Destroyer!

      Тайлер чувствует, как страх поселяется в его глотке после каждого слова Джошуа, все ещё сидящего на его бедрах.       Вот мужчина проводит ножом по его солнечному сплетению, и Тайлер перестает слышать. Его уши будто закладывает.       Рот Джоша открывается и закрывается, абсолютно беззвучно; на губах появляется кривая то ли улыбочка, то ли ухмылка.       Дан проворачивает кончиком ножа у левой ключицы юноши, будто ставит на этом точку.       И Тайлер может слышать последние слова.       — Не воображай себя Иисусом, иначе этот крест ты понесешь уже на своем горбу.       Парнишка сдавленно дышит, все еще физически ощущая чужие пальцы на своей шее.       Но Джош уже убрал свои руки.       Мужчина смотрит на юношу сверху вниз, складывая его руки на груди крест-накрест.       Тайлер чувствует на ладонях кровь, но взгляда с лица старшего не сводит.       Он боится. Он не знает, ЧЕГО теперь можно еще ожидать.       Джош проводит пальцем по чуть кровоточащей полосе, собирая на подушечку красноватую жидкость:       — Мои руки все еще как у твоей мамы?       Мальчишка бегает взглядом по чужому лицу, будто боится потеряться:       — Нет, — коротко отвечает он, сглатывая ком слюны, встрявший в глотке.       — Жаль, — с наигранной печалью выдыхает Джошуа, проводя окровавленным пальцем по чужой щеке.       Джош почти любуется видом юноши, все еще держащего свои руки на груди крест-накрест.       — Никогда больше никому не говори про руки своей покойной матери. Это слишком личное. Это должно уйти с тобой в могилу, — шепотом говорит Джошуа, склоняясь к уху мальчишки, — помни об этом, Тай-лер. •••       Утром Тайлер верит, что все то, что с ним произошло — дурной сон.       Правда, верит только до того момента, пока не видит себя в отражении зеркала.       Юноша, встав с кровати, медленно подходит к зеркалу в полный рост, которое находилось около шкафа. Парень, с боязнью приподнимая подол кофты, прикрывает глаза, когда видит тонкую красную полосу запекшейся крови.       Это был не сон.       Джошуа в комнате нет, поэтому Тайлер снимает с себя кофту полностью, оставаясь стоять перед зеркалом в одних шортах. Он видит в отражении то, чего никогда не думал увидеть на своем теле.       Будущая рана.       Парень всматривается в нее, проводя пальцем по вертикальной полосе.       Больно.       Тайлер отковыривает ногтем запекшуюся кровь, и из-под нее вновь сочится свежая.       Настоящая.       Джозеф-младший закрывает глаза, выдыхая.       Он думает над тем, чтобы найти аптечку и обработать эти порезы, которые в дальнейшем могут даже стать шрамами.       Шрамы — некрасиво.       Шрамы — отвратительно.       Тайлер, сгибая колени, медленно садится на пол, прижимая ноги к себе.       Он смотрит на свое лицо в отражении зеркала и не может понять,       что с ним не так.       Почему он не вырывается?       Не дает отпор?       Не сопротивляется?       Позволяет Джошу делать ВСЕ, что тому вздумается?       Но есть ли смысл отбиваться от мужика, который больше и сильнее тебя в несколько раз?       Тайлер видит краем глаза в отражении и то, как приоткрывается дверь.       Как в комнату заходит Джошуа.       Как усаживается рядом с Тайлером на полу Джош, смотря в глаза парнишке через поверхность зеркала.       Как Джош улыбается.       — Болит?       — Внутри, — тихо отвечает Тайлер, смотря в глаза мужчины в ответ.       Дан хмыкает:       — Наконец-то ты хоть что-то понял.       Тайлер вглядывается в лицо чужака, редко моргая.       Лицо Джошуа невыспавшееся, уставшее, но на нем все равно улыбка; веснушки горят на побледневшей коже; глаза потемневшие, будто затягивающие внутрь.       — Не трогай меня больше, — шепотом просит Тайлер, не сводя взгляда с лица Дана.       — Пожалуйста. Я прошу об этом тебя, а не маньяка.       