[Привет, это Чжинхван. Если ты согласен пойти со мной на свидание, то в три часа дня я буду ждать тебя у входа в парк аттракционов]
Он нажал на кнопку отправить, выронил телефон из рук и на пару секунд закрыл ладонями лицо, а позже немного истерически засмеялся и посмотрел в окно, тяжело выдохнув. Теперь у него нет никакой дороги назад, а встретившись, ему придется объяснить, почему он не написал ему, чтобы обменяться номерами, для начала. Даже если он был бы слишком занят, такую мелочь он мог бы и сделать. Чжинхван с тяжелым вздохом лег на пол звездочкой и раскинул руки пошире, грустно улыбаясь и глядя в потолок. Сообщение было написано на эмоциях и единым порывом души, а это вполне могло значить то, что он не хотел говорить правду, могло значить, что он хотел встречаться со своим тонсеном, но в голове и в душе была одна сплошная каша на эту тему, в которой он не мог разобраться. "До парка аттракционов мне добираться час... Значит, мне нужно идти как можно быстрее". Он неохотно поднялся, сел на колени, достал из-под воротника домашней футболки крест, зажал его между ладонями и закрыл глаза на пару секунд, посмотрел в окно и тихо спросил: — Я правда должен идти по этому пути? Я не сделал неправильный поворот? Боже, помоги мне справиться с этим и найти покой. Парень перекрестился, поцеловал крест и отправился приводить себя в порядок. К сожалению, стараниями его отца религия с малых лет въелась ему в мозг, до той степени, что он до сих пор помнит и читает молитвы, не слишком часто, но все же ходит в церковь, да еще и дергается, когда жизнь заставляет его делать что-то, противоречащее религиозным взглядам. Это очень тяжело на самом деле, быть в споре с самим собой. И Чжунэ был одним из предметов этого внутреннего спора с самим собой, такой вот засранец. Без десяти три, он останавливается в нескольких метрах и оглядывается по сторонам, поправляя на себе панаму, которую надел от солнца, которое светило во всем оптимизмом. Но в честь выходного дня людей было достаточно много, поэтому искать кого-то конкретного ему с его ростом было тяжело, даже если он встанет на цыпочки, все равно будет видно достаточно плохо, еще и насмешливых взглядов в свой адрес наловит. Чжинхван достал телефон из кармана, проверяя наличие на нем новых сообщений, обнаружил, что там совершенно пусто, спрятал его обратно и скрестил руки на груди, приготовившись ждать. Минута за минутой, он начал даже немного бродяжничать по площадке перед входом в парк, искренне стараясь смотреть по сторонам, чтобы не пропустить появление своего парня. Эту фразу он до сих пор не может озвучить даже в мыслях применительно к себе, он все еще не верит, что все это взаправду, что эта игра становится реальностью. "Это самое странное начало отношений из всех, что у меня были. Если это можно назвать отношениями". Он начинал чувствовать себя весьма одиноко, потому что замечал, что за время, пока он ждет, все, кто приходили до и после него уже встретили тех, кого ждали, один он все еще шатался из угла в угол, но потом Чжинхван зафиксировался в тени под деревом с картой парка, которую он взял около кассы забесплатно, изредка поднимал голову и смотрел по сторонам, но никакой знакомой высокой фигуры не обнаруживал. Удивительно, как долго для него прошли пятнадцать минут, что он ждал Чжунэ, просто как вечность, коротая которую, он постепенно начинал сходить с ума. Он опустил карту и посмотрел сквозь листву на чистое небо, усмехнувшись. "Просто... Мне пора признаться, что я хочу с ним встретиться и теперь страдаю от того, что он опаздывает. Человек элементарно задерживается в какой-нибудь пробке, встретил человека, которому не смог отказать в пятиминутном разговоре, а я тут уже с ума схожу. Было бы здорово, если бы это было правдой. Тогда это больше бы не было игрой и моим бесконечным враньем. Я... Был бы счастлив, если бы правда влюбился в него в ответ? Думаю... Да".//
Вечер, утро и последующие три дня для Чжунэ были самыми тяжелыми в его нынешней жизни. Он ждал звонка или сообщения от Чжинхвана, даже не для того чтобы в ответ сохранить его номер, а потому что присланная весточка окончательно бы уверила Чжунэ в то, что они с хёном действительно настолько сблизились. Но праздновать победу над долгой и безответной влюбленностью было еще рано. Добравшись до дома после неожиданного расставания на перекрестке, завершившего их первую личную встречу, Чжунэ еще долго сидел над экраном телефона, пока его не вырубило, несмотря на бурлящие внутри эмоции. Он не расставался с телефоном и за завтраком, получив пару строгих упреков от отца за ежеминутные косые взгляды; на работе тоже неосознанно держал смартфон поближе к компьютеру, рядом с монитором, и уделял ему внимания не меньше, чем игрокам на вебкамерах. Но телефон гордо хранил молчание. Чжунэ даже проверил связь — всё тщетно. Чжинхван пока ничего не присылал. Может, мне та ночь почудилась? Я знаю, что напивался пару раз до беспамятства, но чтобы начать путать фантазии с действительностью... Хотя произошедшее, конечно, очень легко было назвать воплотившимся плодом фантазии: да разве такое бывает в жизни? Пролетающие часы без смски или звонка были ему ответом. Телефон не молчал, отнюдь нет, Чжунэ по-прежнему звали пообедать, надоедали болтовней в групповых беседах и присылали полные смущения сообщения незнакомки, каким-то образом все-таки умудрившиеся разузнать его номер. Но ни одно из сообщений не было отправлено Чжинхваном, и с каждым днем Чжунэ становился все мрачнее. Он все чаще выпускал телефон из рук (не теряя надежды, но и устав дергаться через каждые десять секунд), все сильнее недовольно поджимал губы, распугивая в такие моменты привычной холодной аурой всех окружающих. За неимением приятных новостей он думал о прозвище, ни с того ни с сего данном ему парнем. "Пизанская башня". Надо же! Так Чжунэ впервые называли. И ведь не поймешь, то ли у всех архитекторов такая мания к втискиванию зданий и башен в свою жизнь, то ли конкретно у Чжинхвана. Да не такой уж Чжунэ и высокий, чтобы башней-то зваться? Пизанская. Чжунэ украдкой хмыкнул, коснувшись губ костяшками пальцев. Когда хён так самоуверенно распорядился его определением, заставил его наклониться для очередного неожиданного поцелуя — это был финал для его чувств. Казалось, еще больше вырасти им просто некуда, Чжунэ разнесло бы на кусочки прямо там, спасло его только шоковое состояние осмысления сказанных слов и резкого прощания. Зато сейчас как нельзя четко вспоминалась рука на его шее, твердо надавившая и склонившая вниз, легкое прикосновение к губам и очень вкрадчивый голос, который, очевидно, хитрый Чжинхван специально понизил. Наклонившаяся башня. Пизанская. Ты, почти интимно, почти заглушенно уличным шумом, сказано только ему — и Чжунэ встряхнулся, с