Два сапога пара

Не переживай, ты виновата сама, Не переживай и не сходи с ума... (с) Секрет        Расспросив сына и убедившись, что с младшей и единственной дочерью все в порядке, Рикард Старк проводил гостей и, оставшись наедине с сыновьями, дал волю своему гневу. - Благословили боги на старости лет дурой, - гремел лорд Рикард. – Хоть бы ворона отцу прислала, для этого ее и писать учили. Мало ей, что позор на все королевство, еще сиди тут думай, силком ее волочили или не силком, моча ей в голову ударила или она там где в цепях сидит. Всю родню позабыла из-за этого белобрысого черта. И главное, хоть бы на его семью посмотрела: отец его с глузду съехавший, брат плакса злобная, да и вообще одно слово – Таргариены, на одного нормального пять психических. Прям взял бы и выдал ее, дуру, пусть с ними помучается, если не ценит, как отец о ней заботится. Мог бы ведь и за старика ее сосватать, вон Аррен, золотой человек, ходит неженатый. Мог бы и зануду какого найти, средний Баратеон куда как хорош, от его постной морды мухи дохнут. Я ж всю жопу расчесал в раздумьях, нашел ей такого же обалдуя, как она сама. И нате пожалуйста – баллад ей захотелось, на лирику повело. Опоили ее чем, что ли? Слова лорда Рикарда были гневны и не во всем справедливы, но Эддард не мог не признать, что в главном отец был прав. Эддард и сам удивлялся тому, что может быть общего у его энергичной, резкой и своевольной сестры и у меланхоличного куртуазного принца, а вот сходство между Лианной и Робертом чем дальше, тем больше казалось ему несомненным. Сначала Эддард подозревал друга в том, что тот видит в его сестре только ее женскую красоту, и несколько раз пробовал его испытать. - Погоди, вот женишься, плакала твоя охота с попойками и девками, - подначивал Роберта Эддард. – Лианна и сама не прочь пострелять из лука, так просто ты от нее охотой не отговоришься. Но Роберт Баратеон, остававшийся большим мальчишкой, которому еще не нужна жена, а нужны приятели, отказывался удивляться тому, что северная принцесса стреляет из лука как пацанка. - Дело, - говорил Роберт, удивляя в свою очередь Эддарда. – За пятьдесят шагов косулю положит? - Мы как-то не пробовали, - отвечал Эддард, потому что даже по северным меркам охотящаяся и стреляющая из лука девушка была явлением довольно скандальным. Север делал исключение для женщин, которые вдовели и были вынуждены встать во главе близкого к вымиранию рода, а потому брали в руки оружие и командовали войсками, но юг, как казалось Эддарду, подходил к таким вещам еще строже. Впрочем, у Роберта на все была своя мерка, и даже рассказ о том, как Лианна хотела выехать сразиться на турнире вызвал у него своеобразную реакцию. - Это зря, - сказал Роберт. – Без подготовки и убить могут, да и какая радость, если тебя посадят на задницу в первом же поединке? - И это все, что с этим не так? – с удивлением спросил Эддард. - Ну а что? – не понял Роберт, потому что у Роберта не было сестер, а его мать ходила на корабле вместе с отцом и всегда умела объяснить любому моряку, что не женщина на корабле плохая примета, а споры с нею. – Если подготовиться нормально, то даже забавно: выбрала бы твоя сестра пару недоумков да дала бы им чертей. То-то над ними бы все смеялись, что их девчонка вздула. - Но скандал же, - подсказал потрясенный Эддард. - Ну скандал, - согласился Роберт. – Зато представь, какие бы у них были рожи. Скандалов юный лорд Баратеон явно не боялся: стоило начаться злополучному Харренхольскому турниру, как Роберт сцепился в кабаке с одним из Фоссовеев и долго сожалел, что сетка турнира развела их по разные стороны, рассчитывая, впрочем, переведаться в общей схватке. Но до общей схватки нужный Фоссовей не доехал, неудачно сшибившись в третьем круге с одним из Бракенов. Копье Фоссовея хрустнуло, и большой его обломок, как на грех, вошел в стык между доспехами в районе паха. Фоссовей дико закричал, на его ноги и на круп его лошади полилась кровь, половина дам сочла нужным упасть в обморок, и тут-то и случился скандал. - Что, Фоссовей, хороша репка? – громким, перекрывающим ропот трибун голосом издевательски спросил Роберт. Оставшаяся половина дам упала в обморок, сторонники Фоссовея зашикали, поклонники и приспешники юного лорда Баратеона зааплодировали, а остальные зрители рассмеялись, включая Лианну, которая громко фыркнула Эддарду в ухо. Эддард сначала возмутился бестактностью Роберта, издевающегося над раненым, но потом Джон Аррен, все и всегда Роберту прощавший, объяснил Эддарду, что боевые рыцари одобрили вердикт Роберта – Фоссовей, красуясь перед дамами, не надел защищающую пах часть доспехов из-за ее слегка похабного вида и потому сам был виноват, что «съел репку». Успокоившись насчет Роберта, Эддард задумался над реакцией сестры, которая два месяца сердилась на то, что Роберта сосватали ей без ее согласия, но в произошедшем скандале оказалась на его стороне, и именно в этот момент, когда Эддард уже собрался свести Лианну и Роберта в неформальной обстановке, чтобы они увидели друг в друге свое отражение, на турнире появился принц Рейгар, сначала растрогавший Лианну до слез своими печальными песнями, а потом увенчавший ее венком королевы турнира при ее женихе и при собственной жене.        