Менегрот, пещерный дворец короля Дориата.
– И за что нам такое! – высокий эльда в атласной расшитой серебром тунике с досадой стукнул кулаком по украшенной резьбой колонне. – Ну, вот ты скажи, Хаэрон, отчего Дориату так не везет? Элу Тингола мы еще терпели ради его жены. Все-таки, ее защитные чары были и очень полезны. Хотя, на мой взгляд, слишком долго терпели. Но – это…! Его собеседник, с небесно-голубыми бусинами в волосах, пониже ростом, зато с острым проницательным взором, заложив пальцы за наборный золотой пояс, наклонил голову в знак понимания: – М-да… Адан – во главе Огражденного Королевства! Впрочем, теперь уже не огражденного. А жаль. Как-то мы с тобой, Виньясир, не подумали, что Мелиан способна вот так взять и снять Завесу. Действительно, не повезло. – И все они с восторгом ему подчинились, – продолжал высокий, – а почему, собственно? Внук короля, ну и что? Разве нет других достойных? Чем хуже мы с тобой? Где же мы ошиблись?… Хаэрон задумчиво покачивался с пяток на носки, поглядывая через перила галереи в обширный зал, заполненный толпой празднично одетых обитателей дворца. – Друг мой, народ везде одинаков. Что наши синдар, что проклятые изгнанники-голодрим. Они питаются сказкой, мало думая о том, что стоит за красивыми словами. Тот, кто пробуждает в них веру в свою способность совершить чудо, может делать с ними что захочет. Сегодня это Диор Элухиль – и они верят, что всего лишь поставив королем потомка Элу, они вернутся в прежние времена. – Смотрю я на тебя и, признаться, удивляюсь. Такое вокруг происходит, а ты можешь спокойно рассуждать точно на ученом диспуте. Ты что же, намерен смириться с унижением? И это ты, бывший у Тингола Советником! Хаэрон, однако, рассмеявшись, хлопнул Виньясира по плечу и легким шагом двинулся к лестнице, спускавшейся в освещенный многочисленными факелами зал. Посередине, окруженный радостными гостями, стоял молодой король. – … и Дориат опять станет величайшим королевством по эту сторону моря, как он был все эти годы! Уверенный вид и ясное чело, обрамленное темно-русыми волосами – наверное, он унаследовал от деда своего Барахира способность воодушевлять окружающих и вести за собой. Эльфы вокруг одобрительно зашумели: – Конечно, станет! – Дай-то срок! – Надо все, наконец, наладить! Диор поднял руку, требуя внимания: – Нам нужно многое сделать, но дориатрим всегда были искусными мастерами. И смелыми воинами! Мы не позволили наугрим остаться безнаказными – ни один из них не ушел живым! В ответном гомоне слышались мстительные возгласы и проклятия в адрес вероломного подгорного народа. Потрясение, вызванное убийством короля Тингола и набегом на прежде столь надежно защищенный Менегрот, было еще свежо. – Никогда больше не ступит нога гнома на камни этого дворца, если только руки его не будут крепко стянуты веревкой, ибо они враги нам теперь! – воскликнул Диор. – И напрасно считают они, что одни они владеют искусствами и ремеслами! Разве нам не под силу самим ковать мечи и доспехи? – Справимся! – зашумели вокруг. – Разве наши руки никогда не работали по камню и железу? Найдем ли мы мастеров, которые сделают ворота для Менегрота взамен разбитых – лучше прежних? – Найдутся! – вскричали в толпе. – Да у нас резчики не хуже!.. Мой племянник Колаглидир… – Мы с братом возьмемся!… – А мои на что? Мы тоже хотим… – Да куда тебе, Тиннасил! Торопыга ты, а тут нужно как следует… – А если тебя ждать, так ворота никогда готовы не будут. Как, интересно, мы будем без них защищаться? – А как мы будем защищаться, если они рассыпятся от удара кулаком? Чтобы чары наложить, нужно… Молодой король с горделивой улыбкой обозревал собравшихся. Народ его деда. А теперь – его народ. Его, конечно, любят, как любили его мать, прекрасную принцессу, дочь Тингола. Значит, это было верное решение – прийти сюда. В конце концов, эти эльдар действительно все восстановят сами, надо только их ободрить. А то, что он не управлял страной раньше – не так уж важно, ведь по любому делу можно найти добрые советы, со