Камень ликовал. Да, определенно, это было ликование – и от этого Норгаладис было жутко. И он словно бы не замечал ее, будто ее и не было вовсе. Словно никого из них не было. Он видел только себе подобных, и они тоже ликовали. «
…Время пришло, наше время пришло…».
Девушка едва протиснулась между валуном и стеной – так он вырос. Да что с ними сегодня! Она медленно брела, останавливаясь на лестницах и в проходах, прижималась лбом к шершавым холодным плитам, а они смеялись над ней.
Все было не так, какой-то неправильный день. Все было непонятно, странно ведут себя камни, дрожит воздух, да и все окружающие тоже будто захвачены каким-то потоком – бегут, не замечая ее, что-то крича друг другу.
– Что ты здесь делаешь, дева?! Уходи скорее, что стоишь! Быстро, быстро – через Лестницу Снега, пока ее не захватили! – эльда тряхнул ее за плечо, только тут она поняла, что пробегающие задоспешены и вооружены.
– Но что происходит?
– Войско Феанарионов!.. – он махнул рукой куда-то в сторону и кинулся дальше, не желая терять времени на объяснения.
Все-таки они пришли. Да, Амрас так и говорил, но она, все же, надеялась… Норгаладис закусила губу – она ничего, ничего не может сделать! Подхватив расшитый бисером подол, девушка поспешила было в сторону, указанную воином. Переходы, залы, повороты – да, Тысяча Пещер, даже больше, она знает их, она ходит по ним не первую сотню лет. Лестница Снега выведет наружу, но зачем? Куда она пойдет? Домой? Или в зимний лес? Не опаснее ли там, чем здесь, во дворце? Ведь здесь можно спрятаться даже лучше! Норгаладис решительно свернула в узкий ведущий вверх коридор.
– В твоей поясной сумке Сильмарил – не отрицай! – она вздрогнула, услышав голос отца. Ответом ему был смех.
– Ха-ха-ха! Ты, что же, думаешь, я должен был его там оставить? Задаром отдать его Феанарионам? Вот просто так – отдать? – Первого Советника едва можно было узнать, куда подевалась обычная мягкость...
– Мы договаривались! Пусть возьмут – и убираются!
– А зачем? Пусть лучше сгинут в переходах Менегрота, гоняясь за ним. Теперь, когда Диор мертв, мне не нужны соперники в Белерианде. Делай лучше, как я сказал.
– Послушай, Хаэрон, – слова начальника стражи били наотмашь. – Я не для того пошел на убийство своего короля, чтобы сменить выскочку-адана, указывающего мне, что я должен делать, на тебя! Мне не нужен тут еще один Тингол, вообразивший себя великим валой!
Норгаладис в ужасе прижала ладони ко вспыхнувшим щекам и постаралась слиться со стеной.
– Что ты, что ты, друг мой…
– И если ты собираешься водить меня за нос, то имей в виду – это дело не пройдет! Я отомстил Эльвэ, избавился от Диора – и не побоюсь схватиться с кем угодно!
– Погоди, погоди, Виньясир, не горячись, – голос Хаэрона опять звучал успокаивающе. – Ты же видишь, события немного… м-м-м… пошли не так, как мы планировали. С этими Феанарионами – наверное, это, действительно, их кровожадность – невозможно угадать. Они должны были идти в покои короля – ведь Маглор совершенно точно хотел избежать войны. А вместо этого – вышибли ворота и бушуют теперь внутри. Их нужно остановить, иначе нам с тобою не кем будет править.
– Что ты предлагаешь?
– Ловушка на Лестнице Маблунга. Обрушь ее, когда подойдут – это их остановит. Мы сможем начать переговоры, предложим им взять Камень и уйти. Поверь, они и сами будут рады, и я смогу выговорить хорошие условия. А Сильмарил я положу в сокровищницу, как будто так и было.
