you've been inside your head for too long are you with me now?
Ким Чжинхван снова смотрел на него как на пустое место. Вежливо кивнул, они перебросились десятком теплых фраз — не как пересекшиеся на улице случайные знакомые, но и не как близкие друзья — и Чжунэ с разочарованием поспешил туда, откуда Чжинхван пришел, в архитектурную компанию. В перерыве на своей работе ему нужно было увидеться с отцом. Ладно, может, называть пустым местом теплый открытый взгляд, который он жадно поймал от Чжинхван-хёна, было бы не совсем правильно, но для Чжунэ, долгое время пытающегося добиться от него полноценного внимания, это было ничуть не больше. Он никогда не знал безответной любви или влюбленности: обычно выбор, с кем встречаться, падал на тех, кто уже положил на него самого глаз — и это было несложно, найти симпатичного человека, неглупого хотя бы на вид, и ответить взаимным интересом. Но каждый раз в итоге оказывалось, что дальше каких-то простых разговоров дело не заходит и говорить им вдвоем не о чем. Чжунэ смертельно устал от каждодневных телефонных сообщений, восхваляющих то, как богично красиво он сегодня выглядит. Он знал это, ясно? И был бы дураком, если бы не пользовался этим. Но…чего-то ему в такой «любви» не хватало. Да, свидания он старался продумывать поинтереснее, несмотря на то, что путь в парк аттракционов ему заказан, да, он уделял своим по большей части избранницам время на работе, кладя телефон рядом с компьютером, после работы — даже если квесты были забронированы на одиннадцать вечера, в час ночи он мог зайти с едой в гости и сидеть на улице, неспешно предаваясь романтической атмосфере. Но лица сменялись, телефоны и адреса приходилось запоминать другие, а девушки походили одна на другую, практически не выделяясь, как бы он ни старался запомнить детали и мелочи, которые всегда ценил в своей паре. Но уже год он ни с кем не встречался — просто потому, что всё чаще стал ловить себя на назойливом наслаждении от общения с одним из сотрудников папиной компании, Ким Чжинхваном. Вернее, то, что он находится в подчинении у отца, не играло значительной роли при знакомстве — они вообще познакомились давно и только вскользь Чжунэ узнал о таком совпадении. Оно, к тому же, больше приносило помех и неудобств, чем пользы, поэтому Чжунэ старался скрывать своё родство с директором компании от Чжинхвана. Ему больше нравилось, когда они общались как приятели, Чжинхван даже несколько раз приходил играть в квесты в его смену. И раз за разом Чжунэ всё чаще его разглядывал, всё чаще искренне и громко смеялся — уже даже по самому малейшему поводу, пока до него наконец не дошло, что он влюбился. Чжинхван, впрочем, никогда не оставлял записок с телефонным номером, никогда не присылал застенчивых сообщений с просьбами встретиться. Вообще ничего. Чжунэ даже не мог понять, дружили ли они или просто были хорошо знакомы. Иногда у хёна было игривое настроение, и в такие дни сердце пронзало особой колко-сладкими чувствами, совершенно новыми для Чжунэ. Чжинхван флиртовал с ним? Но тут же становился по-прежнему сдержанным, отстраняясь, если Чжунэ подыгрывал и флиртовал в ответ. На его инициативу он вообще не отвечал, воспринимая её как шутку. Чжунэ темпераментный, и поэтому всё внутри кипело от досады — он быстро терял хорошее настроение. Но с каждым новым днем он всё больше хотел снова увидеться с Чжинхваном. Безответная любовь — она, выходит, такая. Все равно не теряешь надежды. Чжунэ прокручивал в голове разговоры с Чжинхваном всё время, пока заносил отцу обед на работу. Наверное, даже отвечал невпопад бывшим коллегам, с которыми когда-то проходил стажировку. От расспросов спасала широкая улыбка, скрывающая расстроенный взгляд. Чжинхван сегодня был холоден с ним как никогда. Может, стоило остановить его на улице, предложить выпить вместе американо, разговорить, поднять настроение? Но он был так озадачен равнодушным приёмом, что поспешил скорее ретироваться. И теперь возвращался на рабочее место в смешанных чувствах. До конца рабочей смены оставалось две забронированные игры, и Чжунэ попытался взять себя в руки. Получалось, как обычно, плохо. Сейчас бы крикнуть на всю округу — выпустить вопль недоумения и возмущения, а потом вернуться к отцу, выяснить всеми правдами и неправдами домашний адрес Чжинхвана или, на худой конец, телефон и разобраться раз и навсегда с несчастьями друг друга. Но нельзя, нельзя кричать, на него и так уже подозрительно косится полицейский, Чжунэ застыл перед самыми дверьми входа в квеструм с выражением бессильного гнева на лице. Всё. Сегодня ему точно надо развеяться, чтобы не натворить дел. Ему всегда говорили контролировать эмоции, но у него самого это не получалось. Гораздо проще было прийти в атмосферу радости, наплевательства — в клуб, в бар — и подзарядиться. С клубом вышло удачно и совсем неожиданно — по окончанию первого побега из комнаты с тремя девушками одна из них под предлогом интереса к новым играм отвела его в сторону и совершенно очаровательно улыбнулась. — Ты сегодня выглядишь напряженным. Не хочешь отдохнуть сегодня вечером со мной? Ничего такого, просто выпить и хорошо провести время. Нуна — а это точно была нуна — многозначительно окинула его взглядом от самой макушки до торса и вложила в его руку бумажку (наверняка со своим телефоном или адресом встречи). Чжунэ помнил девушку: он уже был оператором у её компании (и кстати, наверняка даже она прошла уже все игры, что предлагал этот филиал, и пришла снова, хотя это не одобрялось правилами). Как же он тогда не разглядел её интерес? Чжунэ приосанился: первый шаг от девушки дорогого стоит, и настроение его слегка поднялось. Может, и вправду он такой дерганый оттого, что давно ни с кем не встречался? Накрутил себе, что желает до самого конца бороться за чувства Чжинхвана? Его должна устраивать их дружба, в конце концов, он ведь единственный из них двоих, кто хочет большего. Но этому не бывать, и стоит поискать счастья в другом месте, даже если зубами вцепился уже в недоступное. Решив для себя планы на ближайшее будущее, Чжунэ обаятельно улыбнулся, наконец открыто встретившись взглядом с надеющейся и уже смутившейся от затянувшейся паузы девушкой. — Я приду.come on, I dare you are you with me now?