Если бы шестнадцатилетняя Лианна была склонна к самоанализу, она могла бы прийти к тем же выводам, к которым пришли ее отец и брат, но Лианна просто реагировала на то, что встречалось на ее жизненном пути, и делала это пылко и искренне. Когда Рейгар с его печальными балладами, красивыми победами и венком из ее любимых цветов появился на турнире, она влюбилась в Рейгара и не только была готова отправиться с ним на край света, но и отправилась. И только потом, когда Рейгар и Лианна добрались до этого самого края света, Лианна стала замечать на краю света некоторые неполадки. Во-первых, песни принца все как одна были трогательны и печальны. Лианна была жизнерадостной неунывающей девушкой – когда печальные песни, поразившие ее своей новизной, пошли на четвертый круг, Лианне они надоели, и она предложила спеть хором про медведя и прекрасную деву. Рейгар такой просьбе удивился и даже обиделся. - Что не так-то? – спросила Лианна, не любившая недомолвок. – Я ж не про бочонок эля и не про пятьдесят четыре бутылки с тобой собираюсь петь. В окружении принца девушки не знали даже названия таких похабных песен или по меньшей мере хорошо свое знание скрывали, и Рейгар в первый раз задумался о том, сможет ли он сам воспитать себе вторую жену или стоило все же брать уже правильно воспитанную. Во-вторых, Рейгар идеально выбрал место для романтического уединения, но не подумал о том, что его избраннице уединение и покой могут быть и не по нутру. В Винтерфелле многие полагали, что у Лианны есть сестра-близнец или даже две, потому что ей постоянно удавалось оказываться в нескольких местах сразу. Стоило повару закричать о том, что у него из котла пропало мясо, как конюхи тут же начинали жаловаться, что из конюшни кто-то только что вылетел на самом быстром коне, а караульные со стены замка докладывали, что дочь лорда Старка уже скрылась в лесу. Было неудивительно, что такая девушка решилась на дерзкий побег с женатым принцем и смогла его осуществить, но достойным удивления, что она смогла высидеть даже неделю посреди голой степи в практически безлюдном замке. В результате обладавший таргариенским упрямством Рейгар предавался мечтательности и романтично бренчал на арфе, как изначально и задумывал, а вырвавшаяся из-под опеки семьи Лианна носилась по окрестной степи замысловатыми зигзагами, самостоятельно учась джигитовке. Наконец, спустя пару недель Рейгар осознал, что романтика без дивчины – признак дурачины, и ему стало казаться, что он что-то в своих планах забыл. Забывчивость вообще была свойственна принцу, мысль которого быстро уносилась к горнему. Например, Рейгар провел немалое время на развалинах Летнего Замка, сочиняя баллады и размышляя о конфликте рыцарского и сыновнего долга. Мысли принца были благородны, возвышенны и бесконечны, а его полусумасшедший отец продолжал тем временем бить и тиранить мать Рейгара, садистски казнить своих подданных и доводить державу до ручки. Но Рейгар, паривший духом в эмпиреях, как-то забывал о том, что происходит в его семье и его королевстве прямо сейчас, а злые языки уже начинали поговаривать, что, поди, куда приятнее размышлять на тему «Рейгар Таргариен и его трагедия» или «Роль Рейгара в судьбах Вестероса», чем исполнять свои прямые обязанности. - Йээхуууу! – прозвучало почти над ухом Рейгара, потому что Лианна оставила попытки убиться при помощи лошади и решила научиться бегать по вертикальным стенам. В первой же попытке ноги Лианны, как и всегда, обогнали голову, и она совершила красивое сальто, на свое счастье приземлившись на ноги, а не на живот. Рейгар от неожиданности уронил арфу себе на ногу, выглянул в окно, проследил за второй и третьей попыткой Лианны получить травмы, несовместимые с жизнью, и к нему стали подкрадываться мысли о том, что если Элия не могла родить принцу нужного для исполнения пророчества третьего ребенка по слабости здоровья, то у Лианны здоровья даже как-то многовато, и с детьми ей стоило бы погодить лет этак с пяток. «С другой стороны я, не будучи мужем, не могу требовать от нее, чтобы она изменила свое поведение, - начал спорить сам с собой Рейгар, воздев очи горе, а Лианна тем временем действительно чуть не свернула себе шею и разбила руки. – О боги! Я же должен на ней жениться, я же совсем забыл!» - и принц бросился писать Верховному