***
— Да что можно обсуждать столько времени! — возмущённо произнесла Аслы. — Неужели на самом деле фотографии с полёта? — С прыжка, дорогая, — тихо добавил Хазым. — Парашют — вещь достаточно рисковая, не каждый может решиться. Я считаю, что мама — умница. — Ну раз внук дарит… — протянула та. — Согласна с тобой, Хазым, — добавила Севинч. — Такая смелость, особенно в её возрасте, достояна похвалы, — она посмотрела в глаза девушки напротив. — Думаю, вы тоже можете решиться, несмотря на твои отговорки. — Если Ягыз надумает, я, пожалуй, подожду его внизу, — немного категорично ответила Аслы. — Мне там делать нечего: я не люблю экстрим. — Может, попозже надумаешь, — Севинч пыталась дать понять, что в интересах надо идти друг другу навстречу, особенно, если они не пересекаются. Но сегодня она, кажется, не была услышана. — А вы думали об отпуске на новогодних праздниках? — спросила женщина. — Сейчас самое время покупать билеты. — Ягыз сказал, что не может пока ничего прогнозировать. Новый год — время сюрпризов в политике, — Аслы посмотрела в глаза мамы мужчины, спрашивая, верно ли она понимает, что зима станет решающей точкой в их отношениях: тогда Ягыз определится, есть у них будущее или нет. Слабый кивок головы стал молчаливым ответом.***
Мелек посмотрела на конверт перед собой и закрыла глаза: картинка слишком явно всплыла в её памяти. Стамбул, 1957 год Молодые люди сидели внизу большого дуба, прячась от назойливых глаз и языков. Им было трудно найти укромное место в городе: политическая обстановка и турецко-сирийский конфликт мешали спокойно ходить, не оглядываясь. — Как думаешь, однажды разногласия прекратятся? — робко спросила девушка. — И мы сможем не прятаться, а рассказать о наших отношениях без страха быть пойманными. — Мы враги своих стран сейчас, ты понимаешь? — фраза больно кольнула между рёбер. — Джарван, — протянула она. — Мы же ничего не делаем. Неужели мы виноваты, что встретились? — И что полюбили, — он сидел, облокотившись на ствол дуба, крепко прижимая миниатюрную девушку к себе, боясь отпустить и потерять тепло. — Но в чувствах нельзя обвинить, и ты знаешь, — её ладонь лежала на его груди, ощущая размеренное сердцебиение. — А ты знаешь, что нас не спросят, — Джарван уткнулся носом в её волосы, вдыхая аромат. — Мелек, я тебе напишу, как только мы будем на месте. — Когда вы там будете? Как долго добираться? — множество вопросов мучало, не давая душе успокоиться. — Я не знаю, — мужчина сделал глубокий вдох. — Но тебе не стоит волноваться, мы доберёмся без происшествий, — Джарван сильнее прижал любимую к себе, желая, чтобы минуты длились бесконечно долго и завтрашний день не наступал. — Откуда у тебя конверт? — спросила Мелек, вырываясь из резко возникшего воспоминания. Она понимала, что на рабочую корреспонденцию не похоже, и реакция внука говорила, что собеседник по ту сторону пера ему важен. — Это письмо, — он крепко держал плотную бумагу, не желая отдавать. — Уже второе. — В смысле второе? — бабушка непонимающе свела брови. — Объяснишь? — Её зовут Хазан, — начал мужчина. — Она пишет подруге по имени Эмине. — А как тогда конверт оказался у тебя? — внук переживал, что женщина отчётливо видела. — Эмине жила в квартире, которую я сейчас снимаю, — он печально опустил плечи. — Она дочь моего арендодателя и умерла три месяца назад. — Аллах, — протянула Мелек, пытаясь понять происходящее. — Как же так. Она была молодая, да? — Примерно моего возраста, насколько я понимаю, — что ответить на это, женщина не представляла. Прожив достаточно долго, осознание того, что некоторые могли не испытать чувства радости каждого дня, заставляло считать драгоценные минуты, не смотря на возраст. — Напиши ей. Хазан должна знать, что подруга мертва. — Я так и хотел