Sign

      Неделя — и ни единого упоминая о Лухане, ни единого звонка, смски и прочего Чанель не получил. Нет, не то чтобы рассчитывал, да и сам не спешил ему звонить. И на что он надеялся? Ибо да, — сколько бы он ни врал и ни говорил, что ему плевать, он надеялся, что Хань сам вернется, сам позвонит, или просто придет, да еще раз ударит Чана, и они помирятся. Но этого не происходило. Сначала Пак говорил ну и ладно, не хочет общаться, и пофиг, значит, не такой крепкой дружба была, да и вообще, он сможет прожить без Лу. Но стоило только неделе пройти, как его начала одолевать тоска. Раньше, даже проживая в другом доме, Хань постоянно писал Паку: желал доброго утра или спокойной ночи, приходил вместе с Се, чтобы разбудить его, а уже потом, когда они жили вместе, заставлял просыпаться на рассвете, взлохмачивая рукой волосы. Сейчас же этого не было. К хорошему быстро привыкаешь, а отвыкать совсем не хочется. Ему уже даже начало казаться, что Лухан все же приходит по утрам, касаясь его волос, от чего Чан так резко просыпался каждый раз, чтобы, если это правда, не упустить парня.       — Привет, Лэй.       Мелькнувшая из-под прилавка черная макушка реагирует на звоночек у двери и знакомый голос, которым было произнесено его имя.       — О, Чанель. Сколько лет, сколько зим. Давно ты не заглядывал.       Милые ямочки на щеках, которые появляются каждый раз, как парень улыбается, вдыхая запах булочек с корицей, или вытаскивает испеченные в духовке кексы, украшая те кремом, постоянно придумывая что-то новое.       В меру скромный и очень вежливый, Исин буквально притягивал к себе взгляды каждого вошедшего в кондитерскую. Сейчас же он был немного в муке и креме, а еще в сахарной пудре и какой-то разноцветной присыпке.       — Да так… Прости, что не заходил. Но… Как насчет твоих фирменных кексов и пирожных с шоколадом и глазурью?       — Опять накосячил?       — Да с чего ты… — лицо, полностью отразившее возмущение и недовольство, вызвало у кондитера только смех и добрую улыбку. Раньше Чанель частенько заглядывал к нему: то за булочками, то еще за чем-то сладким, шагая вечером после работы, однако фирменное он брал только в тех случаях, когда Лухан конкретно так на него злился, или когда что-то учудил, но не хочет, чтобы старший ругался. Вот и сейчас Исин тут же предположил, что тот натворил каких-то дел.       — Ну… В общем, Лухан съехал от меня, и мы поругались конкретно. Но я не полностью неправ, и вообще...       — И вообще, ты понял, что накосячил, и надо замаливать свою вину, ибо без Ханя тебе грустно. Понятно, — заканчивает за парня Исин, уже доставая две коробочки: одну для кексов, которые были еще теплыми, а вторую, соответственно, для пирожных, которые Син напоследок украшает надписью: «Прости этого идиота!», пока сам Пак не видит. В ожидании своего заказа Ёль сидит за столиком, листая телефон, а после, заходя в соц. сети, тут же находит Лу. Желание позвонить становится огромным, но он не делает этого, думая, что лучше навестит парня неожиданно. Прогонит — так прогонит, а нет… Тогда уж Ёль извинится, ибо любит Ханя, да и такой друг у него один.

