Неистовый квартет

- Я схожу за ним, - сообщил Юра, прежде чем оставить Артёма одного посреди коридора. Тот только улыбнулся в ответ – в этом был весь Барышев: стремительный, во многом безрассудный, действующий часто не подумав и принимающий все решения с завидной быстротой. Сколько Артём помнил, еще с самого детства, Юра был первым в любой компании, где бы ни оказался. Этому способствовало хлещущее во все стороны обаяние, жизнерадостность, которой Юрка делился со всеми, даже сам того не желая, и довольно твердый характер, вылившийся в лидерские способности, которые сами по себе чем-то притягивали людей. Он, Артём, и сам когда-то восхищался способностью Барышева знакомиться с любым человеком с помощью пары фраз, увлекать одноклассников своими идеями и, главное, оставаться всегда на хорошем счету у взрослых. Но тогда они были детьми, и Артём мог только следовать за Юрой, втайне радуясь своему статусу лучшего друга, но и недоумевая – что же общительный и веселый мальчик находит в обществе такого не похожего на него человека. «Наверное, он просто жалеет меня», - думал десятилетний Тёма, когда друг забегал к нему после обеда и едва ли не силой вытаскивал на улицу, утягивая на футбольное поле, где к тому моменту уже собиралась небольшая компания, находиться в которой Артём немного побаивался. Но Юра никогда не относился к нему со снисхождением, не уступал в спорах и не сдерживался, если ему что-то не нравилось – в общем, не проявлял никаких видимых признаков жалости. «Наверное, он меня использует», - считал Артём в тринадцать, когда Юрка повадился списывать у него домашние задания, которые не успевал делать из-за компьютерных игр, на какие тогда подсел. Однако собственным умом Барышев тоже отличался, он не подглядывал в тетрадь друга на контрольных и самостоятельных, не просил написать за него реферат, а иногда и сам указывал на сомнительные цифры в сделанных Тёмой расчетах. «Наверное, он мне завидует», - злился Левицкий, в сотый раз прокручивая в уме слова Юры, задевшие его настолько, что половина из попавшихся дома на глаза рисунков тут же была разорвана в клочья и выброшена в помойное ведро. Ничего против этой мысли возразить не удалось, и Артём, изо всех сил старавшийся выкинуть бывшего друга из головы, решил измениться так, чтобы никто больше не сумел жалеть его, использовать или завидовать. В школе добиться этого не получалось, потому что одноклассники уже знали Артёма Левицкого тем, кем он был всегда, и изменения, которые все же в нем происходили, оставались незамеченными. Зато в университете парень предстал абсолютно новым человеком, самодостаточным, уверенным в себе, слегка заносчивым и очень симпатичным. Единственное, что оставалось в нем прежним – необщительность, преодолевать которую на первых порах было тяжело и некомфортно. Потом Артём познакомился и подружился с Сергеем, характером тот напоминал Юру, но Левицкий старался обращать на это как можно меньше внимания, тем более что сам Барышев тоже неожиданно оказался в одной с ним группе. Первое время Левицкий часто ловил себя на том, что не может отвести от Юры взгляда – бывший друг повзрослел за те несколько месяцев, что они не виделись, обзавелся стайкой поклонниц, звонивших ему даже на парах, и не обращал на Артёма ни капли своего внимания. Это злило и раздражало, нестерпимо хотелось доказать, что он, Юра, не такой классный, как всем кажется, и Левицкий первым начал их конфликт, превративший отчужденность и безразличие в настоящую вражду. Так бы оно все и продолжалось, если бы не наблюдательность Барышева, заметившего тщательно скрываемые отношения между Серёгой и Русланом. О том, что эти двое вместе, сам Артём знал уже больше месяца, так что при Юре ему изо всех