сделать до сегодняшнего дня, — заметная пауза, — до сегодняшнего письма, — мужчина сидел, опустив плечи, и смотрел на конверт. Он передал послание женщине. — И? Что тебе мешает? Точнее, что поменялось, и ты передумал писать? — Я хочу поехать к ней, — Мелек во все глаза посмотрела на внука. — Я не представляю, как сказать такую новость через послание. — Ты же постоянно пишешь всем своим консулам, послам и ещё огромному количеству человек. Зачем лететь в другую страну? — она задала вопрос, уже зная ответ. — Я не могу объяснить, — Мелек поняла, что и не смог бы. Вулкан, сжигающий душу, невозможно было сформировать в слова. Вряд ли осталось бы иное чувство, кроме невероятной тяги к заветному теплу. — Когда ты хочешь поехать? — Как можно быстрее, — Ягыз положил голову на ладони, потирая глаза. — Я знаю только адрес и имя. Единственная надежда, что она будет дома. — Ох, — невольно вздохнула женщина, — сынок, если ты решил, то непременно должен ехать. — Завтра на работе узнаю про командировку, — тихий, но решительный ответ. Женщине не надо было спрашивать про Аслы, обязанности и родителей. Она видела, как он держал конверт с письмом: бережно, но крепко. Как за нить, которая связывала его с местом, где он должен был находиться, куда молила отправиться душа.***
— Вы долго! — воскликнула Аслы, когда бабушка и внук вошли в гостиную. — Мы успели соскучиться, выпить весь чай в доме и обсудить новую коллекцию итальянских дизайнеров. — Вы провели время с пользой, — ухмыльнулся Ягыз. Девушка описывала своё ежедневное времяпровождение, спорить было бессмысленно. Единственное, чаю она обычно предпочитала мартини, который он не любил. За столько лет мужчина так и не смог понять вкус напитка. — Ты намекаешь на то, что вы провели время впустую? — удивилась девушка. — В жизни не поверю. Вы слишком долго были наверху. Видимо, тема для разговора была крупной и актуальной, — немного с обидой произнесла она. — Я тебе завтра обязательно распишу во всех красках последние события, — обещая, ответил он. — А сегодня, пожалуйста, поехали спать. Я очень устал. Мелек упорно смотрела на внука. Она не верила, что он расскажет Аслы про письма, и надеялась, что отправится домой один. — Мы к тебе? — ноты надежды были слышны в голосе. — Я завезу тебя по дороге, завтра рано вставать, — объяснил Ягыз, зная, что причина отказа была притянута за уши: они не виделись две недели, а он говорил о грядущем дне. Обижать девушку не хотелось, но и выбора на данный момент у него не было. — Думаю, не стоит, — она встала, поставив чашку чая на кофейный столик. — Я доберусь сама, — как он мог говорить ей, что завезёт домой, если все вещи уже находились у него в квартире. Мужчина проигнорировал факт переезда, что не просто кольнуло, а сильно проткнуло острым ножом душу. Она спросила ради приличия, а он отказал при всей семье. Дверь дома хлопнула, символично образовывая глубокую трещину в отношениях. — Ягыз, зачем ты так? Теперь ей пришлось ехать одной, — произнесла Севинч. Она была в курсе переезда девушки и видела ситуацию её глазами. Но не его. — Мам, не сегодня, — мужчина поцеловал бабушку в щёку. — Я правда очень устал. Думаю, Аслы поймёт. — А понравится ли ей понимание, ты не подумал? — не отступала женщина. — Зависит от её желания, — витиеватый ответ, который заставил три пары удивлённых глаз посмотреть на него. — Я поехал, — на этот раз дверь тихо закрылась, оставляя обитателей дома в состоянии предчувствия нового течения в их жизни.***
