Дерево на ветру

Хазан отперла ключами входную дверь, щёлкнула электрическим переключателем, устало посмотрев на настенные часы. Начало девятого вечера, а завтра к восьми тридцати снова на работу. Ей стал понятен весь смысл выражения «замкнутый круг» очень буквально, словно круг замыкался прямо на шее. Следующий день вновь принесёт поездку на различных видах транспорта, «планёрку» в кабинете Карлы, приём посетителей, обход закреплённых за ней семей, посещение центров для беженцев, возвращение в офис и составление отчётов. Затем будет поздний приход домой, ужин, сон и ещё один «следующий день». — Весь мир так живёт, — проворчала Хазан и показала язык собственному отражению в зеркале. — За редким исключением. Поток мыслей направился в сторону обитателя дома, расположенном на соседнем участке, но волевым усилием был остановлен и изрублен на корню. — Спокойно, Чамкыран, — осадила она себя. — Обещания надо выполнять. Хазан решительно отвернулась от кухонных окон, выходящих на злополучную сторону, и принялась за ежевечерние рутинные дела. Она наивно полагала, что если минимизировать внешние проявления интереса к соседу, то и внутренние исчезнут. — Он всего лишь обычный человек, — продолжился увлекательный диалог с собой, — к тому же, не самый внимательный, вежливый и милый. Обиженная соседка словно замерла в ожидании поступка господина Эгемена, который смог бы навсегда заставить её от него отвернуться. — Будто недостаточно того, что Шехзаде изволили сделать, — проворчала она, доставая из пакета кусок чёрствой белой булки. — Добавки хочешь? С удобством расположившись на диване, Хазан поедала хлеб и запивала айраном, осыпая пространство вокруг мелкими сдобными крошками. По телеку шло забавное кулинарное шоу, вполне удобоваримое для просмотра при наличии в желудке смотрящего любой еды. До отхода ко сну упрямица не подняла глаза на злосчастные кухонные окна, задёрнутые римскими шторами. А далее был ещё один день, и ещё, и, может быть, следующий день стал бы «ещё одним днём», но в прозаический вечер четверга в доме фройляйн Чамкыран раздался телефонный звонок. Вечерние звонки не сулили ничего хорошего. Их никто не ждал, они привносили в жизнь тревогу и желание забросить мобильный куда подальше. Похожее желание испытала и Хазан, едва завидев на экране имя вызывающего абонента. — Разве рабочий день не окончен, Карла? — недовольно поинтересовалась она у вибрирующего аппарата. Впав в лёгкую панику, Хазан нервно покусывала нижнюю губу. Стоило ли отвечать на звонок или сделать вид, что она рано легла спать и не слышала? Начальница и не думала проявлять уступчивость. Едва замолчав, телефон вновь ожил резким звуком рингтона, раздражая гораздо сильнее, чем в первый раз. Наконец, Хазан решилась встретиться со смертельной опасностью лицом к лицу и максимально недружелюбно выдохнула в трубку: — Алё. К сожалению, это редко работало с Карлой. — Ирма заболела, — вместо приветствия заявила начальница. — Пусть выздоравливает, — обескураженно ответила Хазан, слишком поздно осознавая, что красавица-шатенка из Прибалтики была «добровольной» участницей проекта «Мы разные». — Жду тебя завтра на фотосессии, — хмыкнула Карла тоном, не приемлющим возражений. — Ещё чего, — выдохнула нефотогеничная модель, крепче сжимая телефон внезапно вспотевшей ладонью. — Чамкыран… — угроза в голосе тиранши-соцработницы запустила под кожу лёгкий холодок, заставивший передёрнуть плечами, но Хазан упрямо сжала губы: — Вы не можете меня заставить. На том конце провода Карла устало вздохнула: — Помнится, ты хотела провести детский праздник в центре для беженцев? — Вы хотите подкупить меня? — не могла