Игра теней

В компании Тилля Линдеманна было так же неуютно, как и при встрече с Паулем в Петербурге. Женя ерзала на высоком стуле за стойкой возле окна пекарни, который служил столом, предназначенным для быстрого перекуса, и медленно отпивала горячий кофе. Тилль тоже вел себя весьма сдержанно и, как показалось Жене, боялся сболтнуть чего-то лишнего. — Пауль рассказал о том что случилось. Как ты? — Боже, со мной разговаривает сам Тилль Линдеманн! — изобразила восторг Женя, а потом спокойно добавила, пожав плечами: — Как-то так. Линдеманн усмехнулся, но тут же его лицо приняло серьезное выражение. Он говорил медленно, обдумывал каждое свое слово и продолжал пристально смотреть на нее, будто пытаясь предугадать ответ. И когда вопросы о ее состоянии закончились, Тилль осторожно перешел на личное. — Как у вас дела с Паулем? — поинтересовался Линдеманн. — Хорошо, — чуть улыбнулась Женя, надеясь, что Тилль не станет вдаваться в подробности, а продолжит беседу так же корректно. И к ее удивлению, тот так и поступил. Вот только его вопрос, заданный следом за ее ответом, заставил исчезнуть всю радость, которой Женя была переполнена с самого утра. — Пауль все тебе рассказал? — спросил Тилль, в глазах которого читалось удивление. — Что рассказал? — переспросила Женя, настороженно нахмурив брови. — О причине твоего отъезда. — Нет, — медленно произнесла Женя, чувствуя, как внутри все напряглось, а сердце забилось чаще. Тилль вздохнул, покачал головой, понимая, что его слова не достигли разума Ландерса и взглянул на растерянную девушку, сидящую перед ним. Еще пару минут назад блестящий взгляд потух, с губ пропала легкая улыбка, и весь ее вид был такой несчастный и измученный, что Линдеманн не выдержал и слова сами по себе начали вылетать из горла, выстраиваясь в предложения. Женя сидела и слушала речь Линдеманна, чувствуя, как внутри зарождается непонятный страх, начинающий овладевать ей. Ладони потели, во рту пересохло, а сердце билось так, что в любую секунду могло разорваться на мелкие кусочки. Поэтому, когда Тилль закончил говорить и предложил подвезти девушку, она согласилась. А через полчаса она уже стояла перед Паулем, не сводя с него взгляда, и умоляюще произносила фразу: — Скажи мне правду! Пожалуйста, скажи мне правду, Пауль. Почему я уехала? — Ты все вспомнила? — тихо спросил тот. — Нет. Мне Тилль рассказал. Но я хочу услышать все от тебя! Ландерс всего лишь на секунду прикрыл глаза, прерывисто вздохнул, понимая, что сейчас он загнан в самый дальний угол без возможности выйти из него. Но злиться на Линдеманна, машина которого должно быть уже отъехала от его дома, Пауль не мог, поскольку понимал, друг и коллега предупреждал о последствиях его молчания, как для самого гитариста, так и для девушки, которая была втянута в эту мерзкую игру. Оставалось злиться лишь на себя самого за свою ложь, за свою нерешительность… …Чай, налитый в большие белые кружки, уже давно остыл, хотя, его количество так и не уменьшилось, поскольку Ландерс продолжал рассказ, а Женя, замерев, слушала его. Слова давались с большим трудом, поэтому Пауль иногда замолкал, сглатывал подступивший к горлу ком и снова продолжал говорить, глядя в кружку так, будто на ее дне пытался разглядеть подсказки. Но чем ближе его рассказ подходил к завершению, тем Ландерс сильнее ощущал, что груз недосказанности, лежащий на его плечах, уменьшается с каждым произнесенным словом. Он рассказал Жене и про их дружбу, и про свои чувства к ней, и про Рихарда, и про затеянный спор, из-за которого и получились все эти последствия. И когда рассказ был окончен, Пауль выдохнул и медленно поднял взгляд, наконец, решаясь посмотреть на девушку. Он ожидал всего: крика, слез, оскорблений, даже готов был стерпеть выплеснутый в лицо чай. Но Женя сидела не шевелясь. Тяжело