Жертва без права на смерть

Душераздирающие вопли полицейских сирен давно умолкли, но пятна прожекторов то и дело выхватывали из темноты высокую мужскую фигуру в плаще. Мужчина с непроницаемым выражением лица стоял над выпотрошенным трупом. Мальчик лет двенадцати, худенький и бледный… В широко раскрытых остекленевших глазах отражался грязный потолок и кусочек ночного неба из распахнутого настежь окна. — Вы окружены! Выходите с поднятыми руками! — надрывался рупор чьим-то хриплым голосом. Вокруг небольшого двухэтажного коттеджа действительно выстроилось около дюжины машин с мигалками, а за наспех повязанной желтой лентой уже собралась приличная толпа зевак. Полуобнаженная особа с выдающимся бюстом плавной походкой приблизилась к мужчине сзади и с любопытством выглянула из-за его плеча. Когда внезапный яркий свет мазнул по лицу, она с приглушенным шипением отскочила назад. — Ну, и как будешь выбираться отсюда? — поинтересовалась дева, ехидно усмехнувшись. — Мне-то без разницы, полиция не станет ловить гитару. Мужчина с легкой неприязнью посмотрел на нее и фыркнул. — Заткнись. — И все же… — Надо было вместо тебя брать с собой Цербера. Женщина звонко рассмеялась, но намек поняла и замолчала, а ехидное выражение на ее лице стало менее вызывающим. Грациозной тенью скользнув мимо трупа к окну, она замерла, всматриваясь в копошение людей внизу. Ситуация явно была не в их пользу. В доме имелось два выхода, у центрального вообще образовалась чуть ли не дискотека: черно-белые тойоты полиции отсвечивали всеми цветами радуги, также имелось несколько черных броневиков. Толпа за желтой лентой уже не перешептывалась, там вовсю кипели страсти – кто-то выкрикивал лозунги, вроде: «Линчевать убийцу!» – а другие, особо предприимчивые, даже умудрились продать несколько прошлогодних лотерейных билетов. Как ранее в громкоговоритель заявил один из стражей порядка, возле черного входа тоже дежурил наряд, так что незамеченными им было не выбраться. Спутница человека в плаще сузила глаза, пристально наблюдая за группой полицейских в самом центре засады. Они что-то оживленно обсуждали между собой, то и дело поглядывая на злополучный дом. — Эй, сладкий, — несмотря на внешнюю самоуверенность, нечто незримое в ее лице выдавало волнение, – давай-ка делать ноги. Похоже, эти букашки внизу планируют нас брать в ближайшее время. — … — Сладкий? — не дождавшись ответа, женщина оглянулась. Ее белокурый спутник все также возвышался над трупом ребенка и как будто впал в транс. — Эй, — по-прежнему нет ответа. — Данте! — она метнулась к нему, схватила за плечи и хорошенько тряхнула. От неожиданности мужчина едва не потерял равновесие, но эти действия принесли результат – он словно очнулся ото сна. — Бери себя в руки и сваливаем! Ты бы все равно не смог помочь этой человеческой личинке. Данте дернулся, стряхивая с плеч ее ладони. — Знаю. Трансформируйся. Она удивленно повела бровью, однако приказ выполнила. Через мгновение стройный силуэт растворился в тени, а в руки мужчины плавно лег гриф электрогитары. Закинув инструмент за спину, где уже покоился исполинских размеров меч, он со всех ног рванул на крышу. — Поиграй на мне… — томно прошелестел голос чертовки в его голове. — Поиграй и сможешь скрыться без проблем… Данте лишь криво усмехнулся в ответ. В его планы вовсе не входила жареная человечина, ни сегодня, ни когда-либо еще. Хотя порой так и подмывало хорошенько наподдать некоторым индивидам. В один прыжок преодолев расстояние до крыши соседнего дома, он бросился бежать. — Слышал последние новости? — «гитара», плавно покачивая бедрами, просочилась в один из номеров дешевого мотеля, где они с Данте остановились прошлой ночью. В ядовито-красных глазах мелькнул намек на недовольство, когда двери натужно заскрипели за спиной, однако так и остался невысказанным. Остановившись посреди комнаты, она пренебрежительно тряхнула какими-то смятыми бумагами. — Взгляни-ка. Ворох одеял, расположившийся на широкой двуспальной постели, вяло шевельнулся, и на свет появилась взлохмаченная голова охотника. С трудом сфокусировав зрение на источнике шума, он обреченно вздохнул. — Ну что там еще? Демоница тут же оказалась у края постели и молча ткнула ему в лицо бумаги. С порядком потрепанного листа на Данте смотрела… его собственная нарисованная физиономия. Правда, весьма помятая и явно после тяжелого похмелья, но сомнений быть не могло. Кроме того, над портретом значилось гигантское «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». На втором листе было изображено лицо его подельницы, а над рисунком то же самое зловещее слово. Вздохнув еще раз, виновник торжества вновь скрылся в одеялах. — Как это понимать? — выдержав короткую паузу, поинтересовалась его подруга по несчастью. — И что будем делать? Проснись, наконец. — Неван, – после непродолжительного молчания из-под одеяла показалась широкая ладонь, тут же кольцом смыкаясь на ее запястье, — еще слово, и я залью твои струны клеем. Женщина нахмурилась и закрыла рот ровно в тот момент, когда железная хватка рывком затащила ее под одеяло. Внутри было темно и тесно. Ее обдало жаром обнаженного мужского тела, но как только демоница собралась съязвить по этому поводу, к ее губам красноречиво прижался палец, вынуждая хранить молчание. Убедившись, что «гитара» успокоилась, Данте зарылся лицом в волну алых волос и уснул. Впрочем, желанного забвения ему это не принесло. Весь день ему виделись беспорядочные обрывки одного и того же сна, в котором мертвые дети водили хоровод в круглой комнате из черного мрамора. Свечи отбрасывали блики на стены и застывшие глаза детей, вокруг мелькали какие-то знаки и символы, резкие вспышки света выхватывали из темноты потоки крови… Так и не отдохнув толком, к вечеру Данте проснулся разбитым и в крайне дурном настроении. Им уже давно пора было возвращаться домой, а он все медлил. Слишком мало информации и слишком много событий, тайный смысл которых все время ускользал из-под его взора. Паззл никак не желал складываться, и это грозило обернуться настоящей мясорубкой, ведь человеческие жертвы множились с каждым днем. С тех пор, как он покинул контору и отправился выслеживать цель, прошло уже более двух недель. Добыча как-то плавно исчезла из поля зрения, оставляя после