септону, требуя расторжения своего первого брака. «Я рад вашему благородному поступку, - отвечал Верховный септон на следующий же день, - и молюсь о том, чтобы Семеро сподобили меня в должный срок принять ваше покаяние. Бракоразводный процесс будет начат немедленно и должен завершиться весьма скоро». «Опять забыл!» - подумал Рейгар и написал Верховному септону второе письмо, испрашивая благословение на брак с Лианной Старк. «Возлюбленный принц! – отвечал на другой день Верховный септон, который был крепок в вере и не боялся даже короля Эйриса. – Я всегда знал вас за начитанного и порядочного человека. Брак расторгается неверностью одного из супругов, после чего второй супруг может вступить в другой брак. С вашей стороны было очень великодушно признаться в своем проступке и дать принцессе Элии свободу. Но виновная в расторжении брака сторона может вступить в новый брак разве что после долгого покаяния – или вы об этом забыли? Кроме того, согласно обычаям, церковь благословляет брак только после родительского благословения – я предвижу тут трудности с обеих сторон». Рейгар тяжело переживал отказ септона обвенчать его с Лианной и даже сочинил новую балладу о трагедии своей любви, но реакция Лианны на его печальный рассказ об этой трагедии поразила его еще больше. - Понятно, - сказала Лианна, которой было не занимать решительности и жесткости, и этим она походила не на даму сердца для благородного рыцаря, а скорее на полковника кавалерии. – Я-то думаю, что со мной не так, что ты ко мне даже не прикасаешься. Ты, когда женился, Старым богам клятву приносил? - Нет, - ответил опешивший принц. - Ну и пошел твой септон в задницу, - резко сказала Лианна и встала из-за стола. – Где ближайшая богороща? Выражение лица Лианны говорило о том, что в отсутствие коней она бы взнуздала конюха и отправилась в богорощу на нем, но Рейгар был храбрым человеком и решился на пространное объяснение связи престола, веры в Семерых, престолонаследия и святости брачных уз. - Тебе кто важнее, твой Верховный септон или я? – ответила на это Лианна, которую трудно было сбить. – Если он, то на нем и женись! Ответить на это задумавшийся Рейгар не успел, потому что Лианна опрокинула стул, выбежала из залы и грохнула дверью. Жизнь в Вестеросе была тяжелой и суровой, но многие его жители, включая Старков, Баратеонов и даже светлой памяти сэра Дункана Высокого, как-то не умели красиво страдать. Даже получив множественные раны на душе и теле, они пытались отползти в сторону и отлежаться в безопасном месте, словно дикие звери. Возвышенный же принц Рейгар страдал открыто, величаво, он черпал свое горе целыми кубками и упивался им. Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении Таргариенов и о трагедиях вестеросского феодализма. «А может быть, так надо, – думал Рейгар в ночной тишине, и вопросы о том, куда побежала обиженная его нерешительностью несдержанная девушка, исчезали из его головы сами собой, – может быть, это искупление, и я выйду из него очищенным, рожденным заново среди соли и дыма! Не такова ли судьба обещанного принца?» - и мысль Рейгара сворачивала на протоптанную дорожку рассуждений о том, является ли он сам реинкарнацией Азор Ахая, или же легендарный герой воплотится в его старшем сыне, еще не зачатом младшем сыне или вдруг каким-то образом проснется во всех троих детях Рейгара сразу. В результате нападения на Рейгара важных и судьбоносных мыслей Лианна увидела своего рыцаря только спустя два дня. Рейгар нашел свою даму сердца на сене в конюшне, опустился перед сеном на одно колено и задвинул пространную речь об обещанном принце, который обязательно, кровь из носу, должен быть зачат в следующее полнолуние, поскольку мудрые мейстеры обещают к тому времени явление кометы. Из всей этой речи Лианна лучше всего поняла то, что в любовницы она принцу сгодится, но жениться на ней не собираются, и с грустью подумала, что надо было сначала тащить принца в богорощу, а потом уже убегать с ним из дома. - Знаешь, - сказала Лианна неожиданно серьезно. – Когда ты ехал с венком из голубых роз, я не думала, что ты отдашь его мне – и поэтому была так рада. А если бы я с самого начала знала, что ты мне его отдашь, мне было бы просто скучно, и я бы досадовала на то, что ты так медленно тащишься. Понимаешь? Рейгар был из тех спокойных и философских натур, которым важен процесс и ритуал, а не результат, и потому чувства Лианны он разделить не мог и почувствовал от этого горечь. - Ладно тебе тащиться до следующего полнолуния, - пояснила Лианна непонятливому принцу и даже немного примяла рядом с собой сено. - Я не смею, моя госпожа, - ответил благородный и рыцарственный принц, которого покоробило такое открытое приглашение, и Лианне захотелось вмазать ему чем-нибудь тяжелым.