Из разных миров

— Привет. Мария натянуто улыбалась и неуверенно сжимала в руках лямки рюкзака, в котором были лишь телефон, наушники и бутылка воды. Она не должна находиться здесь, она прекрасно это знала, но в тот миг ей как никогда нужно было увидеть того, кому она доверяла. — Мария? Папа сидел и ужинал, откинувшись на несколько подушек, пока один из андроидов стоял позади него, ожидая команд — было довольно странно видеть на этом месте кого-то помимо Маркуса. При мысли о нём, оставшемся дома одному, внутри всё задрожало, но в ответ на это странное чувство Мария лишь шире улыбнулась, стараясь не показывать возникшего беспокойства. Работал телевизор — шёл какой-то фильм. И хотя время посещений давно закончилось, а папа скоро должен лечь спать, Марии нужно увидеть его, подержать за руку, услышать его голос. Единственный кусочек стабильности, который у неё остался. — Я уж решил, ты сегодня не придёшь, — папа улыбнулся и положил вилку с ножом на поднос. На тарелке лежали спагетти с какими-то овощами. Пахло прекрасно, Мария чувствовала этот запах даже стоя на пороге палаты. — Проходи, чего стоишь? — он жестом подозвал её к себе. Мария подошла к кровати, на которой сидел папа, и крепко обняла его. Она не так уж и часто делала это, гораздо реже, чем хотелось бы. Папа с явным удивлением похлопал её по руке. — Прости, что так поздно, — она улыбнулась и села в кресло рядом. — И что так… внезапно. Приятного аппетита. Папа выглядел немного растерянным, но всё же больше радостным — он всё-таки не привык к таким внезапным эмоциональным порывам, особенно от неё. Но, кажется, приход Марии всё-таки приподнял ему настроение. Осталось не испортить его… — Выключи телевизор и оставь нас, пожалуйста, — папа повернулся к андроиду, тот кивнул и, выполнив просьбу, вышел из палаты. Мария видела его раньше — он находился в помещении в первый день, когда они привезли сюда папу. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Мария, когда дверь закрылась и они остались вдвоём. — Лучше. Намного лучше. Эта клиника стоила каждого оплаченного цента, но я всё ещё не могу дождаться, когда наконец вернусь домой, — папа улыбнулся. — Дома без тебя пусто, — Мария улыбнулась. — Так что не ты один не можешь дождаться, когда ты домой вернёшься. Раньше, когда папа был невероятно занят творчеством, на выставках, командировках, визитах, он всегда старался найти время для неё, а если не получалось, хотя бы просто спрашивал, как дела. Мария никогда не чувствовала себя обделённой — она всегда знала, что папа любит её, пусть и немного занят. Однако нельзя было сказать, что сейчас Мария проводила с ним больше времени, когда он был дома. В основном он так же был занят своими делами — работал, отдыхал, редко выезжал на приёмы. Маркус был с ним куда чаще, Мария же проводила время либо с Эшли в колледже или у неё дома, либо у себя в комнате, занимаясь своими делами. Но пустота всё равно ощущалась, когда Мария приходила вечером, а в мастерской не горел свет и Маркус одиноко читал книгу в гостиной. — А ты как? — послышался голос папы. — Бледная какая-то… — Нормально, — Мария отмахнулась. — Просто не выспалась, ничего, ерунда. Папа загадочно улыбнулся. — Мария, я же тебя как облупленную знаю… Ну вот как всегда. Ещё одна его черта — проницателен, как истинный творец. Папа прекрасно разбирался в окружающих, понимал и чувствовал их. За всю жизнь он познакомился со многими людьми из разных слоёв и разных профессий, для некоторых писал портреты, обнажая души и демонстрируя их всему миру. Было бы странно, если бы он не понимал собственную дочь. Хотя и такие творцы встречались Марии, но они просто ставили работу и общественную деятельность выше семьи. — Сама скажешь или… — Нет, скажу, — Мария со вздохом улыбнулась. Она не хотела вешать свои проблемы на него, но лучше чуть-чуть приоткрыть завесу тайны, чем продолжать лгать. — Это не тайна, просто… Нейт приходил. Папа сразу же нахмурился. Вот ему Нейт никогда не нравился, особенно после того, как они с Марией перестали общаться — и, возможно, не зря. Может, стоило всё-таки прислушаться к нему много лет назад, когда папа говорил «Нейт ещё покажет себя не с самой лучшей стороны»?.. — И чего хотел? — Поговорить. Я… а я не смогла. Не захотела. Сказала, мне нужно подумать, прежде чем обсуждать. Про Маркуса и его сбой она твёрдо решила не упоминать. — А вам есть что обсуждать? — Да. Нужно уже закрыть эту тему. Поставить точку в отношениях с ним. Понимаешь, я не могу просто вычеркнуть его и послать к чёрту. Мы были друзьями, очень близкими, в какой-то момент он был мне даже ближе, чем Эшли. Он был мой человек. Но потом всё изменилось. И я уже не могу считать его не то что лучшим другом… даже просто другом назвать не могу. Мы теперь абсолютно чужие люди, которых когда-то связывало нечто большее. — Знаешь, а я ведь ещё помню момент, когда он тебе нравился, — папа вздохнул. — Мне было десять, — Мария поджала губы. Вот об этом сейчас вспоминать было крайне неловко. — Ты была абсолютно уверена, что вы поженитесь, когда