и рука стекает по спине, и запах ты вдыхаешь, он родной, он только твой, и пахнет им повсюду. и красно-пьяные глаза, и добрый взгляд, и мой вопрос: «можно я тебя поцелую?»
___ Пока все вокруг погружается в темень вечернего города, Тайлер видит свет, исходящий от человека, чьи губы он целует. Так мягко, почти лениво. Чужие руки ощущаются на бедрах, но они не сжимают, а поглаживают, оставляя после себя мурашки по коже. Джош цепляет губу мальчика, чуть отстраняясь, но не выпуская ее из своих: — Уже поздно, нам пора, — говорит он, вновь затягивая юношу в поцелуй, больше не отдающий неуверенностью. — Кэра пока не звонила, — отвечает Тайлер, тоже отстраняясь, но не желая выпускать губу Джоша из своих. Мужчина сминает такие податливые губы Тайлера своими, не желая отстраняться: — А потом ты снова начнешь от меня бегать, — говорит Джош в чужие губы, соприкасаясь с ними, и это вовсе не вопрос. — Я не знаю, почему мы вообще делаем это, — отвечает Джозеф, прерываясь на то, чтобы засосать губу Джошуа между своих. Дан улыбается в поцелуй, перекладывая руки на голую сгорбленную спинку, пересчитывая позвонки: — Может тогда стоит прекратить? — решается спросить Джош, но от лица младшего не отстраняется. — Наверное, — пожимает плечами Тайлер, касаясь чужих губ. Рука юноши поднимается вверх, пробегаясь пальчиками по шее мужчины, достигая затылка. Пятерня вплетается в голубые кудри, чувствуя их мягкость, будто шелк; чувствуя, как они оплетают пальцы, будто не хотят отпускать. Джошуа гладит выгнутую поясницу, заставляя Тайлера дрожать в своих руках. — Я же говорю, что тебе это нравится, — говорит Джош, отстраняясь от мальчика с тихим причмоком. Младший молчит, из-под прикрытых век смотря на губы Джоша: — Мне холодно, — шепчет юноша, свободной рукой проводя по грудным мышцам мужчины, из-за чего Дан слабо посмеивается: — Я знаю способ, как тебя согреть… Тайлер недоуменно косится на Джоша, ожидая очередную пошлость, и даже его брови сдвигаются к переносице. Но Джошуа, попросив младшего встать с его колен, поднимается с сиденья, в один шаг подходя к спинке водительского. В передней части фургона, а если быть точнее, то у двери водителя, есть крючок, на котором висит косуха мужчины. Он снимает ее, поворачиваясь назад, к Тайлеру: — Надень футболку и кожанку. Согреешься. — А ты? — спрашивает мальчик, почему-то опустив голову вниз. Холодно. — У меня тут где-то свитер был… — машет рукой Джошуа, отдавая юноше косуху. — Не парься, не замерзну. Тайлер поднимает взгляд, взяв протянутую ему вещь. Он кладет косуху на сиденье, взяв с другого свою футболку, которую ранее с него снял Джош. — Времени уже много, поехали домой… — Давай дойдем пешком, — просит юноша, накидывая на плечи кожанку. Джошуа хмурится, скрещивая руки: — Я трезв. Тайлер смотрит в пол, поправляя косуху, неуклюже свисающую с его плеч: — Я хочу прогуляться перед сном- — Ты боишься. — Я боюсь, — соглашается мальчик, прикрыв глаза. Но Джош не возмущается, пожимая плечами: — Окей. Спасибо и за правду. Джошуа ничего не говорит больше, доставая с какой-то полки, кое-как приделанной сбоку от сиденья, свой свитер, натягивая его на себя. — Машину завтра заберу. Пошли. Мужчина открывает задние двери фургона и прыгает с подножки. Тайлер, взяв свой рюкзак и проверив ключи, спускается тоже, опираясь на плечо старшего. Джошуа закрывает фургон на ключ, после проверив сигнализацию. — И все же зря. Я все равно уже трезвый, — говорит Дан, запуская руки в карманы потертых джинсов. Тайлер немного ежится, когда вечерний холодок с моря