мне? Майк понимает, что тема брата для меня самая больная. Я знаю, он не желает обидеть меня своими словами. Он хочет, чтобы я уже смирилась, но я так не могу. Не в моём это характере. — Думаешь, твои подозрения насчёт гангстеров верны? — как-то странно поинтересовался он. — Честно? Я не знаю. Подозрения насчёт гангстерской группировки появились у меня ещё в те относительно далёкие времена, когда брат был с нами. Ночами он пропадал, а возвращался только под утро измотанным и с деньгами. Как он их зарабатывал, не признавался, но на открытых участках тела я замечала у него яркие синяки и постоянно сбитые костяшки пальцев. Найдя в его рюкзаке тяжёленький пистолет и в придачу кастет, я вовсе перепугалась. Банды для Лос-Анджелеса — не редкость. В том районе города, в котором я проживаю, частенько происходит что-то дрянное. Ограбления, взломы, убийства, разбой, вандализм — всё это наша повседневность, хотя меня, к счастью, напрямую такое ещё ни разу не коснулось. Я не знаю, удача это или ещё что… Виновных почти никогда не находят. Если такое и случалось, то я даже не могу вспомнить, когда последний раз в местный полицейский участок попадал хулиган или даже самый настоящий гангстер. Буквально на прошлой неделе одну мою знакомую стервозную девицу, живущую в соседней квартире, просто поимели во все щели и придушили. Унизительная смерть. Хотя, учитывая специфичный образ её жизни, это было вполне себе ожидаемо. Тем не менее мерзко. Я искренне надеюсь, что это дело рук кого угодно, но только не Джереми… Я хотела верить в лучшее, но вопреки своему желанию подозревала худшее. Никогда не была оптимисткой. Майк, видя, что я вновь погружаюсь в своё задумчивое состояние как в непроницаемый кокон, поспешил сказать то, что хотел, пока я окончательно не ушла в себя. — Я недавно общался с одним чуваком, и он, короче, пригласил меня на вечеринку. Сказал, что я могу прийти с девушкой. Как ты знаешь, девушки у меня нет, и я подумал… Точно зная, что он сейчас скажет, я поморщилась. Я люблю веселиться, но настроения на это у меня сейчас нет. — Нет, Майк. Я не могу пойти с тобой. — Ты не дослушала! — с укором заметил Майк и продолжил: — Так вот, этот чувак знает парня, который состоит в одной типа гангстерской группировке. Если он действительно настоящий гангстер, значит, благодаря своим связям, сможет помочь тебе найти брата. А вот тут я, признаюсь, заинтересовалась. Конечно, ввиду своего постоянного скептического настроя я предполагала, что Майк, возможно, это придумал, чтобы затащить меня на какую-то тусу, желая тем самым отвлечь от «пустых» раздумий. Но если то, что он сказал, правда, я не могу упустить такой возможности. Видя мою заинтересованность, Майки самодовольно улыбнулся. — Так что думаешь, Гисс? — Если это так, то здорово. Но откуда у тебя такие связи, мм? — спросила я, подперев подбородок кулачком и свободной рукой вертя ручку между пальцев. — С какими я только фриками в своей жизни не общался. Но самый помешанный из них, определённо, ты. — Да пошёл ты! — Пихнула его в плечо. — Так когда там эта твоя вечеринка? — Сегодня вечером. Я зайду за тобой. — Хорошо, — согласилась я. Майк остался доволен тем, что смог уговорить меня пойти с ним на эту самую вечеринку, а я осталась при своих мыслях и слабых надеждах. *** С детства самыми близкими мне людьми были отец и брат. Матери своей я никогда не знала, но и не горевала по этому поводу. Когда я спрашивала у отца о женщине, что родила меня, он не давал чёткого ответа. Говорил только то, что она не имела возможности растить меня с Джереми, поэтому нашим воспитанием занимался он — Себастьян Торн. Мой отец всегда был для меня воплощением мужества и силы, как и для многих девочек, которых обычно зовут «папиными дочками». Он был строг и суров, но только не по отношению ко