себя лишь кровавые следы в виде разбросанных по разным уголкам штата трупов. Да и кто был этой целью, Данте сам не знал. Он двигался почти вслепую, с каждым шагом все глубже увязая в густом болоте бессмысленных на первый взгляд жертв. К сожалению, при повторном взгляде смысла не добавлялось. — Мы могли бы вернуться в библиотеку и попробовать еще раз поискать там, — подала голос женщина. Здравое зерно в ее словах было, ведь именно библиотека в одном из городков Вермонта стала первым местом преступления в целой череде оных. Однако Данте уже ничего не соображал. Он только чувствовал клокотавшую внутри ярость, к которой мало-помалу подмешивалась усталость и тоска по былым временам, когда можно было, особо не напрягаясь, крушить нечисть целыми ордами. Но этот случай сильно отличался от всего, с чем он когда-либо сталкивался. — Когда я буду нуждаться в мнении своего оружия, я тебе обязательно сообщу, — тяжело уронил охотник, опускаясь в единственное кресло с обшарпанной спинкой и по одной натягивая черные беспалые перчатки. Он старался не думать о том, что добираться домой придется на попутках в обществе любопытных вонючих дальнобойщиков. В карманах гулял ветер, а верный харлей после недавней погони ремонту не подлежал. И даже если бы какой-нибудь рукастый мастер взялся за починку, средств на это не осталось: последние гроши ушли на оплату номера в мотеле. Кроме того, Данте не горел желанием лишний раз светиться в полицейском участке, на штрафстоянке которого сейчас и почивали останки мотоцикла. Сама погоня, по правде, тоже выдалась необычной. Сначала он мчался за предполагаемым преступником по центральной трассе, но когда цель на своем внедорожнике с тонированными стеклами, больше напоминающими черные выжженные глазницы, лихо вырулила в глухие переулки, он не смог справиться с управлением и на безумной скорости впечатался в бетонную стену. Это ему самому показалось очень странным, поскольку Данте был уверен в том, что усердно давил на тормоз, да и водителем он был опытным. Но в самый нужный момент тормоза отказали. Будь он обычным человеком, спецслужбам пришлось бы соскребать ошметки его тела с места аварии по кусочкам. В такие моменты он был благодарен судьбе за свое происхождение и отцовскую кровь, текущую в жилах. Однако чертовщиной от этого дела несло по полной программе. Данте так и не понял до конца, демон был в машине или нет. И если нет, то кто? Пока что у него даже намека на догадку не имелось. Начиналось-то все довольно прозаично. Стандартный звонок, кодовое слово и типичный заказ на ликвидацию нечисти. Вот только в ходе беседы клиент упомянул имя Мундуса. Или Данте так показалось? Звук все время прерывался, и связь была ужасной, так что утверждать наверняка он бы не смог… Но именно это произнесенное, а может и нет, имя стало главной движущей силой, заставившей его выгрести часть арсенала из запыленной подсобки и погрязнуть в расследовании. Даже не кругленькая сумма, которую заказчик пообещал выплатить после завершения задания, вовсе нет. Хотя вот Триш, к примеру, только потому и подключилась к делу. Из-за обещанной награды. Данте как сейчас до мельчайших подробностей помнил их разговор в тот день: — Наверное, мне стоит брать больший процент за свои услуги, — заявила своевольная блондинка после того, как они подытожили информацию, полученную от клиента, и решали, с чего начать. — Шутишь? Ты живешь в моем доме и ешь мою еду. — Ха, у тебя одна пицца в холодильнике, кроме того, большинство комнат наверху пустует, так что ты должен сказать мне спасибо за то, что я согласилась тут жить и привносить домашний уют в твою жизнь. — Не переводи тему! Но было поздно, она уже скрылась в дверях, а минутой позже до него донесся рокот двигателя ее байка. Она всегда старалась избегать неудобных вопросов и, надо сказать, получалось у нее почти профессионально. Сейчас все это казалось таким далеким и нелепым. Цепь жестоких убийств, захлестнувшая штат, выжала его морально как лимон, как чертову морскую губку. — Сладкий, — на его плечи легли хрупкие ладони, обдавая голую кожу приятной прохладой, — тебе снился кошмар? Я могу помочь. Тонкие пальчики запорхали над судорожно сжатыми мышцами шеи, над лопатками и ниже, ненавязчиво потягивая из него крохотные частицы накопившейся негативной энергии. И хоть Данте не был настроен на расслабляющий массаж, его тело само подалось навстречу нежным ласкам демоницы. Все, что он мог – это сомкнуть веки и позволить ей забрать эту гнетущую тяжесть из его груди. Довольно скоро она добралась туда в самом прямом смысле. Сжав его бедра своими, она сидела на хозяине и, пока он пытался одной рукой дотянуться до газировки на дальнем конце тумбы, деликатно водила подушечками пальцев по рельефному торсу. Ажурные царапины от когтей проявлялись, окрашивались красным и моментально исчезали. — Ты помнишь, как мы встретились? — мечтательно закатив глаза, спросила она вдруг. — В те времена ты был настоящей секс-бомбой, мой дьявол. Кожаный плащ на голое тело, дерзкие глаза и такие, ммм, литые мускулы… Когда ты явился в мой Театр, я сразу решила, что сделаю тебя своим. — Только вот в итоге вышло все немного по-другому, а? — усмехнулся Данте, наконец вскрыв упрямую банку с каким-то энергетиком, и принялся потягивать его прямо из жестяной прорези. — Пожалуй, — демоница встала, обошла кресло с другой стороны, и, опершись локтями о потертую спинку, склонилась над его головой, запуская коготки в слегка отросшие платиновые волосы, — но меня устраивает. Он ощутил волнующее прикосновение ничем не прикрытой полной груди к своим обнаженным плечам. Прохлада ее тела странным образом контрастировала с его горячей кожей, а тихое размеренное дыхание колебалось на грани, намекая, что обладательница этого самого тела была не прочь постонать в его объятиях и подышать куда более прерывисто, жестко, даже грубо... Она вся сочилась похотью, и, наверное, в любое другое время он ответил бы сторицей, но только не сегодня. Не после картины с вывороченными внутренностями несчастного мальчишки, застывшей перед глазами. — Как-нибудь позже я начищу тебя до блеска, дорогуша, — пообещал он, с сожалением вздыхая, — потерпи. Неван медленно отодвинулась, пересекла убого обставленную комнатушку и опустилась на разворошенную