силой растирая поднявшиеся по загривку мурашки. Подавив глупую от воспоминания улыбку, он как можно более небрежным тоном сказал другу-оператору, что отойдет отлить. А в коридоре стало почему-то грустнее. Накатило тяжестью. Наверное, потому, что у Чжунэ не осталось теперь ничего, кроме воспоминания об этом прозвище и о той ночи в клубе. Уже целую неделю от Чжинхвана ни слуху ни духу, и Чжунэ, конечно, верит только в то, что сам хочет, но он не дурак. Значит, хёну он сейчас не нужен. Или даже и не нужен был — если не перезвонил сразу после получения номера. А ведь клялся, что не такой! Охладил его настойчивость, иначе Чжунэ бы сразу выпытал его телефон в ответ, конечно же. Ну... бесит, вот ведь! Но мы всегда случайно пересекаемся, и сейчас пересечемся. А когда лопнет терпение, могу сходить к отцу на работу и выпытать, в каком Ким Чжинхван отделе. Да. В понедельник так и сделаю. Я же просил дать четкий ответ — да или нет, так что же это за тягомотина? Как будто пытать меня собрался или испытывать. На что, на прочность? Я же приду и снова приставлю к стенке отвечать. Бесишь, хён, ну кто так поступает? Чжунэ в очередной раз сердито вздохнул, терзаемый невыражаемыми чувствами, и вернулся в операторскую. Решил развеяться и перешел за администраторскую стойку, встречать клиентов и объяснять им правила. Пустая болтовня как раз его немного отвлечет от мыслей о Чжинхване. Квест начинался в полтретьего, время подходило к половине, и Чжунэ нехотя поплелся обратно в ставшую тесной операторскую. — Твой телефон разрывается, когда ты уже симку сменишь, чтобы не доставали поклонницы? — шутливо глянул на него коллега. Чжунэ ответил ему взглядом искоса и еще более нехотя дважды стукнул кончиком пальца по экрану. Среди десятка уведомлений высветилось одно, сразу бросившееся Чжунэ в глаза: [Привет, это Чжинхван...] Он стремительно подхватил телефон, чуть его не выронив при попытке разблокировать. Получил, пропустил в момент отчаяния, почему хён всегда появляется в такие моменты? Сообщение гласило, что Чжинхван назначил ему свидание на три часа. Чжунэ издал нечеловеческий звук, пугая напарника. — Юнхен, можешь помониторить игру за меня?! Тот вывернул голову, изумленно глядя на него. — Она же уже у тебя началась! Я свою веду. Чжунэ сжал ладони вместе в умоляющем жесте и затем схватил Юнхена за плечо, не давая тому сосредоточиться обратно на своих игроках. — Дело жизни и смерти! Я угощу тебя обедом и выйду за тебя завтра в вечернюю смену. Обещаю. Знаю, внезапно. Юнхен! — Да что там у тебя, дом горит или свидание накрывается, что ли? — насмешливо, но уже согласно фыркнул коллега. — Ладно, вали. С тебя обед в следующий раз. Чжунэ уже натянул кепку и выскочил за дверь. Он страшно боялся опоздать. Игнорировал телефон сегодня и поздно получил сообщение, да еще и замену пришлось искать. Часы на башне над парком вдалеке уже показывали три, и Чжунэ постарался унять нервозность в руках. Добежав до входа, он заозирался по всем сторонам, но знакомой фигуры нигде не было видно. Чувство расстройства ударило было по нему, но тут Чжунэ, в очередной раз развернувшись, заметил мелькнувшее из-под полы панамы знакомое лицо. — Насколько же ты рано пришел, что решил читать...карту? — с виноватым тоном окликнул его Чжунэ, ловя дыхание и вертя в руках телефон, только сейчас понимая, что можно было позвонить или написать сообщение, чтобы состыковаться, но он слишком стремился прийти, что не успел отвлечься. А отвлечься стоило, потому что теперь до Чжунэ начали доходить не самые приятные вещи... например, тот факт, что свидание Чжинхван предложил устроить в парке аттракционов. Заклятом враге Ку Чжунэ. Даже не столько враге, конечно, сколько...короче, он всегда за километр обходил это место, несмотря на восторженные отзывы и подначивания школьных знакомых. И...ух. Сейчас-то, конечно, ему никуда не деться...Чжинхван же... Чжунэ моргнул, отрывая взгляд от зловеще плывущих (на невероятной высоте!) кабинок колеса обозрения и пролетающих где-то между деревьев (на невероятной скорости!) вагонеток на американских горках, и растерянно улыбнулся отчего-то совсем не нервничающему Чжинхвану. Чжунэ сглотнул. — Может, по мороженому сначала? Я угощаю! — предложил он храбрым и бодрым голосом, направляясь к кассе. Заплатив за оба билета, Чжунэ повел Чжинхвана вдоль тропинок, зорко оглядывая грозящие ему опасности, пока не нашел лавки с едой. Оттягивая момент, когда парню захочется на чем-то прокатиться, Чжунэ скупал все больше еды и все веселее забалтывал Чжинхвана не особо важной чепухой. Нервно сунув за щеку кусок яблока в карамели, Чжунэ решил, что откладывать больше нельзя и надо как-то выжить. Но он ни за что не хотел показать хёну свою трусливую сторону, боящуюся высоты и аттракционов. Ну уж нет! Лучше умереть. Хотя судя по тому, что это один из самых крутых парков аттракционов в Пусане, где даже имелся свой дом с привидениями, Чжунэ остается только надеяться на то, что он сегодня не умрет. — Как насчет...пойти на колесо обозрения? — Чжунэ осторожно вбросил в разговор с Чжинхваном самый, по его мнению, безопасный для него вариант. Можно ведь и закрыть глаза, в случае чего, и представить, что вообще никуда не движешься. Главное, чтобы пол в кабинах не был прозрачным, отсюда не видно. Чжунэ снова глянул на Чжинхвана — редкость сегодня, обычно он неприкрыто пялился на него каждую встречу, а сейчас только и делал, что задирал голову вверх, провожая застывшим взглядом очередной аттракцион, мимо которого они проходили. Пожалуйста, хён, согласись на колесо обозрения!..//
Знакомый голос, хозяина которого удалось определить сразу, заставил Чжинхвана очнуться, опустить голову и посмотреть по сторонам, теперь еще и убедившись, что ему не показалось и младший действительно примчался к нему на свидание. Удивительно даже то, что после его сообщения, отправленного пару часов назад, тот даже ничего ему не ответил, не решил позвонить... Наверное, он и сам бы ему позвонил, если бы тот так и не появился, убедился бы, что получил отказ и... Ему было бы очень грустно, если бы он это услышал. Какие бы причины при этом не прозвучали, он бы понял их, не стал бы обижаться, но однозначно бы расстроился, что его попытка наконец-то сделать шаг навстречу, исправить затянувшуюся между ними тишину, обернулась ничем. А теперь он с легкой улыбкой смотрит на Чжунэ, понимая, что куда-то делся весь нервоз, он пришел — значит, теперь все в порядке. — Не настолько долго, просто... Все равно пригодится. Чжинхван не собирался ругать его за опоздание, тот и так, это было заметно, чувствовал себя виноватым, этого было более чем достаточно. Он все ждал вопроса в духе: "Почему ты не позвонил мне раньше?!" Но такой вопрос не прозвучал, кажется, младший был так рад встрече, что ему было все