обдает его ноги, и по коже пробегаются мурашки. Да, пойти в шортах из школы было не самым лучшим решением. — Я переживаю, — не соглашается юноша, когда они начинают медленно идти по набережной. — За себя? — За тебя, — отрицательно качает головой Тайлер, понурив ее, будто в чем-то провинился. Мальчик запускает руки в карманы чужой косухи, чтобы согреть ладони, и нащупывает пачку сигарет старшего, почему-то слабо сжимая ее. Джошуа хмыкает, но ничего на это не отвечает. Они идут молча, и Джош просто наслаждается прохладой вечернего Колумбуса, немного запрокидывая голову, смотря на звезды. Тайлер искоса поглядывает на мужчину, примечая, что лицо Джошуа становится еще бледнее из-за темного неба и отблеска луны в воде. Голубые волосы тут как нельзя кстати. — Почему ты здесь? Голос подростка звучит очень громко в этой абсолютной тишине, но Джошуа не дергается, продолжая идти с запрокинутой головой, пытаясь отыскать знакомое созвездие. Нет, в астрономии он слишком плох. — Я тут, чтобы ты спросил, — отвечает Дан спустя какое-то время, все еще не смотря на мальчишку. Тайлер хмурится: — Ну скажи, — просит юноша, выпятив губу. — Я правда не понимаю, почему ты- — Тебе и не нужно понимать это, — перебивает Тайлера Джош, возвращая голову в исходное положение, смотря теперь на дорогу перед собой. — Ни к чему. Джозеф-младший вынимает руки из карманов и скрещивает их на груди, поворачиваясь лицом к Джошуа: — Ты не мог просто взять и свалиться мне на голову, — говорит он с уверенностью, но Джош то слышит, как голос юноши натягивается. — Есть какая-то причина или обстоятельство. Джошуа медленно поворачивает голову в сторону подростка, и на его губах играет слабая, еле заметная улыбка: — Откуда я, Тайлер? Джозеф хмурится, пожимая плечами: — Я не знаю. — Кто мои родители? — продолжает спрашивать Джош, точно зная, что Тайлер не ответит ни на один вопрос. Юноша хмурится: — Я- — Джошуа Уильям Дан — это мое настоящее имя? — Джош, я- — И ты серьезно думаешь, что я расскажу тебе причину, почему я здесь? Мужчина останавливается, взглянув на лицо парнишки. Тайлер полон недоумения, непонимания, и его правда озадачивает то, почему на устах старшего улыбка сейчас. А Джош и правда улыбается. Так искренне. — Все, что касается моей личной жизни и моего прошлого, останется при мне, Тайлер, и никакие факторы, случаи или ситуации на это не повлияют. Мужчина отворачивается, возобновляя шаг. Тайлер поспевает за ним, понурив голову. Ему не обидно.***
Дома их встречает Кэра, недавно пришедшая с работы. Женщина только успевает поставить сумки на стол в кухне, как слышит, как поворачивается ключ в замочной скважине. Кэра выглядывает из гостиной в прихожую, замечая, что вернулись Джош и Тайлер, последний из которых был в коротких спортивных шортах и наверняка весь промерз. — Тайлер, милый, прошу прощения, конечно, но где твои штаны? Джозеф-младший дергается, когда слышит голос тетушки рядом с собой, отшатываясь назад: — В школе, — отвечает он, поставив рюкзак на тумбу. Джош посмеивается. Кэра смотрит на племянника из-под бровей: — И что они там делают? — Висят на крючке. — Тайлер сглатывает. — А-а… а почему? — Так получилось, — пожимает плечами юноша, потирая затылок. Кэра смотрит с недоумением, даже с каким-то недоверием. — Ладно… хорошо, — женщина собирается уходить, но, поднимая указательный палец вверх, все же останавливается. — Про следы на шее — та же отмазка? Джошуа, стоящий около двери, запустив руки в карманы, улыбается, наблюдая за этой сценкой. Тайлер в растерянности, потому что Кэра ему улыбается. — Ладно, ладно, — машет рукой она, разворачиваясь. Женщина идет обратно в кухню. — Буду снова делать вид, будто ничего не замечаю. Жду вас за столом, мальчики! Тайлер подминает губы. Джош смеется.***
