Из разных миров

К ненавистному июлю прибавился ещё и октябрь. Марии показалось, будто она прикрыла глаза в больнице, чтобы не видеть уходящего Лео, а открыла их уже на кладбище в день похорон. Все прошедшие дни смешались в одно смазанное пятно, в котором с трудом проглядывались знакомые черты. Разговоры с доктором Патриксоном, работниками похоронного бюро, Лео, журналистами, Эшли, полицейскими… Мария ничего этого не помнила, хотя всё время старалась держать себя в руках и вникать в происходящее. Держать себя в руках у неё получалось. Мария не проронила ни слезинки, пока вокруг неё были другие люди, и никто не знал, как она рыдала у себя в комнате несколько ночей подряд. В те самые моменты тьма, которую Мария так старательно прятала в глубине души последние семь лет, набиралась сил и брала над ней контроль, заставляя забыть обо всех счастливых моментах жизни. Мария плакала до тошноты и истощения, пытаясь выплеснуть всю свою боль, но этого всё равно было недостаточно, будто тьмы от этого становилось только больше. Наверное днём Марию выдавали красные глаза, но главное — не плакать при других, не показывать, насколько ей больно и как сильно всё внутри бьётся в истерике. Мария должна быть сильной, иначе все усилия Маркуса и вся его поддержка потеряет смысл… Хотя без него и без папы вся жизнь резко потеряла смысл. Подготовкой похорон занимались другие люди, Мария лишь кивала и соглашалась со всем, что ей говорят. О посещении колледжа не шло и речи — Марии не хотелось идти туда, но если бы она и пошла, то не усвоила бы ровным счётом ничего. К счастью, на помощь пришла Эшли — та, кто всегда была рядом, и в горе, и в радости. Едва узнав о произошедшем, она приехала домой к Марии и с тех пор не отходила от неё ни на шаг. Часть вопросов подруга взяла на себя, за что Мария была ей безумно благодарна, пусть и не могла это адекватно выразить. В “то” утро шёл дождь — Мария никак не могла избавиться от мысли, что это какое-то глупое клише. Будто вся природа оплакивает смерть великого Карла Манфреда. Мысль раздражала, потому что это для других умер “великий человек”, “лидер неосимволизма”, “наставник”, “пример для подражания”, “друг и коллега”. Мария же потеряла папу — человека, благодаря которому она не сломалась после смерти мамы, которого она любила и который любил её больше всего на свете. Теперь Мария стояла напротив двух утопающих в море цветов могил. Изабель Манфред 1978 — 2031 Карл Манфред 1963 — 2038 А ведь когда прощались с мамой, тоже шёл дождь… На время похорон кладбище закрыли, никого постороннего не пускали, чтобы многочисленные поклонники творчества Карла Манфреда не мешали семье и друзьям проститься с ним, но долгая и тяжёлая церемония всё же подошла к концу. Настало время уходить, вот только Мария никак не могла заставить себя сдвинуться с места. К горлу подступил ком, и Мария огляделась, чтобы посмотреть на лица тех, кто был рядом с ней в этот день. Первым делом она заметила доктора Патриксона с женой Маргарет, одной из самых известных кардиохирургов в Детройте. Они оба много лет делали всё, чтобы папа был здоров и хорошо себя чувствовал, и Мария не испытывала к ним ничего, кроме глубокой благодарности за всю их помощь и доброту. Ей вспомнилось, как однажды летом папе стало плохо и доктор Патриксон бросил всё, чтобы приехать и помочь. Это была его работа, но он всегда относился к своим пациентам с теплом и уважением. Мария никогда не понимала, как можно быть таким добрым, как доктор Патриксон, потому что все медики, которых она встречала, были циничными, прямолинейными и порой даже грубоватыми из-за специфики своей работы. Каково ему было из-за потери одного из пациентов? Сколько таких он уже потерял?.. По дорожке к выходу с кладбища шёл Флемингс с сыном и женой — скорее всего, Мария видела их всех в последний раз, потому что её с ними больше ничего не связывало. Она вообще не ожидала, что Флемингсы придут, потому что эту семью сложно было назвать настоящими друзьями папы, но они всё же