равно, почему, что и как произошло; как маленький ребенок пялился на аттракционы, которые были видны из-за деревьев, с какими чувствами при этом — Чжинхван понятия не имел, в силу своего роста и ракурса, с которого ему приходилось смотреть на тонсена, ему было не очень хорошо видно его глаза, но стоило только немного подождать, и большой ребенок сам вспомнил о его существовании. Даже толсто намекать не пришлось, что он пришел все же на свидание, на классическое, на которое поодиночке не приходят. — Давай по мороженому, все же жарковато было тебя ждать. Начать свой поход в парк аттракционов именно с этого — почему нет? В конце концов, они пришли сюда отдохнуть и провести время вместе, а не просто прокатиться на паре-тройке аттракционов и разойтись. Хотя он под угрозой разговора, убедительные ответы под который он так и не придумал, лучше бы именно так и поступил, но тогда это было бы худшее свидание в его жизни из всех, что было и, возможно, будет. Он искренне попытался заплатить самостоятельно за свой билет, но, судя по всему, Чжунэ твердо вознамерился вернуть ему должок за тот вечер, когда он оплатил последними вонами их ночной перекус в лапшичной, так что ему даже не дали попытки отвоевать право платить за самого себя. И ему пришлось с этим смириться, как и с тем, что младший упорно не хотел идти на аттракционы, как будто и правда пришел сюда не развлечься, а поесть. Чжинхван терпелив, очень терпелив, поэтому он с улыбкой наблюдал за ним, понимая, что лучшее, что он может сделать в такой ситуации — не мешать, когда того наконец-то осенит, тогда они и пойдут на аттракционы, хотя он уже давно увидел самую крутую американскую горку и пару других аттракционов, на которых очень хотел прокатиться. А еще он увидел дом с привидениями на карте и для себя уже четко решил, что они совершенно точно туда сходят. Сложно где-то найти действительно страшный аттракцион, но он слышал, что этот дом с привидениями действительно очень страшный. Почему бы и не набраться адреналина на всю рабочую неделю вперед? Парень с большой радостью услышал наконец-то предложение среди всех разговоров отправить к аттракционам. Ему не было лень с ним разговаривать, ему не было с ним скучно или неинтересно, просто он боялся, что в один прекрасный момент их чудесная атмосфера общения рухнет, когда он услышит вопрос: "Почему ты не позвонил мне раньше?" А тут еще и такой выбор аттракциона был странный, колесо обозрения. Вообще, по всем законам жанра свиданий в парке аттракционов оно обязательно должно быть в списке, куда должна сходить парочка, но только вот колесо обозрения — это разговоры, разговоры о личном, когда есть стопроцентная уверенность, что тебя никто не услышит. Поэтому он раздумывал несколько секунд, а потом уверенно покачал головой и достал из кармана карту парка, которую туда положил, зная, что она пригодится. — Ну нет, мы туда пойдем уже потом, когда уже накатаемся и устанем. Давай сначала сходим на Шторм, он тут рядом. Но до вон той американской горки и дома с привидениями мы точно дойдем, я очень хочу туда. Чжинхван широко улыбнулся, быстро сориентировался, куда им нужно идти от палаток с едой, свернул карту, снова убрав ее в карман, взял младшего за руку и уверенно потащил за собой. Ему даже в голову не могла прийти мысль о том, что тот может чего-то бояться, у него не было ни одного друга или знакомого, который бы боялся аттракционов и избегал такого вида адреналина. Обычно такая манера поведения была свойственная для девушек, и становилась поводом для обсуждения в их компании, слава богу, что его никто не пытался троллить на эту тему. Сравнивать его по росту с девушками любили, но, к счастью, по характеру сравнивали крайне редко, и это не могло не радовать. — Вообще, на колесо обозрения, насколько я знаю, лучше идти вечером, будет красивый вид. Тем более, что там стеклянный пол. Он не видел реакции на это заявления, потому что продолжал вести за собой Чжунэ на аттракцион, который выбрал первым, а про колесо он просто рассказал ему, на пару секунд повернув голову. Наверное, они смотрелись достаточно забавно с их разницей в росте, когда он тащил его через толпу людей, которые так же пришли отдохнуть в свой выходной. Заняв место в очереди, он отпустил руку младшего, так как больше не рисковал его потерять, выглянул из-за спин и с восторгом посмотрел на аттракцион, в котором людей всячески болтало, в том числе вверх ногами. Слышались испуганные вопли и восторженные крики, а он жалел, что с его ростом он не может понаблюдать за процессом нормально, потому что ему было элементарно ничего не видно из-за пары девушек на каблуках, которые стояли в очереди перед ними. Как потерять все хорошее настроение за три секунды? Ему пора писать краткое пособие на эту тему. Нет, дело не в аттракционе, он не сломался, не остановился. Конечно, это тоже его бы расстроило, но все это можно было бы легко объяснить и понять и потащить Чжунэ на следующий аттракцион, который ему попадется по дороге к таким завлекательным американским горкам. А потом можно было бы вернуться и сюда, когда все заработает и прокатиться... Дело вовсе не в этом, дело в людях. Потому что никто, абсолютно никто не просил девушку, стоящую позади и ростом с каблуками возвышающуюся даже над его тонсеном, дергать Чжинхвана за плечо и спрашивать с издевкой в голосе, проходит ли он по росту на аттракционы под смешки нескольких ее подруг. Он проходил всегда, прекрасно знал это и привык к тому, что в пятидесяти процентах походов на аттракционы операторы его на всякий случай просят подойти к ростомеру для успокоения их совести, но чтобы над ним издевались еще и просто люди в толпе... Он на секунду с праведным негодованием в глазах встретился с ним взглядом, но промолчал, отвернулся, скрестил руки на груди и поджал губы, глядя исключительно куда-то в землю. Он устал от этого, просто устал. Из его головы даже вылетело то, что он вообще-то на свидании и пребывал в хорошем расположении духа еще минуту назад. Теперь ему даже не хотелось на аттракционы в принципе, но ему мешало выйти из очереди разве что мысль о том, что он привел сюда Чжунэ, а значит, как хороший хен, должен прокатить младшего, как и обещал. Просто он сам не будет испытывать такого дикого восторга. Главное, чтобы эти барышни еще не оказались на соседних местах, тогда это будет совсем мрак. "Вот кто ее за язык тянул, все ж хорошо было. Спасибо, Чжунэ, что хоть ты не посмеялся. Я не видел, но лучше буду думать, что ты меня понял, а не предпочел просто посмеяться надо мной. Только не ты, пожалуйста".//