Два письма лежали на столе, не позволяя мужчине отвлечься от непокорных мыслей даже на минуту: образ незнакомки не покидал. Он не знал, как она выглядела, но силуэт непроизвольно рождался в сознании. Молодая девушка с гибким телосложением и мелодичным голосом убегала, не давая ни единой возможности поймать. «Нет, он не предложил взять часть расходов на себя и до сих пор не подписал документы на развод». Предложение из послания не покидало. Она замужем? Элиф — племянница или дочь? Почему Хазан так переживала за неё? Ягыз резко осознал, что в мыслях называет девушку по имени, что не казалось неправильным, а получалось естественно и непосредственно. «О чём я думаю?» — он закрыл экран ноутбука, на котором была открыта вкладка с авиабилетами, и подошёл к окну. — «Надо бросить ненужную затею, которая ни к чему не приведёт, и ответить Хазан. Она не должна питать ложные надежды, дожидаясь письма от Эмине». Ягыз пошёл на кухню и включил кофемашину. Со сном в последнее время были проблемы, поэтому работать ночью казалось единственным верным решением. Решив, что билеты — слишком амбициозная идея, которая вряд ли приведёт к хорошему финалу, мужчина взял чашку кофе, закрыл вкладку компании «Turkish Airlines» и начал составлять ответ послу Турции в Америке, уже предчувствуя, что в далёкую страну придётся вернуться в ближайшее время.***
Стамбул, 1957 год Девушка сидела в своей комнате, отсчитывая каждый звон настенных часов, оповещающих о том, что прошли очередные полчаса, отдаляющих её от любимого. Завтра он уедет, и Мелек не уставала молиться, чтобы с ним всё было хорошо. Конфликт двух стран перевернул жизни многих людей. Их в том числе. Они познакомились благодаря хитросплетениям политики и из-за них расставались. Страх с новой силой окутал девушку: неужели она больше никогда не почувствует тепло его ладоней на щеках, его дыхание рядом, его нежные губы на своих. Решив, что сидеть на месте невозможно, девушка надела пальто и на цыпочках направилась к выходу из дома. Поздний вечер не обещал спокойствия на улицах, особенно в силу внешней обстановки, но Мелек не видела ни одной причины, из-за которой не могла пойти к Джарвану. Она осознавала, что, начиная с завтрашнего дня, самым дорогим и долгожданным для неё будет его письмо. Единственное, что позволило бы ей узнать, как у него дела, жив ли он. Благодаря чему девушка смогла бы почувствовать любимого человека, погрузиться в него. Она уверено шла к лагерю, не сдаваясь страху и пронизывающему ветру. Необходимость обнять Джарвана окутывала изнутри, глубоко оседая в сознании. Мелек подошла к воротам, прижимаясь к холодному металлу. Осталось решить ключевую проблему: как попасть внутрь. Женщина проснулась, отгоняя от себя непрошенные и болезненные воспоминания. Она физически ощущала страх от осознания потери любимого человека. Рука непроизвольно потянулась к мобильному телефону. Даже если утром она пожалеет, сейчас написать внуку казалось жизненно необходимым. «Не смей отказываться от своей идеи — ты должен поехать к этой девушке!» Женщина отправила сообщение и не моргая смотрела на экран. Мелек не сомневалась: утром Ягыз посчитает, что его бабушка — сумасшедшая. Но и не могла промолчать: она должна помочь внуку. Невозможно было не увидеть, как он держал письмо. Не зная Хазан, мужчина дорожил её посланиями, что было одновременно странным и правильным — души соприкасались вопреки доводам разума.***
Мужчина пил утренний кофе, в сотый раз перечитывая сообщение от бабушки. Только он смог убедить себя, что идея с поездкой являлась спонтанной и ни к чему бы не привела, как женщина пыталась донести до него противоположную мысль. Размышления прервал звонок в дверь. Мужчина догадывался, кто мог прийти, поэтому не удивился, увидев Аслы. — Проходи, — вежливо пригласил он. — Спасибо, — она прошла внутрь, оставляя сумочку на краю дивана. — Я поговорить хочу. То, что так не хотел Ягыз. Настроения выяснять отношения не было, и боевой тон девушки сбивал с толку. Гостья решительно смотрела в его