After forever, или Что будет после навсегда

Драко Люциус Малфой, решением Визенгамота вы приговариваетесь к одному году лишения свободы в Азкабане. Ваше имущество, как движимое, так и недвижимое будет конфисковано. Приговор вступает в силу немедленно. И Драко уводят под конвоем дементоров. Когда всё было кончено, у него был выбор. Впрочем, у них у всех был выбор. Сбежать — или остаться. Родители умоляли его уехать с ними во Францию, где у отца были родственники, которые могли помочь и предоставить им политическое убежище, ведь Тёмный Лорд наконец-то действительно погиб — Драко даже мельком видел в Пророке, что его тело сожгли, а прах развеяли по ветру. Однако он уже тогда принял решение. Драко слишком долго боялся. Он слишком долго юлил, пытаясь избежать неизбежного. В его жизни хватало ошибок, которые он совершил из страха — взять хотя бы Метку. Поэтому сейчас — чуть ли не в первый раз в жизни — он хотел сделать что-то не из-за страха. И решил остаться. Отец стоически воспринял это решение. Только побледнел ещё сильнее, да вокруг рта и глаз залегли глубокие морщины. Мама всё пыталась что-то сказать, но душившие её слезы не давали ей буквально ни слова вымолвить. Драко обнял её, чувствуя выпирающие лопатки на худенькой узкой спине. А потом родители аппарировали, оставив Драко одного в пустующем особняке. На следующий день в Малфой Мэнор прибыли авроры. Драко арестовали, и больше своего дома он не видел. Потом были бесконечные допросы, и в итоге всё закончилось Азкабаном. Через год он вышел на свободу. Ему вернули личные вещи — и выпустили на улицу без кната в кармане. Многие, оказавшись на его месте, спивались, опускались до воровства, убийства, скатывались в пропасть. Но не Драко. С первого года в Хогвартсе его готовили к карьере дипломата. До возвращения Тёмного Лорда Драко постоянно таскали по приёмам, учили заводить знакомства только с самыми важными людьми, выбирать нужных друзей, льстить, улыбаться и кивать в нужных местах. Лицемерить. И, выйдя из тюрьмы, сначала он попытался устроиться в Отдел международных отношений, однако ответ был однозначен. — Мистер Малфой? Нет-нет, увольте. Какая дипломатия? О чём вы?.. Потом он пробовал пробиться в магазины, торгующие зельями в Косом переулке, но везде встречал одно и то же — брезгливый, полный презрения взгляд. Один из лучших в своём выпуске, Драко Малфой не мог найти место в этом новом для себя мире. Почти месяц он просуществовал практически на улице, перебиваясь случайными заработками, пока однажды, в конце октября, разбирая старые копии Пророка, не увидел объявление и не отправился в маггловскую часть Лондона, в больницу Святого Мунго. После войны рабочих рук не хватало. Пожилая ведьма бегло осмотрела его. Драко показалось, что она прикидывала, сколько он реально сможет протянуть здесь. А потом махнула рукой — работайте. Драко негде было жить, и главный целитель больницы выделил ему подсобную комнатушку. Ничего особенного: кровать, шкаф, стол и табуретка. Но теперь Драко хотя бы было, где спать, а питаться можно было прямо в больнице. Еда, конечно, сильно отличалась от той, что была в Малфой Мэноре, но после тюрьмы и улиц тушёная капуста с малюсенькими кусочками мяса казалась ему деликатесом. В больнице почти всегда пахло отварами целебных трав, заживляющими мазями, очищающими заклинаниями — да-да, у магии тоже есть запах — кровью и нечистотами. Сначала Драко был уверен, что не привыкнет никогда. Эти запахи — особенно тошнотворный смрад разложения человеческого тела — после Азкабана и так постоянно преследовали его по ночам, и ему казалось, что переносить их ещё и днем он просто не сможет. Как будто у него был выбор. В первые дни от запахов больных и самого госпиталя его почти всё время тошнило. Он по несколько раз в день бегал в туалет и склонялся над унитазом, борясь с рвотными позывами. Однако незаметно даже для самого себя