Он пропал. Совершенно точно влип и пропал. Предвкушение развлечений в глазах Чжинхвана стало особенно заметно, когда он с восторгом перечислял аттракционы, на которые хочет пойти. Шторм. Американские горки. Дом с привидениями. С каждым названием сердце Ку Чжунэ падало все ниже и ниже. Он сегодня не выживет. Абсолютно точно не выживет. Он уже чувствует, как вспотела ладонь, когда его потащили в неизвестном направлении на верную смерть. Он оттягивал это как мог, но совсем отказаться кататься он был не в силах. Всё-таки у них свидание, встреча на двоих. Если бы он не катался вместе с Чжинхваном, это было бы слишком заметно. Чжунэ мысленно чертыхнулся, пытаясь справиться с волной иррационального страха, подкатившего к горлу, и ему это почти удалось, как хён решил снова его добить. — Вообще на колесо обозрения, насколько я знаю, лучше идти вечером, будет красивый вид, тем более, там стеклянный пол. С...стеклянный?! Он чуть было не выпалил вслух, но мигом перевел начатый звук в нечто, походящее на восторженное мычание. Всё нормально. Вечером же уже станет темно, и высоты не будет видно? Правда ведь? Чжунэ со свистом втянул воздух сквозь зубы, растерянно глядя на упорно тянущего его за собой парня. Откуда в таком столько желания испытать несовместимые с жизнью чувства, вот откуда? Если бы не их свидание, Чжунэ драпанул бы в Сеул от одного только взгляда на приглашение в парк аттракционов. Ладно, в принципе, не все же горки страшные, наверняка Чжинхван для начала выбрал что полегче, чтобы он мог насладиться времяпрепровождением со мной, а не вопить всю поездку... На этой мысли Чжинхван наконец остановился в конце одной из очередей, и перед ними над деревьями пронесся, неистово вращаясь, вагон с истошно вопящими людьми. По очереди пронесся восхищенный и возбужденный шепоток, а дух Чжунэ окончательно покинул эту землю. В отличие от хёна, в предвкушении мельтешащего за спинами людей и пытающегося разглядеть аттракцион, Чжунэ увидел всё, что ему было нужно, чтобы признаться: Чжинхван самый садистский человек в его жизни. Был целый год и продолжал быть сейчас. — Вот это скорость, ужас! На этом серьезно можно кататься? — воскликнул Чжунэ, но Чжинхван только восторженно кивнул в ответ, восприняв его страх, очевидно, за одобрение аттракциона. Чжунэ смирился и постарался отвести взгляд от злорадно извивающегося и вертящегося механизма. А люди за это еще и платят. Добровольно. Нет, ему никогда не понять. Лоб под кепкой предательски вспотел, и Чжунэ небрежно вытер пот предплечьем с напульсником, стараясь сделать вид, что просто изнывает от жары палящего солнца. Но в этот момент тошнотворные мысли о приближающейся смерти отогнала девушка, протолкнувшаяся мимо него и нагло цапнувшая Чжинхвана за плечо. — Эй, мальчик, а ты уверен, что тебя пустят на такой аттракцион? Кажется, ты для него чуточку низковат, — с издевательским тоном в голосе она лопнула жвачку прямо перед носом Чжунэ. Девушка была и вправду высокая. — Иди покатайся на детских горках, а для нас освободи свое место, м? Не очень хочется торчать столько в очереди. Представьте, как будет обидно, если в итоге всё-таки его не пустят, — она обратилась к своим стоящим сзади подругам, которые поддержали её крикливыми смешками, глумясь над ростом хёна. Чжунэ на секунду остолбенел, не в силах поверить своим глазам. Он впервые слышал такую насмешку, но для Чжинхвана, похоже, она не была в новинку, судя по тому, как он зыркнул в сторону девушки и смолчал, отвернувшись и остекленевшим взглядом уставившись в землю. Чжунэ взбесился. С него мигом слетел беззаботный болтающий настрой, с которым он расслабился, проводя время с Чжинхваном. Сейчас его взгляд стал мрачным и холодным, а слова высокомерными и презрительными. Он фыркнул в лицо выпендрежнице. — А что, мартышек из зоопарка по соседству уже выпустили из клеток за примерное поведение? Состязаетесь, кто лучше кривляется? Поздравляю с первым местом, — он оттеснил плечом обомлевшую девушку обратно к подругам и повернулся к ней спиной, закрывая собой Чжинхвана и ставя точку в ее нападке. Вот же с... как только посмела! Сзади притихли — видимо, не ожидали резкого вмешательства Чжунэ в свою насмешку. Тут же впереди открылись воротца, выпуская горстку шатающихся людей, и очередь зашевелилась. Это хорошо, потому что если бы та девушка продолжила словесную перепалку, Чжунэ бы в стороне не остался. Хотя, с одной стороны, ему очень хотелось сейчас на ком-то сорваться, пусть даже и словесно, аж до чесотки в руках. Выпустить возмущение и страх перед неминуемым. А с другой...если честно, было бы прекрасно, если бы Чжинхван не прошел по росту, тогда бы мне не пришлось кататься в этом вертящемся гробу, подумал Чжунэ, мужественно втягивая воздух сквозь зубы. Ноги не слушались, и Чжинхвану, все-таки разумно избежавшему проверку на рост, пришлось потянуть его за собой, чтобы он прошел мимо инструктора и нетвердым шагом ступил на платформу. Сердце колотилось как бешеное, а в легких застрял немой вопль. Чжунэ еще не паниковал, но был близок к этому, уже сейчас практически ощущая на себе все взлеты и падения этого аттракциона. Он не помнил, как позволил себя усадить и нацепить все необходимые ремни (которые, если честно, практически его не успокаивали). Чжинхван рядом что-то восхищенно сказал, но Чжунэ не слышал, вместо этого он сжал его руку, тщетно надеясь внутренне подготовиться к тому, что его ждет. Я должен выдержать. Не подавай виду. Все хорошо, я закрою глаза сразу же, как только аттракцион придет в движение. О блин, он придет в движение! Нет-нет, я не готов, я не хочу... Сиденье под ним дернулось, и Чжунэ зажмурился даже без специального внутреннего приказа. Последующую минуту (час, день, вечность?..) его вертело и болтало во все стороны вместе с остальными людьми и Чжинхваном. Кажется, он не отцепился от его ладони, даже когда аттракцион остановился, лишь тогда поспешно отдернув руку. И, по-моему, он все-таки что-то истошно вопил, и его вопль сливался с восторженными визгами окружающих. Чжунэ чувствовал себя так, словно все его кишки вытащили через горло, пересобрали его всего тяп-ляп, перевернув всё с ног на голову, и сказали, что так и было. — Ничего так, — с нечитаемым выражением вынес Чжунэ свой вердикт, с тщательно скрываемой болью глянув на еще больше пополнившегося энергией (и, кажется, немного повеселевшего после инцидента в очереди) хёна. Тот усиленно кивнул, в очередной раз восприняв выдержку Чжунэ за комплимент аттракциону. Вот и здорово. Вот и отлично, успокоил Чжунэ себя и свое колотящееся сердце. Пускай лучше не знает, наверняка ему нечасто удается как следует развеяться из-за своей работы. Хоть сегодня он должен выглядеть радостным и набравшимся сил, я ему в этом помогу. И вправду, теперь, когда страшный Шторм остался позади, Чжунэ в принципе мог сказать, что не так сильно остался напуган, хоть ему и потребовалось собрать всю храбрость, чтобы прокатиться. Чжунэ широко улыбнулся Чжинхвану. Он сможет. Насколько у него хватит сил, он постарается сделать хёна чуточку счастливее, чтобы увидеть его такую редкую улыбку. В конце концов, у них свидание, и Чжунэ все равно получает удовольствие. Так что он сможет и он вытерпит. Ради него. — Куда дальше, хён? — до невозможности бодрым и оптимистичным голосом спросил Чжунэ, широко шагая вперёд.//