дыша через чуть приоткрытый рот, она смотрела на него взглядом полным ужаса и боли. Ее нижняя губа подрагивала, а глаза начинали поблескивать от слез, которые девушка пыталась удержать в себе. — Тилль тебе ничего не говорил, — в ужасе догадался Пауль, медленно выдавив из себя каждое слово. — Нет, — севшим голосом произнесла Женя, продолжая смотреть на уже не менее шокированного Ландерса. — Он лишь сказал, что ты не виноват… почти… И то, что мне нужно простить тебя. А еще, он сказал, что мне нужно поговорить с тобой о случившемся, потому что завтра прилетает Рихард и будет лучше, если я все узнаю от тебя, а не от него, — она вдруг передернула плечами, поднялась с места и, пройдя к окну, устремила взгляд вниз. — А я еще понять не могла, причем тут Рихард, — нервно хохотнула Женя. Было невыносимо больно из-за всего этого обмана человеком, которого она успела полюбить за эти несколько недель. «Или любила всю жизнь?», — пронеслось в голове, от чего слезы так и норовили выплеснуться наружу. Но Женя упорно держала их в себе. И она продолжала стоять у окна, спиной чувствуя на себе взгляд Пауля, который тоже поднялся из-за стола и теперь стоял прямо за ней, тяжело дыша и проклиная себя за все. Сколько они так простояли, Женя не знала, но через какое-то время поняла, что первичные эмоции отошли на второй план и теперь осталось чувство неясности, недосказанности одного момента, который сейчас больше всего мучил девушку. — Почему ты мне сразу все не рассказал, Пауль? — разворачиваясь к Ландерсу, спросила Женя, смотря ему прямо в глаза. — Тогда ведь все могло быть по-другому. Он напряженно повел плечами, мотнул головой и охрипшим голосом произнес: — Потому что не хотел потерять тебя. Ни тогда, ни сейчас, — и Пауль сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — Шенья, я… — Не надо, — выставила ладонь вперед та, поскольку путь назад был отрезан окном. — Не трогай меня сейчас, пожалуйста, — попросила она и, тут же поджав губы, развела руками. — Я просто не знаю, что делать дальше. Как мне жить дальше. Наверное, лучше бы было, если бы я вообще ничего не знала, если бы вообще не возвращалась сюда. — Да, я дурак и трус, — уверенно произнес Ландерс, видя, что ситуация повторяется, вот только теперь он даже не думал стоять на месте, чтобы в очередной раз отпустить ее. — Хотел как лучше, а получилось… Что мне сделать, чтобы ты меня простила? — Помоги мне собрать вещи, — тихо попросила Женя и, обойдя Пауля, направилась в спальню. В очередной раз земля ушла из-под ног. Воздуха не хватало, сердце билось в тахикардическом припадке, а сознание металось из угла в угол, будто загнанный зверь. Поэтому Пауль, не раздумывая ни секунды, просто сделал то, что первое пришло на ум. — Я больше тебя не отпущу! — залетев в комнату и перехватив руку девушки, которая выкатывала чемодан на середину спальни, провозгласил Пауль. — А если я не хочу оставаться? — спокойно спросила Женя. Пауль остановился, разжал пальцы, выпуская руку девушки, вздохнул и осторожно присел на кровать, обхватив голову ладонями. — Прости меня, — прошептал он, теряя последнюю надежду. — Уже простила, — в тон ему произнесла Женя и присела рядом, наблюдая за тем, как Ландерс опускает руки и поворачивает к ней свое лицо. — Но я не могу остаться. Сейчас, единственное, что я хочу — это вернуться домой, продолжить лечение и, подумать… подумать обо всем. — Я понял, — кивнул Ландерс. — Разреши, хотя бы проводить тебя, — понимая, что шансов больше нет, сказал он. Женя только кивнула и, поднявшись с кровати, начала собирать вещи. *** — У вас все в порядке? Вопрос заставил вздрогнуть и оторваться от экрана мобильного телефона, где одна за другой пролистывались фотографии, как слайды из воспоминаний этих нескольких недель. Женя подняла взгляд на стюардессу, замечая ее странный