мне и брату. Он любил нас и старался делать счастливыми, как и подобает примерному отцу. Я помню его… Высокий мужчина с тёмными, чуть вьющимися волосами, строгим и даже чуть холодным взглядом голубых глаз, тонкими губами, уголки которых по своей природе всегда были чуть опущены. Несмотря на это, я всегда ощущала его тепло. Улыбка отца никогда не была широкой. Всегда слабая полуулыбка, но такая искренняя. Сильные руки, татуировка языков пламени на предплечье… Помню, как в детстве всегда восхищалась этим рисунком на его теле и всей душой мечтала о татуировке. Отец на это улыбался и говорил, что выбор татуировки должен быть очень ответственным, потому что любой знак, любой символ, нанесённый на твою кожу, становится частью тебя. Это то, что может охарактеризовать тебя и что будет с тобой всю жизнь. Нет, конечно, существуют процедуры по удалению татуировок с кожи, но, как по мне, нелепо выбирать такую татуировку, от которой в дальнейшем пожелаешь избавиться. Папа всегда наставлял Джереми быть сильным и ответственным. Он говорил ему, что тот должен беречь меня больше, чем кого-либо, и никогда не оставлять одну. В школьные годы меня какое-то время без особых причин любили доставать одноклассники, но, познакомившись с моим братцем, который рос довольно буйным и хулиганистым, перестали со мной вообще как-то связываться, поэтому в коллективе класса я была сама по себе. В отличие от меня, у Джереми было много друзей. Среди них он был авторитетной персоной, вроде как даже лидером. Его друзья всегда были милы по отношению ко мне. И вот… Отец говорил Джеру, что тот всегда должен быть рядом. Отец сам обещал быть рядом, но они оба исчезли из моей жизни. Сначала папа. Он стал много работать и пропадать целыми сутками. Мы с братом в это время жили у тёти Сары, старшей сестры отца. Тётя Сара была милой и доброй женщиной, незамужней и бездетной. Будучи настоящей перфекционисткой и чистюлей, она старалась приучить нас с братом к безупречному порядку, но, как оказалось, анархия вкупе с настоящим хаосом родились раньше нас. Хотя кое-какие перфекционистские замашки от тёти мне всё-таки передались. Так мы и росли. Видели отца всё реже и реже. Тётя Сара несколько раз вступала с ним в открытую ссору. Обычно они старались выяснять отношения подальше от нас, но иногда я всё же слышала обрывки их словесной перепалки. Отец говорил, что делает своё дело только ради семьи. Тётя Сара же утверждала, что семья не нуждается в деньгах так, как нуждается в нём. Возможно, она была права. Но отец всё же делал по-своему. Он был упёрт и всегда гнул свою линию, независимо от того, чего хотят или ждут от него другие. Мне порой кажется, что упёртость — наша главная семейная черта. Из нас никто особо не любил уступать другому. Это не всегда хорошо оборачивалось для нас, но иногда помогало добиться своего. Однако умение идти на компромисс бывает гораздо выгодней, чем стоять до конца на своём… Потом мы неожиданно узнали, что отца кто-то застрелил. Кто и за что, никто не потрудился объяснить мне и брату, но смерть отца стала для нас чем-то вроде удара под дых. Так же больно, так же тяжело перевести дыхание. Как и все, переживающие смерть близкого человека, я долгие месяцы не могла поверить, что его больше нет. Мне всё казалось, что он просто надолго уехал и однажды непременно вернётся. Джереми от всего этого сначала впал в тоску, а потом стал чаще пропадать из дому. Мы с тётей Сарой, естественно, переживали за него. Особенно, когда он не ночевал дома. Тётушка говорила, что он, наверняка, связался с плохой компанией, и предполагала, что теперь курит траву и много пьёт. Я не знала, правда это или нет. Сам Джереми почти ничего не рассказывал нам. Когда он возвращался домой, то твёрдо заявлял, что у него всё в порядке, и что мы не должны заострять