сил приходилось разыгрывать удивление, шок и весь остальной спектр чувств человека, случайно узнавшего, что его лучший друг – гей. Судя по тому, что Барышев верил, спектакль удался на все сто процентов, и оставалось только увести мысли вспыльчивого брюнета в другую сторону, чтобы не успел наделать ерунды. А дальше все происходило внезапно. Когда Юра не язвил, не издевался и не ругался, он слишком ярко напоминал того самого пацана, с которым Тёма крепко дружил в детстве. Привязанность, за несколько лет, проведенных порознь, сошедшая почти на нет, снова окрепла, дала о себе знать, и Артём с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не искать лишний раз встречи с Юрой и чтобы не завести откровенный разговор. Меры, принятые им в отношении Барышева и его интереса к чужим отношениям, были достаточно радикальными, и Тёме слишком тяжело давалось сопротивление тому влечению, которое возникало даже при мыслях о Юре. Когда в один из однотипных вечеров в квартире раздалась трель дверного звонка, а на пороге возник Юра, Левицкий уже решил пустить все на самотек, и то, как начали развиваться их отношения после этого, как нельзя лучше устраивало парня. Единственную проблему он видел в сексе, но заговаривать об этом пока не спешил – наверняка же Барышев не согласится переменить роли, если просить или заявлять об этом напрямую. Поэтому Тёма молчал, наслаждался и искал окольные пути. - Эй, Тёмыч, чё завис? – слегка напряженный голос лучшего друга, раздавшийся едва ли не над самым ухом, вывел Левицкого из раздумий и заставил обернуться. – Ты как, нормально подготовился? - Нормально, - согласно кивнул тот. – Вы с Русом поссорились? - Да не обращай внимания, - поморщившись в ответ, Серый махнул рукой. – А у тебя с Юркой как? Еще не поменялись местами? Мысленно Артём тут же пожалел, что додумался поделиться этими мыслями с другом, но назад свои слова уже не забрать, приходится терпеть многозначительные подмигивания и внезапные советы по поводу того, как сподручнее будет завалить Барышева, чтобы тот не смог сопротивляться. Хотя, несмотря на все это, Серёга в жизнь к Левицкому глубоко не совался, но всегда был готов выслушать и что-то подсказать, за это Артём его и ценил. - Я работаю над этим, - уклончиво отозвался слегка смущенный такой темой разговора парень. – Пойдем в класс. - Ты иди, а я за Русом сбегаю, может, уже перестал обижаться. Предупреди там, если мы задержимся! Безразлично пожав плечами и решив, что придется предупреждать еще и насчет Барышева, которого на горизонте все еще не видно, Артём действительно пошел в аудиторию, принявшись с горем пополам готовиться к зачету, который хоть и обещал быть не длинным, но оттого не казался менее сложным. Одногруппники, собравшиеся почти полным составом, шумели и переговаривались, на каждой парте уже заранее лежало несколько скрепленных листов и пишущие принадлежности, книги, которыми пользоваться, конечно, запрещали, многие попрятали под парту, другие же, те, кто был в себе уверен, попросту убрали в сумку. Артём относился к первым, потому его учебник занял место на соседнем стуле – все равно рассаживались по одному, и Серёге там сегодня не примоститься. Преподаватель, вошедший ровно по звонку, не стал размениваться по мелочам и сразу раздал билеты – несколько задач и парочка теорий, как это и бывало обычно. Головы склонились к партам, зашуршала бумага, заскребли ручки, защелкал калькулятор, и на некоторое время Артём и думать забыл о Юре. Ненадолго, минут на пять, потому что по истечении этого времени дверь в аудиторию широко распахнулась, стукнувшись о стену, и на пороге появился разгневанный и взъерошенный Барышев. Заметив преподавателя, а потом вскользь мазнув взглядом по каждому