Весь ужин в компании Кэры и Джошуа Тайлер проводит в нервном состоянии. Старшие разговаривают и часто отпускают шутки, что-то обсуждают и о чем-то рассуждают, иногда поглядывая на Тайлера. Впервые в жизни юноша думает, будто Кэра что-то не договаривает. Но уже через час посиделок в кухне Тайлер уходит в свою комнату, чтобы сделать уроки к завтрашнему дню. Хоть времени было уже и много, но хоть что-то он обязан был сделать, и этим хоть «чем-то» оказалась литература. Юноша недовольно стонет, зная, что ему нужно написать сочинение по книге, которую они недавно читали, и по фильму, снятому по той же книге, который они смотрели несколько уроков подряд, сравнивая их. Но, к сожалению, Тайлер вообще мало что помнит из прочитанного и просмотренного, поэтому сейчас готов биться головой об стену. Джозеф обреченно стонет, падая на свою кровать, начиная прожигать в темном от отсутствия света потолке дыры, пытаясь придумать отмазку для Елены Коллинс по поводу того, почему он ничего не написал. Нет, он, конечно, может написать хоть что-нибудь, пробегаясь по верхушкам, но он знает, что этого будет недостаточно. Он мыслит обширно и всегда пытается разобраться в деталях. Дверь скрипит, и на пороге в комнату показывается Джошуа, заходя внутрь. Мужчина включает свет, немного щурясь: — Че не спишь? Времени уже много. — Дан закрывает дверь, после чего проходит к раскладушке. — Ты читал «Заводной апельсин»? — вместо ответа на вопрос Джоша спрашивает юноша, приподнимаясь на локтях. Джошуа, снимающий свитер, немного хмурится, сдвинув брови к переносице: — Ты откуда такие книги знаешь вообще? Неужели в Воскресной школе интересуются ультра насилием? — мужчина играет бровями, посмеиваясь. Тайлер отрицательно качает головой: — На литературе проходим. — Ну и школа… — выдыхает Джошуа, но не сдерживает смешков. — Зачем тебе? Тайлер принимает сидячее положение, смотря на Дана, пока тот расстилает раскладушку, усаживаясь на нее, а после уваливаясь на спину, подложив руки под затылок. Юноша переводит дыхание: — Нужно написать сочинение по этой книге, а я не успел прочитать, — выдыхает парень, мысленно давая себе подзатыльник за то, что скажет сейчас. — Я хотел попросить помощи, если ты читал, конечно же. Джошуа смотрит на парнишку, сузив взгляд, но после машет рукой, посмеиваясь: — И читал, и смотрел. На какую тему сочинение?***
— Если не изобретать велосипед, — начинает Джош, опираясь поясницей о рабочий стол Тайлера, за которым сейчас сидит юноша, взяв в руки карандаш и положив перед собой черновик, — то эта книга и этот фильм о насилии. Знаешь, меня очень забавляет, когда говорят, что нужно смотреть обширнее, пытаясь отыскать скрытый смысл, но я не понимаю: нахуй искать то, чего нет? «Нахуй» не пиши, — откашливается Джош, слабо улыбаясь. Тайлер улыбается тоже. — Не нужно придумывать что-то там, где его нет. «Заводной апельсин» — о насилии, точка. Если подумать, то все повествование можно поделить как бы на две части: первая — до приговора Алекса, а вторая — уже после. И первая часть — как раз то самое старое доброе насилие, кхе, — мужчина посмеивается, смотря на Тайлера. — И все сцены насилия очень сексуальные, знаешь, кроме, наверное, той, что в магазине с девушками. Там насилия нет, ведь они согласились. Где согласия нет — там и насилие. Если подумать, то вся первая