Чжинхван был приятно удивлен, когда дело приняло такой поворот. Обычно даже его друзья не особо старались как-то воспрепятствовать его обидам, все время было два сценария: либо они присоединялись к шутке и потом извинялись перед ним, утверждая, что сделали это не со зла, либо они просто закрывали ему уши, а позже показывали свою поддержку. Но вот так сразу никто на его обидчиков не кидался, и это было новое для него ощущение. Именно поэтому он шокированно наблюдал за этой крайне короткой словесной перепалкой, окончившаяся победой Чжунэ просто потому, что он контратаковал внезапно абсолютно для всех. И поэтому, когда тот поставил девушек на место, он решил для себя, что обязательно как-то вознаградит его за это. Потому что нет ничего неприятнее, когда смеются над тем, над чем он не властен, что он никогда не сможет в себе изменить. Чудовищно, когда это происходит на свиданиях, выставляя его в самом ужасном свете — слабого, не способного дать отпор и низкого — перед людьми, чьим мнением о себе он дорожит. "Чжунэ. Спасибо". Когда впереди наконец-то начали выходить люди, он готов был броситься вперед очереди, чтобы оказаться подальше от этого инцидента, примерно с такой же силой ему хотелось просто пулей вылететь из этой очереди и бегом пронестись на всем пару на выход и вообще больше никогда в жизни не ходить на эти аттракционы. Но это бы несусветной глупостью и, что самое важное, его бы не понял Чжунэ – его побег, его отказ отстаивать самого себя, потому что только он один знал, насколько это бесполезно, как это особенно глупо, когда речь идет о девицах, в том числе выше его всего на пару сантиметров, но от этого явно возомнившими себя королевами. Он не дал задний ход от всех этих аттракционов только ради младшего, с которым, как никак, пришел на свидание, с которым должен был хорошо провести время. Аттракцион все же смог отвлечь его от тяжёлых и портящих любое позитивное настроение мыслях, Чжинхван забыл просто обо всем, пока его кидало во все стороны и вверх головой, смеялся от самого себя, когда бился головой о спинку кресла. Он слышал и как рядом что-то орал младший, но ему было совершенно не разобрать ничего в общем шуме, перепадах высоты и общем веселье, которое все же вернулось к нему. Единственное, что он очень хорошо запомнил, так это то, как тонсен крепко держал его за руку, то ли от переизбытка чувств, то ли от беспокойства, что Чжинхван вывалился из аттракциона, и у него самого даже не раз возникала мысль о подобном, особенно когда вся его тушка держалась исключительно на ремнях безопасности, без намека на опору под пятой точкой или спиной. Тогда он и сам орал от восторга вперемешку с адреналином. Ему было весело, даже не болела особенно макушка от постоянных ударов головой, но рано или поздно все заканчивается, и аттракцион остановился, пришлось снимать с себя все ремни безопасности, вставать и выходить оттуда, надеясь, что они не потеряют друг друга среди других посетителей аттракциона. У Чжинхвана было ощущение, что у него все внутренние органы благополучно перемешались, но ему это практически не мешало, а дрожь в ногах прошла более чем быстро. Чжинхван взглянул на своего парня и немного прикусил губу, не в силах понять, понравилось тому или нет, но общее впечатление сложилось таким, будто не очень, хотя вопли по левую руку от себя он явно слышал... Или после того происшествия в очереди Чжунэ настолько разочаровался в нем и его беспомощности перед такими нападками, что он решил, что благоразумнее будет больше не открывать ему себя, а держаться холодно? В таком случае ему вообще ничего не светит с этим парнем. Но все его опасения тут же были разбиты одной лишь широкой и теплой улыбкой, от которой у Чжинхвана и правда потеплело в душе, когда он уже испугался сам. "Серьезно, я похоже действительно боюсь потерять отношения с ними. Почему они так важны для меня? Я не чувствую, что влюбился... Это совсем другие эмоции, только мысли похожие иногда пробегают". — Эй, не называй меня официально. Мы все же на свидании, а не на светском приеме. Он сказал это достаточно громко, чтобы его было хорошо слышно сквозь новые визги с аттракциона, разговоры людей и играющую из динамиков музыку, поддерживающую веселое настроение у людей. От этого на него покосилось несколько человек, но ему было уже все равно, ему куда больше понравилось, как загорелись глаза младшего от этих слов, от этого практически публичного признания их отношений. Пришлось, правда, в срочном порядке эвакуироваться от Шторма, чтобы на них никто не продолжал пялиться. Все же от такого внимания ему становилось крайне не по себе. Поэтому он повел Чжунэ дальше за собой, все же держа его за запястье, чтобы не сталкиваться с чужим излишним вниманием, просто на всякий случай. Он прошел мимо нескольких аттракционов, в том числе водных, для которых было достаточно прохладно, понимая, что воспоминание о том, как Чжунэ встал на его защиту, его практически окрыляет. Если вспомнить, то каждую их встречу с ним что-то случается, что вынуждает младшего показывать себя именно с этой стороны. Чжинхван видит Чжунэ разным: видит серьезным, видит веселым и шумным, видит отстраненным и холодным, но все еще не может понять, где во всех этих его состояниях правда, в какой момент от начинает притворяться, чтобы не уронить свое достоинство, а в какой момент Чжинхван видит его искренние чувства. Кажется, что все время, но и то порой закрадываются сомнения. По дороге им попался дом с приведениями, где Чжинхван пообещал младшему, что они обязательно зайдут туда позже. Он намеревался с упорством барана пройтись уж сразу до американских горок, но застрял на половине пути, увидев вывеску с указателем к автодрому, и его планы поменялись со скоростью света. Вообще, у него нет машины и никогда не было, он не пытался получить права и научился водить по одной простой причине: ему это было не нужно, и тратиться впустую... У него не было ни желания, ни возможности, зато на таких аттракционах у него был шанс почувствовать себя опытным водителем, именно поэтому он сразу же свернул с главной аллеи и направился в сторону автодрома, очередь на который была не такой и большой. На самом деле, водитель из него был просто ужасный, и он с радостью отдал бы свой руль Чжунэ, если бы машинки были рассчитаны на двоих, а так ему приходилось выкручиваться из сложных ситуаций в одиночку – под скрип колес, треск электричества, хохот людей и собственные горящие уши, что потащился