Профессор и его Ось

      База Царигора. Комната Каси:       “Как себя чувствуешь?" — спросил Царигор у только что проснувшегося Каси.       “Он здесь был, да, ось?”       “Кто, он?”       “Тот чувак. Тои Дипын, ось”.       “Он тебе и имя своё, значит, раскрыл. Ну что ж, это и к лучшему".       “Я тебе больше скажу, ось — он и отправил меня сюда".       Царигор не выглядел удивлённым. Наоборот, его лицо опять приняло свой изначальный нейтрально-похуистичный вид.       “Я не удивлён. Он вполне на это способен".       “Он вообще стрёмный какой-то, ось. Скрытный, таинственный. И вечно чего-то недоговаривает, ось".       “Он сильный мужик, но время его, как видишь, не пощадило. В любом случае, я здесь по другой причине. Скажи мне — что ты думаешь о своём мече?”       “В каком смысле, ось?”       “В прямом. Не, ну серьёзно".       “Ну… Иногда мне кажется, что меч — это я, и наоборот, ось…”       “Не совсем. Давай я совершу краткий экскурс", — Царигор начал прохаживаться по комнате.       “Асаучи", — внезапно произнёс он одно слово. Но нихуяшеньки не произошло.       “Странно, обычно это работает", — немного удивился Царигор.       “А… Что должно было произойти, ось?”       “Это сложно объяснить, это необходимо увидеть и прочувствовать. То, что это не сработало, говорит о том, что ты на верном пути, Кася. Твоё родство с твоим духовным оружием возрастает. Такими темпами ты освоишь вторую форму гораздо быстрее, чем я думал. А со Сферой это время сократится ещё в разы".       “Кстати, насчёт второй формы, ось. Тои Дипын говорил мне о каком-то Храме Печального Крота. Что это за место, ось?”       Тут Царигор весьма нехило удивился и погрустнел.       “Я надеялся, что этого можно будет избежать… Но если он сказал так, значит, это необходимо".       Касю насторожили слова Царигора.       “Так что там, ось?”       “Храм Печального Крота — одно из самых таинственных и плохо изученных мест пространственно-временного континуума. Многие, кто пытались исследовать его, не возвращались, а те, кто возвращался — сходили с ума и также в скорости умирали. Последний, кто без отрицательных последствий пережил действие Храма — мой отец. Храм открыл ему свои секреты. Но…" — Царигор остановился.       “Что, ось? Что сотворил с ним Храм?”       “Честно говоря, я и сам не знаю, что Храм сделал с ним. Но после этого он стал одержим идеями изменения континуума в лучшую сторону, и что самое страшное — он стал воплощать эти идеи в жизнь, используя самые страшные методы. Так, стоп, я отошёл от темы. Я говорил про твой меч. Асаучи, — произнёс он повторно. — Если честно, я до сих пор не понимаю, был ли создатель духовного оружия гением. Ведь до тех пор ничего подобного придумать не могли".       “Так что за Асаучи, ось?”       “Первое духовное оружие было безличным — они не имели собственной воли и разума. Они предназначались для Богов Смерти. И ведь каким человеком надо было быть, чтобы встроить в них такие мощные системы. Для начала, с помощью духовного оружия можно было отследить степень вины человека при жизни. Во-вторых, рукоять оружия — своеобразный телепорт для тех душ, которые не хотели уходить на перерождение, оставаясь привязанным к чему-то. Достаточно ткнуть рукояткой в голову, которая поставит печать. Ну и плюс — оно было крайне эффективным оружием в борьбе против различных злых и голодных душ, которые потеряли себя как личность. В процессе потери они также теряли и человеческий облик, а на теле образовывалась дыра — как символ потери сердца. Этих монстров прозвали Пустыми. И каждый несёт в себе риск превратиться в Пустого после смерти. Это ещё одна из обязанностей Богов Смерти — отслеживать и уничтожать Пустых. Но вот тут и возникала одна проблемка…”       “Какая, ось?”       “Пустые не так просты, как может показаться на первый взгляд. Да, они слабы, хоть и имеют устрашающий вид — в принципе, любой Бог смерти, прошедший должную тренировку, без труда крошит их на винегрет, проблема в другом. Пустые хотят есть. И жрут они человеческие души".       “Вульгрим…”       “Да. Но Вульгрим не обычный Пустой. Заглянем ещё дальше. Пустые едят души без разбору. Самыми питательными для них являются души Богов Смерти, адептов Порядка и Хаоса, высших вестералов, ну и ещё кое-каких особей. Но людей-то и других инопланетян больше гораздо, поэтому они в основном жрут их — чтобы хоть ненадолго утолить свой голод. Но от таких душ им не холодно и не жарко".       “А Вульгрим, ось?”       “И вот тут начинается самая мякотка. Некоторые Пустые становятся настолько голодными, что начинают жрать даже друг друга. Существуют места, где они собираются целыми толпами, и предаются пиршеству. В процессе их души, как бы сказать… скидываются в плавильный котёл и ассимилируются друг с другом. Образуется первая ступень Высшего Пустого — гиллиан. Эти 10-метровые гиганты почти лишены разума и бесцельно бродят. Но они умеют палить мощными энергетическим сгустками, попав под который, обычный Бог Смерти попросту испаряется".       “Хренасе, ось".       “Всё достаточно взаимосвязано. Дальше. Если среди Пустых на том поле была исключительно сильная личность, ещё даже при жизни, то после превращения в гиллиана существует вероятность, что ей удастся сохраниться в плавильном котле и взять контроль над телом, пусть даже не полностью. Он начинает жрать других гиллианов, накапливая свой резерв душ. По прошествии некого периода времени он может эволюционировать дальше, на вторую ступень — в адъюкаса. Её некоторые умники называют золотой порой Пустого. Он уменьшается и приобретает некоторую уже нормальную форму, похожую на какого-то животного. Борьба продолжается… Адъюкасы уже полностью контролируют своё тело и разум и могут силой воли управлять гиллианами. Их ведёт как цель, так и страх — страх регрессии".       “Типа страх превращения назад, ось?”       “Да. И после него они обратно уже не могут эволюционировать. Регрессия может произойти по некоторым причинам: один адъюкас откусил кусок души другого, если они равны по силам — тогда второму уже не перейти дальше, если особо сильный ранил слабого. Их более чем много. Поэтому некоторые сильные адъюкасы формируют что-то вроде банд вокруг себя. Родной мир Пустых — холодная, вечно покрытая ночью планета. Звезда слишком далеко от неё, и лишь небольшая часть света, отражённая планетой поближе, попадает на неё. Вся планета — белая пустыня, с изредка встречающимися растениями. Хотя некоторые леса там существуют. И не просто леса — громадные, похожие на ваши тропические, только несколько километров в высоту, и сотни в радиусе. Всё это лишь стимулирует борьбу. Холода Пустые практически не чувствуют. И лишь сильнейшие из них переходят на третью ступень — Лорды Разрушения. И у них целая толпа плюсов. И минусов".       “Каких же, ось?”       “У них нет опасности регресса, для начала. Во-вторых, они принимают уже человекоподобную форму, в которой сжата вся их мощь. В-третьих, у них есть так называемый эффект насыщения — они больше не хотят есть. Хотя некоторые ради эстетики продолжают это делать. Они собирают вокруг себя большие группы адъюкасов и гиллианов и командуют ими. Был один интеллигент, собравший здоровую армию. Вся громадная проблема, это то, что Лорды Разрушения сильнее сильнейших Богов Смерти. Лишь некоторые из них способны справиться с ними. Но Лордов крайне мало. Поговаривали, что если соберутся десять Лордов Разрушения — Богам Смерти настанет капец. Но большинство из Лордов предаются философствованию и размышлению о смысле своего существования. Их некогда погибшая душа вновь понемногу возрождается. И дыра, неизменный атрибут их жизни — начинает понемногу затягиваться".       “Так к какой группе принадлежит Вульгрим, ось?”       “Он-то? — Царигор фыркнул. — Он обычный адъюкас. Или вернее, нет, не совсем обычный. Тут история делает ещё более крутой поворот, ибо не похож он на животное в белой костяной броне и маске. Ты уже догадался, кто такой Тои Дипын?”       “Неужели…”       “Одинокий, философствующий Лорд Разрушения во всей своей красе. Правда, без соответствующей мощи".       “Лорд Разрушения, не умеющий разрушать… Странно, ось".       “Видимо, тогда с ним что-то произошло. Он не упоминал?”       “Он говорил, что это длинная история, ось, и всё кончилось тем, что он вышел из мира Богов Смерти уже таким".       “Моя история ещё продолжается. Давным-давно в родном мире Богов Смерти родился человек. История умалчивает, кем он был по рождению — чистокровным Богом Смерти или просто переродившейся душой, прошедшей тренировки Богов Смерти. Важно другое: этот человек своими действиями перевернул стандартную жизнь как Богов Смерти, так и Пустых. Также в то же время жил гениальный учёный, проводивший огромное количество экспериментов. И вот, в результате одного из них учёному удалось воссоздать Сферу Цепей. И не просто какую-то там. Эта штука называлась Хогиоку — “крошащееся сокровище”. Она — первородная Сфера Цепей, имеющая практически безграничное могущество во всём континууме. Если бы у нас такая была, мы бы без труда заставили Экстерминатус повернуть назад, да ещё бы и извиниться за беспокойство. Она умела исполнять любые желания окружающих душ. Осознав, что он сотворил, учёный попытался уничтожить Сферу. Но у него ничего не вышло — творение оказалось неуязвимым".       “А что мешало ему пожелать, чтобы Сфера самоуничтожилась, ось?”       “А он и сам об этом не знал, что она может выполнять желания. Он думал, что эта штука просто меняет мироздание. Большая ошибка. Этот человек каким-то образом узнал о творении учёного — и создал своё… После множества неудач, связанных с попыткой активации второй Сферы, этот человек решил выкрасть первую и объединить её со своей. Это ему удалось. Приблизительно тогда же он и понял, что на самом деле может Хогиоку. Правда, существовало некоторое ограничение, но об этом позже. Он начал проводить эксперименты со Сферой. Одним из первых была пустофикация Богов Смерти. Замысел его был понятен — в то время он был уже на пути к пику своих сил, и понимал, что есть некоторый барьер, через которого его сила не перешагнёт. Сам он был неимоверно силён, но об этом тоже чуть позже. И тогда он решил: для того, чтобы сломать ограничивающий барьер, Богу Смерти необходимо стать Пустым, принять в себя противоположность и научиться контролировать свою новую силу. Так он обманом создал восьмерых вайзардов — внёс частицу Пустых в восьмерых неслабых Богов Смерти, а затем подставил учёного. Того изгнали, а он продолжил. Следующим шагом стала синигами-ка — придание сил Богов Смерти Пустым. Так появились арранкары, в лице которых ты и можешь наблюдать Вульгрима…”       Главный мир вестералов. Личные покои Спектора:       “Давай, просыпайся, алкоголик хуев!" — Вульгрим затряс тело Спектора своей лапой.       “Ыыыы… Аааа… Ебать, как болит моя ёбаная башка!”       “На, пей", — Вульгрим протянул ему какое-то пойло. Спектор отпил немного и тут же обрыгался.       “Твою мать, Вульгрим! Что это за говно?”       “Пей до дна, если хочешь, чтоб башка не болела".       Подавляя рвотные позывы, Спектор выпил всю жидкость и почувствовал, что ему полегчало.       “Таки действует".       “У тебя есть 10 минут, чтобы собраться. Мы отправляемся в главный храм в столице жидонегроцыганского мира".       Спектор жутко удивился.       “Храм??? Не, я ни за что туда не пойду! Хоть убей меня".       “Пойдёшь, как миленький. Собирайся, в общем", — Вульгрим ушел.       Через 10 минут он вернулся и открыл Змеиную Тропу прямо к вратам храма. Когда они вышли, их взору предстало огромное здание чёрного цвета с жёлтыми куполами. На входе стояло трое — жид, негр и цыган — все в белых одеяниях и конусообразных шляпах, покрывавших всё лицо, кроме больших отверстий для глаз, от чего они были немного похожи на членов Ку-Клукс-Клана.       “Вульгрим, чё нам надо в этом грёбанном месте?”       “Да немного — баночку святой мочи и святого дерьма".       “А… нахуя?" — Спектор не был в курсе того, что узнали Вульгрим и Сайгоном, пока он дрых.       “Увидишь. А пока иди. Ты — жидонегроцыган, тебя по-любому пустят. Я тут подожду — не люблю я всякие церкви".       Вздохнув, Спектор направился к вратам.       “Что тебе нужно, сын мой?" — спросил жид в белой одежде.       “Какой я тебе сын, идиота кусок?" — раздраженно ответил ему Спектор.       “Ты — жидонегроцыган, а все жидонегроцыгане обязаны подчиняться нашей церкви, иначе Боги Смерти разгневаются на них".       “Бла-бла-бла, знакомые байки. Ребят, где у вас тут можно раздобыть святой мочи и святого дерьма?”       “Здесь. Но просто так тебе их никто не отдаст. Храм сам решит — давать тебе святые испражнения, или нет. Проходи внутрь", — трое жидонегроцыган открыли ворота, и Спектор нехотя вошел внутрь. Изнутри храм чем-то напоминал христианскую церковь, только вместо икон там висели портреты различных жидонегроцыган.       “Нам сюда", — один из тройцы указал на массивную позолоченную дверь. Когда все четверо подошли к ней, другой из тройцы постучал в неё. Через пару секунд она открылась, и взору Спектора предстал чувак в таких же одеяниях, что и те трое, и с огромным амулетом в форме кучки дерьма на шее.       “Дерьмотец Грик, этот прихожанин пришел за святыми испражнениями".       “Хорошо. Вы можете быть свободны. А ты, — дерьмотец указал на Спектора, — проходи, не стесняйся, сын мой".       “Никакой я вам не сын", — раздраженно ответил Спектор.       “Если хочешь отведать святых испражнений, сначала научись почтению, сын мой", — спокойно ответил Грик.       “Ладно, дерьмотец. Что мне нужно ещё сделать?" — смирился Спектор.       “Пойдём со мной", — дерьмотец Грик вышел и своей комнаты, закрыл позолоченную дверь и отправился куда-то вглубь храма. Спектор, не спеша, пошел за ним. Ему не нравилось это место. Через минуту дерьмотец остановился перед ещё более массивной дверью, правда, без позолоты. Он достал из кармана связку ключей, выбрал один из них и вставил в замок.       “Теперь я оставляю тебя наедине с храмом, сын мой. Добыть святые испражнения ты должен сам", — сказав это, дерьмотец ушел, оставив связку ключей в замке. Спектор стоял в недоумении, после чего медленно стал приближаться к двери…