постель, призывно изогнув спину. От и без того внушительных форм теперь было вовсе невозможно оторваться. Данте и не стремился к этому, пожирая жадным взглядом каждый дюйм ее тела, не спрятанный за волосами или черной рваной юбкой. — Я подожду, — усмехнулась женщина и, покачав головой, добавила: — Вы с отцом так похожи. Оба горазды вскружить даме голову, а потом заставляете себя ждать… Перехватив его разом посуровевшее выражение лица, она примирительно засмеялась: — Что ты, милый, я вовсе не считаю кого-то из вас лучше или хуже другого! Но ваша кровь такая горячая... Я таю, просто находясь рядом или представляя, какое наслаждение могу доставить, слизав одну лишь капельку... Кровь. Повсюду эта кровь. Она, кажется, говорила что-то еще, но стоило Данте отвлечься от ее слов, как в голове снова заплясали мертвые выпотрошенные подростки. Больше они об этом не вспоминали. Остаток ночи был проведен в пути, и пока по чистой случайности оказавшийся адекватным водитель аккуратно вел свою фуру, охотник без особого интереса смотрел в грязное от дорожной пыли окно, а гитара тревожно позвякивала гладкими струнами у его ног. Пару раз начинал накрапывать дождь, будто предпринимая тщетные попытки вымыть стекла, но, так и не разогнавшись в полную силу, стихал. Данте почти уснул в один из таких моментов. Разбудил его шум хлопающих крыльев и еще какой-то, неприятно скребущий по нервам. Взглянув вперед, он понял, что это был за звук. По лобовому стеклу, оставляя после себя водянисто-алые разводы, мотало из стороны в сторону зацепившегося за дворники ворона. Судя по надрывному визгу, он был еще жив. Дальнобойщик сыпал ругательствами, с каждым новым движением механизма вздрагивая так, будто птица застряла в его собственных пальцах, и он никак не мог ее стряхнуть. Так продолжалось несколько долгих минут, до тех пор, пока с очередным взмахом дворников несчастного ворона не отшвырнуло на обочину. На душе почему-то стало еще гаже, чем после созерцания мертвого тела на втором этаже вчерашнего коттеджа. На следующий день по возвращении в «Devil May Cry» Данте едва не разминулся со своей безответственной напарницей, которая вовсю торопилась, укладывая в большую дорожную сумку какие-то черные пакеты вперемешку с набором запасных обойм для пистолетов. — Опять уходишь? Кое-как стянув с себя плащ, он бросил его на вешалку у двери, но промахнулся, и тот с характерным шелестом упал на пол, образуя бесформенную горку. Данте равнодушно посмотрел в сторону беспорядка, затем тяжело вздохнул, и, решив оставить все, как есть, двинулся в сторону дивана. Демоническая гитара предварительно заняла свое почетное место в чулане. — Ухожу, — коротко ответила Триш, останавливаясь у зеркала. Яркая помада ей очень шла, охотнику так подумалось еще при первой их встрече. — А как же ночь любви? Ты обещала, — он вытянулся на диване, закидывая ноги прямо в обуви на кожаный бортик. — Ты тогда истекал кровью и почти отдал концы, это был акт милосердия с моей стороны. — Это к делу не относится, обещание есть обещание. Она обернулась и со скептической миной вытянула губы трубочкой, будто нарочно передразнивая его. — Не в этой жизни. — Жадина, — охотник, не преминув изобразить крайнюю степень обиды, отвернулся лицом к спинке дивана, чтобы не видеть беготни напарницы. Легкий шлейф дорогих духов мягко коснулся его носа, когда она проходила мимо. — Кончай пиццу жрать, у тебя вон зад уже не помещается на диване, — съехидничала напоследок эта блондинистая выскочка, выходя за порог. — Иди к черту! — бросил ей вслед недовольный полудемон, даже приподнявшись по такому случаю, чтобы она услышала. — Какая черная неблагодарность, — и потом, когда дверь за ней захлопнулась, тихо вздохнул. — Женщины… Вторая женщина, которая могла бы ему помочь разобраться в деле, сейчас охотилась на другом континенте, да и находись она здесь, платить ему все равно было нечем, а бесплатно Леди даже не зевала. Неван он больше привлекать к этому заказу не хотел, только не в человеческой форме. Ему и так было сложно сосредоточиться и собраться с мыслями, а уж имея в постоянной зоне видимости эту особу, так и норовящую запустить свои изящные ручки в его штаны при каждом удобном случае, можно было смело ставить крест на раскрытии преступления. Неван прекрасно осознавала свою силу над мужскими желаниями и умело ею пользовалась. Но это чувство, тщательно подавляемое вожделение казалось ему чем-то неправильным в данных обстоятельствах. Чем-то постыдным и совершенно неприемлемым. Поэтому, к сожалению или нет, на чудесную гитару в этот раз он рассчитывать не мог. Что ж, придется своими силами. Данте сел ровно, потер виски и высыпал на пол многочисленные бумажки, в том числе подозрительные страницы, вырванные из старых книг, которые ему удалось добыть в библиотеке Вермонта. Среди них также затесались некоторые газетные вырезки с упоминанием о недавних убийствах и прочих странностях. Он погрузился в изучение материалов, пытаясь обнаружить хоть что-то, тонюсенькую ниточку, потянув за которую можно было бы распутать весь клубок, но пока что цельности всему этому однозначно не доставало, и как он ни старался, на ум ничего дельного не приходило. Помимо того, что все убийства, совершенные за последний месяц в округе, отчаянно напоминали ритуальные. Все жертвы, убитые неизвестным, были разного возраста и социального статуса. Всех их порешили разными способами. Кого-то задушили, иных расчленили, третьих сожгли. Мужчины, женщины… дети. На местах преступлений не было оставлено никаких следов или тайных посланий, к которым так любят порой прибегать серийные убийцы, таким образом Данте отмел вариант того, что преступником мог быть обычный человек. Человеку, пусть даже психически нездоровому, всегда требуется внимание других к своей «работе», своему «искусству», а значит, он стал бы оставлять на своих холстах какие-то подсказки. Демону же это все безразлично. Демон не нуждается в чьем-то одобрении или порицании, чтобы отбирать жизни. Это заложено в его природе. И все же, почему именно эти люди? Комплекция, черты внешности и характера, места работы или учебы, даже цвет кожи – у жертв не было ровным счетом ничего общего. И вместе с тем, Данте был как никогда уверен в том, что всех их что-то объединяло. Чутье