сюда, по своей инициативе показал себя с плохой стороны. Повезло еще, что настроение от этого так не испортилось, как от инцидента с девушками, но все же. "Ну, теперь-то уж точно на американские горки!" На этот аттракцион пришлось идти куда дольше, практически в другой конец парка, поэтому у них было время обсудить аттракционы, через которые они успели пройти, и на которые еще пойдут. — Так странно, я люблю автодром, но водить вообще не умею, – признался Чжинхван. – Проехать два метра и ни в кого не врезаться — вообще из серии фантастики. Я видел, ты так лихо всех объезжал, неужели правда ни в кого не врезался? Да даже если Чжунэ и врезался пару раз, он этого не видел, пока разбирался со своими пробками на дороге, и поэтому был приятно удивлен уровнем его мастерства. Кажется, он даже без опасений сядет в машину, когда младший будет за рулем, и со спокойной душой отправится с ним куда-нибудь. Без всяких задних мыслей Чжинхван взял младшего за руку, уже даже не за запястье, после чего уже наверняка повел на американские горки. Слишком уж завлекательно на них орали.//
— Да, хён! — немедленно отозвался Чжунэ в ответ на просьбу Чжинхвана обращаться к нему менее формально, именно потому, что неожиданное признание сбило его с выражаемых мыслей. Хён только что во всеуслышание заявил, что они на свидании? Почему-то на сердце опустилась приятная теплая тяжесть, и Чжунэ не смог сдержать улыбку. После такого внезапного начала отношений и невыносимого терзающего недельного молчания, наверное, ему важно было услышать прямолинейное подтверждение от Ким Чжинхвана, что тот в нем на самом деле заинтересовался, а не проводит с ним время из-под палки, потому что не вынес их встречу с Шиён в клубе, и только. От этих слов ему стало легче. Он даже практически забыл о пережитом аттракционе. — А как мне тебя называть? — Чжунэ показательно поднес ладонь к удивленно раскрытому рту, поймал вопросительный взгляд Чжинхвана и ухмыльнулся.— Чжинхван-а? Чинани? Нани? Или гордо — мой парень? На последнем варианте он перехватил Чжинхвана за ладонь, переплетая пальцы, и победно вскинул её вверх. Конечно, к парню старше его на два года такие обращения были перебором, но Чжунэ уже слишком разошелся от счастливого и веселого настроения. Не требуя от Чжинхвана немедленного ответа, тем более что тот перехватил его за запястье, явно смутившись и опасаясь пристального внимания к их паре, Чжунэ засунул свободную руку в карман и завертел головой, пытаясь предугадать, куда его потащат дальше. Водные аттракционы, дом с привидениями (при виде которого Чжунэ похолодел и непрерывно мысленно пытался заставить хёна обойти его стороной, пока они действительно не перестали к нему приближаться), и тут его внезапно рванули вбок, к вывеске автодрома. — Любишь гонки? — удивленно спросил вслух Чжунэ, втайне очень одобряя выбор. Несмотря на то, что получать права он еще только собирался, а компьютерные игры не сильно жаловал, погонять на машинках казалось довольно-таки спокойным и безопасным занятием, по сравнению с тем, что могло его ждать. К тому же, его реакцию всегда хвалили, а значит, десятка грозящих аварий удастся избежать. Быстрая реакция ему и вправду неслабо помогла: он несся по выложенной шинами и барьерами трассе, ловко умудряясь уворачиваться от более медленных водителей или более невезучих лихачей. Если честно, то он даже на время езды забыл про Чжинхвана, стремясь вылить весь адреналин, нервоз и не унимающиеся эмоции — просто потому, что куда-то же их надо было выливать! Иначе крышка, Чжунэ бы перестал за себя отвечать. Он и так постоянно действует во власти эмоций, наслаждаясь тем, как они охватывают его тело и разум. Как без специй главное блюдо, без эмоций Чжунэ было никуда. Он сам себя иногда в шутку гордо называл "страстным мужчиной", имея в виду страсть ко всему во всех её проявлениях. Страсть для него — это высшая степень самоотдачи любому делу, жизни, эмоции или человеку. Чжунэ жил так, как чувствовал, не запирая эмоции в себе, будь то радость или явное раздражение. Разве что страх он старался скрывать, в силу того, что настоящему мужчине он как раз-таки не подобает и противоречит, значит, принципам. То, что Чжинхван все это время проторчал в созданных чаще всего им же заторах, он осознал только после того, как время вышло. Чжунэ виновато поглядывал на хёна, ожидая увидеть его недовольство от того, что они не соревновались или не ехали вместе, но тот, похоже, был занят другими мыслями. — Так странно, я люблю автодром, но водить вообще не умею, — сказал тот задумчиво. — Проехать два метра и ни в кого не врезаться — вообще из серии фантастики. Я видел, ты так лихо всех объезжал, неужели правда ни в кого не врезался? — Значит, для тебя главное именно врезаться! — в голос рассмеялся Чжунэ, с любопытством смотря на парня. — Да не, я наверняка врезался, но немного. У меня быстрая реакция, я могу резво сориентироваться и всех обставить. Он запнулся, вспомнив о своей недавней реакции, вынудившей его кинуться на наехавших на Чжинхвана девушек. — М-м-м, хён, если что, я там той девушке наговорил ненарочно. — От неловкости он усиленно потер шею и поправил козырек кепки, — То есть, нарочно, конечно, но я сделал это не потому, что считаю, что ты сам не можешь себя защитить. Или что вдруг тебе требуется помощь от идиотских нападок, я это не имел в виду. Просто...Я сам как-то среагировал, не смог сдержаться! А ты молчал. Даже подумать не успел, как среагировал. Так что если тебя это вдруг задело, что я выскочил... Он не закончил фразу, надеясь, что Чжинхван поймет его кривое оправдание. Если честно, он все еще не был уверен, как вести себя по отношению к хёну. С одной стороны, он не сомневался в том, что Чжинхван — не хрупкая девушка, которую надо от всего оберегать: несмотря на невысокий рост и нежные черты лица, тот показал себя довольно ловким, а сила в крепко сжимающей и тянущей ладони явно была не сравнима с силой ребенка (хоть и не сравнима с силой самого Чжунэ тоже). Но с другой — Чжунэ все равно чувствовал инстинктивное желание и необходимость защитить нравившегося ему Чжинхвана. Хоть от каких-либо физических воздействий, хоть от обижающих его людей вокруг. Тем более, так оскорблять его рост никто не смел. Низкий рост — повод для шутки, но не насмешки. Опять же, сам Чжунэ считал, что быть ниже удобнее во всем. Но только с Чжинхваном он, конечно, хотел бы быть выше. Даже просто потому, что обнимать его, когда он весь помещался в руках — невероятно классно, и это Чжунэ не променял бы ни на что в мире.//