временем научится. – Вот если бы еще Лютиэн… Мелиан покинула нас, но ведь ее дочь умеет многое… Она повергла самого Бауглира… Защитный пояс так необходим… Может быть, король призовет свою мать? Эти слова прервали нить его размышлений, и он немного растерялся. Разговор принимал какой-то нежелательный оборот. Стоит ли говорить, как обстоят дела? Самая прекрасная дева по эту сторону моря, дочь Элу Тингола и мудрой майэ, носящая свет Сильмарила на своей груди, – она не могла покинуть Тол Гален. Возвращенные из мертвых, они с Береном не будут жить ни среди эльдар, ни среди эдайн. Зря народ Дориата рассчитывает на ее помощь. – Государь, а на этот вопрос лучше не давать прямого ответа… Диор обернулся – белокурый эльф с голубыми глазами и лазурными бусинами, вплетенными в отливающие лунным светом волосы, говорил тихо, так, что слышать мог только он. Не давать ответа… Легко сказать! Мгновенно уловив его колебания, неожиданный собеседник сделал шаг вперед, твердо встав рядом. – И пусть никто не думает, что наши потери хоть сколько-то поколебали наше мужество! – воскликнул он. – Нет, народ Дориата тверд и никого не боится! А какие лучники могут сравниться с нашими? Острия их стрел всегда держали врага на расстоянии. Нам нужно выбрать того, кто сможет встать на место Белега. – Гваэдир лучше всех стреляет! – послышалось из толпы. – Лучше – Барахенда, он на границах служил еще до восхода Светил. – Куиталь, может быть, ты…? – Стойте, стойте, мы не можем решить этого сейчас... – Благодарю, друзья! – возвысил голос Диор. – Благодарю вас всех, я вижу столько искусных и отважных эльдар, что у меня нет сомнения в удаче. Завтра будет собран Совет, чтобы решить самые важные вопросы. А сейчас вспомним, что кроме забот у нас есть и радости. Он взмахнул рукой, указывая на расставленные вдоль стены накрытые столы – для праздника на них собрали немало яств и вин, хоть и не сравнить с тем, что было в старые времена. Когда толпа отхлынула, устремившись к угощениям, король, наконец, повернул голову к стоящему рядом. – Твои слова пришлись кстати. Как звать тебя, находчивый эльда? – Меня зовут Хаэрон, король. Рад был услужить тебе. – И ты всех их знаешь, тех, о ком говорили? Кто же, по-твоему, может возглавить пограничную стражу? – Ты решишь это на Совете, государь. Для этой должности важнее всего опытность. А для начальника дворцовой стражи – верность. Как я жалею, что пал храбрый Маблунг Могучая Рука! Нелегко найти замену такому. – Ты знал его? – О, да! И его, и многих из приближенных и советников Элу Тингола. Думаю, будет много желающих заменить Маблунга. Жаль, что самые достойные обычно из-за своей скромности остаются незамеченными. Истинные друзья твоего деда слишком строги к себе. Хаэрон с легким вздохом устремил взор на галерею, где все еще стоял его недавний собеседник. Диор проследил за его взглядом, хотел что-то спросить, но тут ему с поклоном поднесли кубок, и толпа понесла неожиданного собеседника прочь. – За короля! – зазвенело под высокими сводами И вино в бокалах алело как в прежние времена, мечущийся свет множества факелов бросал блики на радостные лица и праздничные одежды, а музыканты заиграли веселую песню. Галерея опустела, гости расселись за столами, спустя некоторое время первые пары закружились в танце. Виньясир, уже отдавший должное яствам и несколько успокоившийся, наблюдал за ними, сидя на покрытой ковром скамье, поигрывая прикрепленными по краю скатерти кисточками. – Друг мой, ты ведь поднимешь жезл, оброненный храбрым Маблунгом? – прозвучало над самым его ухом. – Не удивляйся, если король с тобой заговорит об этой должности. И помни, что ты был верным соратником Элу все эти годы. Он, обернувшись, поглядел вслед удаляющемуся Хаэрону и улыбнулся. В конце концов, может, тот и прав. Так даже лучше.***