поверить собственным ушам подчинённая. — С красочным представлением, аниматорами, конкурсами… — продолжала коварная соблазнительница. — Что скажешь? — Подарками, — почти прошептала девушка. — Что? — опешила начальница. — Каждому ребёнку. — Чамкыран! Хазан медленно сосчитала до пяти и продолжила: — Сладость, карандаши с альбомом и небольшой конструктор. Это всё, о чём я прошу, госпожа Берг. Настал черёд собеседницы считать до пяти. — Адрес знаешь? Скину смской. В трубке послышались гудки отбоя, и стало тихо. Хазан ошалело уставилась на погасший экран. — Что это сейчас было? — спросила она у пустоты вокруг. — Я, блин, влипла, вот что! Фройляйн Чамкыран ехала утром следующего дня по указанному в сообщении адресу в самом мрачном расположении духа. Серые, лишённые красочности здания, принадлежавшие ранее текстильной фабрике, сдавались в аренду под нужды фотостудий и выглядели изнутри лучше, чем снаружи. Огромные пространства бывших цехов были заставлены различными декорациями, осветительным оборудованием и съёмочной техникой. Спотыкаясь о провода и, ругаясь сразу на двух языках, Хазан пыталась найти нужный павильон в череде совершенно одинаково обставленных локаций. — Хаззи? Глазам не верю! Над плотной толпой снующих туда-сюда людей возвысилась копна волос оттенка «натуральный блонд» и снова погрузилась в пучину торопливо перемещающихся тел. — Линн? — громко позвала Хазан, и коллега вновь подпрыгнула на месте, махая длинной, как плеть, рукой. — Сюда же! Мы здесь! — Очень жаль, — проворчала Хазан и принялась пробираться сквозь людской поток к цели. Несчастные «модели» из соцотдела попытались придать заспанным и опухшим лицам хоть немного приветливый вид. Новоприбывшая кивнула им в ответ, посмотрев на Линн тоскливым взглядом. — Господи, подруга, ты здесь какими судьбами? — голубые глаза горели любопытством. — Долго объяснять, — вздохнула Хазан. — Я не опоздала? — Не-а, Лукас всё равно проспал. — И мы должны его ждать? Нельзя свалить? — Он полчаса как звонит и говорит, что будет через пять минут, — коллега извлекла из сумки привычный завтрак — большое сочное яблоко — и беспечно им захрустела. — Зашибись, — констатировала турчанка, оглядываясь в поиске места для размещения своего бренного тела. Беглый осмотр окрестностей показал, что павильон, арендованный Лукасом, находился по соседству с местом проведения других съёмок. Большая, отгороженная от остальной фабрики территория напоминала пчелиный улей. Там были установлены кабинки для переодевания, очень похожие на те, что встречались на муниципальных переполненных пляжах. Тонкие шторки из белой материи практически ничего не скрывали и колыхались от гуляющего по цеху сквозняка. Однако настоящих длинноногих моделей, а не неказистых соцработников, это, казалось, ничуть не смущало. Они дефилировали от кабинок к столикам визажистов в одном тонюсеньком белье, а случалось и без него, с выражением абсолютной невозмутимости на лицах. Хазан села по-турецки на пол, изредка кидая на соседей быстрые взгляды. Жующая Линн Ларссон примостилась рядом, кивнув на кипящий работой павильон: — Крутые съёмки. Профессиональные. — Полуголые девицы-профессионалки, — недовольно проворчала чопорная детская работница. — Ясно. — Чего тебе «ясно»? — спросила Линн, аппетитно кусая зелёное яблоко за бочок. — Говорю же, профессиональные модели, и не распоследние в мире. Вон видишь ту, рыженькую? Сама Фарах Айдын. Турчанка, между прочим. — «Сама»? Ты это серьёзно, что ли? Кто вообще все эти люди? — Шутишь? Ты совсем телек не смотришь? Я подписана на неё в Инстаграм. Горячая штучка. А вон та, высокая как каланча, Ниль Каплан. Нервная