//
Поздний вечер, клуб, третий стакан виски, на душе тоска и полное расстройство. Чжинхван никогда не любил портить отношения с людьми, но в некоторых он разочарован настолько, что одно воспоминание о них его раздражает. Некоторые люди ни в чем не провинились, кроме того что связались с людьми, которые его разочаровали. Терять таких людей было нелегко и тяжело, но он понимал, что так или иначе, но все кончится, либо скандалом, либо пронзительным холодом. Просто архитектор знал, что когда человек выбирает другого человека, с кем он в не очень хороших отношениях, отношения трудно сохранить хорошими просто потому, что бедолага оказывается между двух баррикад. Обычно ему самому проще сдаться… Время идёт, четвертый стакан с виски, а он смотрит на один из столиков и нервно сжимает кулаки. Чжунэ, довольно обаятельный парень, странный как внешне, так и по характеру, с которым он в принципе общался совсем неплохо, на уровне хороших знакомых, но не более того, сидит за столиком на противоположной стороне с его бывшей девушкой. Все бы ничего, если бы он сам с ней не расстался достаточно болезненно, сколько при этом грубостей она ему высказала в общественном месте… У него есть повод быть от нее не в восторге, даже закладываются сомнения, не был ли он болен, когда они начали встречаться. Им весело вдвоем, он уже неплохо так пьян, и его искренне бесит эта ситуация. Все потому, что Чжинхван достаточно болезненно пережил этот разрыв, а она сейчас выглядит довольной, как никогда. А ещё он помнил и не мог не обращать внимание на то, что его тонсен не раз оказывал ему вполне очевидные знаки внимания, на которые он предпочитал не реагировать или реагировать спокойно. Он не хотел дурить голову младшему лишними надеждами, хотя видел, как у него горят глаза, когда он разговаривает с ним во вполне привычной для себя самого игривой манере. Очень жаль, что это воспринималось именно как флирт, приходилось каждый раз тормозить его, чтобы парень не придумал себе лишнего. «Бинго». Чжинхван не донес стакан до губ, улыбнулся и поставил его на столик, сползая со стула на пол. Мысль в его голове поселилась, на его помутневший от алкоголя взгляд, просто гениальная. Он хотел отомстить своей бывшей? Нет, проучить — да. Так почему бы не увести у нее парня? Раз уж Чжунэ так старался получить его внимание, то он точно будет не против, если это желание наконец осуществится. Это ведь так прекрасно, совершить безумие, которым все останутся довольны. Его бывшая не в счёт. Это было так просто, сделать первый шаг по направлению к этой парочке, а вот второй уже дался с трудом, в душу закрались сомнения о правильности выбранного поступка. Во-первых, религия была против мужеложства. Чжинхван никогда не строил иллюзий по поводу своей ориентации, но раньше он встречался разве что с девушками, поэтому никакого внутреннего разлома не происходило. А сейчас он с каждым шагом ближе к предательству самого себя и того, что он верит. Во-вторых, если Чжунэ пришел сюда с девушкой, то может ли это значить, что он устал добиваться от него хоть какой-то реакции и просто махнул на все рукой? Тогда то, что он сейчас делает окажется просто верхом глупости. «Я могу списать все на то, что я был пьян». Напиваясь, он никогда не совершал подобных поступков, все время стремясь оказаться в своей постели, а не влезть в неприятности, но сейчас… Архитектор достаточно бодрым и даже почти не шатающихся шагом подходит к их столику, сразу поймав на себе недовольство своей бывшей. — Эй, Чжинхван, я ведь дала ясно тебе понять, что больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Не мог бы ты уйти и не портить мне вечер? Если ты вдруг ослеп, то я не одна. — А я и не к тебе. Размазывать какие-то любезности конечно можно было, но все это было совершенно не к месту, да и если на то пошло, то с девушкой он точно не собирался больше о чем-то говорить. Им больше не о чем разговаривать, хотя о их свиданиях было достаточно приятно вспоминать. Он совершенно с невозмутимым выражением лица сделал шаг к Чжунэ, не избегая его взгляда, пока ещё непонимающего, наклонился — одна из немногих ситуаций, когда ему приходится это делать — и поцеловал его в губы, взяв его за волосы на затылке. Нагло, ни о каком нежном прикосновении и речи быть не могло, это был жадный и горячий поцелуй с привкусом алкоголя. «Господь, прости меня, я согрешил». Чжинхван слышит удивленный и раздосадованный возглас со стороны своей бывшей девушки и победно улыбается, не слишком торопясь прерывать такой момент. Целовать парня совершенно не противно. Целовать симпатичного парня — тем более. Целовать симпатичного парня как успешный выполненный пункт постановления на место наглой выскочки женского пола — вообще одно сплошное удовольствие. Его все еще терзают муки совести за то, что он делает, а крест на груди пару раз обжигающим холодом прикоснулся к груди, напоминая о том, что за такое его точно никто не простит. Он выпрямляется, глядя прямо в глаза Чжунэ, и с легкой улыбкой гладит его по волосам на макушке, но, глядя на искры в его глазах, теперь и сам задается вопросом, что произойдет дальше. План был хорош, но дальше этого момента он ничего не продумывал, и предугадать, как поведет себя тонсен в такой ситуации, он не мог. Накинется на него с объятиями и поцелуями? Будет выяснять отношения? Скажет, что он — придурок, пошлет матом по известному направлению и уйдет? В любом случае, сейчас вся ситуация и победа или поражения архитектора зависят целиком и полностью от этого парня, которого он пару раз почему-то видел в своей фирме, наверное, приходил к родственнику или другу. Но первее среагировала его девушка, которая со всей ненавистью отвесила Чжинхвану пощечину, но дальше типично женского приема ее злость не пошла: она все еще была в шоке от произошедшего и не знала, что делать. Наверное, он бы тоже удивился, если бы попал в такую ситуацию.//
Сон Шиён оказалась неплохой девушкой. Получше половины, которая оставляла ему свои телефоны на работе. Умный взгляд, знала себе цену и знала, чего хотела от встречи с Чжунэ. Ему не приходилось "тащить" её за собой в разговорах, он просто с упоением и тайной робостью, отвыкший от свиданий за долгий срок, ухаживал за ней, угощая коктейлями и стараясь рассмешить. Рассмешить её было довольно просто, несмотря на то, что она была ему нуной – честно говоря, с девушками старше себя Чжунэ еще не встречался, но надеялся, что это не сильно заметно. Впрочем, Шиён вполне наслаждалась его компанией, и вечер проходил просто прекрасно. Чжунэ давно не чувствовал себя так расслабленно, сегодня он выбросил из головы одинокие вечера за этот год, когда в голову лезли непрошенные мысли о случайно опять встретившимся Чжинхване. Вернее, думал, что выбросил. – Эй, Чжинхван, я ведь дала ясно тебе понять, что больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Не мог бы ты уйти и не портить мне вечер? Тон Шиён вдруг изменился на холодный и раздраженный, и Чжунэ озадаченно мотнул головой, пытаясь понять, что изменило их разговор. Чжинхван?.. Он поднял взгляд. Наверное, ему уже алкоголь ударил в голову, если он действительно видит стоящего у стола с нечитаемым выражением лица хёна, которого по определению здесь быть не могло. Не могло ведь? – А я и не к