Темные воды

Эйтар Мориарти стоял у края водопада и равнодушно наблюдал, как зеленые воды разбивались об острые черные скалы. Обычного человека подобное зрелище могло довести до головокружения, Эйтар чувствовал нездоровое воодушевление. Удивительно, но его мало волновал тот факт, что он снова лишился всего, что так тщательно воссоздавал ради этого дня. Ему не было жаль ни потерянного храма, ни уничтоженной преступной сети. Пока он жив, храм можно отстроить заново, а созданные связи не так легко оборвать. Леопарда не так просто поймать в сети, расставленные человеком, он способен уклониться от них. Единственное, чего Эйтару было искренне жаль, так это собственной ненависти, бесследно исчезнувшей в то холодное утро, когда… — О чем вы задумались? — спросил Шерлок Холмс. Он наконец-то явился на свидание. Или материализовался из холодного швейцарского воздуха. Эйтар даже не заметил, как он подошел. Если бы Холмс желал ему смерти, то запросто мог столкнуть его вниз. У Холмса была шпага, но Эйтар сомневался в том, что он взял с собой другое оружие. А вот у Эйтара был револьвер, но он решил приберечь его на крайний случай, когда станет совсем невмоготу. Он молча продемонстрировал Холмсу шпагу. Холмс безропотно обнажил свою. Поединок вышел невероятно скучным. Дрались молча, без огонька, Холмс лениво парировал выпады и даже не пытался идти в наступление. Он явно не был заинтересован в окончательном разрешении их последнего дела. Эйтар в раздражении остановился и швырнул шпагу в пропасть. Холмс последовал его примеру. — Так о чем вы думали? — повторил Холмс свой вопрос. — Надеюсь, обо мне? Или о том, что ваши планы вновь обратились в прах? — О вас, — неохотно отозвался Эйтар. — О том, какой из вас получился неважный охотник на леопардов. Леопарды вынуждены сами поджидать вас на горной тропе. Не хватало еще, чтобы они зарядили ружье и дали вам в руки, но и в этом случае я не думаю, что вы сможете спустить курок. Холмс еле заметно улыбнулся. — У меня нет при себе ружья. Я счел ваше послание срочным и поторопился застать вас, пока вы не отбыли в неизвестном направлении. — Надо сказать, что вы хорошо продвинулись в искусстве фехтования, — заметил Эйтар. — Как учитель я вами доволен. — А вы сильно сдали. Или же… играете в поддавки. — И зачем же я это делаю? — Передумали убивать меня? — предположил Холмс. — Даже не знаю, что бы могло вас сподвигнуть на подобное… Эйтар раздраженно фыркнул. — Не воображайте, что мои намерения в отношении вас может изменить одна жалкая ночь. — Что насчет двух жалких ночей? Вам нужна еще одна для принятия решения? Я остановился в Розенлау; если хотите, можем немедленно отправиться туда. Эйтар ждал такого предложения, чтобы ответить согласием. Он бы не стерпел, если бы Холмс снова поставил его в ситуацию выбора. Но теперь, когда Холмс так искренне и спокойно высказал намерение продолжить разговор в постели и продемонстрировал полное равнодушие к поединку, на планирование которого Эйтар потратил годы, было бы неуважением по отношению к себе уступить ему так легко. — Мне нужно, чтобы вы исчезли из моей жизни навсегда, — жестко произнес Эйтар. Холмс выглядел растерянным, с него полностью слетело все его показное спокойствие. Только сейчас Эйтар заметил, что он дрожит. От холода? Вероятно, трофейное пальто совсем его не грело. — Но… вы же сами вернули меня в свою жизнь… Эхта… мистер Мориарти. Ваши желания слишком противоречивы. Эйтар от изумления потерял дар речи. Холмс что же, осмелился назвать его по имени, возможно ли такое? Или все дело было в шуме водопада и он просто ослышался? — Что-что? Назовите меня так, как собирались. — Эйтар Мориарти, учитель фехтования, ваши желания слишком противоречивы, — ровно и отчетливо произнес Холмс. На дне его глаз плясали веселые искорки. — Разрешите откланяться. Он повернулся к Эйтару спиной, не дожидаясь разрешения. Рука Эйтара непроизвольно легла на рукоять револьвера. — Шерлок Холмс, охотник на леопардов. Вы что же, думаете, что вот так просто повернетесь ко мне спиной и уйдете? Холмс, успевший сделать всего несколько шагов от пропасти, остановился. — Я слышу, вы взвели курок. Собираетесь просто взять и пристрелить меня? — Конечно. Если вам и сейчас не нужен поединок со мной, остается только этот путь. Холмс тихо рассмеялся. Эйтар смотрел ему в спину и толком не знал, чего хочет: выпустить в него всю обойму или разложить прямо здесь и трахнуть. Холмс был прав: его желания были слишком противоречивы. — Хватит с меня ваших игр в ненависть, Эйтар. Признайтесь уже сами себе в том, что вас тревожит, что вам нужно на самом деле. Вам же уже единожды удалось, но вы боитесь повториться. Я знаю, чего хочу. А вы? — Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни. — Как пожелаете, — пожал плечами Холмс и медленно побрел прочь. — Мы еще не договорили. Остановитесь, если не хотите получить пулю в спину. Холмс не остановился, только бросил: — Вы не выстрелите. Эйтар выстрелил.

***

Эйтар стрелял аккуратно, так, чтобы Холмс сильно не пострадал и не истек кровью, но крови все же было немало, и Эйтар изрядно переволновался, пока нес Холмса на себе до Розенлау. К счастью, там по счастливой случайности находился местный доктор, только что закончивший принимать роды у дочери хозяйки. Эйтар, запинаясь и прерываясь на сдавленные рыдания, поведал доктору печальную историю о том, как нашел на горной тропе истекающего кровью человека. Так убедительно он еще никогда не отыгрывал. Удостоверившись в том, что жизни Холмса ничего не угрожает, Эйтар оставил его на доктора и ближайшим поездом покинул Швейцарию. Это было чертовски глупо, чертовски нелепо и, самое главное, — бессмысленно. Холмс придет в себя, найдет его, а если нет — он сам позволит ему найти себя. И тогда все начнется по новой. Единственный способ разорвать этот бесконечный круг — пустить себе пулю в лоб. Но Эйтар не мог так поступить с собой. Он мог лишь так же, как и много лет назад, тонуть, в отчаянии цепляясь окровавленными пальцами за лед. Только сейчас все было иначе: огонь ненависти угас. Темные воды страшной, противоречащей всей его сути любви сомкнулись над Эйтаром.