подсказывало ему, что истина где-то рядом, совсем близко. Он мог бы дотянуться до нее в любой момент. Но нет. Картина не складывалась. Какую цель преследовал преступник? И при чем тут павший навеки Мундус? Возможно ли, что ему в самом деле просто показалось, будто он услышал это имя? Снова. За размышлениями прошел весь день. Данте успел пообедать недельным бургером, чудом завалявшимся на дальней полке холодильника, откупорить бутыль с виски и даже опорожнить ее больше, чем наполовину. Есть все еще хотелось, однако, поскольку еды больше не было, приходилось заливать ноющий желудок обжигающим напитком, который в ином случае он предпочел бы разделить с Триш, например. Но Триш ушла. Как обычно, в самый нужный момент. Данте вновь отхлебнул из горлышка и невидящим взглядом уставился в измятые листки на полу. Итак, если принять за аксиому, что убийства были ритуальными, что это давало? Когда-то давно он уже имел дело с фанатиками. Чокнутый Аркхам едва не отправил к праотцам весь город, умудрившись не только распечатать Темен-ни-Гру, но и заманить его брата в свои сети… Конечно, тьма всегда скрывалась где-то в глубинах души старшего сына Спарды, но кто знает, быть может ему бы удалось побороть ее, если бы только не вмешательство мерзкого кукловода. Или все же нет? Был ли у Вергилия вообще шанс на нормальную или хотя бы вменяемую жизнь? Теперь-то уж он никогда не узнает ответа на этот вопрос. Спустя пару часов, когда кончилось виски и желание разбираться в деталях дела, охотник по нелепой случайности обнаружил то, чего меньше всего ожидал. Собираясь подняться в спальню, у основания лестницы он оступился и едва не распластался на ступенях. Под ногами с металлическим звоном каталась пустая банка из-под томатного сока. Та самая, в которой он хранил свою заначку на черный день. Еще в день его отъезда из конторы банка стояла на своем месте, за деревяшкой под лестницей, а теперь валялась на полу неприкаянная. Денег в ней, разумеется, больше не было. — Чтоб тебя, Триш! Спать резко перехотелось. Настроение, и без того не особо радужное, упало еще ниже. По «Devil May Cry» свободно гулял сквозняк, хлопая окнами где-то наверху и скрипя прогнившими досками, а Данте мрачно соображал, стоит ли ему сходить куда-нибудь подкрепиться, или лучше просто лечь и смотреть в потолок, ожидая, пока очередной гадкий сон вторгнется в его голову. С наступлением ночи он все-таки вышел на улицу. Кругом царила темнота, лишь кое-где соперничая с пятнами фонарей на ближайших столбах. Освежающий прохладный ветер задувал под полы плаща, а небо, скрытое тяжелым вязким маревом, не позволяло разглядеть ни звездочки. Все как один одинокие прохожие, которых он встретил по дороге, боязливо отводили взгляд и спешили перейти на другую сторону, стоило им поравняться с хмурым долговязым охотником. Кроме, пожалуй, нескольких путан в аляповатых нарядах, промышлявших на углу Центральной и Франклина, но на них у Данте сейчас не было ни денег, ни желания. Ни одна чертова забегаловка не работала. Когда он уже отчаялся обнаружить хоть одно открытое заведение, в конце улицы спасательным кругом замаячили распахнутые настежь ворота паба, обозначенные незамысловатым названием «У Молли». В кармане наскреблась какая-то мелочь, и Данте, сочтя, что ее хватит на стейк и один-два стакана содовой, направился прямиком ко входу с мигающей вывеской. Молли оказалась дородной женщиной в мятой белой рубашке и накинутой поверх нее бордовой жилетке с потертыми пуговицами. Пуговицы висели на вытянутых нитках и, казалось, что еще немного, и они покинут привычное место на жилете, плюхнувшись в чей-нибудь хитроумный коктейль. А, может, Молли звали юркую официантку, что секундой ранее проплыла мимо, щеголяя набедренной повязкой, которую некий гениальный дизайнер додумался окрестить юбкой? Данте инстинктивно усмехнулся своим мыслям. Какая разница, кто из них гребаная Молли? Он зашел сюда поесть и пропустить стаканчик-другой, а не строить догадки о тайне названия захудалого бара на отшибе. — Ваша содовая, — на стол перед ним с жалобным звоном опустился запотевший стакан с напитком и несколькими кусочками льда внутри. Слух царапала странная гранжевая музыка, которую Данте ни за что бы не стал слушать по собственной воле. Но музыкального автомата в этой дыре видно не было, так что пришлось смириться и топить раздражение в длинном холодном стакане с капельками конденсата по стеклянным стенкам. Почти сразу за напитком принесли мясо, снабженное столовыми приборами и простенькими белыми салфетками. Охотник взялся было за вилку с ножом, как одна из салфеток привлекла его внимание. Кончик был вымазан в чем-то синем. Данте с некоторой брезгливостью извлек ее из-под тарелки и озадаченно хмыкнул. Ультрамариновый цвет на уголке салфетки, судя по всему, являлся отпечатком чернил. Данте даже зачем-то поднес находку к лицу и понюхал, но не почувствовал ничего необычного сверх стандартного химического запаха ароматизатора. Пожав плечами, он принялся за трапезу. Стейк, на удивление, оказался прекрасно прожаренным и очень сочным, чего сложно было ожидать от такой маленькой забегаловки. Возможно, соус был немного островат с точки зрения среднестатистического человека, но Данте любил пикантный вкус в мясе. Он ощущал, как пробуждаются все органы пищеварительной системы, как легонько жжется язык и краешки губ, как усиливается выделение слюны. Есть такое выражение – «слюнки текут». Данте без проблем мог применить данное словосочетание к своим отношениям с острым мясом. С едой охотник управился в рекордные сроки. Должно быть, сказывалось вынужденное голодание на протяжении всего дня. Не без труда расплатившись по счету, он шагнул за порог, намереваясь вернуться домой и хорошенько выспаться перед очередными попытками разобраться в трудном деле. В тот самый момент, когда он задрал ногу, чтобы переступить через бордюр, из кармана брюк что-то выпало. Маленький скомканный клочок с синим уголком. — Какого… Данте подобрал бумажку, развернул и прочел написанные внутри строки. Налет удовлетворения поздним ужином мигом слетел с его лица. В пустом доме было так тоскливо, что хоть волком вой. Данте и чувствовал себя соответствующе. Пожалуй, с содовой он переборщил. А, может, со стейком. Интересно, в