Проводите меня домой

— Я все сделаю сам, — говорит ей лорд Карир, и взгляд его жены-человечки мгновенно стекленеет, и руки его жены-человечки роняют, что держали — сумку с детскими вещами. Карир подхватывает и жену, и сумку — жену бережно укладывает на ложе, в сознание она уже не придет, хотя пока дышит, пока сохраняет тепло. Сумку Карир ставит на пол перед Морах. Пригодится. Конечно, Морах позаботится о ребенке. Со смертью Карира преследование прекратится, Рука предпочтет сохранить эту наследственную линию — чтобы, в будущем, все же заполучить на службу ее представителя. Представителю наследственной линии шесть лет, он ждет в саду. Лорд Карир только что познакомил Морах с сыном и велел сыну слушаться ее во всем, как слушался бы самого отца. Настало время для последнего действия — того самого, которое Карир пообещал выполнить сам, чтобы между его сыном и Морах не встал долг мести. Не то чтобы это облегчало задачу. — Прошу вас... — Морах встала на след и вела охоту, но ей нравится Карир, и не нравится ее долг. И Кариру, Видящему, легче отступить, чем ей — разве он не хочет жить? — Прошу вас, перемените решение. Карир качает головой, печально смотрит на нее. Что он сейчас видит — ее саму, сейчас, или что-то, что показывает его дар? Что-то из того, что она некогда видела своими глазами? Морах не хочет знать. Рука — хочет. Но не получит ничего из знаний Карира, ничего от дара Карира, если он не передумает. — Почему бы тебе не переменить свое решение, дитя, — Карир садится рядом с женой, проводит рукой по ее светлым волосам. — Сбрось поводок, служи не Ему. Он того не стоит. Это на самом деле очень легко, это свобода. Морах качает головой. Это невозможно. Ее повелитель — основа Империи, основа всего. И она, и Рука — лишь проводники его воли. Прежде она сказала бы, что Карир безумец, что он пытается бежать от реальности, отрицать очевидное. За недели охоты она узнала, что лорд-беглец крепче привязан к реальности, чем она сама. Его привязывают тысячи чужих взглядов, тысячи осколков чужого знания. Она преследует и настигает без осечки — но от его взгляда не может укрыться никакое прошлое, никакое настоящее — особенно, когда он так близко. — Вот видишь. Ничего, придет день, и ты, может быть, переменишься. А у меня нет выбора — служить Ему я не буду, ни прямо, ни через посредников, — Карир ложится и обнимает жену, приникает к ее бесчувственному телу. Оглядывается на Морах через плечо: — Подожди немного. Потом целует свою женщину в висок, ложится поудобнее и замирает. Морах ждет. Ждет, пока останавливаются два дыхания, пока ореол жизни покидает два тела. Потом отворачивается от них, уходит из комнаты, идет в сад. За ее спиной на ложе два тела быстро превращаются в прах. Руке — и господину Руки — не достанется ничего. Кроме, может быть, мальчика, ожидающего в саду. Выбор ему еще предстоит.