поднявшему голову студенту и остановившись на Артёме, Юра выдавил из себя: - Извините, я опоздал. Напряжение, повисшее после его появления, заметили, казалось, абсолютно все, кроме самого учителя, оторвавшегося от заполнения журнала и оценивающе посмотревшего сквозь стекла очков на Юру: - Вы могли и вообще не приходить, Барышев, у вас же автомат. - Э-э-э… - замялся парень. – Так это… в зачетку поставить бы. - Давайте сюда. Положив на преподавательский стол зачетку, Юра снова посмотрел на Артёма – тот, используя момент, подглядывал как раз в книгу, ища там ответ на один из теоретических вопросов. Но, словно ощутив взгляд, направленный на него, поднял голову и вопросительно приподнял бровь, не понимая, чего от него хочет Барышев. Тот лишь нахмурился, едва заметно покачал головой, а потом забрал облагороженную пятеркой зачетку, попрощался с учителем и вышел, оставив Левицкого наедине с непониманием и недописанным ответом. Снова воцарилась тишина, и снова ее нарушили – почти сразу после ухода Юры в помещение завалились Руслан с Сергеем, но они на Левицкого даже не взглянули, просто взяли себе задания и расселись по местам: им для работы оставалось меньше времени, так что следовало писать и думать побыстрее. Как сильно Артём ни пытался сосредоточиться на задачах, мысли постоянно возвращались к непонятному поведению Юры, к его взглядам, явно что-то означавшим. Он был зол, когда появился на пороге аудитории, но если бы хотел что-то сказать лично – мог бы сообщение написать хотя бы. Тёма пару раз кидал взгляды на темный экран телефона, но он оставался пустым и безжизненным. Из-за отсутствия концентрации на листе с решениями появились зачеркнутые формулы, которые Артём торопливо переписывал уже тогда, когда остальные сдавали свои работы и собирали вещи. В коридоре Юры не было, но на это Артём и не рассчитывал. Его номер не отвечал, поэтому Левицкий забежал в столовую, потом на курилку за университет, но Барышева все равно нигде не обнаружил. Не переставая штурмовать его телефон звонками, парень вернулся к кабинету, где еще оставалось несколько одногруппников, решивших прямо сейчас дождаться результата зачета. - Серый, - подойдя к стоящей поодаль «парочке», Артём убрал мобильник в карман, - ты Юрку не видел? - Принцесса сбежала от тебя? - Да он завалился перед вами, злой как черт, посмотрел так на меня, - пожав плечами, объяснил Левицкий, переводя взгляд с насмешливого лица Серёги на опустившего глаза Руслана. - Похоже на него. - Ну да, - скрепя сердце согласился Артём. Это действительно было похоже на Юру, на того Юру, с которым они проучились вместе весь первый курс, на язвительного и самовлюбленного красавчика. В последние несколько недель его было не узнать, и вот… - Ладно, домой пойду, нет настроения оставаться. Пожав руку Серому и Русу, Артём вновь достал телефон и, прижав его к уху, неторопливо побрел по коридору к лестнице и выходу из университета, хмурясь и совершенно не понимая, что вообще происходит. Не успел он спуститься и на один этаж, как звук быстро приближающихся шагов заставил развернуться – по ступенькам за ним спускался Руслан: - Подожди, Артём! – остановившись рядом, Русик опасливо посмотрел вверх, проверяя, не идет ли кто следом. – Это из-за меня Юрка разозлился. Запутавшись окончательно, парень только поднял бровь, показывая тем самым, что терпение на пределе и лучше просто все рассказать, не заставляя выуживать ответы как огурцы из переполненной банки с рассолом. - Я случайно сказал ему, что ты специально его соблазнил, чтобы он не лез к нам с Серым. - Какой бред, - моментально отозвался Артём. – Он поверил, что ли? - Дал в морду Серому, - кивнул Руслан. – И куда-то побежал, это еще до пары было. «Тогда