тебе. Дальнейшее могло произойти с Чжунэ, действительно, только в пьяном воображении – но пальцы, отчаянно сжавшие его волосы, вызывали вполне чёткую тянущую боль; жадно приникшие к его губам чужие губы ощущались реальнее некуда, и перед широко распахнутыми глазами близко, очень близко он видел Чжинхвана: его сдвинутые к переносице брови и зажмуренные словно от внутренней борьбы глаза, прилипшая ко лбу челка и родинка на щеке, которую он успел уловить краем глаза (оказывается, в форме девчачьего такого сердечка) – все детали, которые он при всем желании бы не смог вообразить, а сейчас за секунду запечатлел вспышкой в своей памяти, боясь, что больше никогда не увидит. Он смотрит на отстранившегося Чжинхвана неверяще. Я решил перестать за тобой гоняться, а ты тут же указываешь мне, что это было ошибкой? Неужели всё-таки замечал меня всё это время? Внутри разгорается непрошенная радость, но тут же Чжунэ словно окатывает ледяным душем: он проводит вечер с девушкой. Пауза слишком затянулась. Чжунэ... Чжунэ надо что-то предпринять, так или иначе. А он не мог решиться, какому из первых порывов поддаться. Увидев, как преобразилось ненавистью лицо девушки, когда она подалась вперед и влепила пощечину Чжинхвану, Чжунэ не задумываясь вскочил, заслонив рукой пошатнувшегося хёна. Это был инстинктивный поступок, но теперь он поставил его в новое положение ступора: как теперь это оправдать? Что Чжунэ хочет и как теперь возмутиться или требовать ответа от Чжинхвана, которого сам же уберегает от ярости бывшей – серьезно, это что, его бывшая?! Спустя несколько томительных милисекунд Чжунэ понимает: он совершенно не хочет набрасываться на хёна с требованиями объясниться. По крайней мере не сейчас, хён слишком пьян, а ему хочется узнать причину произошедшего как следует. Потому что, чёрт, чёрт, его только что поцеловал сам Чжинхван – парень, который никогда не обращал на него должного внимания, сам нашел Чжунэ и поцеловал его! И надо сказать, Чжунэ еще никогда так не целовали... Он машинально облизнул пересохшие губы, на которых всё еще горчил вкус алкоголя, и обвел горящим взглядом замерших участников инцидента. Шиён была шокирована, ее рука зависла где-то на полпути в воздухе, будто она сама не могла поверить в то, что отвесила пощечину (а может, раздумывала, не угостить ли оплеухой и самого Чжунэ, за соучастие). Чжинхван же... Чжинхван смотрел на него так, как будто бы от Чжунэ зависела вся его дальнейшая жизнь, и сердце у него ухнуло куда-то далеко в пятки. Надолго и без обратного билета. Рука хёна, что поразительно, дрожала, и Чжунэ схватил её за запястье, решив, что им всем достаточно потрясений за столом. У него много месяцев не было шанса сблизиться с человеком, в которого он влюбился, но он подавил в себе желание темпераментной выходки ради Шиён, которая, что бы она ни сделала Чжинхвану, такого не заслуживала. – Я...э-э... – слово «прости» вообще ему сложно было произнести, как и имя девушки сейчас. Чжунэ перевел взгляд с нее на хёна и с неясно откуда взявшейся долей вины сказал: – Я разберусь. С остервенением он направился к выходу из клуба, не заботясь о том, успевает ли за ним Чжинхван: тащить того оказалось не слишком-то тяжело, как ребенка. Пальцы обжигало ощущение чужого запястья в руке. Чжунэ завернул в переулок у клуба, подальше от случайных прохожих, и, не давая опомниться ни себе, ни хёну, пригвоздил его к обшарпанной стене, потребовав объяснений самым действенным способом: поцеловав его с таким же отчаянием, с которым Чжинхван шокировал его перед девушкой. Сжимая его плечи, он перевел дыхание и лихорадочно выпалил, глядя на сбитого с толку парня: – Мы в расчете. Ты... даже если ты сделал это не из-за меня, а из-за неё – не говори мне этого. Пожалуйста. Чжунэ надеялся, что голос его дрогнул не так заметно, а в его глазах не отражаются все те дни, когда он пытался завоевать Чжинхвана, потому что если бы сейчас тот рассмеялся, переведя всё случившееся в шутку, или, хуже того, с ненавистью взглянул на него в отсутствии Шиён, Чжунэ бы этого не вынес. – Ты знаешь, что я сейчас спрошу, Чжинхван-хён. Да? Нет? Он по-прежнему с силой давил на плечи парню – а на ощупь он был не таким хрупким, каким казался на вид – и, наверное, в его лопатки врезался выступ на стене, а из-за крепкой хватки ему пришлось последовать за ним и встать на носки, но Чжунэ совершенно не хотел отпускать парня даже на секунду. Он с жаром пристально смотрел на него, внутренне содрогаясь от томительного ожидания реакции Чжинхвана и набираясь храбрости принять любой ответ с достоинством семьи Ку.//
"Я не ошибся. Не ошибся в тебе, Чжунэ". Эта мысль проскочила даже с какой-то гордостью по поверхности его сознания, когда тонсен сорвался защищать его, пусть и запоздало, от девушки. В этом было что-то такое наивное, и вместе с этим стало очевидно, что весь тот энтузиазм, с которым младший пытался наладить с ним более тесные отношения, нуждался просто в толчке с его стороны, чтобы вспыхнуть с новой силой. Наверное, он с этим толчком даже немного перестарался, но теперь он видит, как у парня горят глаза, как будто его лихорадит. И это всего лишь один поцелуй... Он прижал тыльную сторону ладони к губам и на мгновение закрыл глаза, вспомнив, как это произошло. Ему не было противно, совсем. Конечно, жаль, что младший был слишком шокирован, чтобы ответить на подобную выходку сразу, но он определенно не имеет ничего против этого поцелуя, против того помешательства, что происходит сейчас. Щека горела от удара, и ему хотелось вылить на себя ведро холодной воды, потому что не очень-то и верилось, что это все происходит с ним наяву. "Все мы грешники... Не будет так страшно, если к списку моих грехов прибавится еще один. Рай мне вряд ли светит, хотя я стараюсь..." Они встретились взглядом, и архитектору на несколько секунд показалось, что младший натурально сходит с ума, возможно, этому поспособствовало дергающееся освещение в клубе. А возможно потому, что Чжунэ и так выглядел странно, а сейчас, в такой ситуации с подобным набором эмоций... Неважно. Это все стало совсем неважно, когда его схватили за руку и потащили на выход. В этот момент Чжинхван в миллионный раз пожалел, что у него короткие ноги: приходилось практически бежать, пока этот слоненок с упорством таранил людей и прокладывал себе дорогу на выход. Без лишних разговоров, молча, он сам просто боялся открыть рот, чтобы попробовать сказать хоть что-нибудь. Кажется, впервые в своей жизни он испугался этого парня. Чудом не влетев плечом в угол клуба и оказавшись в темном переулке, в котором он с достаточным трудом мог различить свои кроссовки на асфальте, он даже сначала подумал, что его сейчас побьют, побьют за наглость, за испорченный вечер. Он поверил в это на секунды окончательно, когда его с силой вжали в стену, поверил настолько, что зажмурил глаза, ожидая удара, но получил поцелуй. Такой же короткий, такой же сумбурный и невнятный, на который он точно так же не смог ответить, просто потому, что ждал совершенно иного. Чужие глаза действительно блестят, как в лихорадке, а Чжинхван понимает, что действительно не скажет ему таких вещей, ему не хочется делать этому буйнопомешанному ребенку больно, поэтому он лучше просто промолчит, тем более, что теперь