как-то привык — и просто перестал обращать внимание. Поначалу работать было тяжело. Ему не поручали ничего, кроме банального — вынести посудину, вытереть пол, убрать там, принести то. Если раньше денег с трудом хватало на еду, то после устройства в больницу он сразу же начал откладывать и уже через два с половиной месяца смог отправиться в Косой переулок в магазин мистера Олливандера и купить себе наконец-то новую палочку. Обычно у узников перед заключением в Азкабан палочки отбирали и возвращали лишь по истечении положенного срока. Однако мамина палочка сгинула еще во время пожара в Выручай-комнате, так что отбирать у него просто было нечего. Сейчас Драко нехотя вспоминал те месяцы, которые ему пришлось провести без палочки: он никогда прежде не чувствовал себя таким беспомощным и беззащитным. Новая палисандровая палочка с волосом единорога вполне смогла заменить утраченную палочку из боярышника.м а С тех пор минуло уже больше четырёх лет, и за это время Драко много чему научился и чего достиг. — Хороших выходных, мистер Малфой! Он кивнул дежурной ведьме и вышел на улицу, тут же смешавшись с толпой магглов. Ноги привычно донесли его до тихого закутка, куда он и завернул — и оттуда уже аппарировал. Почему-то аппарировать прямо из больницы считалось невежливо. — Ты сегодня поздно! Этот голос всегда заставал Драко врасплох. — И давно ты сидишь в прихожей, Поттер? — хмыкнул он. Тот только усмехнулся в ответ, поднимаясь со ступенек и подходя ближе. Зелёные глаза искрились за стеклами круглых очков. Поттер давно мог бы избавиться от них: Драко неоднократно предлагал ему исправить зрение — всего несколько минут и пара зелий — но упрямец наотрез отказался. «Это повредит моему имиджу». Ага, конечно. Повредит. — Раздевайся давай, ужин стынет. Кикимер расстроится, если ты как следует не поешь. Драко фыркнул, отдавая Поттеру мантию, и послушно пошёл за ним по лестнице на второй этаж. — О, мы сегодня ужинаем в гостиной? - восхитился Драко. — Хозяин Гарри, мистер Драко, пожалуйста, сегодня у нас мясо по-французски. Какое вино желаете, чтобы я подал? Поместье Блэков раньше всегда вызывало в Драко внутренний трепет, несмотря на то, что он никогда не бывал здесь в лучшие времена этого дома, когда еще была жива тётка его матери. А потом поместье постепенно запустело. Драко помнил, как несколько раз родители вскользь упоминали этот дом, но дальше разговоров дело не заходило. Поттер сумел возродить былое величие практически из пепла. Когда Драко впервые пришёл сюда, на какое-то время у него перехватило дыхание от внезапно нахлынувшей тоски по Малфой Мэнору. — Что, совсем не нравится? — нахмурился Гарри. Драко покачал головой. — Наоборот. Даже слишком. Поттер даже устроил ему тогда небольшую экскурсию по дому. Только одна дверь на самом верху так и осталась закрытой. — Это комната Сириуса, — просто сказал Поттер охрипшим вдруг голосом. Драко только кивнул и больше эту тему не поднимал. Только через полгода Гарри нашёл в себе силы показать ему запретную комнату. Драко не знал Блэка лично и долгое время считал его последователем Лорда и преступником. Однако эта комната пошатнула былую уверенность. На стенах висели старые колдографии, плакаты с изображением звезд квиддича двадцатилетней давности, постеры, видимо, маггловских девушек в очень откровенных нарядах… Драко как завороженный простоял там несколько минут и только потом заметил, что Поттер уже ушёл. Бывшего гриффиндорца он обнаружил в гостиной. Гарри сидел на кресле, локти упирались в колени, пальцы запутались в волосах, глаза невидяще уставились на огонь. — Мне жаль, что он погиб… — тихо сказал Драко. Поттер поднял на него больные глаза и слабо кивнул. В ту ночь Драко впервые остался у Поттера. — Как дела на работе? Закончил своё зелье? Драко пожал плечами. — Ещё нет. Я почти уверен, что делаю всё правильно, но почему-то пока не получается… Его