понятно», - мысленно хмыкнул Левицкий, знавший Юру достаточно хорошо для того, чтобы понять благодаря этой подсказке все мотивы его поведения. Шел, значит, отношения выяснять, не рассчитывал, что преподаватель будет уже в классе, а на остальных студентов было положить. Непонятным оставалось только то, куда Барышев делся сейчас, нереально ведь, чтобы его запал, читавшийся в том единственном взгляде, так быстро сошел на нет. - Это все? – на всякий случай уточнил Артём. – Ты знаешь, где он сейчас? - Понятия не имею, - взявшись за лестничные перила, Руслан заторопился обратно. – Удачи! «Да уж, мне понадобится», - недовольно подумал Тёма, в который раз набирая номер Юры, но не получая ответа. Разозлившись ни с того ни с сего, он отключил телефон вообще и быстрым шагом направился к автобусной остановке – слишком холодно для того, чтобы долго прогуливаться по улицам. *** Юрин пыл после получения зачета автоматом немного поугас, но желания разобраться, расставить все точки над «i», это не уменьшило, и он остановился у ближайшего подоконника, решив дождаться Артёма здесь. Терпения, впрочем, надолго ему не хватило, и, покосившись на часы, он помчался в столовую – задерживаться там не планировалось, но купить булочку или то, что называлось «пиццей», вполне можно. Скрасить ожидание чем-то вкусным, что может быть лучше? Этому нехитрому плану помешала исполниться Лидия Михайловна, перехватившая Юру буквально за руку, когда он почти достиг цели – полупрозрачных дверей в столовую. У женщины он всегда был на хорошем счету, не в последнюю очередь благодаря помощи в разных мелких и нетяжелых делах, которые не успевала или забывала делать лаборантка, поэтому у Юры по физике, которую Лидия Михайловна и преподавала, всегда стояли высокие баллы. Ссориться с ней было не с руки, поэтому Барышеву пришлось идти в ее кабинет, брать там документы и бежать на второй этаж к ксероксу. Аппарат привычно не работал, пришлось нестись в библиотеку и делать копии там – затянулось все на немалое количество времени, казенная техника часто требовала вмешательства: то крышку приподнять, то замявшийся лист вытащить, то бумаги подложить. Именно из окна библиотеки Юра и увидел уходящего в сторону оживленной улицы Артёма. Заскрипев зубами, парень полез за телефоном, да так и замер, увидев количество пропущенных из-за беззвучного режима звонков. Когда он набрал Левицкого, тот уже был вне зоны действия сети, и Юра, плюнув, постарался быстрее закончить порученное ему задание. Весь мир словно ополчился против Барышева с его желанием выяснить отношения – Лидия Михайловна задержала еще минут на двадцать, посвящая в подробности учебных планов на будущий семестр, а автобус ушел буквально из-под носа, заставив Юру нетерпеливо топтаться на остановке. Поэтому к Тёминому дому он добрался не злой, но раздраженный и немного нервный, ведь телефон Левицкий по-прежнему не включил. Позвонив в дверь, Юра прислушался, ему казалось, что из квартиры доносятся какие-то звуки, но открывать ее не спешили. Не выдержав, он стукнул уже кулаком: - Артём, открывай немедленно! К Юриному удивлению, это подействовало, щелкнул механизмами замок, и тяжелая металлическая дверь отворилась, являя взору полуголого Левицкого, одетого в одни спортивные штаны и имевшего крайне недовольное выражение лица и влажные после душа волосы. - Нам нужно поговорить, - с порога заявил Барышев, переводя взгляд с покрытого капельками воды торса Артёма на его глаза. - После зачета могли бы это сделать, если бы ты не исчез, - пропустив его в квартиру, Тёма сразу же отправился в комнату, хватая на ходу из шкафа большое полотенце и кутаясь в него – вне зависимости от работающего отопления он начинал замерзать. - Я ждал, а потом встретил