Моя любовь к истории

      Утро понедельника добрым не бывает. Особенно если это утро — крайний срок сдачи доклада по истории. Вчера вечером после просмотра новой серии любимого сериала я таки решил сделать это. Написать доклад. Как бы этому не противилось все мое естество, как бы мозг ни вопил и ни просил пощады. Гуманитарные науки никогда не были моей сильной стороной. Так что в полудремотном состоянии я накидал информацию об Александре Македонском и его походе в Индию. Седая древность. С горем пополам выразил свое мнение по итогам похода и, сохранив, отрубился. Неудивительно, что будильник не услышал и теперь нужно поджигать фитиль в пятой точке и нестись в школу.       В последний момент нажимаю «отправить письмо» и выхожу из дома. Благо, до школы совсем недалеко.       Выпускной класс. Двадцать пять подростков, не знающих, куда себя деть после окончания, учителя, пытающиеся подтолкнуть каждого к тому, на что они способны. И я — «троечник, но умница» — как все время говорит «классручка» моей маме. Она из меня джентльмена воспитала, вот почему. А что не учусь хорошо — так это дело наживное, мне вот геометрия нравится — пойду в инженеры, как папа. — Димон, здарова! — мою ладонь сграбастал Макс — друг и сосед по парте. К слову, мы еще в детский сад вместе ходили, так что этот малый по достоинству заслужил звание «лучший друг». — Написал доклад? — Угу, а ты что, нет? — Я тоже написал. Просто тебя спрашивал Алексей Юрьевич, поэтому… — Что? Зачем? — засуетился я, шаря по карманам в поисках мобильника. А вдруг письмо не отправилось? — А черт его знает, наверное, ты снова облажался. Хороший друг у меня. Честный. Зайдя в почту и отыскав утреннее письмо, вздохнул с облегчением, но, присмотревшись, буквально обомлел. — Эй, чувак, с тобой все нормально? — обеспокоился Макс, пытаясь взглянуть на экран. — Ты побледнел. Я медленно повернул содержимое к его лицу. Он прищурился и забрал из рук телефон. — Ебанина по истории… Держите меня семеро!       Его громогласный конский смех не утихал, пока в класс не зашел учитель по физике. Тогда все притихли и сели, а друг все никак не мог успокоиться, все хихикал. — Дим, тебе кранты, — шепот прямо в ухо. — Без тебя знаю.       Какой же я идиот. Нет, не идиот — кретин. Нет-нет, я самый настоящий неудачник и тупоголовый дятел. Как можно было забыть переименовать файл?! Вечером подумал, что сделаю это наутро перед отправкой. Ну почему мне так не везет? Скорее всего, удача обходит тупиц стороной. За раздумьями не заметил, как прошел урок. Прослушал все мимо ушей. — Дмитрий, — меня подозвал физик — тучный мужчина с густыми бакенбардами. — Алексей Юрьевич просил передать, чтобы ты после уроков зашел в учительскую. — Хорошо. — Что, время смерти назначено? — Да. И если не заткнешься, я назначу Твою дату смерти. Друг, посмеиваясь, поднял ладони в примирительном жесте. — Все-все, молчу.       Мы направлялись на следующий урок, и я оглядывался по сторонам: как бы не наткнуться на историка в коридоре.       После пятого урока у двери в учительскую я стою и пытаюсь придумать оправдание. Не мое это — выдумками заниматься, поэтому не люблю историю. Алексея Юрьевича к нам в школу перевели всего год назад. Он сразу всем понравился: свой предмет знает хорошо и рассказывает интересно. Строг, но справедлив, как говорится. Полшколы девчонок по нему сохнет. Еще бы — тридцатидвухлетний неженатый мужчина — высокий, спортивный и эти его очки в черной оправе… он словно с журнала сошел. Мне лично он был совершенно безразличен, говоря о нем, я имею в виду предмет — историю. К сожалению, он это заметил и поэтому часто меня спрашивал, чаще чем отличников.       Ладно, перед смертью не надышишься. Я решительно сделал шаг к двери и потянулся за ручкой, когда дверь отворилась и встретилась с моим лбом, разнося эхом звук удара по пустому коридору. Через модные очки на меня с беспокойством воззрились серые глаза историка. — Ты в порядке? — убирает мою руку со лба и осматривает место ушиба. Мне не больно совсем, просто неожиданно. — А можно это засчитать за наказание с вашей стороны? — спрашиваю, самозабвенно хлопая ресницами и глядя прямо в глаза. — Я засчитаю это за моральную компенсацию, — улыбается и приглашает войти. — А наказание еще впереди. Подумаешь, какие мы нежные.       В учительской никого не было, видно, у историка выдалось «окно», и он поджидал меня. — Присаживайся, — указал он на диван рядом с его скромным столом, заваленным бумагами. Он положил ногу на ногу, обнажив длинный темно-зеленый носок из-под брюк, и, покачивая мыском ботинка, выудил из кучи на столе мой доклад. — Что ж, Дмитрий Сергеевич, дела у вас совсем плохи. — взгляд из-под очков. — Простите, это случайно вышло, — промямлил я, глядя в пол. — Ты про название файла, что ли? — я кивнул. — Вообще-то меня больше интересует содержание доклада, — усмехается и начинает листать, — хронология событий неверная, выводы скопированы у какого-то неуча, видимо. А о своих мыслях по поводу похода вообще промолчу лучше. Пятиклашка и то напишет лучше. Это не работа выпускника. Вот это выволочка, самая настоящая. Давно меня так не ругали и не принижали. Непривычно даже. Алексей Юрьевич положил доклад на стол и сложил руки на груди. — Этим докладом ты сказал мне: «Отвалите от меня». — Ни в коем случ… — меня остановили жестом. — Мне все ясно. Только вот не пойму, неужели так трудно прочитать? Ты же не глупый, я вижу, — при этом он подвинул очки ближе к переносице. Мне нечего сказать, поэтому пожимаю плечами. — С моего прихода ваш класс по истории хорошо преуспел. В своих силах я уверен, вон, даже Вова с тройки на четверку поднялся. А ты все ленишься читать. — Алексей Юрьевич, — наконец решил вставить слово я, — мне не нравится история. Не интересно мне кто, когда и на кого ходил, и сколько раз главнокомандующие мерялись своими достоинствами во время войн.       