можно считать, что он своей выходкой с поцелуем защитил его от Шиен, чтобы она не причинила ему столько же боли, сколько умудрилась причинить ему. Он не знает, на какой вопрос от него требуется ответ, поэтому он немного растерялся, осознавая, что сейчас и "да" и "нет" могут быть восприняты плохо, допустим, как подтверждение того, что он поцеловал его без каких-то особых нежных чувств, а может быть как окончательный и бесповоротный отказ от его внимания. А сильное давление на плечи, доходящие до болевых ощущений в спине, да еще алкогольное опьянение никак не способствовали интенсивному мозговому штурму. А стоять на носках было вообще не разу неудобно, снова заставляя думать о том, что он "гном". – Пожалуйста, отпусти меня. Ты делаешь мне больно. Чжинхван постарался начать как можно осторожнее, чтобы не спровоцировать ненужных эмоций и тонсена. Тот был и так чересчур подвержен переменам в настроении, так еще и действует на эмоциях, это он сумел понять во время их поверхностного общения, даже когда тот пытался держаться холодно, а теперь это видно только еще лучше. И, кажется, это сработало, хотя ребенок очевидно расстроился, что ему не ответили так сразу. Может быть, даже подумал, что он специально начинает юлить и уходить от ответа. Как только его отпустили, парень даже как-то с облегчением выдохнул, немного передернул плечами, надеясь, что от этого движения дискомфорт в спине немного поубавится, но чуда не произошло. Сейчас главная проблема не в этом, главная проблема в том, что ему надо окончательно что-то решить с Чжунэ, в голове все еще звучал поставленный им выбор. Да. Нет. Что он так страстно желал от него узнать? Он не секунду прикрыл глаза, думая, как правильно поступить дальше, неосознанно облизнул губы, а правой рукой достаточно привычным для себя жестом сжал сквозь ткань футболки крест на груди, приходя для себя к окончательному решению. – Если вопрос был в том... Буду ли я с тобой встречаться, то мой ответ – да, – он поднял на младшего глаза и опустил руку, пока так и не решаясь предпринять что-либо еще. – А если... Если вопрос был в том, поцеловал ли я тебя ради нее, ответ – нет. Я поцеловал тебя ради тебя. Последнее было ложью, процентов так на пятьдесят. Потому что он поцеловал Чжунэ ради самого себя, ради удовлетворения собственной потребности в мщении за нанесенный ему моральный ущерб. Не ради него, ну и уж совершенно точно – не ради нее. А теперь он еще и окончательно "приговорил" себя. Может быть, отношения с тонсеном не были плохим вариантом, тем более, если тот и правда проявит себя с хорошей стороны, а ему самому будет морально комфортно, то он согласен. "Боже, ответь. Ты называешь отношения с мужчинами грехом, а любовь – высшим проявлением тебя на земле. Что же это будет, если любить мужчину? Давай я попробую узнать правильный ответ на этот вопрос на страшном суде?" Чжинхван с неожиданной даже для себя неуверенностью взял Чжунэ за руку и снова встретился с ним взглядом, понимая, что во рту так чудовищно пересохло. "Мне не мучает совесть за это вранье. Можно и немного соврать, когда видишь, что человек так счастлив". – Ты ведь ничего не оставил в клубе? К сожалению, ответ был положительный, и ему пришлось пару минут ждать его снаружи, сам он возвращаться не стал. А после возвращения, снова взял его за руку, уже увереннее и направился в противоположную сторону той, с которой они пришли, ведя за собой младшего. В конце концов, прятаться по мрачным переулкам ради поцелуев, это... Он для этого уже слишком стар. Раз уж он договорился до того, что согласился встречаться с ним, то лучше всего будет уделить Чжунэ время сегодня, еще хотя бы час, лучше – несколько часов, иначе он решит, что его обманули, а это уже грозит обернуться проблемами, которые ему совершенно не нужны, ему хватает трудностей в жизни, например, со съемом комнаты, когда не хватает денег, и вечных проблем с коллегами по работе. – Ты не голоден? Мы могли бы сходить в какую-нибудь круглосуточную лапшичную. Так странно говорить это "мы", когда он сам старался не замечать повышенного внимания к себе, а теперь сам, по собственной инициативе, подпустил его на предельно близкое расстояние к себе, почему-то чувствуя, что тонсен уже на этом этапе ближе к нему, без преувеличений, чем все его бывшие девушки. Интересно, из-за чего получился такой эффект?//
— Пожалуйста, отпусти меня. Ты делаешь мне больно. Услышав такой ответ, Чжунэ тут же отшатнулся от Чжинхвана, отдернув руки как ошпаренный — возможно, даже слишком поспешно. Это все нервы. Он неосознанно вытер руки о джинсы, решив, что отшагивать не хочет: своим присутствием, напористым взглядом он не хуже ладоней пригвождал Чжинхвана к стене. Он смотрел, как хён опускается на пятки, водит плечами и морщится, стараясь избавиться от неудобного положения, и отчаянно колотящееся сердце неминуемо устремилось вниз. Это всё? Весь твой ответ? Ты ушел от него, потому что тебе неловко — и на самом деле ты не хотел — тебе дела нет — зря я, наверное — это чертовски несправедливо! — я всё испортил — после этого он совсем перестанет со мной разговаривать — я ничего лучше не испытывал — пожалуйста, не отбирай надежду, я же разозлюсь — Чжинхван-хён, ты восхитителен — мне страшно — ты сейчас очень и очень близко и опять недоступен — я сделал тебе больно — — Если вопрос был в том... Буду ли я с тобой встречаться, то мой ответ — да. Чжунэ изумленно распахнул глаза, вынырнув из пучины остекленения и яростных мыслей. Он не ослышался? Это сейчас... действительно Ким Чжинхван? На секунду ему представилась перспектива встреч с Чжинхваном, уже не таких быстрых встреч на улице, в офисе или подвале, а настоящих встреч, долгих разговоров, крепких объятий и таких же поцелуев — столько раз он представлял, как мог бы завоевать сердце флиртующего, но такого закрытого хёна, но сейчас все вылетело из головы, спасовав перед непредсказуемой реальностью и неизведанным, но таким восхитительным будущим! Чжунэ сглотнул, мысленно повторив "да" от Чжинхвана, и счастливо широко улыбнулся. Ради меня. Он сказал, что будет встречаться. Мы — мы! — будем встречаться! Сознание насильно пропустило вторую часть ответа, потому что нечто едкое внутри шептало, что такого просто не может быть, Чжинхвану он не нравился настолько сильно, что не бывает случайностей и внезапных поцелуев после такого долгого равнодушия — но ему было плевать. Да! Ему очень нравится Чжинхван-хён, он наконец-то согласился с ним встречаться, и это всё, что на данный момент имело значение во всем мире. Чжунэ, не скрывая облегчения и нервозности, рассмеялся, когда Чжинхван взял его за руку: ощущения в темном переулке, от выпитых коктейлей, он произошедшего увеличились в стократ — нет, в тысячу раз, и счастье пронзало его насквозь, угрожая здоровому крепкому сердцу. — Нужно вернуться, — сказал он, ловя неожиданно для себя проблеск разума, но вместо того, чтобы отпустить ладонь Чжинхвана, он схватил ее второй ладонью. — Я мигом. Дождешься? Он все еще разговаривал достаточно формально, затруднившись перейти на "дружескую" речь. Сбившись с толку, он пообещал подумать себе над этим в следующий раз. Сейчас следовало позаботиться еще кое о чем. Его отец говорил — в любой ситуации веди себя достойно. Будь джентльменом. Помогай пожилым людям, люби свою мать и давай честные ответы. Но Шиён в клубе уже не оказалось. Чжунэ втайне был этому невероятно рад. Она же... она все поняла, да? Скорее всего. Она ведь не глупая, он не отводил взгляд от Чжинхвана все это время и наверняка улыбался — никогда не замечал, как это делает, распугивая или привлекая всех вокруг. Он напишет ей позже и удостоверится, что все недоразумения решены. И думаешь, она не устроит тебе истерику, если ты ей в лоб скажешь, что он предпочел ей её бывшего? Да и как тебе удастся уговорить её молчать о произошедшем? Он подарит ей бесплатный сертификат на прохождение квеструма в чужом филиале. Это ее расстроит, но скрасит его уход. Они не то чтобы хорошо друг друга знали, верно? Чжунэ заплатил за выпивку на их столе, посмотрел на место, где он сидел, когда его неожиданно поцеловал Чжинхван...