появились. Флемингс даже прочитал небольшую речь, в которой благодарил “Карла Манфреда за неоценимый вклад в искусство, многолетнее терпение и дружбу”. Он начал свою речь довольно официально, но потом перешёл на более личные темы и даже пересказал несколько шуток папы. Если бы Мария не боролась с желанием разрыдаться, она бы непременно улыбнулась, потому что папа шутил лучше всех на свете. Лео стоял ближе всех к могиле и смотрел себе под ноги — Мария старалась не глядеть в его сторону, чтобы не задохнуться от накатившего приступа ненависти. На время подготовки к похоронам им пришлось заключить нейтралитет, но он закончится, как только они покинут кладбище — после этого Мария перестанет держать в себе злость к ублюдку, из-за которого погибли папа и Маркус. Через какое-то время им с Лео придётся встретиться ещё раз, но это случится когда-нибудь потом, когда Мария сможет окончательно взять себя в руки. И да помогут Лео все существующие боги, если она не сможет сдержать свою злость… Рядом с Марией стояла Эшли и держала её под руку, а с другой стороны замер Нейт с зонтом в руках — достаточно далеко, чтобы не вторгаться в личное пространство, но достаточно близко, чтобы быть рядом. Несмотря на все разногласия и недомолвки друг пришёл поддержать её, и Мария была невероятно рада его присутствию. Нейт не отвернулся, не остался в стороне и не забыл всё то хорошее, что было между ними в годы их крепкой дружбы. Едва увидев Нейта утром перед похоронами, Мария крепко обняла его, молча благодаря за то, что он пришёл — и он обнял её в ответ так крепко, как никогда прежде. В этот ужасный день Мария не чувствовала себя одинокой, потому что рядом с ней были те, кого она теперь могла назвать своей единственной семьёй. Всех остальных она потеряла… Почти все разошлись, у могил остались лишь четверо. Мария снова и снова вглядывалась в буквы на двух надгробиях и пыталась понять, можно ли было избежать этого. Какая мысль, какое решение привело её к этому результату? Можно ли было сделать так, чтобы папа и Маркус остались живы? Чтобы хотя бы один из них выжил? В какой момент вселенная решила, что всё должно было закончиться именно так? За что? Для чего? Какой урок, какой смысл во всём этом? Ответов Мария не находила, а дыра внутри всё росла. Хотелось снова оказаться у себя в комнате в одиночестве и наконец-то дать волю своим чувствам. — Ты готова идти? — прошептала Эшли. Время пришло. Пора двигаться дальше и учиться жить заново. Мария в последний раз окинула взглядом две могилы, с особой нежностью прочитав про себя имена родителей, и тихо ответила: — Идём… К горлу снова подступил ком. Будто почувствовав настроение Марии, Нейт взял её за руку, и втроём они пошли к выходу с кладбища. У могил остался один только Лео. О чём он думал и что творилось у него внутри, Мария не знала и не хотела знать. Тому, кого ещё пару дней назад она могла назвать братом, оставалось лишь жить с последствиями своих решений. Не оглядываясь, идя по дорожке, перешагивая через лужи, держа за руки Эшли и Нейта, Мария думала о папе и Маркусе — об их голосах, улыбках, шутках, и эти мысли причиняли лишь боль, хотя совсем недавно они были источником радости. Мария знала, куда идти, если она начнёт задыхаться от тоски по отцу, но она не имела ни малейшего понятия, что сделали с тем, что осталось… от Маркуса. Когда она вернулась домой из больницы, его уже не было в мастерской — скорее всего, тело увезли полицейские. Мария догадывалась, что его давно утилизировали как ненужный мусор, и от мысли о том, что она даже не успела попрощаться с ним, сворачивала все внутренности в тугой комок. Нужно хотя бы попытаться найти его и похоронить, как члена семьи, как любимого… Похоронить Маркуса… Нет. Она не может. У неё нет на это сил, не прямо сейчас. Снова к горлу подступил ком, и Мария шумно выдохнула, пытаясь справиться с накатившей паникой. Это всё неправильно. Это несправедливо. Это жестоко. Но, к сожалению, это — реальность, в которой Марии придётся учиться жить.