— Ну да, я тот ещё тормоз. Чжинхван интерпретировал его слова немного по-своему, но в любом случае даже не думал обижаться, ведь тут все было просто: кому-то дано водить машину, кому-то нет, пусть речь идёт даже об игрушечных машинках или картах, все равно сказывается. Это никогда не вызывало у него жгучей зависти или обиды по одной простой причине — он знает себя. Этого ему более чем достаточно, что его не бросало в негативные эмоции, в том числе сейчас. Что его действительно удивило, так это совершенно неожиданная попытка Чжунэ оправдаться за то, что он за него заступился перед двумя швабрами. Это было весьма и весьма странно, слышать это после двух опробованных аттракционов, когда он уже полностью пришел в себя и начал забывать о том, что его вообще попытались унизить, при этом хорошо помня о том, как младший без раздумий встал на его защиту. Парень задумчиво посмотрел на него, остановился и остановил его за руку, после отпустив и встав так, чтобы им удобнее было разговаривать, глядя друг другу в глаза. — Давай я тебе объясню кое-что. Мой рост — это моя проблема всей жизни, над этим стебутся все, кому не лень, и меня это угнетает. Я слышу какую-нибудь "умную" шутку про свой рост хотя бы раз в день, каждый день, все триста шестьдесят пять дней в году. Мне пора премии выдавать, за самый оригинальный подкол, например. Миллионный шутник, и так далее. И у меня уже просто нет сил и желания как-то реагировать и отвечать на это все. Чжинхван выдохнул, снял с себя панаму и почесал затылок, немного расслабившись. От такого признания собственных проблем было очень неловко, он вообще об этом редко говорит, но ему определенно стоило объяснить Чжунэ, что он был прав. Именно поэтому, недолго думая, он его обнял, сцепив руки на чужой спине и даже глаза закрыл от приятного чувства. — Поэтому спасибо, что встал на мою защиту. Это было как раз то, что нужно. И я тебе уже говорил, не зови меня хёном. Даже если они так и не станут полноценной парой из-за отсутствия романтических чувств с его стороны, Чжунэ все равно теперь займёт особое место в жизни Чжинхвана, потому что такие вещи он практически никому и никогда не рассказывал, а младшему удалось так легко и просто пойти в этот небольшой список. Будет совсем не плохо, если тот будет считать себя героем, почему бы и нет? Пока он ещё молод, может забивать себе голову этим, так что он сам уверен, что поступил правильно, уверив тонсена в том, что тот нигде не ошибся, усмирив девчонок. Наверное, он простоял так несколько минут, чувствуя себя совершенно спокойно и расслабленно. Только после этого отпустил Чжунэ, и то от мысли о том, что он, конечно, может быть, и доволен, но все же на аттракционы до закрытия по очередям им попасть нужно, а потискать его можно будет и в колесе обозрения, если у них будет настроение на такую форму человеческого тепла. И потом, когда они наконец соберутся куда-то ещё. А пока у них ещё было достаточно времени, Чжинхван потащил за собой младшего в дом с приведениями, чтобы не возвращаться слишком далеко после американских горок. По дороге он снова больше молчал, компенсируя этим свою болтовню о собственных проблемах до этого. Просто с уверенностью, что все более чем в порядке, он привел Чжунэ к дому с приведениями, около которого по вполне понятным причинам не было очереди: детям вход был воспрещён, девушки просто воротили нос, а парни боялись показаться трусами. В своём он не сомневался ни секунды, уверенный в том, что раз Шторм для него был ерундой, то кратковременный ужастик наяву и подавно. — Я пойду первым, наверное? Такой вариант ему казался наиболее логичным, он не будет младшему загораживать обзор, да и просто ему было бы комфортнее со своим защитником за спиной. Однако даже это его не спасло, когда они зашли внутрь, в темноту. Его захлестнула волна адреналина, и он немного трясся, ему правда было периодически страшно, но в такие моменты он разве что хватал младшего за руку и пытался как можно быстрее пройти такие участки, правда, в такие моменты у него было ощущение, будто он тащит за собой тяжёлого робота, причем ещё и плохо смазанного. К сожалению, он видел и слышал реакцию младшего на все "опасности", которые ждали их почти на каждом втором шагу, и даже он уже жалел, что решил сюда пойти, особенно жалел о том, что взял с собой Чжунэ, которому откровенно страшно. И это было самым странным, ведь до этого все было более чем в порядке, здесь они знают, что по факту ничего с ними не случится, в отличие от аттракционов, на которых есть все шансы разбиться, упасть с высоты и далее по списку. Поворот, поворот, поворот. Темнота, моргающий свет, кровоподтеки на стенах, неожиданно выскакивающие актеры... Чжинхван практически выбил дверь на выход, а не открыл ее, за руку вытащил за собой младшего, как-то по инерции пробежал несколько шагов и тяжело выдохнул, пару раз истерически усмехнувшись. Он знал, что в таких местах действительно страшно, но он не думал, что организаторы настолько превзойдут все его ожидания, думал, что лишь пару раз формально вздрогнет... Но теперь ему явно потребуется пара минут, чтобы прийти в себя. Но чувство ответственности сработало быстрее, и он обернулся, сразу отыскав своего тонсена взглядом. И невольно замер на секунду, увидев его совершенно бледное лицо. Чжинхван тут же забыл о собственных потребных нервах, подскочил к нему, взял под руку и довел до ближайшей лавки, посадив туда, сняв с него кепку и начав ей его обмахивать. — Ну чего ты? Испугался сильно? "Как так то вообще. Ты ж у меня крутой парень. Был". Он не обвинял его ни в чем, мало ли, может тот в этой темноте столкнулся с одним из своих страхов, с клоунами там, например, в темноте аттракциона их фигурки выглядели и правда ужасно. Чжинхван положил кепку в сторону и начал гладить тонсена по волосам, почему-то ловя себя на ощущении, что гладит большую лохматую собаку. Но сейчас ему было не до смеха, он вполне искренне пытался как-то его успокоить, как мог, своими объятиями. — Может, мне сходить за водой? Будешь? Он попытался заглянуть ему в лицо и погладил его по шее, тяжело вздохнув. Ему не за что на него сердиться, не за что обижаться, он сам виноват, в том, что потащил его туда, совершенно не спрашивая, хочет он туда или нет. — Прости, я не должен был вести тебя туда без твоего согласия. Почему ты не сказал мне о том, что не хотел бы идти туда? Я бы не обиделся, пошли бы куда-нибудь ещё. Чжинхван обнял его, вскочил и побежал до ближайшего ларька с водой, сославшись на то, что человеку плохо, проскочил практически без очереди, купил две бутылки холодной витаминной воды и так же бегом вернулся обратно, снова сев рядом с младшим и всунув ему в руки бутылку, а после обняв, надеясь, что так ему будет спокойнее. — Ты меня любишь, но при этом не хочешь довериться мне и рассказать, что тебе страшно. Почему?//