чем заключается цель той записки, и от кого она? Когда он обнаружил ее, вывалившуюся из кармана брюк почти у самой конторы, то вернулся в бар, надеясь спросить официантку, но в «У Молли» ее не оказалось. В смятой бумажке значились координаты городка Барстоу [1] в штате Калифорния, а также данные какого-то священника из местной церкви. «Отец Купер, исповедь» – вот и все, что там было написано. Какое-то шестое чувство твердило Данте о связи между посланием и убийствами, в которых он никак не мог разобраться. Он совсем не был уверен, что ему стоит ехать туда, в конце концов, записка также могла быть чьей-то глупой шуткой. Однако учитывая, что дело зашло в тупик, он не мог упускать эту возможность. Вот только немного передохнуть бы стоило, и можно ехать. С утра, например. Почувствовав, как резко закружилась голова, Данте пару раз качнулся из стороны в сторону и с глухим стоном привалился к стене. Во рту вдруг стало очень сухо, будто он очень долго и упорно лизал наждачную бумагу, а перед глазами помутилось. Давненько он не испытывал ничего подобного. Или вообще никогда? Сложно было понять. Он будто провалился в вакуум и перестал воспринимать окружающую реальность. Пропали звуки, картинка… Исчез даже его собственный голос, которым он пытался что-то произнести. Зато потом прямо перед собой он увидел брата. Вергилий был точно таким же, каким он запомнил его, летящего вниз с вершины башни. Он протянул руку, чтобы поймать видение, и попытался что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова. В полутемном помещении с плотно зашторенными окнами одновременно загораются десятки свечей, освещая фигуры в длинных черных балахонах. Вергилий не двигался с места. Он словно прирос к тому отрезку пола, на котором стоял, и молча смотрел на брата, казалось, слегка осуждающим взглядом. Лица присутствующих скрывают глубокие провалы капюшонов. У каждого из них в руках по маленькому остро заточенному ножу с узорной рукоятью. Данте наконец удалось шевельнуть губами. — … брат? Голос прозвучал хрипло и чужеродно, будто он пытался говорить сквозь туго набитую перьями подушку. Человек во главе группы подходит к высокому овальному столу, покрытому черной скатертью. Остальные следуют за ним, методично окружая овал со всех сторон. Голубой плащ с вычурным орнаментом упал на пол. Следом полетела жилетка и штаны. Данте не сразу сообразил, что происходит, но когда очнулся, тоже был без одежды. Напротив стояла его точная копия – только волосы по-прежнему были зачесаны назад. На шелковую ткань с благоговейным трепетом кладут болотного цвета рыбу. Запах и внешний вид говорят о том, что она давным-давно стухла. Вергилий коснулся ладонью лба, опуская белесые пряди на лицо. — Не знаю, какого черта здесь происходит, но ты не мой брат, — рыкнул Данте, впрочем, не предпринимая попыток перейти в атаку. Конечно, это не мог быть Вергилий. Тело рядом с ним было как две капли воды похоже на его брата, вот только тот погиб несколько лет назад на острове Маллет, будь он неладен, а эта, стоящая перед ним копия, имела черты девятнадцатилетнего Вергилия, которого постигла весьма печальная участь в стенах Темен-ни-Гру. — Во славу Твою, о Повелитель Нижних Пределов, прими в дар наше скромное подношение, — лезвие ножа с влажным чавкающим звуком вонзается в рыбье брюхо и распиливает его вдоль от хвоста до головы. У этого Вергилия были очень холодные руки. Данте непроизвольно содрогнулся, когда ледяные пальцы скользнули вдоль позвоночника, описали полукруг и поднялись наверх уже с другой стороны, вынуждая чувствительную кожу сосков болезненно сморщиться от этих безжизненных прикосновений. Губы тоже не давали ни грамма тепла. Обжигающе холодные, в поцелуе они скорее отбирали дыхание, чем допускали мысль о том, что их обладатель дышал сам. Он напоминал труп. Он и был таковым, убеждал себя Данте, с хриплым стоном насаживаясь на колом стоящий член брата. Намеренно ли он истязал себя? Вероятно. Что это, чувство вины, или, может, обиды за то, что однажды Вергилий отказался бороться? Он сам убил его. И все же, этот мертвец из прошлого ходил, двигался… Он трахал его, черт возьми, прямо здесь и сейчас. — По воле Твоей пусть все враги, что ненавидят нас, и противники, что причиняют нам вред, и все те, кто создает препятствия, мешающие освобождению Твоему и возвращению в земные чертоги, будут наказаны, будут облачены в истинные страдания, и обретут невыносимые муки, которые будут преследовать их бесконечно до самой смерти, — на стол сыпятся внутренности тошнотворного грязно-коричневого оттенка, следом жабры и глаза. Раньше у Данте никогда не возникало мыслей о том, чтобы переспать с собственным близнецом. Ни в юности, после того, как он узнал, что Вергилий выжил в резне в отчем доме, ни позже, во времена открытия башни. Но сейчас, когда тень из прошлого вдруг возникла перед ним, игнорируя все мыслимые и немыслимые законы и вероятности, он растерялся. Им овладел почти животный страх того, что все происходящее окажется сном. Или что он сошел с ума и видит то, чего нет. По бедрам расплескалась склизкая жидкость, такая же холодная, как и любая другая клеточка тела Вергилия. Брат не имел права на существование после всех совершенных грехов. И если бы пришлось повторить все заново, по кругу пройти все испытания, Данте опять убил бы его. Потому что в этом мире не было места для таких, как он. Еще немного, и он тоже… Охотник приоткрыл глаза, с трудом балансируя на пике мучительного экстаза, и глухо зарычал. Вместо Вергилия, из объятий которого он выскользнул всего лишь мгновение назад, на полу перед ним раскинулось выпотрошенное тело Нело Анджело. Он смотрел на раскуроченные ребра демонической ипостаси брата, вывернутые кишки и ошметки грубой сероватой кожи сплошь в кровавой слизи, ожесточенно теребя рукой собственную крайнюю плоть. Глаза вдруг стали до неприличия сухими, будто вся влага из организма куда-то испарилась. Оргазм пришел бурно, но лишь незначительно пересилил другое чувство – удушающую тошноту, внезапно подкатившую к горлу. Данте повалился вниз, порывисто извергая недавно съеденное красное мясо и надрывно кашляя в промежутках между болезненными позывами. За окном громко кричал черный, словно ночь, ворон. Его красные глаза-бусинки неотрывно