и издал громкий победный клич, нечто среднее между выплеском захлебнувшей его энергии и объявлении об экстремально переполняющем его счастье. Вопль немедленно с энтузиазмом был подхвачен зажигающими на танцполе людьми, и ошарашенный Чжунэ поспешил ретироваться на улицу. ...Слава богу, Чжинхван все еще ждал его. Можно было подумать, что он воспользуется шансом и ускользнет, как всегда, когда Чжунэ перегибал палку в их общении за этот год, но нет — хён тут же взял его за руку и повел вперед. Чжунэ, не переставая улыбаться, смотрел на маячившую перед ним темную макушку и чуть не пропустил заданный ему вопрос. — Если честно, не чувствую сейчас голода. Вообще. Но лапша — это всегда отлично! А лапша с Чжинхваном — просто потрясающе. Чжунэ, несмотря на хороший достаток семьи, любил питаться рамёном на работе, да и вообще любил вкусно и часто поесть. Но сейчас ощущение голода как будто бы затопили все то же счастье и беспредельная влюбленность, заново вспыхнувшая на месте усталого выматывающего разочарования. С Чжинхваном он сейчас готов был съесть хоть десяток кастрюль рамена. А ведь сколько всего обыденного и восхитительного теперь позволено ему будет испытать вместе с ним — и перекусы в лапшичных, и в ресторанах, переписки по телефону (наверняка теперь у него появится номер хёна!) и однозначно походы в кино и в квесты, и всё то, что он успел уловить в их недолгих разговорах, что нравилось Чжинхвану. В остром приступе необходимости выразить чувства, Чжунэ сделал шаг больше нужного и в порыве сграбастал Чжинхвана со спины в свои объятия. Уткнулся носом в так удобно находящуюся на этом уровне макушку и расплылся в очередной улыбке, стискивая миниатюрного хёна широкими рукавами куртки. — В общественном месте больше нельзя будет к тебе прикасаться, но я хотел сказать, что дико рад. — он шумно вдохнул ночной воздух с оттенками клубного шлейфа от Чжинхвана, собирая себя в одно разумное существо. — Всё. Уже перестал. Он отпустил его и так же стремительно, широкими шагами направился через дорогу к дверям под призывно горящей вывеской круглосуточной лапшичной. Если ему повезет, то хён не сочтет его за убегающего сумасшедшего, но Чжунэ не нужно было видеть его лицо. Он и свое-то сейчас видеть не хотел — с таким неподобающим для взрослого (он, как никак, совершеннолетний) богатым набором эмоций, которые испытывал, потеряв весь свой холодный фасад. Кончики ушей пылали, и он мужественно прижал их кулаками, входя в лапшичную как изображающий какого-то слона с большими ушами парень. Он с новой силой влюбился, ясно?! Ну и что!//
Наверное, в его лексиконе нет более подходящего выражения, чтобы описать эмоции Чжунэ, чем "щенячья радость", которая началась в момент, когда парень дал согласие на то, чтобы они встречались, а потом и выросла в пару десятков раз, когда младший вернулся из клуба, без разницы, что он там делал, и обнаружил его у входа. Чжинхван не дурак, чтобы уходить, это было бы совершенно непростительно: так издеваться над чувствами человека, который, похоже, и правда влюблен в него, сильно и беспощадно. В его характере не было склонности к издевательствам и моральному насилию, а еще у него была совесть, которая на фоне конфликта с религиозными убеждениями была просто в панике и не оставляла его в покое ни на секунду. Чжинхвану не приходилось надеяться, что этот всплеск восторга кончится так же быстро, как и начался, но эта волна радости от человека за спиной заставляла его скоропостижно трезветь, пришлось включать мозги в срочном порядке, иначе он правда рисковал натворить глупостей в отношении бедного влюбленного человека. Хватит и того, что теперь их будет делать Чжунэ, ведь ему очевидно ударил в голову не алкоголь, прибило его той парой поцелуев и одной фразой. Так сильно, что теперь даже он сам невольно улыбается, попав в крепкие, практически медвежьи объятия младшего. Он вовсе не против таких проявлений чувств, даже на людях, в конце концов, если не делать ничего слишком уж очевидного, то они сойдут за близких друзей, в конце концов, так элементарно просто теплее. "Кажется, это не так уж и плохо, встречаться с человеком намного выше себя. Обниматься уж точно прикольно. А кому-то еще и удобно, судя по всему". Это он понял по дыханию в затылке, забавному, щекотному, но теплому, поэтому он даже не делал попыток оттолкнуть его или попросить его прекратить, да и в этом не было никакой необходимости, потому что младший достаточно быстро взял себя в руки, насколько это было возможно, и направился в сторону лапшичной, к которой они уже почти пришли. – Вот же детеныш. Он сказал это совсем негромко ему в спину, без всякой злобы, скорее, с терпением хорошего хена, который не будет ругать своих тонсенов из-за их глупостей в силу возраста. Парень покачал головой и отправился с улыбкой следом за ним, спокойно заходит в двери лапшичной, сразу находит Чжунэ взглядом, благо, народа было совсем мало в столь позднее время, подходит к нему и немного гладит рукой по лопаткам, хотя изначально ему не хотелось этого делать, просто... Просто сейчас он должен это все делать, возможно, проснувшись утром, он полноценно переосмыслит ситуацию и будет вести себя как надо не только потому, что должен, но и потому, что хочется. К сожалению, сейчас последнего не было. Он чувствует угрызения совести за свое вранье младшему, но когда он видит эти счастливые глаза... Возможно, все не так уж и плохо в этом обмане. Возможно, ему самому станет комфортно рядом с Чжунэ, и он прекратит об этом жалеть. А пока он с интересом смотрит на представленные виды лапши и добавок к ним, выбирая, чем он заест события этого вечера. Щека неприятно горела после удара, горела до сих пор. У Шиен была тяжелая рука, раньше его иногда это забавляло, а теперь он уверен, что у него не зазвенело в ушах после пощечины разве что от того, что в клубе очень громко играла музыка. Зато теперь ему есть, что вспомнить: как Чжунэ кинулся его защищать, вообще даже не думая о том, что делает, это было очевидно. – Выбрал, какую будешь? Он бы с удовольствием сделал широкий жест и оплатил им обоим этот поздний ужин, но ему и так повезло, что он так и не заплатил за выпивку в клубе, возвращаться ради этого он не стал... А в бумажнике готова была повеситься карманная мышь. Зарплата была только через неделю, это было достаточно грустно, но вполне естественное для него состояние, и то в последнее время его