особа, любит срывать съёмки. Но о-о-очень востребованная. Шведка мечтательно вытянула шею, наблюдая, как по павильону пронеслась статная брюнетка с очень женственными формами. — А это кто? — протянула Хазан, вглядываясь в спину девушки, выточенную словно из мрамора. — Понятия не имею, — выдохнула Линн. — Но шикарная, согласись. Я тут битый час сижу и наблюдаю за ними. Интересно, для кого снимают. Должно быть, что-то мегабомбовое! — Мегабомбовое в этой дыре? — Хазан с сомнением обвела взглядом бывший фабричный цех. — Сомневаюсь. — Много ты понимаешь, — обиженно возмутилась коллега, будто оскорбили лично её или по меньшей мере члена семьи. — Или думаешь, Лукасу удалось бы арендовать здесь хоть мусорный бак, если б не мамаша и Департамент социального развития? Это всё протекция «сверху». Девушки синхронно повернули головы и увидели, как петляя между людьми и техникой, к ним мчался господин фотограф. — Вспомни про дно — вот и оно, — проворчала Хазан, похлопывая закашлявшуюся Линн по спине. — Привет! — расплылся в улыбке парень, ни к кому особо не обращаясь. От быстрой ходьбы в ветреную погоду полные щёки раскраснелись, длинные волосы растрепались, и он стал походить на колобка-хиппи. — Я же сказал, чтобы вас загримировали, пока я еду! — окинув девушек недовольным взглядом, сразу возмутился Лукас. — Кому ты сказал? — огрызнулась Линн, целясь кочерыжкой яблока в его обширное лицо. — Марш в павильон! — визгливо выкрикнул фотограф, защищая лоб от возможного попадания. — Готовьтесь, пока я буду настраивать свет. Несмотря на упитанную комплекцию, он резво пронёсся мимо, на ходу подтягивая носимые на бёдрах широкие джинсы. — Мы тебя тут час ждём, вообще-то! — крикнула в спину опоздавшему Линн. Хазан со вздохом поднялась на ноги. Чем быстрее это мучение закончится, тем лучше. На месте съёмок их ожидали мило болтавшие меж собой парочка визажисток и госпожа Берг. Работницы кистей и спонжей выглядели практически идентично: в безразмерных свитерах объёмной вязки с высоким горлом и осветлёнными волосами, уложенными в небрежные пучки. Карла представила визажисток моделям, но различить где кто было нереально, и не стоило пытаться запомнить имена. — Твой первый образ, — начальница протянула спортивный топик, лосины, белые боксёрские перчатки, и обратилась к Свитеру №1. — Сделайте ей «голое лицо». Хазан со вздохом поплелась в жуткую кабинку для переодевания, как у соседей-профессионалов. Топик сидел вполне сносно, почти полностью скрывая грудь, но был коротким, и в комплекте с лосинами обнажал живот и поясницу. — Scheisse, — прошипела Хазан, оглядывая себя со всех сторон за неимением зеркала. Ей захотелось немедленно натянуть перчатки и двинуть Лукасу промеж глаз. Новоиспечённая госпожа боксёрша высунула нос из кабинки, пригибаясь и оглядываясь, добежала до кресла визажиста, с облегчением плюхнувшись в него. — Классно выглядишь, — Свитер №1 окинула её фигуру оценивающим женским взглядом. — Спортсменка? — Бывшая, — не вдаваясь в подробности, проворчала Хазан. — Это надолго? — Не очень, — уклончиво ответила визажистка и принялась гримировать лицо «модели». В соседнее кресло приземлилась Линн, и, скосив глаза, турчанка заметила, что та одета в синий рабочий комбинезон. — Не вертись, — строго сказала первый Свитер, а второй принялась наносить грунтовку на бледное лицо с едва заметными веснушками. Кто знал, что для «голого» лица необходимо три вида тональных средств, полная палетка бронзеров и хайлатеров, румяна, пудра, средства для укладки бровей, средство для завивки ресниц, тушь, нюдовая помада и, наконец, термальная вода для закрепления нужного эффекта. — И это естественный