I'll never see you again

Крис сидел в одиночестве в студии в обнимку с бас-гитарой, иногда наигрывая какие-то рифы и периодически разговаривая со звукоинженерами. Наконец после получаса ожидания в студии появился Мэтт. -Здорово, готов к первому дню записи? – весело кивнул он Крису. -Конечно, куда я денусь. Ты? -Я уже хочу записать что-нибудь! А где Дом? Что-то он опаздывает, не слишком-то на него похоже. -Он придет... – задумчиво пробормотал Крис и посмотрел на часы, висящие над входом. – Кстати, уже скоро. -Отлично, - Мэтт потер руки и схватил гитару. – Кстати, как он? -Лучше. Девушку себе нашел, Беатрис зовут. Она здесь живет. Он и опаздывает потому, что к ней переезжает. -Да он, как я посмотрю, в полном порядке. Ну да ладно, давай не будем времени терять, может, сыграем что-нибудь, пока Дома нет? -Окей. Все равно пока делать нечего. Придя к обоюдному согласию, что аккомпанемент на басу хуже, чем на барабанах, Крис сел за установку. Спустя двадцать минут музицирования дверь в студию распахнулась, и через секунду в студию вошел Доминик, громко подпевая играющей в его наушниках “Let’s turn it on”. Не снимая наушников, он помахал всем рукой и заорал: -Крис, брысь с моего места! Привет всем, кого не видел! -Дом, сними наушники, ты своим криком всех оглушишь, - крикнул Мэтт. Дом не отреагировал. -Доминик!!! Дом... А, ладно. Мэтт подошел к Дому и вырвал из его ушей наушники. Доминик резко обернулся и улыбнулся. -Больше так не делай. Здорово, ну что, как ты? -Да... Неплохо... – промямлил Бэллс. – А я посмотрю, у тебя все хорошо. -А ты прав, возьми пряник с полки, - засмеялся Дом. – Ну что, начнем первый день работы? Все время, что они проводили на записи альбома, Дом буквально светился. Он почти всегда улыбался, постоянно подкалывал всех по поводу и без, часто работал местным шутом, вызывая улыбку у всех в студии. В конце каждого дня он первым срывался домой, торопливо прощаясь с одногруппниками и звукоинженерами. Крис был доволен результатом восстановительной терапии, замечая, что отношения между Мэттом и Домом улучшались с каждым днем. Единственным, на что он закрыл глаза, было то, что Доминик намного больше, чем раньше, оскорблял Бэллса, списывая это на дружеские порывы. -Парни, вы уж меня извините, но нам придется разделить наше рабочее пространство с еще одним человеком, - весело заявил Бэллс однажды, наполовину высунувшись из входной двери в студию. -И кого ты припер на этот раз, очередную гитару для удовлетворения своих мелолагниафилических* потребностей? - съехидничал Дом, садясь за установку. -Мело... Что? Это что значит? -Мелолагниафилических. Это то, чем ты обычно занимаешься на концертах и репетициях. И, заметь, это слово имеет смысл и легче читается, чем твое флоки... блоки... ноки... -Floccinaucinihilipilification, - поправил Мэтт. – И это тоже имеет смысл! -И какой же? – усмехнулся Доминик и нырнул под установку, чтобы поднять упавшую палочку. – И что ты там стоишь? Записывать альбом с верхней половиной фронтмена не слишком весело. -Привычка оценивать все как не имеющее ценности. Доволен? Так по поводу гостей. Никто же не против, да? - с этими словами Мэтт вошел и завел в помещение Кейт. -Да ладно, если мешать не будет, то... - Дом развернулся к Мэттью и, увидев Кейт, широко улыбнулся. – Ядрена, Кейт, какими судьбами? Как ты, где ребенок? -Дома остался, - улыбнулась Кейт, смущенная столь бурным приемом. -Однако, Дом, ты меня радуешь, - просиял Мэтт. – Кейти, my sweet heart, посиди пока у звукачей, хорошо? -Да, мой милый, - кивнула Кейт и поцеловала Бэллса. Мэтт был абсолютно обескуражен поведением Дома в тот день. Несмотря на присутствие в студии человека, который, по его же словам, разрушил его жизнь, он не просто не потерял присутствие духа, но, казалось, был более оживленным, чем обычно, заражая своей энергией всех остальных. Для Кейт он провел небольшую экскурсию