следили сквозь оконное стекло за распластавшимся по паркету мужчиной. В доме он был один. Где-то на окраине города в этот момент с оглушительным грохотом по небу прокатился гром. Небольшая толпа людей в черных балахонах покидала мрачное помещение, заполненное дымом потухших свечей. Последней вышла девушка, судя по дизайнерской мини-юбке, мелькнувшей в вырезе бесформенной накидки. В плошке на овальном столе догорала пара платиновых волос в лужице синих чернил. Данте очнулся спустя несколько часов. За окном все еще властвовала ночная тьма, хотя далеко на горизонте уже начинал неуверенно разгораться рассвет. С горем пополам подняв тяжелую затуманенную голову, охотник осмотрелся. Совершенно голый, перепачканный спермой и собственной рвотой, он по-прежнему лежал на полу, ровно там, где упал после недавних омерзительных событий. Нело Анжело нигде не было. Ни его самого, ни кровавых следов от его вскрытого тела. А ведь ранее кровь была повсюду, Данте прекрасно помнил об этом. Все указывало на то, что происходящее являлось всего лишь дурным сном, однако легче от этого не становилось. Напротив, Данте чувствовал, как все увереннее проваливается в бездну. Мрак в его сердце разрастался подобно раковой опухоли, опутывая своими липкими сетями каждый незараженный участок. Был ли у него хотя бы один шанс забыть о некогда пережитом в Темен-ни-Гру и десятью годами позже на злосчастном острове? Как бы тщательно он ни прятал глубоко внутри себя эти эмоции, гложущее чувство вины никогда не отпустит его до конца, в этом не было никаких сомнений. Возможно, жуткое видение, накрывшее его этой ночью, тоже было частью его собственной внутренней тьмы. Чем в таком случае он был лучше брата? Поднявшись на негнущиеся ноги, охотник оперся спиной об угол стены и сделал полный вдох. Очень хотелось курить. Он ни разу в жизни не держал в зубах сигарету, не любил запах табака, да и, по сути, никогда не видел в этой дурной привычке слабохарактерных людей ничего привлекательного. Но сейчас ему прямо до дрожи в руках захотелось отыскать зажигалку и щелкнуть ею в воздухе, позволяя хрупкому огоньку плясать свои танцы перед податливой бумажной трубочкой, набитой сухим прессованным дурманом. Увы, зажигалок в конторе не водилось, как и сигарет, впрочем. Данте неосознанно откинул со лба волосы, мысленно чертыхнулся, и тут же резкими дергаными движениями принялся возвращать отросшие пряди на лицо. Прическу с зализанными назад волосами он сейчас ненавидел едва ли не больше, чем себя самого. Он почти убедил себя в том, что стоит сходить в душ и освежиться, смыть с себя всю грязь, которой, казалось, насквозь пропиталось его тело, когда по «Devil May Cry» прокатилась звонкая и неуместная для этого времени суток и окружающей тишины телефонная трель. Прошлепав босыми ногами по холодному паркету до стола, он снял трубку и с облегчением выдохнул, узнав знакомый саркастичный голос. На этот раз он звучал непривычно серьезно. — Привет, Данте. Как дела? Охотник едко усмехнулся в ответ, представляя, что сказала бы напарница, будь она здесь, лицезрев воочию тот хаос, в котором он ныне пребывал как телесно, так и духовно. — А, это ты. Я в порядке. Все просто шикарно. Я... — он вздохнул, понимая, что не сможет долго врать ей об этом, — кажется, не совсем в порядке. Откуда ты звонишь? Когда вернешься? — Прости, милый, я умываю руки. Эта работа не по мне. Данте дернулся, будто от электрического разряда. Он бы, разумеется, ничуть не удивился, если бы его демоническая подружка рано или поздно научилась управлять ими через телефонные провода, но на этот раз все дело явно было в другом. Нервы, натянутые так туго, словно струны на гитаре в оружейной, пульсировали под кожей, расползаясь к кончикам пальцев. — Погоди-ка. Ты что-то раскопала? — Можно и так сказать, — уклончиво, как ему показалось, ответила Триш. — Что ты знаешь о ведьмах? Данте скривился, будто целиком прожевал недозрелый лимон без всякого сахара. — Отличная шутка, дорогая. Ну, мне известно, что ведьмами называют бабушек из детских сказочек, способных, например, отравить красавицу наливным яблочком или на метле полетать… — Я не шучу, Данте, — оборвала его девушка, и охотник, представив несвойственное ей сосредоточенное лицо, был вынужден слушать внимательнее. — Дело пахнет чем-то нехорошим. Не знаю, как ты, а я не люблю иметь дело с ведьмами и выплевывать окровавленные гвозди во время умывания тоже. Он присвистнул. — Даже так? — Представь себе, — отозвалась Триш, и он почти физически ощутил, как она поежилась. — Жуткие существа эти ведьмы. Когда-то они все были обычными людьми, но, проникнув в тайны древних знаний и заключив контракт с демонами, превратились в нечто отвратительное. И я с ними связываться не желаю. — Но ты ведь уже взялась за работу. — Я согласилась, потому что мне были нужны деньги. — И что поменялось? — Нашла их в другом месте. Данте опустился пятой точкой на край стола, устало потирая свободной рукой висок. Если все было так, как заявила Триш, и в происходящем были замешаны эти самые чудики с волшебными палочками, дело осложнялось. С другой стороны, ритуальные убийства теперь было куда проще объяснить. — Значит, ведьмы пользуются силой демонов? — Именно. Они могут заключить контракт с кем угодно. — … и с Мундусом? — после непродолжительной паузы осведомился охотник. Триш запнулась, и он мог поклясться, что на ее красивом лице в этот момент отразилось бесконечное отвращение, возможно даже страх. — Если они это сделают, боюсь, нам не поздоровится. Данте пожал плечами. С его точки зрения, будь то Мундус или кто угодно другой, разницы не было. От него просто требовалось размазать всю эту шайку по стенке точно так же, как они лишили жизни множество невинных людей. И того несчастного ребенка со стеклянными глазами. Кто знает, возможно и к событиям этой ночи они приложили свою нечистую руку. — Но ведь он мертв. К тому же, мы уже имели с ним дело и... — Позволь кое-что объяснить, — вновь перебила его девушка. На этот раз Данте показалось, что голос ее стал каким-то ровным и бесцветным: — Настоящее тело демона находится в Преисподней. В человеческом мире мы видим лишь его проекцию. Да, она осязаема, и только. Основная мощь демона существует за чертой реальности. А теперь подумай. Ведьмы