– Осторожней, тут лилии! У них пыльца красится, не испачкайся. Итильдин вовремя схватила ее за локоть, отводя широкий рукав гостьи от вычурных красавиц, согнувшихся под тяжестью своих роскошных пламенных венчиков. Норгаладис подобрала струящиеся шелковые складки одеяния, продернутого по кромкам серебряной нитью. Да, прийти к подруге в белом платье было несколько неосмотрительно. Это во дворце удобно, а здесь... Цветы и птицы всегда были страстью дочери мастера Глинедира, и вокруг их маленького домика с ранней весны и чуть ли не до снега сменяли друг друга то звонкие подснежники, то царственные тюльпаны, то изнеженно-капризные камелии, то звездные всполохи астр. Чтобы добраться до скамейки в садике, пришлось нырять под душистые гирлянды вьющихся роз и раздвигать заросли люпинов. Усевшись, Итильдин продолжила прерванный рассказ: – … а я ему говорю: зачем тебе манок, Тиннасил, ты же по камню резчик. В пещерах, что ли, птиц приманивать собрался? А он – вот, хочу научиться, покажи мне. Чудак такой! Истории про этого непоседливого молодого эльфа Норгаладис выслушивала от своей приятельницы уже далеко не в первый раз и не могла не оценить разумности его плана осады – манки Итильдин действительно славились за пределами Дориата. Учиться у нее он вполне мог бы до конца Арды. – …Я говорю – это тебе не лавка и не сундук. Дерево особое нужно, чтобы птица любила на него садиться. Слушать ветки, как они качаются. Выбрать, какая лучше поет, а потом зимой срезать, когда все кругом уснет. – Ну-ну. Держу пари, он нашел, что тебе ответить. Итильдин прыснула: – А он обрадовался – давай, говорит, пойдем в лес вместе поищем. Покажешь мне, куда птицы садятся, как раз самое время. Норгаладис погрозила ей пальцем: – Ой, смотри, подруга! – Да полно! Посмотрю я на тебя на моем месте. – Ну, на твоем месте я не окажусь. Одну в лес меня отец и раньше-то не пускал, а теперь и подавно не отпустит. – Тем более, с тех пор, как он стал начальником королевской стражи. Ты будешь гулять по полянам и перелескам в сопровождении полудюжины стрелков, словно принцесса! Девушки весело расхохотались. – Нет, Итильдин, – продолжала Норгаладис, – не хочется мне ни с кем бродить по лесам. Разве что с тобой – но уж лучше по твоему садику. Твои цветы – веселые безобидные создания, они глядят на нас из-под ресниц своих лепестков, а их шепот под землей – лишь милые шутки, от которых не ждешь подвоха. Не то, что… – Не то …– что? – Я тебе рассказывала, разве не помнишь? Камни… Они опять растут – внезапно, необъяснимо… Вот лежит на повороте такой – обломок, просто обломок. А потом вдруг спотыкаешься об него и понимаешь – он стал больше. Я сидела с ним. И спрашивала…, – Норгаладис зябко повела плечами, хотя скамейка была ярко освещена летним солнышком. – Что же… что ты услышала? – Он сказал – камням время расти. Время занять все эти пещеры, закрыть проходы. Всю Тысячу Пещер. – Но как же,… – Итильдин задумалась. – Ведь Тиннасил говорил, что они собираются делать новые ворота, расчищать и расширять проходы. Будет все совсем наоборот! – Не знаю, не знаю… Тот, с кем я говорила, был так уверен, это тревожит меня. – Ах, если бы королева Мелиан была с нами! Можно было бы спросить. Может быть, леди Галадриэль?.. – Как, ты не знаешь? Несколько дней назад они с мужем покинули дворец, отправились на восток. – Вечно я узнаю последней о том, что происходит! – надула губки Итильдин. – Этот шалопай каждый день во дворце работает – уж мог бы мне рассказать. Ну, хорошо, давай сходим посмотрим на твой камень.***
Норгаладис привыкла, что живущим в лесах пещеры Менегрота всегда казались странными. Лаиквенди, привыкшие к шелесту листьев, нежному шороху травы и простору над головой, не искали музыки камня и не хотели думать о нем. Ей же переходы и арки казались застывшим танцем странных созданий, глядящих на нее и думающих… о чем? Лишь в залах отступали они к стенам, освещенные трепетным огнем светильников. Дочь Виньясира, начальника королевской стражи во дворце знали хорошо, да и ее подругу видели не впервые. Однако на этот раз через зал приемов их не пропустили: – Нет-нет, Норгаладис, обойдите по внешней галерее. В зале приемов король беседует с посланцем из Лесов. Двери закрыли, наверное, что-то