Начальник стражи недоверчиво хмыкнул:
– Ну, ладно. Ты убедил меня на этот раз. Иди в хранилище, я догоню, только дверь не запирай…
– Хорошо, друг мой, и будь осторожен, сам не попади под обвал…
Норгаладис медленно пятилась назад, стараясь ступать легко и бесшумно. Только бы отец не обнаружил ее. Что она ему скажет? Нет, что он ей скажет, как будет объясняться?! – она до боли прикусила губу. – Да в словах ли теперь дело, если рушится все…
Когда лопатки уперлись в стену, она выскользнула из коридора на галерею большого зала со световыми щелями под потолком, отсюда большой проход вел в служебные помещения. Что же теперь делать? Бежать к Лестнице Снега?
Тишина раскололась внезапно. Воины, ворвались через узкую резную дверцу… Он ее не заметил, а она узнала его сразу. Темно-рыжая коса и кольчуга, такая же, как в тот первый день, когда он прошел мимо нее. Он был впереди, приказывал что-то дружинникам, и те повиновались взмахам его руки.
Девушка прижалась к колонне в тени арки, стараясь не выдать себя, пока отряд быстро обыскивал зал внизу, и наблюдала, как воины один за другим исчезали в дальнем коридоре. Наконец, можно было облегченно вздохнуть – не заметили, ушли к складам и Лестнице Маблунга. Она проберется к дальним диким заброшенным пещерам, пока они будут…
Норгаладис тихо ахнула – Лестница Маблунга… Ловушка… Отец же сейчас ее обрушит! – она невольно сделала несколько шагов вслед отряду. – Куда она бежит? Это же враги... Спасать врагов?
Ноги казались деревянными, девушка сама не понимала, как они несут ее. Но хорошо понимала, куда. Не понимала, что будет делать, но знала, что не может по-другому. Бежала, вроде бы, по твердому камню, но казалось, нет больше опоры, и не будет.
– Вон он, Хаэрон! Там, наверху! За ним! Не уйдет!
Издали Норгаладис тоже видела, как Первый Советник нырнул в дверь, ведущую в сокровищницу. Преследователи были уже на лестнице, а отец задержался на последней площадке, спешно вытаскивая из-под туники ключ на цепочке – длинный стержень, покрытый узорами и тенгвами.
…Камни ждали этого. Их ликование перешло в оглушительный хохот. Неужели, никто кроме нее не слышит? Не оборачиваются, не видят? «
…Занять все пещеры, заполнить проходы…» И вот мы позвали их сделать это.
Дрожь пронизала, казалось, всю гору. Начальник королевской стражи, убедившись, что ключ сработал, повернулся и бросился вслед за Хаэроном к двери. Когда коридор вывел Норгаладис на узкую площадку на середине лестницы, он все еще дергал за ручку, не понимая, почему та не открывается.
Первый камень ловушки упал, обдав острыми осколками.
Ладони прижаты к стене, она не может позволить себе смотреть по сторонам. Ни вверх на отца, ни вниз на …него. Ни даже на плиты над головой, которые шевелятся, словно живые.
Второй рухнул чуть выше, покатился по ступеням, словно медленно переваливаясь. Медленно?
Камни не понимают, что такое быстро или медленно. Они различают твердое и мягкое – и надо быть тверже кремня. Они знают истинную силу стремления – и надо уметь быть непреклонной. Они не ведают страха – и нельзя бояться ничего.
«
…Пришло наше время…» – «
…Нет…»
«
…Заполним проходы…» – «
…Нет…»
Глыбы продолжали осыпаться, Норгаладис их уже не считала. Она не замечала, как яростно жалят ее каменные брызги.
«
…Наша власть теперь…» – «
…Нет!..»
Грохот, от которого она оглохла – справа. Верхней половины лестницы больше не было, лишь удушливые клубы пыли. Отец! По сердцу резануло болью, но она не отняла руки, не повернула головы. Теперь верх – это ее площадка. И там, на нижних ступенях – тяжелые удары и крики боли. Твердые прожилки в камне – она пройдет по ним в самую глубь и остановит… Шаг, еще шаг…
Дрожь горы затихала, а девушка стояла на лестнице неподвижно, будто статуя, и широко раскрытые глаза ее, не мигая, смотрели в камень. Лишь когда зал заполнили воины со звездами на коттах, она рухнула на пол.