на этом внимания. Тогда ему было только шестнадцать, а от него уже так сильно пахло никотином, и голос казался таким хриплым и прокуренным, как у взрослого мужчины. Он рано повзрослел. Набил татуировки. На левом предплечье — языки пламени, как у отца. Наверняка, он сделал это в память о нём. На правой руке красовалась хищная морда тигра. Почему он набил именно её, так и не рассказал. Наверно, от балды. Если тогда мы с тётей Сарой уже переживали за него, то, когда он начал приносить домой деньги, тётушка вовсе готова была бить тревогу. Она допытывалась у него, где он мог заработать так много, а брат не рассказывал. Говорил, мол, если сейчас отец не может помогать семье, то этим займётся он. Тётушка с невероятной тоской и болью говорила о том, что повзрослевший Джереми стал копией отца. Не только внешне, но и своим поведением, тягой к свободной и самостоятельной жизни, склонностью к вредным привычкам. И всё же я хотела верить, что он не вляпался в какое-то дерьмо, а что действительно где-то серьёзно зарабатывает. И эта вера жила ровно до тех пор, пока брат не ушёл из дома, оставив записку: «Я вынужден уехать из этого района. Пожалуйста, не ищите меня. Я буду присылать вам деньги, обещаю. Если с вами что-то случится, я об этом непременно узнаю и помогу, чем смогу. Я очень люблю вас. Простите, если разочаровал». И подпись — Джереми Себастьян Торн. Я вызубрила эту записку наизусть, так как обращалась к ней снова и снова. Я до сих пор храню её в своём блокноте. Помню, как тётя сокрушалась, когда обнаружила этот драный клочок бумаги у себя на столе. Он ушёл. И на тот момент он уже был совершеннолетним, поэтому имел законное право уйти безвозвратно. Я люблю брата. И мысль о том, что он оставил меня, всё ещё причиняет боль. Он ведь обещал отцу не бросать. И бросил. Он что, совсем не скучает? А дальше всё как-то само пошло по наклонной. Тётя Сара стала много болеть, а после её банально сломил инсульт. Она умерла, оставив меня совсем одну в большой, пустой и бездушной квартире, казавшейся мне просторной клеткой. Уют квартиры… Он не в дорогой мебели, красивом оформлении, фен-шуе. Он в людях, которые живут в ней и согревают её своим присутствием. Одиночество превращает квартиру не в крепость, как кажется другим, а в клетку, которую ты намеренно не покидаешь. Несмотря ни на что, я продолжаю учиться. Имея тягу к иностранным языкам, я решила стать переводчиком. Совмещаю учёбу с подработкой, чтобы иметь хотя бы небольшой, но собственный заработок. Пусть меня больше никто не поддерживает, я стараюсь справляться со всем сама. Брат по-прежнему периодически присылает мне деньги, но в этой материальной поддержке я не нуждаюсь так сильно, как в нём (Кажется, я начинаю понимать то, что когда-то чувствовала тётя Сара). Я хочу обнять его. Хочу услышать, что он любит меня, что скучал по мне. Мне так его не хватает… Я боялась думать о том, что он стал гангстером. Я боялась думать, что он убивает и грабит людей. Не мог же он так опуститься… Или мог? Не знаю. Часть денег брата я отложила, а другую часть всё же потратила на себя. И своей лучшей «покупкой» я до сих пор считаю приобретение татуировки. На правой руке от большого пальца до запястья и чуть дальше тянутся витиеватые цветочные узоры. В общем, думаю, моя история предельно ясна, ведь я рассказала практически всё. Я осталась совсем одна. Я жажду найти своего брата. И да, кажется, вы уже поняли, что я из числа тех, кто готов лезть туда — неизвестно куда. Ведь я на самом деле не знаю, где и чем сейчас живёт мой брат. И всё же любой ценой я готова найти его. *** После занятий я отправилась домой. Обычно Майк провожает меня, но сегодня, видя моё унылое состояние, просто махнул мне рукой на прощание и отправился в своё любимое местечко — скейт-парк. Он знает, когда меня