материальное положение улучшилось, грех было жаловаться. Вкусный запах бульона со специями вызвал у него только дикое желание есть, это чувство не гасилось алкоголем, который все еще присутствовал в достаточном количестве. Глядя на то, как быстро и ловко формируется их порции, он невольно облизнулся, заплатил за обоих, вытащив действительно последние купюры из бумажника, отдал одну тарелку Чжунэ, забрал свою и отвел младшего за столик у окна, сел напротив и с энтузиазмом разломил палочки. – Не беспокойся ни о чем, просто лопай. Чжинхван немного неловко улыбнулся, потер щеку, на которой уже отчетливо проступил красный след чужой руки, после чего начал с большим аппетитом есть, но быстро притормозил, потому что почувствовал, что начинает натурально засыпать. Поздний вечер после рабочего дня, алкоголь, теперь еще и горячая еда в желудке – все это активно способствовало тому, чтобы его начало одолевать страстное желание оказаться дома, на родном уже полу, обнять подушку и проспать все время до будильника на работу, но теперь приходилось не обращать на это внимание, в конце концов, можно считать, что он на свидании, а это позорище – заснуть на свидании, тем более, когда ему совершенно не скучно. Наверное, больше всего от этого расстроился бы именно Чжунэ, а не он сам. Однако он не смог скрыть скоих эмоций и вполне открыто протер глаза, пытаясь промотивировать организм на бодрость, а сам тут же поспешил оправдаться. – Прости, я просто от алкоголя все время хочу спать... Да еще и после работы, сам понимаешь. Он немного виновато улыбнулся младшему и пошевелил в тарелке лапшу палочками, после чего отправил новую порцию лапши в желудок, прекрасно осознавая, что сонливость сонливостью, а есть ему все равно хочется. Именно на этом моменте ломался жизненный принцип, что маленькому организму всего нужно меньше, а все потому, что вкусно и плотно поесть он любил и даже очень, и пока это не сказывалось отрицательно на его телосложении, он готов был есть много и с большим удовольствием. – Но если я правда начну засыпать, лучше разбуди меня, ладно? Не хочу висеть на твоих плечах неподъемным спящим грузом. Чжинхван снова улыбнулся ему и на пару секунд накрыл его руку на столе своей, продолжая делать то, на что сам подписался – показывать ему, что ему далеко не плевать на его чувства, что он отвечает на них "взаимностью". – Если честно, на самом деле я давно понял, что ты ко мне неравнодушен, просто... Меня как будто переклинило, когда я вас вдвоем в клубе увидел. Он сам не знал, почему решил добавить немного откровенности в их вялотекущий из-за еды разговор, почему-то решил, что для Чжунэ это будет нужно.//
Он громко здоровается с обернувшимся хозяином лапшичной — пожалуй, чересчур громко, обращая на себя мельком брошенные взгляды немногочисленных посетителей, — и тут же неловко смеется, мысленно давая себе подзатыльник за созданный невольно шум. Шумный — это, на самом деле, одно из нескольких описаний, которыми его можно было описать максимально точно. Но сейчас причина его волнения была только одна. Чжинхван присоединяется к нему, заходя следом, и касается спины теплой небольшой ладонью; Чжунэ тут же теряет дар речи, готовые сорваться с кончика языка слова вежливого приветствия и просьбы посоветовать лапшу. Он слегка удивленно косится на хёна. Его лицо не выражает ничего, как будто он ничего не делал — но Чжунэ заметил, как дернулся рукав. Вот это мастер маскировки, достойный восхищения! По их общению он бы никогда раньше не подумал, что Чжинхван-хён такой любитель прикосновений: он всегда старался держаться в своем собственном личном пространстве, когда они пересекались. Более того, даже старался его уменьшить, вжаться в это свое пространство, будто стыдился своего роста. Но разве было из-за чего? Чжунэ, между прочим, хоть и подшутил пару раз над миниатюрным Чжинхваном, едва доходящим ему до носа, на самом деле считал, что с низким ростом гораздо удобнее. Даже завидовал ему. Чжинхван весь казался таким юрким, ладно сложенным, и наверняка не ронял макеты зданий, неудачно развернувшись в тесном пространстве, и не ударялся головой о плоттеры, что в целом частенько случалось с Чжунэ во время его стажировки в архитектурной компании, поэтому-то он и решил, что подыщет себе более подходящую подработку, а отцу окажет посильное содействие со стороны. Может, и не в качестве администратора квеструмов, но время пробовать еще есть. В общем, ненавязчивое, но многозначительное поглаживание от хёна по лопаткам в который раз за ночь сбило Чжунэ с проторенной дорожки мыслей. — Выбрал, какую будешь? Если честно, он пытался. Пытался сфокусироваться на изображениях, названиях, но они, как упорно он бы ни пытался выбрать что-то, прикинуть вкус и своё желание поесть, расплывались перед сознанием, вытесняемые, очевидно, более важными вещами. Как перед экзаменом, когда мозг не способен усваивать новую информацию, потому что заполнен под завязку. Чжинхван же умудрился, несмотря на свою малую комплекцию, по полной обосноваться в голове у Чжунэ и мешал ему соображать. Как будто Чжунэ какой-то школьник, чёрт возьми! Но его и вправду сегодня не раз и не два шокировали? У него есть причины сходить с ума, и более чем веские. — Вот эту, — поэтому он ткнул наугад пальцем напротив вывески, особо не заботясь о сделанном выборе, — Ох, хённим! Он осекся, поняв, что выпалил очень формальное обращение к тому, с кем только что пошел на свидание. Но Чжунэ и вправду очень уважал Чжинхвана, после недолгих встреч и ненавязчиво выпытанных у отца рассказов о сотрудниках. Если бы он не начал сначала его уважать, то и не влюбился бы, наверное (хотя какое там, стоило только посмотреть на его лицо, как можно было вставать в ряд со всеми девушками, которые умилительно смотрели ему вслед). — Я хотел сказать, не надо было за меня платить, я и сам в состоянии, да и мы вроде как без пяти минут... встречаемся, — пробурчал Чжунэ, подхватывая врученную ему тарелку с лапшой и усаживаясь за столик у окна. — В следующий раз плачу я! — Не беспокойся ни о чем, просто лопай. Чжинхвана, кажется, это совсем не волновало. Но Чжунэ не успокоится, пока не докажет, что он тоже чего-то добился и чего-то достоин в этой жизни. К тому же, он уже не школьник, чтобы его угощали старшие. Он нахмурился было, но аппетитный запах из тарелки практически тут же вернул его в приподнятое настроение. Пока он не ел, он и не думал, что хочет есть, а оказывается, он очень зверски проголодался. Чжунэ зачерпнул полную ложку супа, а затем отправил в рот полный отряд лапши и закатил глаза от наслаждения, почувствовав, как растекается по телу тепло. Вкуснейшая ночная еда, парень, за которым я гонялся, напротив на нашем с ним свидании — если меня сейчас разбудят и скажут, что это сон, я разнесу к черту всё царство Морфея. Ох, он, наверное, чересчур рьяно принялся за еду — еще поперхнется и опозорит себя перед Чжинхваном; Чжунэ поспешно отдернул палочки от чашки и искоса глянул на хёна, но тот чуть ли не клевал носом и не заметил его странных движений. Ну и дела...