часть до суда — тупо порнуха. Можешь так и написать. Этой части присуще как сексуальное насилие, которое было почти в каждой сценке, так и социальное, если рассматривать его с точки зрения отношений Алекса и его соратников. Тайлер, подпирая голову рукой, внимательно слушает мужчину, смотря на него немного снизу вверх. Джошуа увлечен рассказом, поэтому он даже не замечает, что младший разглядывает его, вместо того, чтобы записывать. Джош продолжает: — Еще можно затронуть тему о насилии среди подростков и взять не только отношения Алекса и его банды, но и обобщить ее в общем, как бы… ну, ты понял, — Джош машет рукой. — Можно взять тему, при которой государство требует от члена общества того, что не делает само. Но это, наверное, немного не то… если не вдаваться во все подробности, можешь писать на тему того, что «насилие порождает насилие»… но не в твоем случае, Тайлер. — Джошуа смеется, поворачиваясь в сторону подростка. Джозеф подминает губы: — Вот именно поэтому не в моем случае. — Я и не говорю, что это плохо, — пожимает плечами Джош, слабо улыбаясь, — бездействие — тоже действие. Причем гораздо хуже, чем самое отвратительное действие. Тайлер потирает глаза кулачками: — А что по поводу картинки? — спрашивает Тайлер, вновь переводя взгляд на Джошуа. — Эстетично, — кивает Джошуа, смотря в стену. — На самом деле, Кубрик реально сделал «Заводной апельсин» поистине великолепной вещью; конечно, он далеко-о-о не первый, кто совместил насилие и классику… я про музыку… но сделать что-то относительно привычное таким необычным, идеально вписывающимся — дорогого стоит. Даже сама картинка на экране, когда ты смотришь фильм, идеальна. Стоит отдельное внимание уделить белой одежде банды и молоку. — Почему? — спрашивает юноша, хотя, на самом деле, его это не особо интересует. Ему просто хочется подольше послушать рассказ мужчины, смотря на его профиль. — Есть общие мнения, а есть мое. Какое сказать? — спрашивает Дан, переводя взгляд со стены на юношу. — Твоё. Джош улыбается. — И одежда подростков из банды, и молоко белого цвета. А белый цвет, как известно, цвет чистоты, непорочности, невинности… если сопоставить этот факт и дела, которые совершала банда… становится смешно, — Джошуа наклоняет голову набок. — А еще белый цвет — это тот цвет, который не имеет цвета. Тайлер хмурится. — Не смотри на меня так, я не псих, — смеется Джош. — В этом тоже есть смысл, если докопаться до него, но когда я пытаюсь докапываться до него, понимаю, что это нелогично и бессмысленно. Как и бытие в общем. Но это писать не нужно… бля, почему ты вообще ничего не записываешь? Тайлер выпрямляет спину, отводя взгляд к поверхности стола: — Черт… заслушался. Юноша заламывает пальцы, натянуто улыбаясь. Джошуа выдыхает: — Запомнил хоть что-нибудь? — В общих чертах, — кивает Тайлер, вставая из-за стола, — но писать я это сейчас, конечно же, не буду. Завтра окно вместо урока алгебры, да еще и две большие перемены. Я успею. — Как знаешь, — пожимает плечами Джошуа, отходя от рабочего стола парнишки. Он вновь укладывается на относительно неудобную раскладушку, укрываясь одеялом. — Спокеда. Тайлер смотрит на ком одеяла и кончик носа Джошуа, а также на его голубые волосы, которые растеклись по подушке мягкими волнами. Юноша проходит к своей кровати, присаживаясь на ее край, чтобы переодеться. Когда мальчик ляжет под одеяло, его взгляд наткнется на веснушчатое лицо с прикрытыми веками и на чуть приоткрытые губы, и в его голове всплывут моменты сегодняшнего дня и вечера, отзываясь болью в собственных.