надо оставить одну. Я ценю это. В своём почтовом ящике я обнаружила плотный тёмный конверт, на котором небрежным, неаккуратным почерком было написано «Гисси». Только один человек называл меня так. И только он присылал мне деньги. Зайдя в квартиру, я скинула свой потрёпанный рюкзак на стул, а сама прошла на кухню и распечатала конверт. Снова никакой записки. Никакой приписки, кроме уменьшительно-ласкательной формы моего дурацкого имени, которое так любил мой отец. В конверте снова впечатляющая сумма. Я не утруждаюсь её пересчитать, просто запечатываю конверт обратно и убираю его в шкаф с документами и другими ценными бумагами. Раздеваясь на ходу, бросаю вещи в кресло. Как-то грустно усмехаюсь мысли о том, что некому ругать меня за бесконечный бардак в квартире. Исконно холостяцкая жизнь. Или же существование одиночки? Прохожу на кухню, включаю электрический чайник, предварительно убедившись, что в нём есть вода. Оставшись в одном нижнем белье, прохожу в спальню и шумно плюхаюсь лицом вниз на свою двухспалку. Нет ничего лучше после учёбы, чем упасть вниз лицом и пролежать так бесконечно долго, ничего не делая. Я могу проваляться так весь день. Но раз вечером меня ждёт незапланированная вечеринка, целые сутки пролежать овощем не придётся. Увы и ах! Поворачиваю голову в сторону прикроватной тумбочки и вижу на ней фотографию себя и брата. Джереми обнимает меня сзади за плечи, а я улыбаюсь и держусь за его руки. У нас обоих счастливые и беззаботные лица. Внешне мы почти не похожи друг на друга как брат и сестра. Он — точная копия отца, как я уже говорила, голубоглазый и чуть курчавый брюнет. Я тоже уродилась чёрненькой, но мои волосы никогда не вились так, как у него. И глаза у меня не голубые, о чём я тоже уже упоминала (зануда, повторяющая одно и то же). Я не похожа на отца, из чего могу сделать вывод, что мне достались черты матери, с которой мне не довелось быть знакомой. Слышу, доносящийся с кухни, щелчок закипевшего чайника. Нехотя поднимаюсь с кровати и шлёпаю босыми ногами на кухню, чтобы совершить свой каждодневный ритуал в виде одиночного чаепития. Как бы мне ни было одиноко, я к этому привыкла, пусть и не смирилась. Ближе к вечеру получила сообщение от своего друга-раздолбая о том, что он скоро за мной зайдёт. Стоит привести себя в порядок. Начинаю с ногтей, которые я пусть и регулярно подпиливала, но уже давненько не красила. И вот относительно короткие ноготки уже скоро покрыты чёрным лаком. С одеждой я не стала особо заморачиваться и остановила выбор на джинсовых шортах, чёрном топе и джинсовке с рукавами по локоть. Смотрится симпатично, как по мне. Особая изысканность меня не интересует. Носить на лице много макияжа мне не по вкусу. Поэтому с мэйкапом особо тоже не заморачиваюсь — рисую стрелочки на глазах, и на этом мой макияж завершается. Прочёсываю спутавшиеся чёрные лохмы, пытаюсь пригладить взъерошенную косую чёлку. Кое-как мне это удаётся, чему я несказанно рада, ибо чёрт бы побрал эти непослушные вихры, которые не проститутка и просто так не даются. Телефон пищит. Пришла очередная смс-ка от Майка. Пишет, что уже подходит к моей квартире. Ну вот, я же говорила, что шустро одеваюсь. Ему даже не придётся ждать меня! Шагаю в прихожую, где плюхаюсь задницей на пол и начинаю заниматься шнуровкой своих любимых ботинок. Кряхтя, как пожилое существо, встаю, спешно пихаю в сумочку свой смартфон и кошелёк, покидаю квартиру. — А ты неплохо выглядишь, — сделал мне какой-никакой, а комплимент мой дорогой друг. — Да, спасибо. Ты тоже ничего, — бросаю в ответ я, на ходу застёгивая молнию на сумочке. И только после этого поднимаю глаза на Майка и замечаю, что выглядит он действительно неплохо. Клетчатая красно-жёлтая рубашка, новые джинсы и симпатичные конверсы. Простовато, но мне нравится. Он даже