Он удивился моему тону. Действительно, меня немного вывели из колеи. Так всегда бывает, если начать меня с кем-то сравнивать. А может, он это специально, чтобы я сказал, что думаю? Когда я увидел его улыбку, у меня не осталось сомнений: меня развели. — Я привью тебе любовь к истории, — довольно произнес он, облокачиваясь на спинку стула и смотря в упор снисходительным взглядом. — Два раза в неделю, после седьмого урока будем встречаться в пустующих классах и нагонять все то, что ты упустил. — Что? Дополнительные занятия? — этого мне еще не хватало. — Дополнительные занятия, — кивает довольно он. — Заведи толстую тетрадь, и будем работать на манер высших учебных заведений. — Это как? — Лекции писать, а потом будешь сразу же отвечать.       И тут я понял, что готов стерпеть всё, кроме этого. Но его решительный взгляд не предполагал никаких возражений. Деспот. Тиран. Безжалостный диктатор. Вот кто он. Когда я плелся к выходу из учительской, меня окликнули. — «Ебанина по истории» — смешно. Пять за заголовок, два за содержание. Сможешь вычислить среднее арифметическое? — Три с половиной, — пробубнил я. — Молодец. Это значит три с плюсом. Но так как в журнал плюсы не ставим, то три.       Он показательно издевался надо мной. И пусть я заслужил, все равно жестоко. Разбитый, униженный, уставший я поплелся домой. Не было настроения даже идти на скейт-площадку. *** — Как известно, именно Аристотель являлся наставником Александра в юношестве, и именно это повлияло на его будущие свершения, — историк начал свою лекцию бодро, опираясь на учительский стол и жестикулируя. — В Индию он вторгся после покорения средней Азии. Его армия была на тот момент истощена и ослаблена, — я не успевал записывать за его речью. Делая ошибки, сокращая до смешного слова, я злился, а когда попросил говорить помедленнее, мне ответили, что я слишком многого хочу, — самая интересная битва произошла в северо-западной части Индии. В то время там правил царь Пор. — Я отвлекся от конспекта и на минуту: слушал и смотрел на него. Этот человек действительно любит свою работу. Его голос мягкий и обволакивающий, дикция четкая. При зрительном контакте складывается впечатление, что он сейчас не лекцию читает, а рассказывает мне о том, как Александр Македонский сокрушил армию царя Пора. Некоторые факты были довольно-таки любопытными, некоторые скучными. Но в целом я понял, что на слух воспринимаю лучше. Он же мне ничего не сказал по поводу того, что я внезапно перестал писать и начал слушать. Так прошел ровно час. Остановившись на красочном описании битвы, он взглянул на наручные часы и улыбнулся. — Пожалуй, на сегодня этого будет достаточно. Теперь расскажи все, что ты запомнил. Я стушевался под его пристальным взглядом. Отчасти мне было трудно признать, что я запомнил все. Даже даты и имена. Ведь я, не отрываясь, следил за его губами, пока он рассказывал, и даже не отвлекался на посторонние мысли. Загипнотизировал он меня, что ли? Я, как заведенный, встал и пересказал ему все, что он мне вложил в голову за этот час. На каждый факт он кивал и улыбался. Одобрительно хмыкал и иногда даже говорил «молодец». — У меня такое подозрение, что на уроках тебя отвлекают. Может, это Максим? — спросил он, когда я закончил свой пересказ. — Он тут не при чем. Я уже говорил, что мне не нравится история. — Я неинтересно рассказываю? — деланно обиделся он. — Нет, вы очень интересно рассказываете, — запротестовал я, — просто… не знаю.       Я пожал плечами, почесал в затылке, потыкался мыском кроссовки в пол — в общем, совершил все движения, которые кричат о том, что я смущен. А ведь действительно, нет ничего сложного в том, чтобы запомнить то, что тебе рассказывают. И почему я раньше говорил, что мне не нравится история, а сейчас резко изменил своё мнение? Может, потому что именно сейчас я знаю, что его слова только для меня? Я чувствую ответственность, я сосредоточен, и мне неловко витать в облаках и отвлекаться, особенно, когда на тебя так смотрят. — Понятно. На сегодня все. Иди домой, — отпустил он меня. Когда мы вместе шли по коридору, я почувствовал тонкий аромат его парфюма. Свежий, с нотками сандалового дерева.       Час моей жизни ушел на давно умершего чувака, который поработил полмира, а потом умер. Час сосредоточенного вникания в материал и шевеления извилинами. Я чувствовал себя истощенным. Уже четыре часа дня, вокруг ранняя осень, суета города, а я плетусь домой, чтобы поесть и завалиться спать. Мне никогда не хватит сна. Вот бы всю жизнь проспать в уютной постели, и никаких тебе обязательств, никаких полководцев и историков.