физичку, пришлось ей помогать, - Юра и сам не заметил, как начал оправдываться, зато этот момент не укрылся от внимания Левицкого, в глазах которого на пару секунд отразилось торжество. - А я искал тебя по всему университету. - Ну извини… - сказав это, брюнет запнулся, вспомнил, зачем, собственно, пришел, и кому на самом деле нужно просить прощения, и начал: - Артём, это правда, что у тебя был план меня соблазнять? Фраза звучала по-идиотски, как показалось самому Юре, он досадливо поджал губы, но исправляться не стал, пристально наблюдая за лицом собеседника, на котором прочитать эмоции в этот момент было нелегко. - Вначале так и было, - без ожидаемого напряжения проговорил Артём, улыбаясь и не отводя взгляда. – А потом я в тебя влюбился и больше не строил никаких планов. - Значит, был все-таки план! – Юра в негодовании вскочил на ноги и сжал кулаки, злость, которая изрядно притупилась за все то время, что у него невольно появилось сегодня, снова встала в полный рост, развернулась и потребовала выхода. – Ты меня использовал для своих целей, Артём! - Юр, - Левицкий говорил на тон тише, и это заставляло Барышева к нему прислушаться. – Не понимаю, почему ты завелся? – он тоже поднялся, становясь напротив Юры и складывая руки на груди. – Это же ты меня трахаешь, а не наоборот. Эффект получился как раз таким, на какой Артём и рассчитывал. Его парень, стоя с раскрытым для возражения ртом, осмысливал только что услышанное, обрабатывал информацию и, к невероятному удовольствию Левицкого, немного даже краснел. Осталось только дождаться нужного ответа, почему-то в том, что он будет, сомнений не оставалось. У Юры, между тем, в голове происходил переворот, сказанная только что фраза действительно в корне меняла все дело. Использованным он себя на самом деле не чувствовал, говорил это только для крепкого словца и вот теперь пытался понять, а как же ощущает себя сам Артём? Ни разу не намекавший на смену ролей, он часто первым делал шаги навстречу, брал на себя инициативу, не ждал от Юры чего-то особенного, в общем, не вел себя, как баба, а ведь, бывало, этого Юра опасался. Наверняка он хотел быть сверху – кто бы не захотел? И не говорил, стеснялся ли, боялся или что-то другое, но Артём молчал, а Юре до этого момента почему-то в голову не приходило, что в сексе может быть что-то иначе чем так, как уже есть. - Это ты намекаешь так? – наконец выдавил из себя Барышев, по-новому глядя на парня. - Да, Юр, намекаю. - Но так нельзя, я же… - он запнулся, не представляя, что возразить. Причин отказать Артёму не было, кроме одной – Юра боялся, нервничал, переживал и всячески не хотел подставлять собственную задницу, пускай даже человеку, от которого он без ума. - Страшно? – проницательно заметил Левицкий. Хотелось добавить что-то вроде «представь, как мне было в первый раз», но это только оттолкнуло бы Юру, и тогда на его согласие можно было не рассчитывать. Артём много раз мысленно представлял себе это и знал, что можно использовать силу – отбиваться всерьез Барышев не станет, потому что он и сдачи дать может, да и отношения так рискуют испортиться. Можно заставить, можно связать руки чем-нибудь, а потом, в процессе, Юра успокоится и сдастся, ему даже понравится, но Левицкому все равно хотелось получить добровольное согласие, давшее бы ему над Юрой куда большую власть, чем любое принуждение. - Один раз, Юр, - не дожидаясь ответа на свой, скорее риторический, вопрос, продолжил Артём, перехватывая взгляд Барышева и неторопливо стягивая с плеч полотенце. – А потом все будет, как раньше. Обещаю, тебе понравится, еще просить будешь. Вспыхнувший от этого обещания Юра отрицательно замотал головой, но с места не сдвинулся и жаждущего взгляда с открывшегося