макияж, по-вашему?! — возмутилась Хазан, разглядывая непривычную себя в зеркале. — Самое то для бокса, — пожала плечами визажистка. — А для второго образа сделаем поярче, не переживай. Линн тихо хрюкнула в кресле. Пока Свитер №2 милостиво оставила её в покое, она с любопытством разглядывала коллегу во все глаза. — Господи, Лукас съест свою камеру уже сейчас. Что же будет, когда тебя переоденут? — Хватит меня подкалывать, — насупилась «модель», натягивая перчатки. — Что, у парня совсем нет шансов? Согласна, выглядит он стрёмно… — При чём тут, как он выглядит? — возмутилась боксёрша, а работница автомастерской закатила глаза. — Меньше всего я бы хотела, чтобы меня оценивали по внешности, и сама никогда не буду судить человека по тому, как он выглядит. Она хотела добавить, что имелся наглядный пример из жизни, но не решилась рассказать про противного соседа. — То есть, не будь он придурком… — попыталась уточнить шведка, но за спиной собеседницы выросла госпожа Берг, и Линн благоразумно прикусила язык. — Готова? — грозно поинтересовалась Карла у Хазан. — Вперёд. Визажистка стянула волосы девушки в тугой хвост на затылке, и начальница вытолкала её под свет софитов, освещение которых заставляло плавится и течь все тридцать три слоя штукатурки на «голом» лице. Госпожа боксёрша встала в стойку и прижала белые перчатки к щеке. — Голову выше, разверни подбородок, — попросил Лукас, деловым тоном, установив камеру и решительно приближаясь. — Стоять. Угроза сработала, сынок начальницы замер, не успев прикоснуться к «модели», а сама Карла обеспокоенно обернулась на диалог. — Что не так? — сдвинула брови Хазан. — Ты слишком сутулишься. Расправь плечи. — Я расправлю. А ты вернись на место и фотографируй. Лукас повиновался и стал отдавать голосовые команды, на которые девушка реагировала в одном случае из десяти. — Немного раскрепощённее, Хазан, расслабь плечи… Ладно, не могла бы ты сделать более суровое лицо? Хорошо. Ничего не изменилось, в общем, оно у тебя по жизни суровое, пойдёт… Ты очень напряжена, прими естественную позу… Отмучившись больше получаса, сын госпожи начальницы, наконец, удовлетворённо крякнул. — Думаю, из этого материала получится сделать что-то годное. Переодевайся. Хазан повела задеревеневшей челюстью в сторону и зыркнула на мучителя из-под сдвинутых бровей. Убедившись, что Карла находилась достаточно далеко и не могла их слышать, девушка подошла к Лукасу почти вплотную: — Поверить не могу, что Департамент спонсирует эту показуху, вместо того, чтобы выделить деньги на действительно важные дела. Фотограф напряжённо наблюдал за ней, вслушиваясь в речь. — Не думай, что этой фигнёй ты приносишь пользу обществу, Лукас Берг. Займись чем-то стоящим, наконец, и прекрати третировать весь отдел говёнными проектами. Следующий образ Хазан состоял из платья. Пожалуй, экстравагантный наряд можно было назвать платьем с огромной натяжкой. Скорее, он представлял собой костюм для эстрадных выступлений: блестящий, открытый, позволяющий разыграться самой скромной фантазии. Бретели платья были украшены крупными стразами, красная ткань, переливающаяся серебристыми пайетками, эластично обтягивала всё, что можно: грудь, талию, ягодицы. Длина наряда едва-едва доходила до середины бедра. — Это что, мать его, фигурное катание? — возмутилась Хазан, брезгливо прикладывая бесстыдную вещь к телу, замечая, что возле кабинки действительно стояли белые коньки с пластиковой защитой на лезвиях. — Вы шутите? Линн, отстрелявшаяся чуть ли не за пять минут, подскочила к пылающей гневом коллеге. — Я помогу, — быстро произнесла она и затолкала Хазан за шторку. — На тебе есть