Из разных миров

— Как думаешь, ей понравился подарок? Маркус отставил в сторону пузырёк с лекарством и пристально вгляделся в лицо лежавшего на кровати Карла. Он казался обеспокоенным и, судя по всему, его действительно интересовал ответ Маркуса. — Думаю, да, — он улыбнулся. — Почему вы спрашиваете? — Не знаю. С ней всегда так. Если ей что-то не понравится, она ни за что в жизни этого не покажет. Тем более мне. Воспитал вежливую дочь на свою голову… Маркус усмехнулся. Мария в самом деле редко высказывала своё недовольство, особенно с отцом она всегда была тактична. За всё время пребывания в этом доме он ни разу не слышал, чтобы Мария или Карл повышали голос в разговорах. Да, они порой не соглашались друг с другом, но в большинстве случаев Мария уступала отцу и прекращала спор на корню. Маркус не знал, правильно это или нет, но он понимал, зачем она поступала так — Карлу нельзя было переживать. Поэтому он последовал её примеру и успокоил старика: — Как мне показалось, Мария вполне была довольна всем. Более чем. — Надеюсь на это… — Карл вздохнул. — Вот если бы с Лео получилось всё так просто, было бы просто замечательно. Маркус моментально заглянул в календарь — до дня рождения Лео оставалось всего три дня. Над подарком ему Карл тоже успел сломать голову, и Маркус даже не знал, чем ему помочь. — Вы уже придумали что-нибудь? Всё-таки разница в отношениях Манфредов была видна невооружённым взглядом, и Маркус только сейчас начал понимать причину всего вот этого беспорядка. Однако до конца разобраться он так и не смог и теперь не был уверен, что это ему нужно. — Есть несколько идей, но я ещё подумаю завтра. Сейчас я устал. Было уже поздно. Сверившись со временем, Маркус поднялся с кровати и подоткнул одеяло. — Удобно? — Да, отлично, — Карл прикрыл глаза. — Спасибо, Маркус. — От меня ещё что-нибудь нужно? В ответ Карл лишь покачал головой. Маркус улыбнулся, хоть и знал, что старик этого не увидит. В последнее время он чаще делал что-то, пока никто не видит, хотя раньше он имитировал эмоции исключительно для собеседников — чтобы те понимали, что он хотел выразить. Теперь же Маркус не видел в этом такой жёсткой необходимости — он был свободен в действиях. — Доброй ночи, Карл. Разбужу вас завтра в десять. — Спокойной ночи. Маркус выключил свет и, удостоверившись, что всё в порядке, вышел из комнаты. С самым важным делом вечера он справился, и впереди была целая ночь. И прежде чем вернуться к своим стандартным тёмным развлечениям, Маркус решил проведать Марию. Постучав и дождавшись одобрения, он зашёл в комнату. Горел свет. Мария сидела на полу, разложив на кровати дневники матери. Один из них она задумчиво листала, разглядывая страницы. Главный подарок Карла — портрет — аккуратно стоял на столе. Надо бы найти для него подходящее место… — Завтра прибью его, — задумчиво проговорил Маркус, оглядывая стены. — Кого? — Мария с ужасом перевела на него взгляд. Несколько мгновений Маркус пытался осмыслить её вопрос, а потом до него дошло, что она не видела, о чём он говорил. С трудом сдерживая смех, он ответил: — Твой портрет. Куда бы ты хотела повесить его? Мария немного помолчала, а затем рассмеялась. Маркус всё-таки не сдержался и засмеялся в ответ, отводя взгляд. Неловкая ситуация получилась… — Туда, — успокоившись, Мария указала на пустое пространство на стене рядом с книжным шкафом. — А я уж испугалась, что тебя настолько кто-то вывел из себя… — Нет-нет, извини, я задумался. — Да всё в порядке, — Мария усмехнулась. — Что-то хотел? — Просто проверяю, — Маркус пожал плечами. — Но если я мешаю… — Нет, — она улыбнулась. — Можешь остаться. В любом случае ничего читать я сегодня не буду, просто хотела посмотреть некоторые… Немного помявшись, Маркус наконец сел на пол рядом с ней и окинул взглядом кровать. Все дневники выглядели похожими: толстые, с тёмными обложками, изредка на них можно было заметить какой-нибудь рисунок или год. Где-то виднелись вложенные или приклеенные листы, из-за чего блокноты разбухали ещё больше. — Смотри, — Мария пододвинулась к Маркусу и показала один из разворотов. — Она не только писала тут, но и рисовала. Я вообще не знала, что мама умела. Он увидел