по студии, познакомив ее при этом со всеми людьми и инструментами в помещении вплоть до каждой струны на гитаре Мэттью, затем он ей предлагал записать дуэт вместе с Мэттом, уговаривая ее при каждом отказе. Крис, до этого внимательно наблюдающий за состоянием Доминика, смог вздохнуть спокойно, решив, что с ним теперь абсолютно все в порядке, и он больше не нуждается в помощи. Мэтт же решил, что если Дом адекватно отнесся к присутствию Кейт при записи, то она может быть рядом с ним постоянно, не опасаясь срыва Доминика к тому состоянию из которого он недавно вышел, и до самого конца записи Кейт присутствовала в студии вместе со всеми, оставаясь по ту сторону стекла. -Так, черт... Я, похоже, телефон в студии оставил, - ощупывая свои карманы, пробормотал Дом. -Мы что, возвращаться будем? – проканючил Мэтт. – Уже полпути проехали, потом заберешь. -Да правда что... Сегодня вечером заеду, на обратном пути, - отмахнулся Дом и расслабленно откинулся на спинку заднего сиденья. -А у тебя есть ключ от нее? – уточнил Крис. -Ага, с собой. -Это хорошо. Ну да ладно, не киснем, мы дописали шестой альбом! – восторженно заорал Мэтт и обнял Кейт, сидящую рядом, остальные в машине радостно подхватили его вопли. Весь вечер Дом улыбался и шутил без остановки. К концу празднования он был самым трезвым из всех, постоянно ссылаясь при предложении выпить на забытый в студии iPhone. Наконец, когда все поехали на afterparty в номере Мэттью, Доминик попросил высадить его около студии, и, отбиваясь от шумных просьб остаться, попрощался с друзьями. Открыв двери студии, Дом убедился, что в помещении никого нет, и улыбнулся. Он включил свет, прошел к установке, взял телефон, предусмотрительно «забытый» им в самом незаметном месте. Проверив сообщения и пропущенные звонки, он отключил его звук и положил на свой стул, чтобы он не смог помешать. Сам он сел на пол у стенки, взяв с собой бутылку «Джека Дэниэлса», стоявшую рядом с установкой, и красный “Manson” Мэттью. Пальцы осторожно прикоснулись к струнам и начали тихо наигрывать полузабытые аккорды квиновской “Don’t stop me now”. Дом не подпевал своему аккомпанементу, лишь тихо судорожно вздыхая время от времени. Наедине с собой он мог позволить себе дать волю своим чувствам. Он понимал, что он все еще любил Мэттью, но ему приходилось это скрывать. Тогда, от безысходности, он нашел себе девушку, Беатрис, которая внешне была очень похожа на Бэллса. Как потом оказалось, она была похожа на него и своим характером. Сначала ему это нравилось, он наконец почувствовал себя свободным и, как ему казалось, его чувства к Мэтту начали пропадать. На смену бесконечной апатии снова пришло хорошее настроение, в котором он когда-то пребывал постоянно. Он думал, что с прошлым покончено раз и навсегда, но с тех пор, как Кейт снова появилась в его жизни, все начало рушиться. Когда он увидел, как Мэтт целуется и обнимается с Кейт, чувства снова вспыхнули в его сердце. Ему стало тяжело видеть целый день счастливое лицо человека, которого любил, и остаток дня проводить с идентичной копией этого человека. Устав от этого, он расстался с Беатрис, избавившись в ее лице от напоминаний о счастливом прошлом. Но его надежды на то, что ему станет легче, не оправдались. Он понял, что ему не забыть Мэтта, несмотря на все его попытки. Он все еще хотел, чтобы он был счастлив именно с ним, а не с кем-то еще. После расставания он переехал в отель, но впоследствии оказалось, что через номер от него жили Кейт и Мэтт. Каждый раз, когда он видел их вместе, он видел на ее месте себя. Внутри него росла ненависть к Кейт, к Мэтту, к самому себе. Давление на него возрастало в геометрической прогрессии, но он понимал, что ему нужно терпеть и скрывать свои настоящие чувства за веселой маской. Ему это было необходимо, чтобы никто не смог помешать его замыслам, которые он собрался воплотить в жизнь сейчас. -Милая, у