***

      Стоило только Лу покинуть квартиру Чанеля, как он тут же погрузился в учебу и работу, чтобы не думать ни о чем. К огромному удивлению, у него это шикарно получилось, ибо какое там думать о Чанеле, когда он забывал поесть и попить, учитывая количество заданий, которым нагрузили его преподаватели. Да и на работе как будто все активизировались в один и тот же момент, требуя «быстрого перевода». Как Лу ни старался, он просто не успевал, и в итоге все перекладывалось на ночные работы. Неделька выдалась адовая, однако, это дало свои результаты. Следующая неделя оказалась не такой нагруженной, и лишь благодаря этому он получил возможность вернуться домой не за полночь. Долгожданный отдых — он сможет посмотреть какой-нибудь фильм и немного посвятить вечер себе, а не работе или учебе.       Подымаясь по ступеням, парень сначала не замечает, что кто-то сидит на лестнице, пока в поле его зрения не попадают сначала кроссовки, а далее и все тело. Чанель неловко мнется, вставая, когда слышит шаги. Не то, чтобы это удивило Ханя, однако…       Склонив голову набок, он смотрит несколько секунд на друга, а после, как ни в чем не бывало, проходит к двери, открывая ту и заходя внутрь, слыша шаги за спиной, а после и дверной хлопок.       — Ну и что ты… «…здесь забыл?»       Вопрос так и остается не заданным до конца, ибо большие руки обхватывают его со спины, притягивая к себе, заставляя обреченно выдохнуть. Вот так всегда. Стоит только Лухану разозлиться на него, как он проворачивает этот маневр, и в итоге старший сдается, но сейчас все немного иначе. Чан как обычно молчит, да и Лухан не спешит. Он ждет, пока его отпустят, и лишь после этого раздевается, проходя в свою комнату и ложась на кровать. Пак мышонком следует за ним, ставя две коробочки на тумбу около их совместной фото. А ведь он и не знал, что у Лухана такая имеется, а рядом с ней все та же неизменная фоторамка, где они, Лухан и Сехун, такие счастливые и так задорно улыбаются. Навевает воспоминания.       Взяв в руки рамку, Чан аккуратно присаживается на кровать, продолжая ее рассматривать. Вот где-то у него точно такая же есть, только с Кенсу — они тогда фотографировались парами. Только вот Лухан до сих пор держит снимок около своей кровати, где бы он ни был и куда бы ни ехал, а Чанель, фактически сразу после смерти Су, спрятал его, не желая мучить себя еще больше.       — Слушай, Ханни… Я всегда хотел спросить: почему ты до сих пор не убрал ваше совместное фото? Разве тебе не больно смотреть на него?       Это не то, что хотел изначально спросить Пак, он просто не знал как иначе начать разговор. Ответ не следует, а потом парень разворачивается полубоком, видя, что Хань рассматривает его.       — Прости меня… Я не должен был говорить те вещи. Я знаю, что Се был тебе очень дорог, а я… не знаю, почему я сказал это тогда. Просто ты так спокойно отреагировал на метку на моей руке, и я просто не понимаю...       Оттолкнувшись от матраса, Хань принимает сидячее положение, забирая снимок и проводя по нему большим пальцем, еле заметно мягко улыбаясь. Он мнется несколько секунд, прежде чем закатывает рукав рубашки, демонстрируя другу еще не четкое, но уже проявляющееся имя на запястье.       — Это что?       — Знаешь, я в курсе, что ты медленно мыслишь, но вот чтобы у тебя и со зрением были проблемы, — с неким сарказмом отвечает парень, прищурив глаза.       — Это кто?       — Без понятия. Я не вижу пока имя. Но по всей видимости, оно скоро проявится, именно поэтому я спокойно отреагировал. Изначально не придавал этому значения, пока контуры линий не начали становиться более четкими. Я не убираю фото с Хуном, потому что оно придает мне сил, напоминает о том, что я уже был счастлив, и что сейчас мне нужно продолжать идти дальше, чтобы все старания Сехуна не оказались напрасными. И еще, возможно, этот человек ранее не был со своим соулмейтом, так что я буду у него первым, а значит, могу его осчастливить, не правда ли? Я надеюсь, что он окажется хорошим человеком и будет так же сильно любить меня, как Хун. А еще, что сможет завоевать мое внимание к себе. Вот так вот.       Встав, Лу ставит фото на место, открывая верхнюю коробочку, которую притащил Пак, и тут же широко улыбается, заметив надпись, оставленную Исином. Все-таки он поистине крутой кондитер. Взяв одно пирожное, парень крутит его некоторое время, прежде чем откусить кусочек и закрыть глаза, наслаждаясь этим вкусом.       Пак все еще молчит, пожевывая нижнюю губу, видать, что-то обдумывая. Значит, не ему одному выпал второй шанс; значит, и Лухан страдал, когда потерял своего мужа. Правда — эгоист. Еще и наговорил другу гадостей.       — Лу… Мы ведь одного возраста. Когда ты успел так повзрослеть?       Тихий смешок, с которым Хань ерошит волосы Чана, растрепывая и без того кудрявую челку.       — Я всегда таким был, ты просто не замечал.       — Возвращайся домой, а?       — Неа.       Губы Чанеля тут же приоткрываются в немом вопросе, но Лухан успевает его опередить.       — Пора двигаться дальше. Мы друзья, но не пара, Пак Чанель. И нам уже далеко не по 18. Пора строить свою жизнь, три года прошло. К тому же, мы живем в соседних домах — не вижу проблемы в том, чтобы видеться чаще.       — Но ведь ты будил меня и…       — А что мне мешает и сейчас это делать? В отличие от тебя, я не поленюсь зайти. Но вот готовка… Придется тебе самому.       Подхватив коробку, парень весело подмигивает и шаркает на кухню, уже крича с той, что захотелось чая, и если Пак не поторопится, то пирожным придет конец.