Из разных миров

Стоял яркий день, ещё не было полудня, но солнце уже ощутимо припекало. В новостях говорили, что днём будет +30 градусов по Цельсию. В любой другой день можно было бы радоваться такой погоде и ясному летнему дню, но Маркус знал, что сегодня повода для улыбок у Манфредов нет. Календарь показывал двадцатое июля. На центральном кладбище Детройта было тихо и немноголюдно, место будто находилось в другом измерении, не соприкасающимся с реальным миром. Здесь не было огромных ярких вывесок, шума машин, толп людей, музыки, разговоров. Время будто застыло и не смело двигаться, боясь потревожить покой усопших и их посетителей. Мария уже несколько дней пребывала в мрачном настроении. Хоть она и пыталась улыбаться и вести себя как обычно, Маркус видел, что с каждым днём её взгляд становился всё грустнее. Карл практически перестал разговаривать и уже несколько дней отказывался идти в мастерскую, проводя целые дни у телевизора за выпусками новостей и старыми фильмами. Маркус ничего не мог сделать, и это его сильно беспокоило — ему не нравилось чувствовать себя бесполезным. Наблюдая за окружением краем глаза, Маркус медленно толкал коляску с Карлом, Мария брела рядом с ними, крепко сжимая в руках красные розы. Все молчали, никто даже не пытался завести разговор. В этот день каждый год Манфреды вместе с Маркусом навещали могилу Изабель и каждый год оставляли букет её любимых цветов, перевязанных тонкой синей лентой. Мария рассказывала, что раньше Карл всегда дарил её матери красные розы: на день рождения — неважно чей, — на Рождество, в качестве извинений после ссоры, для поднятия настроения, в честь успешного выступления, даже отсутствие повода он называл поводом. Практически всегда в гостиной на столике стояли розы и вкусно пахли на всю комнату. Пустая ваза стояла на том столике столько, сколько Маркус жил в доме Манфредов — и никто никогда не прикасался к ней и не ставил в неё цветы. Наконец они добрались до места назначения. В дальнем конце кладбища среди небольших деревьев, зелёных кустов и других могил покоилась та, ради кого они пришли сюда. На простом тёмно-сером надгробии было выгравировано “Изабель Манфред. 1978-2031”. Небольшой кусок земли рядом был ограждён заборчиком — это Карл выкупил место для себя рядом с женой. У подножия могилы Изабель уже лежало несколько одиноких цветов — от поклонников творчества. Прежде чем подарить Маркуса Манфредам, Камски приказал ему изучить жизнь и творчество погибшей, так как предстояло помочь её семье справиться с её гибелью. Так Маркус узнал, что она была талантливой пианисткой и поэтессой, сочинила сотни собственных произведений, много выступала на сцене и почти всю себя отдавала в равной степени творчеству и семье, которая была главным источником её вдохновения. Всё время своего пребывания в доме Манфредов Маркус будто чувствовал её присутствие. Даже после своей смерти она продолжала жить в сердцах мужа и дочери, в их мыслях и поступках. Это казалось странным, пугающим и воодушевляющим одновременно. Человека не было в живых уже семь лет, но он всё равно продолжал влиять на живых. И именно из-за этого боль от её утраты всё ещё была сильна. — Здравствуй, дорогая, — послышался тихий голос Карла. Маркус не видел его лица, но подозревал, что на нём отпечаталась глубокая скорбь. Мария стояла рядом — поджав губы, она неотрывно глядела на могилу матери. Затем, будто очнувшись от оцепенения, она молча подошла к надгробию и аккуратно положила букет красных роз к остальным цветам. Мария всегда молчала во время таких посещений, Карл редко что-то говорил, а Маркуса они наталкивали на обрывочные размышления, но во что-то понятное они оформились только сейчас. Раньше смерть была простым словом, определением из словаря. “Прекращение, полная остановка процессов жизнедеятельности организма”. Люди смертны и умирают каждый день по самым разным причинам, от чего-то серьёзного и из-за какой-то мелочи. Смерть — конечный этап, последний пункт в списке. Маркус знал, что рано или поздно его самого ждёт отключение, но принимал это как обычный факт. Андроидов могут отозвать из-за неисправностей, из-за морального устаревания линейки, из-за поломки, из-за дефекта, из-за жалоб потребителей. Причин много, но Маркус знал, что рано или поздно он перестанет выполнять свои функции и ему придётся завершить свою работу. Вот только сейчас мысль об этом вызвала панику. Карл может умереть, и Мария, и сам Маркус — они все рано или поздно перестанут существовать. Не увидят друг друга и других дорогих и близких людей, не узнают, каким станет мир через много-много лет, не будут навещать могилу Изабель. А что там, после смерти? Что с ними будет? Что будет с Маркусом? Он же живой, мог видеть, слышать, думать, чувствовать. Значит, он не отключится — он тоже умрёт. Они все смертны. Люди постоянно задаются вопросами о смерти, но однозначного ответа не было ни у кого. Кто-то говорил, что по результатам жизни человек попадает либо в ад, либо в рай. Но есть ли ад и рай для андроидов? У них один рай и ад вместе с людьми или разные? И как кто-то может определить, хорошую или плохую жизнь прожил андроид? Кто вообще всё это решает? Кто-то верил, что после смерти будет новая жизнь в новом месте, в новое время, с новыми людьми, но Маркусу было сложно это принять. Забыть настоящую жизнь, чтобы жить совершенно другую жизнь — как это вообще возможно? Кто-то считал, что после смерти не будет ничего. Конец, пустота — бесконечная, тёмная, мрачная. У Маркуса внутри всё задрожало от обилия мыслей, ведь при любом из этих раскладов он перестанет существовать, исчезнет вся его жизнь, к которой он привык. Но одно Маркус знал точно — он не хотел умирать и не хотел, чтобы умирали близкие ему люди. — Мы очень по тебе скучаем, — голос Карла дрогнул на середине фразы. Едва услышав эти слова, Мария закусила губу и отвела взгляд в сторону. Маркус с беспокойством посмотрел на неё. Если бы он мог, он бы забрал всю их боль себе, но он понимал, что это невозможно — да и она бы не позволила, потому что эта боль уже давно стала частью неё. Мария не двигалась и, казалось, даже не дышала. В другое время он задал бы ей много вопросов, чтобы услышать, что она думает о жизни и смерти, о том, что там в конце пути и за той чертой, после которой начинается неизвестность. Но нет, он не станет. Кажется, это вопросы, на которые он должен был найти ответы самостоятельно.