ведь так и не подпустили к больным, но свою нишу Драко нашел сам. Ему ещё в Хогвартсе нравилось Зельеварение, наверное, благодаря Снейпу. А может, потому что Драко с удовольствием решал сложные задачи. Ну и нельзя было забывать о его математическом складе ума, врождённой скрупулёзности и аккуратности. В итоге Малфой уже в первый год своей работы в Мунго превратился из обычного санитара в штатного зельевара, а ещё через полтора года возглавил лаборатории. — У меня завтра рейд, скорее всего. Возможно, не вернусь до понедельника. — Опять рейд? Ты же недавно вернулся. Им больше послать некого? — Там группа сегодня работает. Пока дальше слежки не продвинулись. Завтра подключатся еще две группы — и начнём операцию. Драко досадливо передёрнул плечами. — Не нравится мне всё это. Сколько ещё ты будешь заниматься оперативной работой? Поттер тихонько рассмеялся. — Перестань за меня трястись все время. Ничего со мной не случится. Я же лучший, помнишь? Драко это прекрасно помнил. — Только не лезь на рожон, ладно? — Я ещё не собираюсь умирать… Он вдруг оказывается слишком близко. Драко ощущает тёплую ладонь на своей щеке. — Останешься сегодня? И Драко сам тянется его поцеловать. Резкий рывок — и они уже тонут в огромной кровати в спальне. Тёплые губы скользят по щеке, захватывают мочку уха, такую чувствительную, что хочется взвыть. Проклятая одежда мешает, Драко извивается под Поттером, пытаясь скинуть ее с себя. Рубашка никак не поддается, и Поттер наконец отрывается от него, чтобы помочь. — Сними уже эти чёртовы джинсы… Драко шипит, но он так долго ждал, весь день, и нет никаких сил сдерживаться. Поттер отстраняется и стягивает с себя свитер. Теперь можно наконец скинуть мешающую рубашку и брюки и позволить Поттеру избавить себя от оставшейся одежды. — У меня для тебя сюрприз… — тот шепчет прямо в губы, и Драко замирает весь, вытягивается под его прикосновениями. — Страшно представить, — он пытается пустить в голос холодок, но бёдра уже толкаются вперед, пытаясь прижаться теснее, плотнее, сильнее… Однако Поттер вдруг отстраняется. И никакой улыбки — он серьёзен как никогда. — Доверяешь мне? И некуда бежать. — Да… — на выдохе, сквозь зубы. Запястья и лодыжки тут же опутывают веревки, и Драко бьётся в путах, оказываясь практически распятым на кровати. — Расслабься… — Поттер уже рядом, шепчет, гладит его. — Ты такой сейчас… Даже не представляешь… Драко стонет, и глаза закрываются, кажется, по собственной воле. — Нет-нет, так не пойдет… Открой их… — жаркий шепот, прямо в такое чувствительное ухо. Драко вздрагивает и открывает глаза. Прямо над ним к пологу прикреплено огромное зеркало. И Драко вдруг видит всё. Себя, такого бесстыжего, распятого прямо на кровати. И налившийся тёмный член, прижавшийся к животу… Он переводит взгляд на Поттера, а тот улыбается. И он все еще не снял джинсы. И почему-то это тоже заводит. Даже больше, чем огромное зеркало прямо над головой. — Я знал, что тебе понравится… — шепчет он. И Драко видит, как в зеркале у его отражения нетерпеливо вздрагивает член, как выступает смазка, прямо на головке, и тонкая ниточка тянется к животу. Поттер вдруг оказывается прямо между его широко разведённых ног. Шальная улыбка на губах — и нетерпеливый язык касается мошонки. Драко уже готов взвыть в голос, но проклятый гриффиндорец явно издевается и только дразнит ленивыми прикосновениями языка. — Если закроешь глаза, оставлю тут на всю ночь вот так лежать… — шепчет он, и Драко знает — оставит ведь. С него станется. И смотрит в зеркало. И когда Поттер наконец берёт его член в рот, он готов молить о пощаде, кричать, делать всё, что угодно, лишь бы ему дали кончить. Влажное тепло вокруг члена грозит свести с ума, и он толкается вперёд, навстречу ласке, насколько это позволяют верёвки и вцепившиеся в него руки Поттера. И когда ему уже почти кажется, что осталось совсем чуть-чуть — всё