глаза, давая понять, что не уйдёт без ответа. Поставив чашку кофе на стол, он подошёл к ней вплотную. Серо-зелёные омуты вглядывались в голубые, призывая не начинать разговор, у которого не было хорошего завершения. — Ты не хочешь серьёзных отношений? — спросила девушка, понимая, что боялась услышать ответ. — Ты не пустил меня на порог несмотря на то, что мои вещи уже у тебя дома. — Вчера я был не готов, — честно сказал мужчина. — А когда будешь? — ей безумно хотелось подойти к нему ближе. В деловом костюме и чёрном галстуке он был притягателен, но также холоден и отдалён, что сдерживало Аслы от спонтанных поступков. — Я не знаю, — короткий, но честный ответ прозвучал из уст мужчины. — Что изменилось? — она чувствовала, что Ягыз ускользал, оставляя пустоту. Он не представлял, как ответить на вопрос: с одной стороны, ничего не изменилось, а с другой, — абсолютно всё. Представить свою жизнь с Аслы, как мужчина делал раньше, уже казалось невозможным. — Ты промолчишь? — Я не знаю, что тебе ответить, — девушка присела на диван, чувствуя, что ноги подкашиваются. — Дай мне время. — Время? — язык не слушался, отказываясь произносить слова. Так не должно было происходить. — Хорошо, я подожду, пока ты опомнишься, — Аслы взяла сумочку и на негнущихся ногах пошла к двери. Негромкий хлопок оповестил, что мужчина остался один. «Не представляю, как она ест данные «вкусности», но не могу отказать в просьбах угостить её во время прогулок.» «Со временем надеюсь найти другие занятия, чтобы заинтересовать Элиф.» «К огромному сожалению, адрес электронной почты я не знаю и не могу воспользоваться другими средствами связи, чтобы найти тебя.» «Райан приходил. Элиф не было дома, чему я несказанно рада: ей сейчас лучше с ним не видеться. Это дополнительная эмоциональная нагрузка.» Отрывки писем, тихо лежавших на столе, в очередной раз одолели сознанием мужчины. Он уже выучил их наизусть, отчётливо формулируя все вопросы, которые возникли при прочтении. Но на которые не было ни одного ответа, кроме того, что Эмине Кая умерла. «Ну уж нет, я обязан поговорить с Хазан. Бабушка права», — в твёрдой уверенности больше не отступать от своей идеи, Ягыз отправился на работу.***
— В Англию? — начальник посмотрел из-под толстых стёкол очков, пытаясь понять ход мыслей подчинённого. Господин Джан бы и не думал о таком пустяке, сразу отказав, но просьба поступила от одного из его лучших сотрудников. От того, на которого у него большие карьерные планы, поэтому проигнорировать посыл он не мог. — Зачем в Англию? Там всё хорошо, спокойно. — Я хочу понять, поддерживают ли они позицию Америки, — пояснил мужчина, — чтобы спрогнозировать дальнейшие действия и возможные потери. — Логично, но, Ягыз, … — мужчина притих, — ты уверен, что дело только в работе? — Нет, не буду скрывать, у меня ещё есть личные причины поехать туда, — ответил младший собеседник. Господин Джан внимательно смотрел на него. Он знал, что коллега никогда не просил о чём-либо для себя, Ягыз даже в отпуск уходил через раз, предпочитая оставаться на работе. Поэтому сейчас отказать в скромной просьбе казалось кощунством. — Хорошо. Но давай через неделю? Ты мне очень нужен в ближайшие дни. Ягыз хотел поехать в Лондон и увидеть таинственную незнакомку, чьи письма не выходили из головы, и одновременно был рад, что судьба позволила оттянуть момент встречи и горечь осознания смерти близкого человека. Он был уверен, что новость сильно расстроит Хазан. — Я покупаю билеты на семнадцатое число, на среду, ровно через неделю. Вернусь в воскресенье, — пояснил он, давая понять, что не отступит. — Да, семнадцатого можешь ехать. — Спасибо, господин Джан, — Ягыз тихо покинул помещение, понимая, что осталось продержаться неделю.***