получают силу гипотетического демона. Они обретают ее здесь, в этом мире. Всю. И могут распоряжаться ею по своему усмотрению. Если кто-нибудь из них осмелится заключить контракт с Принцем Тьмы и заполучит его силу – нам крышка. И нам, и всему миру. — Что ты предлагаешь? Данте поймал себя на мысли, что в последнее время новости его совершенно не радовали. Что ни день, то новый дурдом. Только вчера он вернулся из Берлингтона [2] с кипой бесполезных бумажек, а к сегодняшнему утру дело успело обрасти не менее сомнительными теориями. Про Вергилия в его голове, или где там он был, думать не хотелось вовсе. На том конце провода молчали. Когда охотник уже подумывал повесить трубку, Триш наконец подала голос. — Бросай это дело. Откажись и все. Оно того не стоит. — Не могу. Если все, что ты говорила про ведьм и источник их силы, правда – я просто не имею права отступить. Как ты вообще узнала, что что-то не так? — недоверчиво уточнил Данте, плотнее прижавшись ухом к телефону так, чтобы слышать ее дыхание. Обычные размеренные вдохи и выдохи. Если она и волновалась, то умело скрывала это. — Женская интуиция. Черт возьми. Ему правда ее дико не хватало. Особенно сейчас. Возможно, вместе они смогли бы куда скорее разобраться с целью. Или целями, будь они неладны. — Детка, возвращайся... На этот раз молчание длилось с минуту или даже две, но так или иначе они показались Данте вечностью. — Прости, я ведь кажется говорила, что не хочу иметь ничего общего с ведьмами. Эти мерзкие создания меня угнетают — Но ты ведь начала работать над заказом. — Пока не узнала про подводные камни. Их разъединили, едва она успела договорить. Должно быть, исчерпался лимит, а может, у нее просто кончились деньги, если звонок был из уличного автомата. Скорее всего, и то, и другое одновременно. Так или иначе, связь оборвалась, и он снова остался в пустой конторе, переполненной тенями уходящей ночи. Шторка, скрывающая ванну, почему-то оказалась задвинутой, хотя Данте четко помнил, что не сдвигал ее после возвращения. Собственно, он никогда ее не трогал, да и в принципе самой ванной пользовался крайне редко, предпочитая быстрый контрастный душ в целях экономии оплаты коммунальных услуг. Если уж и приходилось нежиться в воде, то занавеска обычно была последним, о чем он думал. Ведь если ее не зашторивать, можно было подразнить Триш, когда она забывала, что ванна занята и заходила в помещение, в любой момент готовая выскочить из одежды. Разумеется, после подобных выходок Данте было, что выслушать: и что прикрываться надо, когда моешься, и что негоже светить своими причиндалами перед добропорядочной охотницей, и что давно пора установить защелку на дверь, которая, к слову, в агентстве так и не прижилась. Однако, он не жаловался. Да и с чего бы? Мысль о возможности подзадорить девушку ему очень импонировала. Но сейчас Триш в «Devil May Cry» не было, сам Данте весь вечер провел снаружи, а штора, между тем, была наглухо задвинута, скрывая громоздкую чугунную тару за непрозрачным полотнищем. Странно. Какое-то время охотник размышлял, стоило ли ему вернуться за Эбони и Айвори, но в итоге счел, что если он вдруг случайно разнесет к чертям уборную, Триш окончательно взбесится. Может, даже выставит счет, учитывая огромное количество ее баночек-скляночек с разными дамскими штучками, расставленных по всем полкам, которые могли пострадать, воспользуйся он оружием. — Кто бы там ни был, выходи, — максимально небрежно протянул Данте в сторону занавешенной ванны. Чего ему бояться, в самом деле? Бабайки под столом, то есть, в ванне? В ответ зловещая тишина будто бы стала плотнее: — Что ж… Приготовившись к атаке, он резким движением отдернул штору… И ничего. Ванна была девственно чиста. На всякий случай Данте влез внутрь и потоптался по прохладному дну, проверяя, не выскочит ли откуда-нибудь сюрприз. Сюрпризов не было, ни единого. Пришлось вылезать и перебираться в другой угол, где располагался душ. Он все еще чувствовал себя отвратительно грязным, буквально источающим зловонные миазмы. Сперма на внутренней стороне бедер давно высохла, неприятно стягивая кожу, а остатки вчерашнего ужина, столь неэстетично покинувшие его желудок, вымазали локти и, почему-то, колени. Мужчина покрутил краны, настраивая комфортную температуру. Вообще-то он любил чередовать горячую воду с холодной, но сегодня – никакого холода. Никакого мерзкого липкого холода, сковывающего по рукам и ногам, отбирающего волю к сопротивлению. Черт его побери, этот долбаный лед. Удовлетворившись интенсивностью напора и температурой воды, Данте шагнул под обжигающий душ. Тело окутало тепло, принося долгожданное облегчение напряженным мышцам, волосы намокли и облепили лоб, а сама ванная комната от обилия пара теперь напоминала сауну. Впрочем, водные процедуры в течение пары минут сделали свое дело: Данте больше не чувствовал себя настолько гадко. По крайней мере, снаружи. Если бы еще можно было вот так просто отмыться от болота в сердце, цены бы такому душу не было. Он, разумеется, не заметил, как на краткий миг из смесителя вместо воды полилась насыщенная алая субстанция, поскольку стоял с закрытыми глазами. Когда он их открыл, из душа текла обычная прозрачная вода, оплетая его мускулистое тело горячими объятиями. Вздохнув, охотник переступил через бортик и приблизился к раковине. Широкое округлое зеркало висело прямо над ней, хоть сейчас и запотело до такой степени, что невозможно было ничего разглядеть. Данте мазнул мокрой рукой по поверхности стекла, оставляя расплывчатые разводы. Из зеркала на него смотрело его собственное строгое лицо с тенями под глазами от недосыпа, недовольно поджатыми губами и похожими на скользких слизней мокрыми локонами, ниспадающими ниже век. Охотник усмехнулся отражению. — Ты чего такой мрачный, приятель? На последнем слове его копия из зеркала неожиданно бросила повторять за ним движения губ и очень пристально уставилась на своего «хозяина». Данте моргнул, яростно потер глаза кулаками и вновь посмотрел на свое отражение. Все было как обычно. Он даже покрутил головой в разные стороны и показал себе язык, но ничего не изменилось: зеркальный Данте исправно повторял все действия за реальным, что позволяло объяснить почудившуюся рассинхронизацию обманом зрения. Должно