тела Артёма не перевел. - Только один раз, - Левицкий придвинулся на шаг, положил руки на плечи любовника, принявшись ненавязчиво разминать ему плечи, так, как Юра особенно любил. – Я сделаю так, что не будет больно совсем. Насчет этого Артём, конечно, уверен не был – он сам почти не почувствовал неприятных ощущений в свой первый раз, но бесчисленное количество статей, прочитанных в интернете, говорили о том, что это скорее исключение, чем правило. Но Юрка же не боли боится, а неизвестности. Видя, что парень еще колеблется, Тёма подступил к нему вплотную и проговорил, задевая дыханием Юрины губы: - И могу отсосать. После этого Юра не выдержал – его руки сомкнулись вокруг талии Артёма, пальцы с нажимом провели по пояснице, прижимая податливое тело к себе ближе, а губы завладели его губами, даря короткие, полные желания и нетерпения поцелуи. Одна мысль о том, что Тёма действительно это сделает, возбуждала едва ли не до каменного стояка в штанах – за все время отношений секс случался у них довольно часто, но минета оба старательно избегали. Юра делал это потому, что его тошнило от одной только мысли о чужом члене во рту, и до сих пор он считал, что Артём думает так же, и вот на тебе… Получать – не делать, и отказываться от такого удовольствия Барышев не хотел, своей реакцией дав Артёму это понять. Одежда, судорожно стянутая с тела Юры, небрежно полетела на пол, Артём, утянувший с настойчивостью их обоих на кровать, навалился на брюнета сверху, взявшись покрывать его тело поцелуями, быстрыми и горячими касаниями, от которых Юре только и оставалось мелко вздрагивать и нетерпеливо ерзать по покрывалу. - А что родители? – когда Левицкий уже сноровисто расстегивал на нем штаны, поинтересовался Юра. - Успеем, - отмахнулся тот, в несколько движений лишая любовника джинсов, а затем и белья, от чего Барышев начал дышать в два раза быстрее – нервы, которые так и не удалось успокоить, смешивались с острым возбуждением. Артём и сам нервничал, но пытался не показывать этого всеми силами – чувствовал, что стоит только показать свои опасения, как Юра тут же передумает, сдаст назад и в следующий раз нескоро уже решится отдать бразды правления в чужие руки. Спустившись невесомыми быстрыми поцелуями вниз по телу Юры, Артём перевел взгляд на его член, оказавшийся уже перед самым лицом – впервые он так близко видел чужое достоинство, и отвращения это, вопреки тревогам, не вызывало. Легкий запах – аромат возбуждения – начал дурманить голову предвкушением, и Левицкий, наконец окончательно решившись, прикоснулся губами к тугой налившейся кровью головке. В этот же миг Юру пробило дрожью возбуждения, и Тёма, почувствовав, что на верном пути, скользнул по нежной горячей коже языком, слизывая выступившие капли смазки. Не противно, но очень необычно. - Боже, Тёма, ну что ты замер! – прошипел сквозь стиснутые зубы Юра, заставляя Левицкого усмехнуться и продолжить изучать губами и языком всю его плоть по сантиметру. Дергавшийся и подававшийся навстречу любовник немало возбудил и самого Артёма, поэтому он решил не тратить зря времени: надавил ладонями на бедра Юры, разводя их в стороны и открывая себе доступ к его сжавшейся до плотного колечка мышц заднице. Отстранившись и схватив находящуюся недалеко от кровати смазку, которую Артём в последнее время всегда старался держать поближе к себе, он выдавил прозрачную жидкость без запаха на пальцы, а потом, повинуясь недовольному ворчанию Юры, снова приник губами к его члену, отвлекая от тех ощущений, что должны сейчас появиться. Один палец проскользнул довольно легко, хотя и с сопротивлением. По крайней мере, Барышев не начал вырываться, как того боялся Артём, а только сдавленно всхлипнул, тут же зажав