Две девушки сидели в уютном кафе в центре Стамбула, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации: мужчина отдалялся, что совсем не нравилось Аслы. — А его мама тебе не может помочь? Объяснить, как трактовать поведение Ягыза? — спросила Седа, лучшая подруга голубоглазки. Она изначально считала, что у той не получится влюбить ледяную глыбу в себя: цель была призрачной и недосягаемой. — Он сказал: «Дай мне время». Как думаешь, что тут можно неверно понять? — обречённый вздох непроизвольно вызвал жалость. Седа знала, что Аслы не любила это чувство, но и понимала, что нельзя быть слишком уверенной в себе и жить несбыточными мечтами. — Тогда дай ему время. — Ты серьёзно? — девушка непроизвольно посмотрела на подругу. Неужели она действительно повторила слова мужчины? — Он или вернётся к тебе, или вы разойдётесь, — в голубых глазах напротив Седа увидела плохо скрываемый страх. — Тогда ты точно будешь знать. Насильно удержать его не получится, ты же понимаешь. — Понимаю, но я боюсь, что он уйдёт, — она призналась. Скрепя сердце, но произнесла пугающие слова. — Ты его настолько сильно любишь? — Седа знала ответ на вопрос. Не было смысла ждать, что Аслы скажет правду, но не могла не задать его. Подруга должна была понять, что и её счастье оказывалось под сомнением — без любви не получилось бы построить прочную семью. — Я дам ему месяц, — она, не моргая, смотрела на кофе перед собой. — Тогда буду принимать решение, — обречённость в глазах показала собеседнице, что итог очевиден. Время необходимо для осознания нового поворота в жизни и того, что труды не принесли должного результата — Аслы осталась без Ягыза.***
Семнадцатого октября Ягыз сидел в самолёте, который летел рейсом «Стамбул — Лондон», и смотрел в иллюминатор. Облака проплывали, Эльчин Сафарли тихо звучал в наушниках, а кофе опять был из капсулы. Письма аккуратно лежали в боковом кармане рюкзака, ожидая, когда узел развяжется, и они вернутся к адресанту. Что он мог сказать при встрече? Вы ошиблись адресатом: девушка, которой вы пишете, умерла? Тогда как объяснить, что он лично приехал, чтобы сообщить об этом? В чём его интерес? Вопросы без устали возникали в воспалённом сознании. Ягыз чувствовал себя первоклассником перед школьной линейкой — жизнь имела шанс безвозвратно изменится. Дома, перед отъездом, бабушка сказала, что нельзя отказываться от того, во что свято веришь. Что каждый счастливый вздох надо было добиваться. Он имел право на такую роскошь? Кто определял, что входило в понятие «счастье», и мог ли мужчина надеяться на него? Ягыз любил свою жизнь: её быстрый темп и невозможность передышки, благодаря которым нельзя было найти изъяны и задуматься о серьёзных переменах. Послания заставили поменять намерения, что пугало, но и привлекало: появился шанс изменить размеренное, а главное, рутинное, течение времени. В один миг ему показалось, что могло быть по-другому. И мужчина не хотел отказываться, не попытавшись проверить свои догадки, прикоснувшись к тому, что тянуло с космической силой. Англия, Лондон — Их тут нет, — женщина посмотрела на Ягыза, внимательно изучая и думая, могла ли она рассказать ему про соседку. Решив, что мужчине можно доверять, добавила: «Квартира уже третий день пустует. Ни Хазан, ни малышки внутри нет». — А вы не знаете, когда они вернутся? Может, они вам говорили? — с надеждой спросил он. — Девочки просто исчезли, мне ничего не сказали, — расстраивать мужчину не хотелось, но женщина на самом деле ничего не знала. — Я не могу тебе помочь, извини, — она поймала его взгляд. — Мне жаль. Это не могло быть правдой. Он крепче сжал письма, ощущая, что земля уходит из-под ног. Её не было в квартире, а где ещё искать, Ягыз не представлял. Мысль, поселившаяся в голове, пугала: «Он не увидит Хазан».