бельё? Будет заметно. — Почему фигурное катание? — ошалело спросила турчанка у переливающегося костюма. — Ты же у нас спортсмен… вот и решили показать контраст этих видов спорта. По-моему, прикольно. Заметив недобрый взгляд, Линн заткнулась и выхватила блестящую тряпочку из рук Хазан. Минут десять они пыхтели в тёмном пространстве, пытаясь втиснуть фигуристые телеса в узкий костюм. — Да чтоб тебя… — захныкала Хазан, опуская глаза вниз, на приподнятую «платьем» грудь. Спина фигуристки была открыта, красная ткань красиво струилась по бёдрам, переливаясь при малейшем движении. — Отпад! — констатировала Линн, выталкивая коллегу из кабинки. Лукас и Карла были слишком заняты съёмками и не заметили, как Хазан прошмыгнула мимо них, скрывшись за Свитером №1. — Никогда бы не подумала, увидев в первый раз, что у тебя великолепные… хм, данные, — расщедрилась визажистка на комплимент. — Какой позор, — застонала девушка, зарываясь поглубже в кресло. — Давайте покончим с этим? «Свитер» хмыкнула и принялась вырисовывать на веках Хазан замысловатые узоры. Покончив с глазами и губами, визажистка собралась осыпать щёки модели блёстками, по замыслу соответствующими духу фигурного катания. Внезапно над их головами раздались звуки сирены, а из леек противопожарной системы, установленных под потолком, начала литься вода. Раздались удивлённые возгласы, а затем и громкий визг из соседнего павильона. — Там замыкание, замыкание! — раздались крики. — Все на улицу, быстро! Хазан оглянулась — коллега выскочила из кабинки для переодевания в пышном платье с накрахмаленным передником, символизирующим, по всей видимости, уют и тепло домашнего очага. — Горим! — вновь раздался женский истеричный вопль. — Где наша одежда? — спросила шведка, тревожно озираясь. Видимо, что ей очень не хотелось выбегать на холод в таком виде. — Потом принесут, надеюсь! — крикнула Хазан, пытаясь перекричать оглашающую пожарную сигнализацию. — Лучше замёрзнуть, чем сгореть. По цеху начинал распространяться едкий чёрный дым. Из соседнего павильона с визгом выбегали полураздетые модели, создавая давку возле узкого, наполовину заколоченного выхода из здания. Девушки пристроилось в хвост очереди, и Хазан мельком оглянулась. Возле облезлой стены стояли те самые звёзды Инстаграма, чьи имена она и не собиралась запоминать, но которые мигом всплыли в голове, стоило увидеть их. Ниль и Фарах, обе мокрые, как водяные крысы, переговаривались, недовольно стряхивая капли с волос. Между ними стоял мужчина в промокшей насквозь белой рубашке, облепившей мускулистое тело. Одной рукой он поглаживал Фарах по спине, а второй расстёгивал пуговицы, обнажая широкую грудь с рисунком тату на ней. Соцработница и по совместительству модель на «один день» чуть присела, прячась за спинами набежавших следом коллег. В мужчине она узнала ненавистного соседа — Ягыза Эгемена. Схватив шведку за руку, Хазан самым бесцеремонным образом стала распихивать шедших впереди тощих девиц, с которых потоками струилась влага. — Прощу прощения, извините, мне крайне неудобно, — приговаривала она отлетающим, словно резиновые мячики в разные стороны, моделям. Толпа погорельцев выбежала на холодную ноябрьскую мостовую и дружно уставилась на здание фабрики, словно это могло помочь потушить его. Потихоньку вокруг стала собираться толпа зевак. Вдалеке завыли сирены. Хазан поёжилась и оглянулась на Линн. Той было немного теплее в объёмном платье с рукавами до локтей. — Я припарковалась за углом, — сказала она. — Пойдём. Линн Ларссон владела доисторическим дряхлым экземпляром «Ауди 100». Если бы существовали защитники прав машин, они бы из жалости запретили хозяйке