похоже, в тепле разморило и его. А если подумать, досталось же сегодня ему, наверное. И от Шиён с её пощечиной, и от самого Чжунэ. Наверняка предложить бы Чжинхвану идти домой — только из совершенно эгоистичных причин ему совершенно не хочется это предлагать. Чжунэ изголодался не только по вкусной еде, но еще и по общению с вечно ускользающим хёном, по волнующим сердце свиданиям, по своей собственной влюбленности, получившей наконец-то выход. Поэтому говорит Чжунэ совсем другое: — Я был бы совсем не против, если бы ты сейчас уснул. В конце концов, когда еще я бы тебя столько времени видел, пусть и в спящем состоянии? Спорим, ты и во сне выглядишь как фея, как тебя однажды назвала та девушка, когда ты у меня сказочный квест проходил, помнишь? — он широко улыбнулся, с теплотой вспоминая тот момент: те слова заставили его потом целый час рассматривать послеигровую фотографию с Чжинхваном, вынуждая сделать вывод, что тот вполне подходил под девчачье понятие "милый". И под его личное понятие "невероятно привлекательный". Чжунэ заглотил еще одну порцию лапши, тщательно размешав перед этим соус в тарелке. — Я придумал! Скажи мне свой адрес тогда, хён, чтобы я мог тебя довести до дома, если ты и вправду решишь вырубиться, — Чжунэ громко рассмеялся. — Или ты предпочтешь, чтобы я все-таки взвалил тебя на свои плечи? Я унесу, ты не переживай! Ты не очень-то тяжелый. Пользуясь тем, что остальные редкие посетители были заняты своим ночным ужином, он в ответ сжал ладонь Чжинхвана, весело глядя ему в глаза. Шутка тому, кажется, не очень зашла, и тот предпочел перевести тему. — Если честно, на самом деле я давно понял, что ты ко мне неравнодушен, просто... Меня как будто переклинило, когда я вас вдвоем в клубе увидел. Чжунэ пристыдился. Нет, конечно, он и добивался того, чтобы его намерения заметили и поняли, но получить подтверждение спустя год игнора (а теперь точно ясно, что игнора) было как-то унизительно. Особенно для него, что ни разу ни за кем не бегал. Он скис и в задумчивости облизал концы палочек, обмакнув их еще раз в бульон. — Так это... вы с Шиён встречались все-таки раньше, да? Получается, так. Он взглянул на всё еще красную от пощечины щеку Чжинхвана и пораженно покачал головой. — Я и понятия не имел. Сильно она тебя...хотя представляю: узнать, что бывшему парню нравится парень, которого она только что позвала на свидание? Я бы вообще голову оторвал из-за такого бреда, если бы сам в нем не поучаствовал! Чжунэ хмыкнул, специально принизив голос, чтобы в кои-то веки не привлекать лишнее внимание. У него никаких проблем с интересом к обоим полам не было — он даже не знал, когда для себя отметил, что ему нравятся и девушки, и парни. Он просто жил и...не заморачивался? Так назвать, что ли? О его красоте и обаянии в школе, семье, на работе и в универе отзывались все, не делясь — вились девушки и восхищались друзья, он просто проводил время с тем, с кем нравится, с интересом исследуя границы различных взаимоотношений, особо не хвастаясь, конечно, родителям. Чжунэ, как и отец, не был верующим, маме не удалось настоять на выборе религии для сына: отец твердо постановил, что сын сначала должен вырасти, а потом сам выбрать свой путь. Вот Чжунэ и выбирал. И этот путь привел его к Чжинхвану, и Чжунэ, послушав сердце, своей упертостью решил, что это вполне отличный выбор. Но все-таки следовало быть осторожнее, лишних проблем нажить им с Чжинхваном не хотелось. — Я не слишком ли надоедал? Раз уж, похоже, вышел таким очевидным... — он смущенно прокашлялся, отведя взгляд. — Если честно, меня вообще нелегко сбить с цели. А в этот вечер я подумал, что всё. Хватит гоняться за недостижимым, пора принять поражение. А ты увидел и решил вмешаться? Так привык ко мне, что ли? Чжунэ с озорством зыркнул вниз на хёна. — Самое время биться головой о стену, потому что если бы ты не подошел, я бы сдался и больше бы не флиртовал с тобой. А теперь мы встречаемся. Забавно, правда, как все могло повернуться? А ты, хён, конечно...ух, я совершенно не ожидал, что мне подадут такой знак, что я рано сдался. Но я очень и очень рад, ты даже не представляешь, насколько! И ты, наверное, столько времени раздумывал, стоит ли игра свеч и надо ли меня замечать. Он снова счастливо улыбнулся, сжав палочки в кулаке. Кажется, он снова сбился на торопливую сумбурную речь, растеряв имидж крутого парня, но перед Чжинхваном по-другому он не мог. Разве он может быть круче самого Ким Чжинхвана? Раз уж с ним согласились встречаться спустя год, лучше приоткрыть свою глупую сторону сразу, а то вырвется еще в самый неподходящий момент, а так он будет её контролировать. Постарается, по крайней мере. Хотя как тут вообще возможно себя сдержать, когда он все обводит глазами сидящего так близко Чжинхвана, с его игривым сонным взглядом и пальцами, ловко справляющимися с палочками и лапшой? Чжунэ так и хотелось признаться сейчас парню — но, во-первых, тот, к сожалению, стыду или гордости, и так уже узнал про его чувства, а во-вторых, такие слова ему в принципе нелегко давались даже с девушками, не то что выпаливать такое хёну посреди хаотичной ночи, когда тот почти заснул. Чжунэ украдкой дотянулся до Чжинхвана, поправить взбившуюся над остальными волосами прядь — но, подчинившись внезапному желанию, наоборот, навел лохмы. Со встрепанными (очень мягкими, как будто все, что относится к этому миниатюрному хёну, обязательно выдавалось мягким, как и его черты лица) волосами Чжинхван стал еще милее — как будто ближе к Чжунэ — и сердце у него снова пропустило удар, в который раз за вечер. Я приберегу слова на потом. Надеюсь, у меня будет еще много возможностей как следует сказать Чжинхвану, что от него у меня действительно сносит крышу. А даже если не будет — я их создам.//
Он не любил критику в адрес своего роста, не любил ее проявления в виде шуток, издевательств и далее по списку. Это каждый раз с силой ударяло по его самому больному месту, портило настроение и разочаровывало в людях. Чжинхван всегда сильно беспокоился из-за шуток по поводу своей внешности, ему всегда казалось, что кому угодно достается меньше, чем ему, даже Чжунэ наверняка не сыпется столько соли, никто не подкалывает его за немного нестандартные черты лица, странный смех чихающей мартышки... Именно поэтому он немного проснулся, когда услышал в свой адрес слово "фея". На его взгляд, это прозвучало как издевка, а не как что-то милое. Да, конечно, младший все это ему говорит применительно к ситуации, и все же ему обидно. Лучшее, что он может сделать, это промолчать и уткнуться носом в тарелку, проглотить беспочвенную для любого другого человека обиду насладиться лапшой и остатками свидания, виновником которого стал исключительно он сам. Хорошо еще, что удалось вовремя перевести тему, потому что троллинг по поводу его роста, кажется, мог вообще не закончиться, так или иначе это всплывало бы, заставляя его сердиться. На его счастье, Чжунэ не был дураком и не стал возвращаться к предыдущим вопросам, когда ему дали понять, что ответы на них в данный момент он точно не получит, разве что, возможно, в дальнейшем. Чжинхван был не намерен разглашать свой адрес, просто потому что ему будет крайне некомфортно. Он был вовсе не дурак и видел по поведению, манере держаться и толщине бумажника, что младший весь из обеспеченной семьи, а он сам в это же время живет на окраине города в бедном районе, снимает одну комнату в скудно меблированной квартирке у весьма безобидной