нас сколько до самолета? – спросил Мэтт, закрывая свой чемодан. -Часа два... – задумчиво ответила Кейт. – А что? -Я хочу перед отъездом с Домом попрощаться, - улыбнулся Бэллс. -Так вы же скоро еще увидитесь, - удивилась Кейт. -Ну и что. Мы же друзья, все-таки. Я пойду к Дому, скучать не будешь? -Не буду, но постарайся управиться поскорее, - улыбнулась Кейт и поцеловала Мэтта в щеку. Мэтт вышел из своего номера и направился к номеру Дома. Постучав в дверь несколько раз, он с удивлением понял, что в номере никого нет. Тогда Мэттью решил позвонить ему на мобильный. Трубку никто не брал. Ничего не понимая, Бэллс спустился вниз и подошел к стойке регистрации. -Добрый день, - обратился он к девушке за стойкой. – Вы не могли бы мне сказать, уходил ли сегодня постоялец номера 473? -Вы знаете... – ответила девушка, сверяясь с записями. – Он не появлялся с одиннадцати утра. -То есть, он вчера ночью не появлялся? Он не съехал? – удивленно уточнил Мэтт. -Нет. -Спасибо... Мэттью был в недоумении. Он не мог понять, где мог быть Доминик всю ночь. Он позвонил Крису, чтобы удостовериться, что Дом у него, но получив отрицательный ответ, еще больше удивился. Вспомнив, что Дом вечером заезжал на студию, Мэтт решил поехать туда, понимая, что, скорее всего, это не увенчается успехом. Когда он уже был около студии, ему позвонила Кейт. -Мэтт, ты где? -Я у студии... – честно ответил Бэллс. -Ты что там делаешь? Мы же уже скоро должны выезжать! – возмутилась Кейт. -Милая, успокойся, мы успеем. Дом пропал, я его ищу. Если его здесь нет, то я еду обратно. -Хорошо. Давай скорее. Наконец, дойдя до студии, Мэтт достал свой ключ, но после безуспешной попытки открыть дверь, понял, что она уже открыта. Решив не придавать этому особого значения, Мэтт распахнул дверь и крикнул: -Дом! Ты здесь? Мэтту никто не ответил. Он крикнул еще раз, войдя в помещение, и осмотревшись, заметил ногу Доминика, виднеющуюся из-за закрывавшей ее барабанной установки и рамы стекла, отделявшего помещение с записывающей аппаратурой от комнаты с инструментами. -Дом! Ты почему мне не отвечал? Я везде те... Он прервал свою речь на полуслове. Ключ выскользнул из его руки и с грохотом упал на пол. Перед Мэттью лежал Доминик в луже собственной крови. На его коленях лежал струнами вниз “Manson” Мэтта, слева от него лежала пустая бутылка из-под виски. На его правой руке были вскрыты вены, футболка была порвана на его груди. Светлая ткань побагровела от крови из глубоких ран на груди и шее. В его левой руке все еще был окровавленный нож. Мэтт несколько минут смотрел на окровавленный труп своего друга, не в силах пошевелиться. Не произнося ни слова, он рухнул на колени перед ним и провел рукой по уже холодной коже лица. Кинув взгляд на гитару, он заметил, что на ней что-то нацарапано. Бэллс осторожно достал ее, провел рукой по деке, вытерев кровь, где была надпись, и попытался ее разобрать. «Не могу больше обманывать. Я все еще люблю тебя» Он пододвинулся поближе к Дому и обнял его. Слезы бежали по его щекам, соленая жидкость застилала ему глаза. Он не мог поверить, что Дом, еще вчера казавшийся счастливым и веселым, покончил с собой. Он понимал, что вызывать скорую уже бессмысленно. Кровь пропитала одежду Бэллса насквозь и въелась в его кожу. Вот и все. Жизнь, которую так любил Мэтт, закончилась. Доказательством тому было тело в его руках. Он понимал, что теперь он не сможет так же искренно улыбаться, как прежде. Впереди его ждало банальное существование на автомате, новые лица, новые маски. И лишь одна мысль пульсировала в его голове. В этом всем был виноват только один человек. Тот, кто подарил счастье и отобрал его с излишком. Которого любили, и кто этого не ценил. Мэттью Джеймс Бэллами. _________________________________ *Мелолагниафилия (греч. melos - «песня», lagneia — «сексуальное возбуждение») — сексуальное возбуждение от музыки