ездить на железяке. Девушки забрались внутрь салона, подрагивая от холода. Включённая «печка» не помогала согреться. — Вещи и одежду сейчас нам не отдадут, — с тоской проговорила Хазан. — Зальют всё пеной, — в тон ответила Линн. — Прощай, мой пуховик. — И телефон там остался… Мимо парковки с воем проехали пожарные машины. — Отвезти тебя домой? — поинтересовалась коллега. — Без навигатора? — с сомнением проговорила Хазан. — Ты же в чистом поле заблудишься. Лучше я такси вызову. — Как ты его вызовешь? В подобном виде встанешь возле дороги? Хазан вздрогнула. Исполнять подобное не хотелось ни за что на свете. — Чем тут торчать, лучше добраться до дома, — продолжала напористая блондинка, поворачивая ключ в колымаге. — И вернуться за вещами одетыми. — Поехали, — сдалась Хазан. Миновав почти весь путь правильно, Линн под конец пропустила нужный поворот, и им пришлось искать, где бы развернуться в противоположную сторону. Водитель посматривала на дорожные знаки и периодически что-то шептала, предположительно отборнейшие ругательства на шведском языке. Наконец, Хазан завопила: — Сюда! Нам сюда! — и они въехали на нужную улицу. Линн впечатлённо осматривала новый для неё квартал. — Зайдёшь? — с беспокойством спросила турчанка. — Куда ты сейчас поедешь? Потеряешься ещё. — Не потеряюсь, — решительно мотнула головой Линн. — И позвонить надо, успокоить сестёр. Я к себе на квартиру, девчонки откроют. Хазан пожала плечами, внезапно чувствуя, как пересохло во рту. Возле участка соседа был припаркован серебристый спорткар. — …ты слышишь? Хаз! — Что? — ошарашено спросила девушка, с трудом отворачиваясь от мерседеса. — Ты как попадёшь в дом? — повторила вопрос Линн. — У меня запасной коврик, в смысле ключик… под ковриком, — сбиваясь, выговорила Хазан. — Вот мой дом. — Ты сама не своя, — констатировала коллега. — Оно и понятно, стресс, все дела. Ладно, увидимся. Я надеюсь. Ауди обогнуло машину соседа и остановилось. Теперь Хазан ясно видела: мужчина был рядом. В новой, сухой одежде: горчичной водолазке, коричневых брюках и длинном шерстяном пальто, он стоял на тротуаре возле машины, разговаривая по телефону. — Пока, — жалобно прошептала госпожа фигуристка, затягивая выход из машины. — Спасибо, что довезла. — Да не за что! Увидимся! Откладывать дальше было некуда. Приложив некоторые усилия, она открыла дверцу машины и поставила босую ступню на асфальт. Ягыз Эгемен стоял буквально в нескольких шагах, лениво жестикулируя правой рукой при разговоре. Хазан выпрямилась во весь рост, теряя остатки надежды, что её появление останется незамеченным. Оно и не осталось. Как только особа в красном наряде появилась в поле зрения мужчины, беседа прекратилась, и в радиусе десяти метров воцарилась тишина. Понимая, что Линн будет ждать, пока коллега не окажется внутри дома, Хазан с максимально невозмутимым видом прошлёпала по мощённой дорожке к двери, осознавая, что придётся наклониться, если она хочет извлечь ключ из-под коврика. Оказавшись у входа, попыталась присесть, буквально чувствуя прожигающий взгляд на спине или чуть ниже. Швы платья недовольно затрещали. В сердцах плюнув на последствия, она согнулась пополам, доставая пыльный ключ, и ткнула в замочную скважину, пытаясь боковым зрением разглядеть, чем занят сосед. Сосед был занят тем, что не сводил с Хазан глаз. Застыв в неестественной позе, он согнутыми пальцами прислонил замолчавший телефон к щеке, сильно вжимая в кожу. Рот господина Эгемена был приоткрыт, глаза сверкали аквамариновым блеском. Наконец, ключ провернулся, впуская хозяйку в её пристанище. Девушка обернулась, махнув на прощанье Линн рукой, и скрылась в доме.