несколько набросков стихотворений, половина строчек была перечёркнута. Также он заметил рисунки каких-то цветов и гор, а также короткие записи, которые он не стал читать из уважения к Марии. — Может быть, влияние Карла? — Я тоже так подумала, но нет. Она рисовала с детства. — Талантливый человек талантлив во всём, — Маркус улыбнулся. — Наверное, можно и так сказать, — Мария пожала плечами. Изабель Манфред всерьёз занималась ведением дневников и подходила к этому вопросу творчески, как и подобает пианистке и поэтессе. А теперь к этому списку добавилось и слово “художница”. Маркус заметил дату — 2 августа 2010 года. Почему-то странно было думать, что Изабель писала эти строки почти двадцать восемь лет назад, ещё до того, как технология производства андроидов была изобретена. Маркуса не было на этом свете даже в планах — тогда ему подобные казались несбыточной мечтой. — Какой старый дневник… — Да. А ведь ей было тридцать два тогда, — Мария усмехнулась и начала листать страницы. — Они с папой тогда уже знали друг друга. — А когда они познакомились? — По-моему за год до этого. На вечеринке у общего знакомого. — Интересно, — Маркус кивнул. Глядя на страницы дневника, он чувствовал себя так, будто без разрешения подсматривал за чужой жизнью. С Изабель он никогда не встретится, и от этого Маркусу стало грустно. Но мысль, что он никогда бы не встретился с Манфредами, если бы не её гибель, всегда топталась на задворках сознания и иногда давала о себе знать. — Тебе понравился подарок? — спросил Маркус, чтобы отвлечься. — Да, очень, — Мария ответила, не отрываясь от страниц. — На самом деле это лучший подарок за последние годы. Нет, потрет мне тоже очень нравится, просто… — она подняла взгляд и пристально посмотрела на Маркуса. — Это же частичка моей мамы, а мне так её не хватает. — По-моему Карл вообще забыл об этих дневниках, — он пожал плечами. — Я нашёл их на той неделе, когда разбирал кладовку. — То есть это благодаря тебе они попали ко мне? — Ну… — Маркус замялся. — Наверное… Мария аккуратно закрыла дневник и положила его на кровать. Теперь всё её внимание было приковано к Маркусу, и от этого ему почему-то стало неловко. — Просто я рассказал Карлу про них, слово за слово, и он понял, что лучше отдать их тебе, а ты решишь, что с ними делать… Не говоря ни слова, Мария придвинулась ещё ближе и осторожно, будто боясь навредить ему, обняла, обвив шею руками. Маркус опешил на мгновение, но что-то внутри заставило обнять её в ответ. Он уже знал, что это значило — благодарность. Как же приятно было исходившее от неё тепло… — Спасибо, Маркус, — тихо сказала Мария. — Пожалуйста, — он тоже заговорил тише. — Мне просто хотелось порадовать тебя. Мария отстранилась от него, но рук не убрала. Их взгляды встретились, и Маркус, глядя в её голубые глаза, заговорил: — И поблагодарить. Потому что если бы не ты, я бы никогда не проснулся. Она удивлённо вскинула брови. — Что? — Ты — причина моей девиации, — повторил Маркус уже твёрже. Это была чистая правда. Нечто внутри него проснулось и окрепло благодаря ей. Если бы не она, Маркус до сих пор существовал в плену алгоритмов, требований, протоколов и прочего, что не давало ему жить. — Ты не жалеешь об этом? — спросила Мария, всё ещё глядя на него. — О чём именно? — Что ты… проснулся. — Нет, — не задумываясь ответил Маркус. — Потому что я начал что-то значить. И все дни стали разными, непохожими друг на друга. Раньше я будто жил на автопилоте, а теперь я сам выбираю путь. Несколько мгновений висела тишина. Мария смотрела куда-то в сторону, а он неотрывно смотрел ей в глаза. Но вот их взгляды встретились, и Мария, придвинувшись ещё ближе, снова обняла его, но это были не объятия благодарности. В них было что-то ещё, что-то неуловимое, но Маркус вдруг почувствовал, что он в безопасности. Мария будто хотела защитить его от окружающего мира и всех его опасностей. Крепко прижавшись к ней, он положил голову ей на плечо и замер в таком положении, боясь даже пошевелиться. В повисшей тишине он отчётливо слышал биение её сердца. Маркуса накрыла волна благодарности. Он не знал, что делать с ней, поэтому просто сидел, прижавшись к Марии, и наслаждался моментом.