прекращается. Невыносимый Поттер усмехается под полным праведного гнева взглядом Драко. — Не так быстро, Драко… Я слишком тебя хочу… И когда наконец он входит в него, Драко почти готов рыдать в голос от счастья. Верёвки вдруг перестают удерживать его ноги, и он, застонав от облегчения, обхватывает Поттера за талию, привлекая его ближе, глубже в себя. У его отражения в зеркале раскрасневшееся лицо, растрёпанные длинные волосы раскинулись по тёмному шёлку. Драко плевать на свое отражение. — Поттер, развяжи меня немедленно! От невозможности обнять его Драко кусает губы и мечется на скомканных простынях. Поттер поднимает лохматую голову, и Драко ловит сумасшедший взгляд зелёных глаз из-за очков. — Терпи… — хрипит тот и вколачивается быстрее. Член Драко, оставленный без внимания, болезненно пульсирует. Поттер стоит на коленях между его ног, пальцы больно впиваются в бёдра. Драко чувствует, что тот на грани, и пытается помочь, подмахивая, насколько это позволяют верёвки. — Гарри, ну давай уже… — стонет он. И рука наконец-то ложится на его член, и Драко кричит в голос. Оргазм накрывает с головой, и он лишь смутно чувствует, как Поттер ускоряется, а потом вдруг замирает на пике наслаждения. Тяжёлое тело наваливается сверху, горячие губы прижимаются к уху, ладони невесомо скользят по рёбрам, едва касаясь. — Спасибо… — шепчет Поттер. Драко усмехается и вяло пожимает плечами. — Может, всё-таки развяжешь? Поттер смеется в ответ, и верёвки исчезают. Драко наконец-то обнимает его, так, как хотел всю эту бешеную четверть часа, тянется коснуться губами горячей кожи. — Сюрприз определенно удался… Поттер уехал рано утром. Драко уже привык провожать его в дверях, прощаться с улыбкой на губах и щемящим страхом глубоко в душе. Он всегда будет бояться за него... Поттер аппарировал, и Драко вернулся на кухню. — Мистер Малфой желает ещё кофе? — спросил услужливый домовик, подавая Драко чашку, и тот просто не смог отказаться. Однако он ненавидел оставаться в этом доме в одиночестве, поэтому, быстро допив кофе, тоже отправился на работу. Там хотя бы можно отвлечься и ни о чем не думать. Выходные прошли как во сне. Драко ночевал в подсобке прямо в больнице. Специально выкладывался на полную катушку, допоздна работая над зельем. То и дело приходилось долго и нудно сверяться с несколькими книгами и собственными записями, сравнивать бесчисленное множество образцов, пытаясь найти тот единственный, идеальный состав. И то, что в конечном итоге оказалось в котле в воскресенье вечером, Драко готов был назвать своим лучшим достижением. Хотя он так и не был уверен, что это именно то зелье, которое сможет помочь.

* * *

Последнее его воспоминание — огонь. Огонь, летящий прямо в лицо. Жалкая попытка выставить блок — и тьма. Боль пришла потом. Ощущение дежавю захлëстывало с головой. Всё было знакомо до мелочей. Даже эта тянущая пульсирующая боль. Мягкость постели. Запах больницы. В прошлый раз тоже было больно. Очень больно. Голова была тяжелая, словно с похмелья. Он тогда сразу узнал действие обезболивающего и успокоительного. Открыть глаза было настоящим подвигом. Гарри тогда чуть не заплакал от благодарности к тому человеку, кто оставил занавески в его палате плотно задёрнутыми: даже полумрак больно бил по глазам. Нестерпимо хотелось пить. Он помнил, как левой рукой — правая почему-то не двигалась — дотянулся до шнурка, чтобы вызвать санитара. И помнил своё изумление, когда к его кровати в белом халате подошёл не кто иной, как сам Драко Малфой. Сначала он даже решил, что всё еще спит. Но нет, это действительно был Малфой. Он помнил его взгляд, сначала такой колючий — Гарри даже подумал, что сейчас бывший слизеринец просто развернется и уйдет, — а потом ставший вдруг странно уставшим. Малфой вздохнул. — Господи, Поттер, и как у тебя всегда получается ввязываться во всякие передряги?.. Гарри усмехнулся и хрипло прошептал: — Сам удивляюсь… — Зачем санитара вызывал? — Пить… Малфой кивнул и отошёл к дальней стене палаты, где стоял графин. Он даже помог Гарри напиться. Потом взял стул и сел рядом. Гарри был ему благодарен. Одному засыпать в темноте не хотелось. — Ты здесь работаешь? — спросил он хрипло. Малфой усмехнулся. — Нет, цветочки разношу. Работаю, конечно. А ты отдохнуть зашёл? Гарри растянул непослушные губы в ухмылку. — Вроде того. Рейд тяжелый был, знаешь ли. Пожирателя отлавливали. Только, похоже, это он меня отловил… Кстати, Малфой, ты не знаешь, что у меня с рукой? Не двигается почему-то. Гарри тогда провел в больнице почти три недели. Заклинание, которое в него попало, парализовало правую руку. Целители безуспешно возились с ним больше двух недель, так и не сумев что бы то ни было исправить. А потом снова появился Малфой. С пузырьком тёмного стекла в руках и неприкрытым торжеством в глазах. — Пей! — приказал он не терпящим возражения тоном, и Гарри послушно принял из его рук мерзко пахнущее зелье. На вкус оно было таким же отвратительным. — Малфой, ты всегда так вкусно готовишь? — прохрипел он тогда, с усмешкой взглянув на бывшего слизеринца, и получил в ответ ухмылку. — Нет, это я для тебя постарался. Потом в течение целой недели Малфой приходил к нему два раза в день все с тем же неизменным пузырьком. А на пятый день Гарри смог пошевелить пальцами. Когда его выписали, он сам пошёл искать заведующего лабораториями. В процедурной царил полумрак — здесь разрабатывались экспериментальные зелья, и для этого следовало поддерживать оптимальные условия. Малфой, в белом халате, по локти закатав рукава, размешивал зелье, пристально глядя в котел. Гарри запоздало постучал костяшками пальцев в открытую дверь, и бывший слизеринец вскинул взгляд. — Можно? — спросил Гарри. Он почему-то был уверен, что его сейчас пошлют куда подальше. Малфой окинул его внимательным взглядом. — У тебя есть время? Я почти закончил, можешь подождать в коридоре три минуты? Малфоя не было минут десять. Гарри уже собирался плюнуть и уйти, но именно тогда дверь вдруг открылась. — Прости. Зелье надо было додержать. А то получилось бы почти три месяца работы насмарку… — он задумчиво вытирал руки о белоснежное полотенце. Гарри всё никак не мог отвести взгляд он хрупких на вид запястий. Рукава были уже спущены и аккуратно застëгнуты, надежно скрывая предплечья. — Так что ты хотел? — Поблагодарить… — не задумываясь, выдал Гарри, тут же вскидывая глаза, запоздало сообразив, что Малфой прекрасно понял, что именно высматривал Гарри на его руке. — Если бы не ты, я бы сейчас был без руки. Спасибо, что потратил время. Мне целитель рассказал, что ты ночами не спал из-за этого зелья. Малфой нахмурился. — Не стоит. Это моя работа. — Все равно спасибо… С тех пор прошло уже больше двух лет, а Гарри все еще часто вспоминал эту их встречу. И неустанно подтрунивал над Драко. За белоснежное полотенце, за неизменную любовь ко всяким этим склянкам, банкам, котлам, зельям… Сам Гарри до сих пор не мог всего этого выносить. Особенно после почти проваленного экзамена по зельям при поступлении в Аврорат. Еще спасибо, что на этот экзамен все закрыли глаза, иначе позора было бы не избежать. Гарри до сих пор не знал, как у него хватило потом смелости прийти к Малфою еще раз, спустя почти две недели. И, неловко краснея, пригласить его на ужин. Бывший слизеринец отказался наотрез. — Я с пациентами не ужинаю… — отчеканил он и ушел обратно в лабораторию, плотно притворив за собой дверь. В тот день Гарри прождал его на кишащей магглами улице почти три часа под моросящим дождем, продрогнув до мозга костей, то и дело ловя на себе удивлённые взгляды прохожих, которые никак не могли понять, почему прилично одетый молодой человек без зонта стоит под дождем напротив витрины давным-давно закрытого магазина. Когда Малфой наконец появился, Гарри сам готов был уже