вырастете. — А ещё я была уверена, что зубная фея существует, и Санта Клаус, и дружба длится до скончания времён, и что я стану космонавтом… Может, хорошо, что не всё сбывается? — Определённо. Я бы не хотел видеть Нейта своим зятем. А Мария уже не была так уверена, что вообще выйдет замуж… — В общем… если хочешь знать моё мнение… — продолжил папа. — Хочу. Когда-то Марию страшно раздражали советы родителей. Ей казалось, что она всё знала лучше, а родители ничерта не понимали в жизни, особенно в её. Сейчас же она считала папу одним из самых мудрых людей в своей жизни, с жадностью хваталась за его рассуждения и советы и на их основе пыталась выстроить свой опыт. — Думаю, будет к лучшему, если ты поговоришь с ним. И вы решите все свои разногласия. Несмотря на то, что он мне страшно не нравился, я понимаю, что вы дружили и он был важен для тебя. А терять тех, кто тебе важен… тяжело. Папа резко погрустнел. В сознании скользнула догадка… — Пап, ты… Он молча кивнул. Мария сразу поняла — на него нахлынули воспоминания о её матери. Сердце заныло, ведь даже спустя столько лет ей всё ещё было больно, что уж говорить о нём. — Хочешь поговорить о ней? — Можно делать это бесконечно. И каждый раз я буду говорить одно и то же. Он посмотрел на Марию и улыбнулся, однако несмотря на его попытку притвориться, что всё нормально, она видела его печальный взгляд. И уводить его в сторону разговорами о всякой ерунде бесполезно — папа уже отправился в лес воспоминаний. Оставалось лишь не дать ему уйти совсем далеко. — И всё-таки хорошо, что ты в неё пошла. И лицом, и характером. Я не лучший пример. — Боюсь, от тебя во мне тоже кое-что есть… — От неё больше. И я этому рад. Из многочисленных биографий отца, которые она читала тайком, разговоров других людей и его собственных рассказов она знала, что папа в молодости был отвратительным человеком. Деньги, слава и признание развратили его — он много пил, курил, закатывал самые громкие вечеринки, попал в несколько скандалов, из которых некоторые были особо крупными, спал со многими женщинами, но тот человек не был её отцом. Папа появился, когда он встретил её маму. — Почему ты выбрал её? После знакомства с ней он стал спокойнее, рассудительнее, увереннее — это отмечали многие биографы. Папа изменился не ради неё и не ломая себя, а вместе с ней и по собственному желанию, и это положительно сказалось и на нём самом, и на его творчестве. — Потому что с ней я снова стал собой, — папа вздохнул. — Став известным, я окунулся с головой в эту жизнь… и потерял себя. Затем начал искать себя и ушёл в ещё более далёкие дебри. Запутался. Совершил много ошибок. А она… она просто расставила всё по местам. Помогла прийти в себя. Проснуться. Меня сейчас не было бы, если бы не Изабель. Он смотрел перед собой отсутствующим взглядом — папа был далеко отсюда, в другом мире, в котором всё было хорошо. Воспоминания о маме приносили ему боль и в то же время возвращали его во времена спокойствия и стабильности. Он улыбался, искренне, без натяжки. Вздохнув, выходя из воспоминаний, он вновь посмотрел на Марию. Лицо его посерьёзнело. — Может, звучит пафосно, но, когда я встретил её, я понял, что она совсем не такая, как другие. Я знал многих женщин, и все они не стояли и рядом с ней. Никто больше не заставлял меня чувствовать такое… спокойствие, тепло внутри. Это было странно пугающе, но в то же время чертовски приятно. Я думал, что сошёл с ума, превратился в какого-то дурачка, который распускает сопли и задумывается о чувствах к женщине, — он как-то странно фыркнул, но тут же продолжил: — Я начал убегать от неё, отталкивать её, лишь бы не чувствовать себя странно, но всё же я неосознанно стремился к ней. В конце концов, я понял, что не могу без неё. Можно было сколько угодно убегать, но этим я никому не помогал. Я смирился, и это позволило мне снова стать собой и обрести счастье. И знаешь, я бы ни на что не обменял те годы, что мы были вместе, даже зная, что нас ждёт в конце. Повисла тишина. Мария тоже молчала — папа впервые так откровенничал и ей не хотелось прерывать его. На каждое его слово что-то отзывалось в глубине её души — она понимала его, как никогда раньше. — Ладно, заболтался я что-то, а уже поздно, — папа в притворном недовольстве махнул руками. — Тебе домой нужно, а то Маркус там один… почему ты без него, кстати? — Спонтанно вышла на вечернюю прогулку, решила заглянуть к тебе. Он дома уже в сотый раз убирается у тебя в комнате, дождаться не может. — Ну так и иди скорее к нему. — Хорошо, — Мария поднялась и крепко поцеловала папу в щёку. — Отдыхай. Завтра прийти? — Нет, дай мне последние дни отдохнуть от вас. — Позвони, если захочешь увидеться, — Мария улыбнулась. — Так уж и быть… Папа улыбнулся в ответ, и Мария поняла, что чувствует себя намного лучше, чем до разговора с ним. Попрощавшись, она поспешила покинуть палату. Идя по коридору на выход, Мария чувствовала себя странно. Какие-то мысли роились у неё в голове, но она ещё не могла до конца их осознать. Возможно, просто ещё не пришло нужное время.