чутка причесался, а то вечно ходит лохматый. Хотя мне, признаюсь, нравятся волосы в немножко растрёпанном состоянии. Это кажется таким милым и естественным. Даже свою парадную толстовку с собой захватил. Правда, ввиду того, что сегодня достаточно жарко, он завязал её на поясе. — Как я узнаю человека, который мне нужен? — спросила я, нарочно заглянув в глаза Майку. Парень едва заметно улыбнулся, а потом серьёзно сказал: — Я узнаю о нём у Спайка. — Спайк? Твой друг что, собака? Майк смешливо фыркнул. — Это кличка. Его зовут Освальд. Освальд? Уж не Кобблпот ли? Тогда его лучше называть Пингвином, чем собакой. Думаю, поклонники DC понимают, о чём я. Во дворе этого самого Освальда-Спайка было довольно просторно. Небольшие группки молодых людей торчали на крыльце и активно дымили. Другие курили возле скудного палисадника, беспощадно стряхивая пепел в понурые цветы. Пусть я и не была большим любителем цветов и растительности в целом, но даже у меня сердечко сжалось от этой картины. Хотя делать замечания или высказывать что-то по этому поводу я не осмелилась. Не зная компании, лучше не соваться с претензиями. — Майкл! Привет, — поприветствовал его высокий парень с волосами цвета тёмной ржавчины. Если честно, до этого дня не встречала людей с таким цветом волос. «Коррозия», как я мысленно нарекла этого парня (на Пингвина он мало смахивал, потому от такого прозвища пришлось отказаться), втоптал свою сигарету в дорожку и торопливо приблизился к нам. Так же торопливо пожал руку Майку, а потом кинул взгляд на меня и усмехнулся. — Ты говорил, что придёшь с подружкой. Она у тебя… милая. Самый нейтральный комплимент из всех ныне существующих. — Это Агисса. Агисса, это Спайк, — представил мне своего друга Майк. — Какое красивое имя! Очень приятно, — улыбнулся своими жёлтыми-жёлтыми, очевидно, от частого курения, зубами Спайк. — Взаимно, — спокойно ответила я, будучи девочкой воспитанной. Коррозия пригласил нас внутрь. Мы медленно вошли. Тут же я окинула взглядом всё вокруг. Да, снаружи дом выглядит довольно большим, но, оказавшись внутри, я поняла, что на самом деле он просто огромный! Внутри народу гораздо больше, чем снаружи. Все пили, болтали друг с другом, иногда покачивались под негромкую музыку, звучащую из приличной стереосистемы, которую я охотно разместила бы в своей квартире и нажила хренову тучу врагов в лице соседей, которые и так меня особо не жалуют. Майк и Спайк негромко о чём-то переговаривались, я их не слушала. Мой взгляд упал на девицу, делающую минет банану и подмигивающую своим дружкам, отбрасывающим пошлые и нелепые шутки. Я переключила своё внимание на домашнюю барную стойку и ощутила нестерпимое желание выпить чего-нибудь. Будто прочтя мои мысли, Майк взял меня под руку, и мы втроём подошли к молоденькому бармену, которого я сочла довольно-таки симпатичным. Невысокий, темноглазый блондин приветливо нам улыбнулся и предложил мне алкогольного пунша, а парням чего покрепче. Я пробежалась глазами по бутылкам, стоящим за спиной бармена, и заявила, что, если он приготовит мне Пина Коладу, то я буду ему очень признательна. — Один момент! — с улыбкой ответил бармен и подмигнул мне. — Уже заигрываешь с барменом? — поинтересовался Майк. Я безразлично пожала плечами и поправила чёлку. — Просто давненько не ощущала этого божественного ананасового вкуса. Я действительно буду ему бесконечно благодарна, если он угостит меня этой прелестью. — Ваша Пина Колада! — торжественно изрёк бармен, пододвинув ко мне бокал. — Бесконечно благодарна, — ответила ему и постаралась улыбнуться как можно очаровательней. Бармен улыбнулся в ответ, а после поспешил разлить парням Джек Дэниэлс, которого однажды я так сильно накидалась, что теперь меня тошнит от одного его вида. Хотя он и вкусный, зараза. Медленно потягивая