отказаться от своей безумной, но почему-то тогда казавшейся такой удачной затеи. Однако Малфой подошёл к нему, недовольно хмурясь. — Совсем с ума сошел… — пробурчал он. Гарри усмехнулся. — Можно подумать, я тебя тут жду. Малфой фыркнул. — А врать так и не научился. Ладно, пошли. Куда ты там хотел? Пока совсем не окоченел. Они ужинали в небольшом маггловском ресторанчике. Драко до сих пор не любил магглов, но обедать с героем всея Британии в людном месте волшебного мира он бы не согласился под страхом смертной казни. Ни тогда, ни даже, наверное, сейчас. За два года Драко почти привык к бесконечным рейдам Поттера. Спасала работа, в которой можно было спрятаться от действительности и не думать, что вот сейчас, в любой момент того могут ранить, убить или покалечить. Он почти привык к вечному страху, который прятался где-то внизу живота, свернувшись тугим комочком. Драко привык, но, когда в понедельник вечером он уже закрывал лабораторию, а Поттер так и не объявился, справляться с беспокойством стало невозможно. И вместе со страхом накатила злость. Если только этот придурок сейчас просто валяется дома, отсыпаясь после рейда, Драко сам его проклянет. Как-нибудь так, чтобы этот гриффиндорец вообще из дома больше никогда не вышел. На первом этаже, проходя мимо стойки регистрации, он не выдержал и спросил у молодой ведьмы, презирая себя за слабость: — Простите, а мистер Поттер сегодня не появлялся? Ведьма нахмурилась и зашелестела бумажками. — Пятый этаж, палата 514. На негнущихся ногах, Драко развернулся обратно к лестнице. Пятый этаж. Проклятья. Палата оказалась в конце коридора. Драко, не постучавшись, толкнул дверь и вошёл. В палате были задëрнуты шторы. На столике стояла свеча, от который распространялся тусклый неровный свет, освещавший две кровати, одна из которых была пуста. А в другой лежал Поттер. Весь в бинтах. Было слишком темно, и Драко никак не удавалось оценить, насколько все плохо. Он почти застонал в голос. Вот придурок! Опять полез. Опять подставился. Когда же он научится наконец? Или всю жизнь будет вот так вот нарываться?.. Драко взял стул и сел рядом с кроватью. Хотелось взять Поттера за руку. Но он боялся сделать больно. Проклятый Поттер дышал. Хрипло, трудно, но дышал. И это давало надежду. На столике около кровати Драко заметил свëрнутый пергамент. Карта больного. Многочисленные ожоги… Не поддаются лечебным заклинаниям. Противоожоговая мазь. Припарки из болотного папоротника и тигровой лилии… Буквы складывались в слова, но смысл ускользал. Драко бросил взгляд на гриффиндорца. Лицо вроде несильно пострадало. Только брови и челка были опалены. Да на скуле проступал синяк. Но ожогов вроде не было. Драко вздохнул и отложил карту на столик. — Привет… — тихий шëпот заставил Драко вздрогнуть. Поттер очнулся. Без очков он подслеповато щурился и выглядел странно беззащитным. Драко за эти два года так и не привык видеть его без очков. — Прости, я не смог зайти… — и виноватая улыбка на губах, от которой хотелось врезать глупому Поттеру побольнее, чтобы мозги на место встали. Драко сжал руки в кулаки так, что ногти больно впились в ладони, и молчал. Потому что слов не было, а ругаться сейчас у него просто не хватило бы духу. — Что у вас случилось? — прошептал он наконец. Голос сорвался, и шёпот получился хриплым, напуганным. — Заклинание словил… — Поттер растянул губы в подобие улыбки, и Драко поймал себя на мысли, что сейчас все-таки сорвëтся. — И зачем ты туда вообще полез?.. — прошипел он. Улыбка исчезла с лица Поттера, и он нахмурился. — Оно прямо в Чжоу летело. Я не мог ее подставить… — И поэтому подставился сам?! — Ну, у неë же дети дома. И муж. — А у тебя, что, никого нет что ли? — Драко злился, что сам поднял эту тему, но он слишком волновался. Слишком долго держал это беспокойство в себе. Поттер снова улыбнулся, и его тёплые пальцы осторожно коснулись ладони Драко. — Со