взгляд и какой-то знакомый облик, но тут же поспешила заверить: — Да, все хорошо. Стюардесса кивнула в ответ, растянула губы в фирменной улыбке и направилась дальше вдоль салона, а Женя снова уставилась в телефон. Рев турбин эхом раздавался в ушах, где-то в соседнем салоне плакал ребенок, двое молодых людей, сидящие через проход, смеялись, обсуждая какую-то прошедшую вечеринку, а в голове у Жени будто что-то щелкало, ломалось. И она продолжала листать фотографии. Одну за другой. Снова и снова, усиленно заставляя работать ту часть мозга, которая предпочла скрыть моменты ее жизни. Сейчас, когда самолет летел в направлении ее родного города, Женя не жалела ни о чем. Эмоции утихали, боль притуплялась, оставляя лишь чистый разум, словно лист, готовый к началу письма. И Женя, наконец, убрав телефон, откинулась в кресле, закрывая глаза. Вместо эпилога… Зима. — Алло. — Привет. Как твои дела? — Привет. Рада, что ты позвонил. Все отлично. Сижу в длинной очереди в клинике и пью кофе. — Вкусный? — Отвратительный! — А у меня вкусный. Еще та булочка с корицей из пекарни. М-м-м. — Перестань меня дразнить. Я тоже хочу! — Приезжай. Булочки и кофе за мой счет. — Пауль… Ты же знаешь… — Знаю. Поэтому не тороплю. — Спасибо. Ладно, у меня телефон садится. Давай я тебе вечером перезвоню? — Вечером у меня интервью. — Хорошо. Тогда до завтра? — Почему до завтра? Можешь позвонить мне поздно вечером. Или ты стала жаворонком? — Ну как хочешь. И только попробуй уснуть раньше двенадцати, Пауль Ландерс! Все, пока. Моя очередь подходит. Весна. — Алло. — Привет. — Привет. Ты немного не вовремя. — Что? У тебя все в порядке? — Дааа. — Ты будто марафон бежишь. — Угу. — Ты не одна, да? — Пауль Ландерс, что за… Черт! Прости, это не тебе. Я хотела сказать: что за мысли? — Просто ты так дышишь и я… — А ты бы как дышал, если бы скакал через огромные лужи к остановке, находящейся… Ой… Находящейся за несколько кварт… — Шенья? … Шенья? — Прости, наушник выпал… За несколько кварталов от дома. Ты там смеешься что ли? — Угу. — А мне не смешно. У нас тут вселенский потоп. Наверное, все дожди к нам перебрались. Вторую неделю льет! — А у нас солнце. Приезжай греться. — Ну, смотри же куда едешь! Потрясающе! Теперь мокрая как мышь. Ой. Ты еще тут? — Вряд ли тот водитель понял фразу на немецком. — А я даже не заметила. Что ты мне предлагал? — Вспомнить, как выглядит солнце. — Я не могу, Пауль. У меня заканчивается лечение. Осталось две недели, а результатов так и нет. — Совсем. — Так… Незначительные воспоминания, не влияющие на все остальное. Но я обещаю подумать над твоим предложением. Если ты не передумаешь. — Ты же знаешь, что я готов ждать столько, сколько понадобится… Шенья? Шенья? У тебя что, телефон в лужу упал?! Видимо, да. Разговариваю уже сам с собой. Лето. — Алло. — Привет. Как ты? — Как сказать? Скучно. Красное вино пока спасает, но в бокале его осталось уже мало. А ты как? Чем занимаешься? — Пытаюсь пробраться к барной стойке через огромную толпу. Тебе вина захватить? — Нет. На сегодня с меня хватит. — Ну как хочешь… Рихард, тебя Хелльнер искал… Нет, с Шеньей… Чего ты ржошь?.. Виски… Я разве сказал что-то смешное? — А разве это не смешно? Разговариваешь по телефону со мной. — Спасибо… По-моему нет. Я серьезен, как никогда! — Хи-хи-хи. — Вот сейчас с серьезным видом подойду к кому-нибудь… — К кому это ты собрался подходить? — К девушке. — И кто она? — Не знаю. Но вроде ничего так. Синее платье, темные волосы… Фигура, м-м-м. Правда, она с Риделем стоит. Но это не проблема. — Действительно. — Я уже подхожу. Вот сейчас протиснусь. Черт, виски пролил. — На рубашку? — На ботинки. — Для знакомства не помешает. — Действительно! — Ну что, подошел? — Ага. Как раз Ридель ушел. — Ну, тогда, вперед! — Привет. — Привет. — Пауль. — Очень приятно. Женя.