***
Щепки от выбитой двери торчали в проеме, словно кинжалы. Позади были королевские покои, где Макалаурэ не дал себе времени даже взглянуть на Турко, лишь оставил с ним целителя. Где-то в соседнем зале грохотало, словно случился настоящий обвал. В погоню за Хаэроном они шли по галерее второго яруса, Ройтарассэ с полудюжиной верных несся уровнем выше, сметая с пути лучников, пытавшихся их задержать.
От узкого входа в пещеру Феанарион сразу скользнул неуловимым движением налево вниз, прикрывая лицо стальным наручем, и правильно – по нагруднику, по плечам, по руке ударили стрелы. Вот он, наконец, его враг. Глаза их на мгновение встретились – темная сталь под нолдорским шлемом и льдистая голубизна взора знатного синды:
– На этот раз я дошел, Хаэрон! Теперь не скроешься, паучье семя! – Макалаурэ бросился вперед, стремясь отрезать Первому Советнику путь к бегству.
– Отомстим за короля! Убийцы! – негодование в голосе бывшего приближенного Диора звучало совершенно искренне.
Как описать атаку дружины, закованной в светлую броню лучшей стали? Броню мастерских заморских эльфов, кованную, чтобы защищать от орков и балрогов… С чем сравнить ярость синдарских воинов, с отчаянной ненавистью бросившихся в безнадежный бой? Воинов, верных присяге и своему предводителю.
– Ты разоблачен, Хаэрон! – клинок Макалаурэ зазвенел, соприкоснувшись с мечом Хаэрона. – Мы все знаем!
Ответить тот уже не успел... Второй сын Феанора резким движением выдернул оружие из падающего тела. Глаза, подобные ясному и холодному зимнему небу, не мигая, смотрели в каменный потолок.
Лязг и крики вокруг стихли, слышались лишь стоны и короткие приказы Ройтарассэ. Макалаурэ наклонился и расстегнул сумку на поясе своего противника... Свет... Истинный Свет в ладонях сына Феанора – неужели, это не сон? Он поднял ожерелье за тонкую цепочку, и вдруг решительно рванул, выламывая Камень из золотых зажимов.
– За ожерелье пусть с тебя спрашивает дочь Финарфина! – он швырнул изделие гномов, опустевшее, но по-прежнему прекрасное, на неподвижное тело и зашагал прочь.
***
В зале гудело, словно у входа в улей. Пыль, обломки дерева с резьбой – а ведь еще сегодня утром это было чудесной работой какого-то неведомого эльфа, радовавшей взгляд. Воины уже успели отвалить некоторые из крупных валунов. Полуобрушенная лестница, прилепившаяся к стене пещеры, дружинники, склонившиеся над распростертым телом… Макалаурэ остановился… Амбарусса, рыжий мальчишка – ничком на ступенях… Певец попытался расстегнуть шлем, почему-то нестерпимо давивший на голову. Он хотел спросить, но слова не шли на язык, лишь непослушные пальцы без толку дергали ремешок. Заметив его, целитель, стоявший на коленях рядом с Амрасом, поднялся на ноги:
– Он дышит, браннон Маглор, - и на немой вопрос лишь покачал головой, - По кусочкам собирать придется...
Макалаурэ попытался поймать взгляд целителя, но тот, махнув рукой, отвернулся, занятый заботой о раненом. Младшего рыжего лорда бережно перекладывали на носилки, прилаживали лубки на переломанные ноги и руки.
Внезапно второй сын Феанора вгляделся в черты синдэ, лежавшей навзничь среди обломков, наклонился и приложил чуткие пальцы к шее, прислушиваясь.
– Олтанар, деву тоже возьмете, – приказал он дружиннику. – Отвезете на Амон Эреб со всеми.
– Эту дориатку? – удивился тот.
– Да! И лечить, как моего брата!
И он шагнул в сторону, глядя вослед носилкам, с которых свешивалась каштановая коса с малахитовыми бусинами.