аджуммы, такой же старой, как дом, в котором он живет, и спит на полу... Все это так не вязалось с его общим характером, не вязалось с его внешним видом, да и еще информация об этом могла натолкнуть кого угодно на мысль, что он выбирает себе пассий пообеспеченней ради их денег. И они были бы неправы, потому что он ищет моральный комфорт, если повезет, то это совместится с физическим, если сильно повезет – то во всех его проявлениях. К сожалению, настроение все-так подпортилось у обоих, к счастью, только из-за его бывшей. Бывшей Чжунэ ее назвать, наверное, было сложновато, хотя он даже не в курсе, насколько далеко зашли их отношения, чтобы он мог судить об этом. Парень неосознанно потер щеку и немного перемешал содержимое своего супа, тщательно раздумывая над ответом, чтобы не дай бог не усугубить ситуацию. – Да, встречались, но уже достаточно давно... Но мы очень плохо расстались, и если бы на ее месте был кто-то другой, я бы не вмешивался. Я не люблю портить чужие взаимоотношения, правда, но я не мог позволить, чтобы ты так вляпался, – он немного помолчал, а потом с легкой улыбкой добавил. – И это вовсе не бред. Чжунэ был шумным, действительно шумным, привлекал внимание и явно любил это. Этим они разительно отличались друг от друга, потому что архитектор просто хочет, чтобы его замечали, ценили и не издевались, а излишнее внимание было приемлемо только в разумных пределах, остальное его сначала раздражало, а потом и вовсе пугало. Но, в конце концов, если их отношения действительно продолжат развитие, а он смирится с этим, примет и, мало ли, вдруг случится чудо, даже сам полюбит младшего, то это станет вполне неплохим дополнением к его достаточно тихому характеру сонного мишки. Он молча ест, изредка смотрит на него и пытается уследить за всем, что тот несет. Так странно, тот все время выглядел, если использовать определения, которые он слышал в адрес парней от коллег по работе, холодным принцем. Этаким крутым парнем, в которого должна была по всем законам канона влюбиться вся девчачья и гейская половина школы, когда тот сам в ней учился. А теперь перед ним сидит весьма темпераментный и простой парень. У холодного принца сорвало водопроводный кран общения? Или это всего лишь образ? Кажется, он начинает путаться, где на самом деле правда, а где нет. Он ведет себя себя с людьми по-разному в зависимости от уровня близости? Логично, в принципе, но разница слишком разительна. Чжинхван сейчас видит его истинную натуру, простую, искреннюю и темпераментную, или ему просто... Дурят голову, чтобы он расслабился? Он ведь понятия не имеет, как тот строит отношения. Но только вот тот бросок на его защиту, тот поцелуй в темном переулке, такой отчаянный, все это невозможно было сыграть, ведь ситуацию, в которую он его поставил, нельзя назвать стандартной. – То есть... Ты правда оставил бы все это? Отказался бы от меня? "Боже, Чжинхван, это же надо было так лохануться... Из-за мести своей бывшей я вынудил своего тонсена в последний момент со мной встречаться. А так бы он спокойно он расстался с ней потом, мы бы жили без проблем в своих мирах, я бы не дурил ему голову сейчас, не мучил собственную совесть, и заодно его. Он-то влюбился, а если я не смогу к нему привыкнуть? Если я не смогу так же со временем полюбить его?" Кажется, все его расстройство было написано на его лице, если ему повезет, то это вполне сойдет за панику и беспокойство о том, что он должен был "ответить Чжунэ взаимностью" раньше, а не тянуть до такого момента. – Прости, я... Я вечно не вовремя. Он медленно выдохнул, радуясь, что не ляпнул лишнего, а позже немного удивленно посмотрел на младшего, за его телодвижениями, и как он явно получает удовольствие от того, что наводит на его голове "красоту". Чжинхван невольно улыбнулся и покачал головой, снова принявшись есть лапшу и с наполовину занятым ртом произнес. – Ну ты детеныш, зачем делаешь из меня ночлежку для воробьев? Лучше доедай, пока еще горячее, потом только дома погреться сможешь. Его собственная тарелка опустела куда быстрее, несмотря на то, что площадь рта у него очевидно меньше. Зато за то время, пока они, к слову, молча ели, он протрезвел окончательно и бесповоротно, но вот желание спать у него все равно никуда не пропало, к сожалению. Поэтому то, что он не заснул на собственных руках, было просто чудом. А так он поел, стал нищим, но был вполне доволен жизнью и готов к боевым действиям, поэтому он достал из кармана джинс свой телефон и включил его, посмотрев прямо на Чжунэ. – Дашь мне свой номер телефона? Я напишу тебе. Или позвоню. Обычно номера телефонов, особенно девушек, ему доставались нелегко, а сейчас он видит, какой энтузиазм тут же появился у младшего, который несколько раз пытался выпросить у него номер. Номер телефона – это и правда личное, это как символ того, что человек не безразличен и готов пустить в свою жизнь. А раз уж он взялся за этот обман со взаимностью чувств, то должен наглядно это демонстрировать. – Не беспокойся, я не отношусь к девушкам – раз; к девушкам, которые взяли номер, пообещали позвонить, но не сделали этого – два. Я запишу тебя... как Пизанская башня. Он широко улыбнулся, сохранил контакт, и, взглянув на младшего, понял, что тот не сообразил, за что так скоропостижно получил такое весьма и весьма странное прозвище. – Если ты поел, то я тебе покажу, почему я тебя так назвал. Пойдем. Чжинхван хитро улыбнулся, встал из-за стола, когда убедился, что тарелка младшего пуста, спокойно вышел из лапшичной и спокойным прогулочным шагом пошел по улице, как будто и не собирался ничего делать. "Господь, за что я такой невезучий? Зачем я погряз в этом вранье? Ему будет очень больно, если я скажу ему правду, больнее с каждой нашей встречи, но я не хочу причинять ему ее, он ни в чем ведь не виноват. Прости меня, грешника, я всего лишь хочу, чтобы он был счастлив. Пусть даже таким путем". Он посмотрел по сторонам вдоль дороги, где он остановился на красном сигнале светофора, повернулся к младшему и слегка улыбнулся, положил руки ему на плечи и спокойно посмотрел в глаза. – А теперь объясняю. Я по профессии – архитектор, и мне нравится старинные здания, особенно башни. У меня специфический вкус. А теперь объясняю, почему ты – Пизанская. Парень положил руку ему на шею, потянул на себя, заставил наклониться и уже совсем невесомо поцеловал его в губы, понимая, что его совесть просто порвало на части. – Наклонившаяся башня. Пизанская. Это он добавил уже шепотом, почти интимным, после чего отпустил его и на последних секундах светофора перебежал дорогу, пока Чжунэ еще не очнулся и не успел среагировать, помахал ему рукой через дорогу, радуясь, что имеющиеся машины не дают тому последовать за ним, после чего постарался поскорее раствориться, попасть на метро и отправиться домой. Для него и так слишком много впечатлений за один вечер, он боялся запутаться в своем обмане, ему нужно было время и четкая картина того, что он натворил, что из этого выходит, и что ему теперь можно говорить, а что нет. В вагоне метро было практически пусто, но он стоял, держась за поручень, а сам не мог выбросить из головы момент, когда Чжунэ обнимал его со спины на улице, он не мог выкинуть из головы дыхание в волосах и ощущение теплых рук. Это сводило с ума.