быть, ему в самом деле был нужен отдых. С такими глюками на работе пришлось бы трудно. Хмыкнув, он склонился над раковиной и собрал в ладони прохладной воды, чтобы освежить лицо, а заодно почистить зубы. Смутная тревога мешала свободно дышать. Набрав в рот воды, он ощутил, как что-то маленькое и острое плавает внутри, а после выплюнул сразу четыре окровавленных зуба. Если бы в этот момент он взглянул в зеркало, то увидел бы там зловеще ухмыляющегося себя с провалами вместо глаз и широкой, от уха до уха, черной пастью. Завертевшись в сливе, спустя несколько секунд зубы вместе с водяной воронкой исчезли в отверстии раковины. Данте почувствовал, как на голове зашевелились волосы. При беглой проверке полости рта языком, он убедился, что все зубы были целы. Промелькнула мысль, и она показалась ему здравой, что дело вовсе не в усталости или отсутствии нормального сна. Потом отчаянно запершило в горле. Он зашелся в надсадном кашле, едва не вытолкнув наружу легкие. Было так больно, будто тысячи осколков впились в гладкую мускулатуру изнутри и теперь с ожесточением рвали податливую плоть острыми краями. «О, так об этом говорила Триш?». На дне раковины поблескивали багровыми шляпками только что выплюнутые пятисантиметровые гвозди. На конце гладких стержней виднелись куски багровой мякоти, выдранные из глотки. Телефонный звонок застал его врасплох. Подскочив на месте от неожиданности, Данте попятился и едва не поскользнулся на сыром полу. Морок исчез также неожиданно, как и начался, словно его спугнули. Никаких гвоздей в умывальнике, шатающихся зубов и злобных двойников в зеркале. Боли в поврежденном горле тоже больше не было, как если бы ему все привиделось. Все было как обычно. Ну а звонить в такое время могла только одна особа. — Что это за игры, Данте? Если не нуждаешься в моем мнении, так и скажи, а голову морочить не надо, — возмущенно затараторил телефон высоким властным голосом, стоило ему голышом выйти из ванной и поднять трубку. Разумеется, это снова была Триш. — В каком смысле? — С тех пор как ты бросил трубку, я множество раз набирала номер конторы, и только сейчас ты соизволил ответить нормально. Позволь спросить, на кой ляд ты мне скрипел в ухо вместо адекватного ответа на вопрос? Охотник нахмурился, с каждой секундой все сильнее убеждаясь в правоте собственных догадок. Похоже, за него взялись всерьез. Наваждение в душе, конечно, было лишь детской шалостью по сравнению с вполне осязаемым явлением давным-давно погибшего брата, но неприятного осадка оставило ничуть не меньше. — Я не скрипел. Это твой второй звонок, других не было. Триш, намеревавшаяся что-то сказать, запнулась, когда за спиной Данте раздался оглушительный грохот. Он был таким диким и яростным, что казалось, будто дикое животное выпустили из клетки погулять на свободе, а ему вдруг что-то не понравилось и в ход пошли инстинкты, подстрекающие крушить и ломать все вокруг. — Это еще что за шум? Звук бьющих по стеклу кулаков, должно быть, разносился по всей округе. Неудивительно, что Триш услышала его даже с того конца провода. — Без понятия, о чем ты, — спокойно отозвался он, украдкой поглядывая в сторону приоткрытой двери. — Помехи, наверное. Так называемые «помехи» в виде его собственного отражения сейчас оголтело колотили с обратной стороны зеркала в ванной комнате и угрожающе скалились пастью с кривыми острыми зубами. — Слушай, ты взяла деньги из банки под лестницей... Короткие гудки неприятно резанули по уху. В этот раз никто их не разъединял, можно было не сомневаться. Охотник от души выругался, опуская телефонную трубку на рычаг. Он злился вовсе не из-за денег. Кому, в сущности, было до них дело. Он просто не любил оставаться наедине с самим собой слишком долго. «Сам-с-собой» был не очень хорошим собеседником. Обмотав полотенце вокруг бедер, Данте опустился на диван, со смешанными чувствами глядя на разбросанные по полу газетные заметки о варварских убийствах в разных уголках страны. Вода капала с мокрых волос на распаренную кожу, оттуда по изгибам тела стекала вниз и, наконец, замедляла свой бег на обивке дивана с тем, чтобы высохнув, навсегда перестать существовать. Данте следил за перемещением капель и думал, что их судьба во многом схожа с человеческой жизнью. Вот они есть, вот стремятся к каким-то важным для них целям, бегут, стараются изо всех сил… И вот их нет. Он тяжело вздохнул, отгоняя посторонние мысли. Значит, ведьмы, колдуны, или кем бы они ни были, открыли сезон охоты на людей. Очевидно, и его заприметили. Данте понятия не имел, чем эти твари отличались от жрецов, поклоняющихся демонам, с которыми ему доводилось сталкиваться раньше, и насколько разнились их возможности. Триш утверждала, что разница в силе поражала. В сущности, ему было все равно. Он просто хотел остановить череду кровавых жертвоприношений и, по возможности, унять собственную боль. Лучше, чтобы и то и другое сразу. Вот только ниточек, способных вывести его к убийцам, было не так уж много. Вернее сказать, их не было совсем. Гоняясь за предполагаемым преступником в Берлингтоне, он ни на йоту не приблизился к тому, чтобы раскрыть его личность. Или их личности. Если верить Триш, ведьмы обычно держались целыми группами. Впрочем, у него все еще оставалась странная записка. Была ли она каким-то боком связана с этим делом? Или, быть может, официантка таким необычным способом пыталась с ним флиртовать? В любом случае, было крайне любопытно узнать, что же могло скрываться в Барстоу. Что вообще там происходило, и кто такой этот отец Купер? Ответы на свои вопросы Данте мог получить исключительно на месте. Он недовольно сжал зубы, представляя очередную тряску автостопом в немытом грузовике. Если повезет, сможет добраться за двое суток. В худшем случае поездка могла значительно затянуться. И все же, других вариантов не было. Триш оставила его без гроша в кармане. Случайно ли? *** Сноски: 1. Барстоу – городок с населением 22 639 человек на западе США, штат Калифорния. Географические координаты: 34°53′54″ с. ш. 117°01′22″ з. д. 666 метров над уровнем моря. 2. Берлингтон – крупнейший город штата Вермонт на северо-востоке США. Население - 42 260 человек (ru.wikipedia.org/wiki/Берлингтон_(Вермонт)). Упоминался в 9 серии аниме («Смертельный покер»).