Джошуа склоняет голову набок, сгибая ноги в коленях, обнимая их:       — Делай для себя хоть что-то и сам, — отвечает Джош, поворачивая голову в сторону Тайлера, смотря на его профиль, — я могу быть добрым очень долго, но потом я стану злым.       Юноша тоже поворачивается в сторону мужчины лицом, сдвигая брови к переносице. Они разглядывают друг друга, будто впервые видят, и Тайлер не выдерживает долгого молчания первым:       — Да уж, ты самый добрый человек, которого я знаю.       — Просто ты тупой, — улыбается в ответ на нахмуренное лицо парнишки Джош, усмехаясь.       Тайлер отворачивается обратно к зеркалу, замечая, как Джошуа встает с пола и отходит в сторону.       — Сегодня воскресенье. Не хочешь съездить со мной к Брендону?       — У меня репетиция с церковным хором, — тихо говорит юноша, прикрыв глаза, — поэтому можешь уезжать без меня.       Джош, смотря на чужую белую спину, сдвигает брови «домиком»:       — Че у тебя?       — Репетиция с церковным хором, — спокойно повторяет Тайлер, медленно поднимаясь с пола, — я хожу в Воскресную школу.       Джош сначала молчит, наблюдая за тем, как младший встает с пола, все еще потирая пальцами красные полосы,       но он начинает смеяться, когда юноша берет из шкафа черную форму и белую рубаху.       — Бля, ты серьезно сейчас? — сквозь смешки спрашивает Джошуа. — Воскресная школа? Тебе что, обычной не хватает? Алло, по воскресеньям люди отдыхают, придурок.       — Все правильно, — соглашается парень, выходя из комнаты, — я придурок.       Дан хлопает глазами, переставая посмеиваться.       Он вновь сдвигает брови к переносице, скрещивая руки.       Воскресная школа, говорите? •••       Джошуа стоит около холодильника, открывая его дверцу.       Входная дверь захлопывается.       Мужчина недовольно выдыхает, взяв с полки пакет с молоком.       Он разогревает чайник, достает кружку и садится на стул, ожидая, когда вода вскипит.       Поверхность стола холодная, поэтому Джошуа держит руки скрещенными. Он откидывается головой на стенку, смотря в белый потолок.       Воскресная школа?       Это бесхребетное существо еще и в Воскресную школу ходит?       — Разве она по воскресеньям? — рассуждает вслух Джош, закусывая губу. — Хотя логично, она же Воскресная… блять, неужели ему и вправду в кайф семь дней в неделю учиться?       Чуть охрипший голос разносится по небольшой кухне, глухо ударяясь о стены.       Мужчина шумно выдыхает, когда чувствует вибрацию в кармане своей рубахи.       Он отвечает на звонок:       — У аппарата.       — Хэй, Джо-о-ош, — радостно тянет на том конце Брендон, — че-кого, чел?       — Никого. Я недавно только встал, — бурчит Дан, смотря в потолок.       — Сегодня ко мне завалишься?       — Не знаю. Может быть, — уклончиво отвечает Джошуа, выдыхая. — У меня были некоторые планы.       — Если эти планы не связаны со мной, то это скука, — говорит Ури, наверняка выпятив губу. Джош знает его слишком хорошо.       — Я не знаю, Бренни, навряд ли… но я постараюсь.       — Захвати с собой мелкого и дуй ко мне! Вперед и с песней! — предлагает Брендон, и на заднем плане Джошуа слышит, как Ури захлопывает дверцу холодильника. — У меня есть-       — Вишневый пирог, — договаривает за друга старший, не сдерживая смешка.       — Откуда ты-       — Ты не изменяешь своим вкусам, — перебивает Брендона Джош, посмеиваясь.       — Но пирог-       — Действительно вкусный, ведь его готовила Николь, — вновь предугадывает слова Ури Джошуа, улыбаясь.       — Может хватит-       — Договаривать все за тебя? — смеет предположить Дан.       — Джош, я-       — Я знаю, что ты говоришь это серьезно…       — Джош! — не выдерживает Брендон, даже топнув ногой. — Прекрати уже!       — Ну ладно… ладно, больше не буду.       — Но если ты-       — Снова сделаю это, ты меня прибьешь… упс?       — Ненавижу тебя, — выдыхает в трубку Брендон, качая головой, — ты невыносим.       — Знаю, — смеется Джош, слыша, как свистит носиком вскипевший чайник, — ладно, заскочу к тебе с малым. Только весь пирог не съешь, ладно?       — Складно, — бурчит Брендон на том конце.       — Складки… на твоем животе.       — Вообще-то я-       — Худой и стройный, я знаю, — вновь перебивает друга Джошуа, выключая плиту, — все, пока-пока!       И, не давая Брендону возмутиться, Джош сбрасывает вызов, положив телефон обратно в карман клетчатой рубахи из cropp.       Мужчина заваривает себе крепкий черный чай (обычный, а не как у Брендона) и пьет его без сахара, взяв вместо него пару печений. •••       Джош сидит на месте примерно до часу дня,       но больше не выдерживает.       Дан набирает номер Кэры, слыша гудки, ожидая, пока та примет вызов.       — Кэра? Здравствуй, это Джош. Не отвлекаю?       — Нет, не отвлекаешь, — приветливо отвечает женщина на том конце, — только подожди чуть-чуть, мне нужно выйти из палаты Криса…       — Угу.       — Все, я в коридоре. У вас что-то случилось?       — Нет, все в порядке… — честно отвечает Джош, начиная ходить по гостиной кругами. — Только вот знаете, Тайлер попросил меня, чтобы я забрал его из Воскресной школы… у него сегодня вроде репетиция с церковным хором… так вот… попросить он попросил, но забыл сказать адрес, представляете?       Браво, Джош. Прекрасный актер.       — Ох, Тайлер мог забыть… — смеется Кэра. — Сейчас скину тебе сообщением… а ключи он тебе оставил?       Дан с секунду молчит:       — Ключи? Вот черт! — дает себе по лбу рукой мужчина. — Он и это забыл!       — В тумбочке в прихожей лежат запасные.       — Ох, правда? — с наигранным удивлением спрашивает Джошуа и сам еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. — Спасибо!       Браво, Кэра. Прекрасный зритель. •••       Дорога до Воскресной школы занимает примерно тридцать минут.       Но Джошуа доезжает туда за пятнадцать. •••       В Большом зале светло и тепло.       Потолки высокие, поэтому любой звук, который был произнесен, ускользает вверх и ударяется о потолок, оседая.       На большой сцене на ступенях стоят около ста человек, пока руководитель хора что-то им говорит.       — Забудьте церковное пение сейчас. «O Fortuna» не нуждается в этом. Открывайте рты, не бойтесь показать звучание своего голоса, — женщина лет тридцати пяти смотрит на хористов, обводя взглядом практически каждого подростка. Ее глаза задерживаются на одном. — Особенно ты, Тайлер. У тебя высокий звонкий голос, я надеюсь на тебя. Ты один сможешь потянуть за собой всех первых сопрано, так чего же? Не бойся. Ты у меня будешь как нота «ля», хорошо?       Тайлер коротко кивает миссис Кэмпбелл, отводя взгляд в сторону.       — Это единственное произведение, которое мы поем с оркестром, а не акапельно, поэтому давайте не теряться на фоне барабанов и струнных, хорошо? Это произведение нуждается в вас. И я тоже.       Кэмпбелл улыбается хористам, подготавливая руки к дирижированию.       Она начинает.       Хор широко открывает рты:       O Fortuna       velut luna       statu variabilis,       semper crescis       aut decrescis;       vita detestabilis       nunc obdurat       et tunc curat       ludo mentis aciem,       egestatem,       potestatem       dissolvit ut glaciem…       Голос Тайлера звонкий, высокий и громкий, поэтому он уносится выше всех, дальше всех, оставаясь звенеть где-то в вышине Большого зала.       Кэмпбелл смотрит в глаза Джозефу и слабо улыбается, давая тем самым понять, что он все делает правильно.       (Тайлер НЕ будет ее подводить.) •••       Тайлер выходит из стен Воскресной школы только ближе к двум часам дня.       И он никак не ожидает увидеть около ворот фургончик Джошуа.       Джош курит, облокотившись о капот mitsubishi, и улыбается Тайлеру.