себе рот одной рукой, а другой вцепившись в Тёмины волосы и чуть ли не силой вжимая его лицом в пах. Медленно растягивая анус и одновременно лаская член, Левицкий добавил второй палец, потом и третий, протолкнул их глубже, а потом, чувствуя, как напряглось тело Юры, обхватил губами его головку и втянул ее в рот, плотно сжимая губы. Юра застонал, снова двинул бедрами, насаживаясь на пальцы сильнее и толкаясь в рот Артёму, но тот, с трудом отстранившись, покачал головой: - Ты кончишь, и что мне делать? Я тоже хочу. - Блин… - облизнув губы, протянул Юра, казалось, только сейчас понявший, что лежит перед Левицким совсем голый, с разведенными ногами, да еще и с пальцами в заднице. - Я потом закончу, - обворожительно улыбнувшись, пообещал Артём, подтягивая Юрку за бедра к себе ближе, приставляя собственный, возбужденный не меньше Юриного, член к его растянутому проходу и сразу, не предупреждая больше, толкаясь внутрь. Остановился он, впрочем, почти сразу, оставив внутри только головку – Барышеву, тяжело задышавшему и сжавшемуся от боли, хватило и этого. Артём гладил его по бедрам, ласкал пальцами член, успокаивал словами, а потом, почувствовав, что он немного расслабился, сделал еще движение, и снова замер. Так, продвигаясь медленно, но уверенно, Артём полностью вогнал в Юру член, начав двигаться очень медленно, хотя сдерживать свое возбуждение с каждым толчком становилось все труднее. Юре было больно, но он молчал, стоически сжимая зубы и кулаки, но потом, когда Левицкий немного отклонился, и стал входить в его тело под другим углом, глаза брюнета широко и удивленно распахнулись, ведь боль ушла, оставив сперва просто ощущение абстрактных толчков внутри, а потом, когда головка начала задевать раз за разом простату, появилось такое удовольствие, о существовании которого Барышев понятия не имел раньше. На его стоны Артём отреагировал, усмехаясь торжествующе и увеличивая скорость движений. По себе знал, какой кайф сейчас испытывает тихо постанывающий Юра, а когда тот окончательно расслабился, позволив себе стонать во весь голос, выгибаться и сжимать Тёмины плечи пальцами, Левицкий не выдержал и сам. Толчки глубже, движения отрывистее, пот, стекающий по лбу, два хриплых голоса, сливающиеся в один – казалось, время застыло, выключившись, словно программа, остановившись, как огромный механизм, посреди которого находились эти двое. Артём кончил первым – и так протянув слишком долго, не смог выдержать восхитительно-пошлого вида распластавшегося под ним Юры, излившись в него резкими толчками. На миг он замер, прижавшись к взмокшей разгоряченной груди любовника, а потом, коротко хохотнув, шепнул: - Обещал же закончить… Влажным губам, плотно сомкнувшимся вокруг члена, хватило пары несложных движений для того, чтобы вызвать крупную дрожь в Юрином теле. Еще несколько секунд и сопутствующих им поцелуев, и брюнет, не выдержав, протяжно застонал, неожиданно крепко сжимая плечи Артёма, насаживая его на себя и кончая в него, заливая спермой рот. В первый момент Тёма чувствовал приступы тошноты, но быстро с ними справился, проглатывая не такую уж противную на вкус сперму и поднимая взгляд к уставшему, но счастливому лицу Юры: - И зачем было в меня? – голос звучал осуждающе, но, вопреки этому, Левицкий улыбался уголками губ. - А тебе зачем было в меня? – язвительно, но тоже не без нотки веселья, парировал Юра. – Паршивец… - Ты не выглядишь недовольным, - заметил Артём, вытирая рот тыльной стороной ладони и подаваясь вперед, к Юре, обнимая его порывисто и благодарно. – Юр, ты скотина, но я люблю тебя. - А ты засранец, - почти шепотом отозвался Барышев и замолчал, потому что произнести то же самое в ответ, хотя он и хотел этого, почему-то не получалось.