свой коктейль, я продолжала посматривать на бармена, который суетился для других желающих выпить. Этот паренёк мне понравился с первого взгляда. Я бы охотно пообщалась с ним, но я сюда пришла в первую очередь, чтобы узнать что-нибудь о Джереми, а уже во вторую флиртовать с симпатичным барменом. Осторожно я ткнула Майка в плечо, тот отвлёкся от разговора с Коррозией, повернулся ко мне и вопросительно посмотрел. — Майк, ты не забыл, что я кое-кого ищу? — Оу, нет. Сейчас я спрошу у Спайка. Минутку. Он повернулся к своему приятелю и быстро что-то проговорил, тот хмыкнул и незамедлительно ответил ему. — Чувак, которого ты ищешь — во-о-он тот парень в безрукавке. — Где? — на автомате спросила я, покрутив головой. Майк фыркнул, а потом кивком указал куда-то вдаль. Я посмотрела по указанному направлению и приметила молодого чёрноволосого парня в кепке, который что-то пил и иногда перебрасывался фразами с кем-нибудь из присутствующих. Блондинка, одетая так, будто всю одежду можно было снять, просто дёрнув за одну из ленточек на её спине, пыталась привлечь его внимание, но парень выглядел явно не заинтересованным в случайном перепихоне. По его лицу можно было предположить, что ему даже немного скучно. И завлечь его не мог ни алкоголь, ни полуголая девица, ни бессмысленная болтовня. Человеку явно нечем занять себя, хоть и видно, что здесь он чувствует себя, как на своей территории. Почему-то, глядя на него, я почувствовала, что понимаю его состояние. Может, нам и найдётся о чём поговорить. Хотя… Он не похож на гангстера. По крайней мере, я себе грозу улиц Лос-Анджелеса не так представляю. Ладно, насчёт грозы улиц я ничего не знаю. Просто я, ориентируясь на свои ассоциации касательно гангстеров, всегда представляла себе крепких и брутальных парней. Этот же был каким-то худым с лошадиной улыбкой, которой он изредка улыбался тем, кто оказывал ему какие-нибудь приветливые жесты. Его руки покрывали мудрёные татуировки. Одет был неброско: красная кепка, чёрная безрукавка, чуть приспущенные штаны камуфляжного цвета и кеды с грязными носами. Выглядит как самый обычный парень. Может, здесь какая-то ошибка, и этот парень не имеет никакого отношения к бандам гангстеров ЛА? Нет, нельзя быть такими категоричными. Внешность… Она ведь крайне обманчива. Нельзя делать поспешных выводов. — Это точно он? Тот в красной кепке? — уточнила я. — Да, это он, — уверенно подтвердил мой друг. — Хорошо, — вздохнула я и немного отпила из своего бокала. — Ну, ты это… Развлекайся что ли. Если что, зови, присоединяйся. А я пойду, пообщаюсь с остальными. Конечно, я не люблю оставаться одна среди большого скопления незнакомых людей, но держать возле себя Майка весь вечер было бы неправильным с моей стороны. Я пожелала ему удачи, он кивнул, удалился в компании Коррозии и ещё кого-то мне незнакомого. Сделав ещё глоток Пина Колады, я снова посмотрела на того парня, с которым мне требовалось заговорить. Мысленно я представляла себе, как лучше начать. Ведь не могу же я просто подойти и представиться. Пока я составляла в голове сценарий возможного знакомства, тот парень поднялся со своего места и вышел на улицу. Очевидно, покурить или просто подышать свежим воздухом. Закусив губу, я проводила его взглядом и бессмысленно уставилась на свой недопитый бокал, содержимое которого я отчаянно растягивала. Я не хотела пьянеть. Пусть это и звучит парадоксально, но на вечеринке я хотела оставаться более-менее трезвой. Бармен, заметив, что я осталась одна и сижу сейчас в полной задумчивости, попытался завязать со мной разговор, за что я снова была ему благодарна. Что ж, пока объект курит во дворе, я могу подождать удачного момента, чтобы заговорить с ним. А ещё могу приятно провести время за беседой с хорошеньким барменом. Может, оставить ему свой телефончик?