мной всё хорошо. Он попытался лечь поудобнее — и застонал, явно от боли. Драко вздохнул и пошёл к столику у двери, где обычно держали зелья и мази. Он выбрал обезболивающее и успокоительное. Поттер сам проглотил зелья, и Драко помог ему улечься. — Однажды я сам тебя убью, чтобы не мучился… — злобно проворчал Драко, и Поттер счастливо улыбнулся, засыпая. Драко всю ночь просидел рядом с ним. Утром ему пришлось подняться наверх выпить кофе, чтобы хоть немного проснуться, ведь в лаборатории всё еще стояло незаконченное зелье. У кабинета его ждали. Драко узнал долговязую фигуру задолго до того, как гость посмотрел на него. — Здравствуй, Лонгботтом… — осторожно поздоровался Драко. — Малфой… — бывший гриффиндорец был явно смущён. Драко решил спасти его от неловкой ситуации. — Пройдем ко мне в кабинет. Он любезно распахнул дверь помещения, которое примыкало к лаборатории, и пропустил Лонгботтома вперед. Драко редко пользовался этим кабинетом. Практика привлекала его куда больше всякой писанины. Однако на полках были собраны лучшие работы по зельеварению и лечебной магии, и иногда ему все-таки приходилось просиживать здесь по несколько дней, пытаясь составить новое зелье. Лонгботтом опасливо сел в кресло у стола, и Драко, закрыв дверь, устроился напротив. — Чем обязан? — спросил Драко, просто чтобы прервать затянувшееся молчание. — Я сегодня был у родителей. Целитель сказал, что ты пытаешься что-то сделать для них… Драко вздохнул. — Пока ничем не могу тебя порадовать. Похожие случаи нигде не описаны. Я почти всё перерыл. Но, мне кажется, можно попробовать поэкспериментировать с зельями. Я сделал пару пробных образцов, но еще не тестировал. — Ты думаешь, они смогут поправиться? — и взгляд, полный надежды. Драко ненавидел такие взгляды, потому что, когда ему не удастся оправдать этих ожиданий, у человека ничего не останется, кроме боли. Лучше бы гриффиндорцу никто ничего не говорил. Надо будет побеседовать с целителем Лонгботтомов… — Лонгботтом, — Драко вздохнул, — я ничего не могу обещать. Возможно, я смогу им помочь. А может быть, всё окажется напрасно. Помимо самого зелья есть ещё множество факторов, которые так или иначе могут повлиять на результат. Поэтому не радуйся раньше времени. Потом будет только больнее. Невилл поднял на него взгляд, и Драко чуть не задохнулся от плескавшейся там боли. — Спасибо, что ты хотя бы пытаешься. Остальные давно уже отказались даже от попыток. Лонгботтом ушел, а ощущение опустошëнности никуда не делось. Драко помнил, как однажды, когда он еще работал санитаром, убирался в отделении для помешанных. И каким шоком для него было обнаружить там родителей Лонгботтома. Он никогда раньше их не видел. Мать Невилла сидела на кровати и невидящим взглядом смотрела на пустую стену. Её руки теребили какую-то бумажку. Драко осторожно подошёл и посмотрел: это была обертка из-под конфеты. Когда-то наверняка красивые руки методично расправляли скомканную бумажку на колене, а губы беззвучно что-то шептали. Драко готов был поклясться, что услышал имя её сына. Он тогда быстро закончил уборку и ушёл на из этой комнаты, насквозь пропахшей страданиями. Потом, ночью, его мучили кошмары. Драко снилась его мать, в белом пеньюаре, за туалетным столиком в Мэноре. Она смотрелась в зеркало, но не видела своего отражения. И её руки разглаживали потрепанный кусочек пергамента. Драко проснулся в холодном поту, судорожно пытаясь выровнять дыхание. Он уже тогда знал, кто сделал это с родителями Невилла. И за что. И потом, получив собственную лабораторию, Драко решил, что должен хотя бы попытаться. Целитель, который ухаживал за Лонгботтомами, помогал, чем мог. Но по большей части Драко изучал книги по зельям, пытаясь найти хоть какую-то полезную информацию. Сейчас работа над зельем, конечно, продвинулось вперёд. Но Драко боялся пробовать. Многого ещё не хватало. Он тоже боялся ошибиться.