важное. Не стоит их тревожить. Девушки нырнули в полуосвещенный проход, огибая парадные помещения через коридор, носивший название Каменные Березы. Словно ветви, свисали с потолка гроздья сталактитов, которые под резцами гномов приобрели ажурность весенней листвы, и блики от факелов, казалось, колыхали их весенним ветром. Заканчивалась эта застывшая роща небольшим гротом, наполовину залитым подземным озерцом, по черной поверхности которого рыжими звездами разбегались капли, срывавшиеся с потолка. Внезапно Норгаладис, шедшая первой, остановилась, прислушиваясь: – …Послушай, ты веришь мне или нет? Когда я в таких вещах ошибался? Ответ разобрать она не могла, но голос – конечно, она его знала – отец. – …Все остальное сделает Камень… Ни о чем не беспокойся… Поверь, я его знаю, я совершенно уверен… На этот раз… Да это же Хаэрон, Первый Советник молодого короля! Обернувшись на подругу в замешательстве, она не знала, стоит ли прерывать разговор старших. Но отец и его друг, возможно, тоже заметили что-то странное в гротах и переходах Менегрота? Может, тоже говорили с валунами? -…Выберем момент и будем действовать. А сыновья Феанора… Погоди, сюда кто-то идет, – голоса смолкли, и Норгаладис шагнула вперед. – Прости, отец… Дзинь!.. – покатилась по каменным плитам оброненная Виньясиром фибула. Снежный барс мог бы так смотреть на соперника, появившегося в его владениях – но только мгновение – он узнал дочь: – Норгаладис, это что еще?! Что ты здесь делаешь? – Ах, это вы, прекрасные девы, – вмешался Советник молодого короля. Голос его звучал беззаботно, но подругам вдруг стало зябко глядеть в его льдистые голубые глаза. Однако слова никак не оправдывали их странного ощущения. – Вы вправе сердиться на меня – опять я затащил своего друга под Своды в такой прекрасный день и мучаю его делами, – продолжал он. – Извини и ты, уважаемый Хаэрон, что мы прервали вас, – вежливо поклонилась дочь начальника стражи. – Я тоже могу рассказать кое-что о камнях, но не хотела никого тревожить раньше времени. Однако раз уж вы тоже говорите об этом… Значит, вы видели? – Видели ли? О!...– Советник замялся. – Ты знаешь, Норгаладис, ты права, поднимать суету не стоит. Это ведь лишь догадки. Простые догадки, игра разума, не более. Наверное, ты придала слишком большое значение… Девушка посмотрела с сомнением. Перед давним приятелем отца она, в отличие от Итильдин, никогда особенно не робела. Но он был прав – в разговорах с камнями никогда нет ясности. Да, она давно живет в пещерном Менегроте и, как ей кажется, научилась говорить с ними. Или научила их говорить? Но такого разговора прежде никогда не было – как понять, не ошиблась ли она? – Нам не дано знать будущее заранее. Но лучше ли для нас, если мы не будем ведать и настоящего? Если будем закрывать глаза и затыкать уши, лишь бы не слышать того, чего не хотим слышать? Королева Мелиан думала, что мы будем счастливее, если не узнаем, что нет больше защиты Пояса. Беззаботность дорого обошлась нам. Довольно прятаться от того, что мы знаем! Советник уставился на нее в некотором замешательстве. – Виньясир, твоя прекрасная дочь ведет речи весьма решительные! Начальник стражи шагнул вперед, чтобы что-то сказать, но в этот момент позади них в зале послышались громкие возгласы. Радости? Скорее, изумления. Будто все переходы вдруг наполнились хлопаньем дверей, шелестом одежд, восклицаниями. Быстро отодвинув в сторону и дев, и своего друга, Виньясир решительным шагом двинулся сквозь стекающие с потолка колонны Каменных Берез в освещенный яркими факелами зал. Факелами? Они выбежали за ним на балкон. Король Диор стоял в дверях – и казалось, что солнце сияет у него на груди. Никогда не знавший вольного ветра и шелеста зелени чертог словно наполнился пением птиц, свет звенел как серебро, плавился как золото и согревал не только взоры, но и феар. – Какой он… как он велик и прекрасен, – прошептала из-за плеча подруги Итильдин. – Никто не сравнится с ним из детей Эру! Нам теперь ничто не страшно – с таким королем!