Чжунэ был готов к разной реакции, но не к такому искреннему изнеможденному вздоху, вырвавшемуся у Чжинхвана, когда тот поведал ему о том, как нелегко ему приходится. И еще больше удивился, когда тот прижался к нему, благодаря за то, что Чжунэ дал отпор вместо него. Сердце Чжунэ пропустило удар, и хорошо, что хён — то есть, Чжинхван, — закрыл глаза, наслаждаясь бесценным моментом, потому что лицо Чжунэ начало полыхать красным, а уши горели, пока он крепко стискивал парня в своих объятиях. Ни с одной девушкой у него такое не случалось прежде – хотя он любил поболтать по душам, а парни-защитники нравились всем. Но то, что Ким Чжинхван вот так поделился с ним заботами и сказал, что он сделал "то, что нужно"... заставляло Чжунэ чувствовать себя героем. Сам он, скорее, сразу бы возмутился, если бы кто-то попытался дать сдачи вместо него. Потому что расценивал это как некую насмешку: как будто Чжунэ сам не в состоянии постоять за себя, слабак или нуждается в ком-то. Ну уж нет, он самостоятельный и сильный мужчина. Но именно поэтому он так впоследствии и испугался, подумав, что Чжинхвана его заступничество тоже могло раздражать. Он волновался об этом настолько, что решил спросить прямо, но странное дело. Чжинхван немедленно его переубедил, рассказав, к тому же, нечто очень личное. Чжунэ пообещал, что отныне будет всегда защищать Чжинхвана от обидчиков и всего, что могло тому сделать больно или плохо. Поклялся самому себе. Этот геройский подъем придал ему сил и энергии, и он с удвоенной силой развлекал в основном молчащего хёна, пока они шли по парку. С таким же храбрым настроем он отважно шагнул в дом с привидениями, решив бросить себе и всем призракам вызов. Ку Чжунэ не боится ничего! ...Оказалось, это заявление, как всегда, было слишком храбрым и слишком неправдой. Несмотря на вечные бахвальства Чжунэ перед друзьями о том, что он может всё, перед аттракционами он молниеносно терял дух. С каждым выскакивающим призраком или громким звуком Чжунэ все меньше держал себя в руках, наконец, громко заорав от выпавшей с потолка головы, дергающейся в проеме. Чертовски страшно же! Но это, как оказалось, были только цветочки. Теряя свою собственную голову, Чжунэ отскакивал к стенам и размахивал от напряжения руками, когда очередной зомби вырывался из укромных мест по их души. Сам не замечая, как переходил на очень повышенный тон и срывался на испуганное "а-а-а" в конце фразы, он комментировал происходящее и старался разговорить сурово настроенного на прохождение комнат Чжинхвана, лишь бы не переживать все в одиночку. К черту показную храбрость, Чжунэ было совершенно не по себе. А еще жутким был саспенс — все те зашторенные темные комнаты, в которых белым высвечивались фигуры и манекены — и конечно же, конечно же кто-то из них обязательно должен дернуться, и ноги подкашивались, упорно отказываясь заходить в такую комнату. Но сзади тоже слышались странные зловещие звуки, а выход все-таки находился впереди. — Ыааа, нет, я не могу, я правда не могу, — выпалил Чжунэ перед дверным проемом, вертясь в нервном ожидании на месте и цепляясь за плечи Чжинхвана, будто неосознанно стараясь спрятаться за ним (или вытолкнуть его вперед?). Он чуть ли не начал молиться, пусть они уже окажутся за пределами этого чертова дома. И Чжинхван упрямо потащил его дальше, не останавливаясь и не давая ему шанса передохнуть от новых и новых испугов. — Я ЗНАЛ! А-А, Я ЗНАЛ! — только и восклицал Чжунэ, отделываясь этой реакцией, когда у него совсем не осталось сил и когда очередные страшилки гнали их с Чжинхваном вперед. Он вывалился из дома совершенно бледный, не чувствуя ни ног, ни голоса, ни капли жизни в своем теле. Даже не заметил, как нетвердо прошагал пару шагов вперед, сваливаясь на ближайшую (явно специально заготовленную для этого) скамейку. – Ну чего ты? Испугался сильно? – голос Чжинхвана, похоже, звучал больше обеспокоенно, чем весело, но Чжунэ никак не мог оторвать остекленевший взгляд от асфальта, переживая всё произошедшее. Его начали трогать, гладить по волосам, обнимать, но Чжунэ как будто и не чувствовал, как будто его дух всё еще скитался и паниковал где-то в тех чертовых комнатах. Он шумно дышал, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Из-за стука пульсирующей крови в ушах он не слышал, что говорил ему хён. Чжунэ пару раз моргнул и еще раз выдохнул. Ему в руки насильно всучили холодную бутылку, и только тогда он опомнился, нервно открывая её и захлебываясь водой, не сильно заботясь, пролилось ли несколько капель на футболку из-за предательски дрожащей нижней губы или нет. Руки не дрожали, но он крепко вцепился в бутылку, высвобождая остатки напряжения, заработанного в доме с привидениями. Он думал, что американские горки будут пределом, но это...здесь хуже: здесь он был наедине с Чжинхваном, не среди десятка таких же орущих человек, наедине с Чжинхваном! Который наверняка прекрасно заметил, как Чжунэ шарахался от каждого резко шевелящегося предмета или актера. И сам... и сам боялся гораздо меньше него. Всё точно пропало. – Ты меня любишь, но при этом не хочешь довериться мне и рассказать, что тебе страшно. Почему? Чжунэ застонал и согнулся, спрятав лицо в ладонях. Уши снова горели, но на этот раз от стыда. Он чувствовал, как Чжинхван обнимает его и искренне недоумевает – а может, и вообще неприятно поражен тем, что он такой трусливый. Оправдать Чжунэ себя точно не сможет больше никогда, а раз не сможет – значит, стоило признаться начистоту. – Я на самом деле очень боюсь аттракционов, Чжинхван-а... – Он сквозь пальцы сверлил взглядом свои коленки, набираясь мужества. – Я боюсь высоты! И всего неожиданного. Сами призраки, зомби и отрубленные части тела – это плевать, но там же... там же было жутко! Реально жутко страшно, потому что всё выскакивало внезапно. И в темноте. Я боюсь резких падений, выскакивания и правда, серьезно боюсь высоты. Он не мог видеть, какой была реакция Чжинхвана на его признания и какое у него было выражение лица, но решил, что терять ему больше нечего. – Это единственное, чего ты боишься? – И воды. Плавать, – на выдохе раскрыл свой последний секретный страх Чжунэ, кусая губы. Хотя бояться плавать было глупо, но не так уж и постыдно, по сравнению со всем остальным: просто однажды Чжунэ чуть не утонул, веселясь с друзьями в море, которые его чуть не утопили, и теперь у него возникал непреднамеренный страх воды, если он заходил в неё глубже пояса. Но это когда-нибудь можно было бы перебороть снова. В отличие от страха высоты. Чжунэ прочистил горло. – Я не хотел в этом признаваться, потому что... ну а кто бы хотел? Это же слабость. Я перед тобой не хочу выглядеть слабым. Он распрямился, впервые с самого захода в дом с привидениями взглянув в глаза Чжинхвана. Тот смотрел на него удивленно, и Чжунэ с досадой поджал губы и закатил глаза. – И к тому же, я слишком торопился попасть сюда, всё-таки ты написал мне очень неожиданно, даже если я постоянно ждал. И я даже не успел понять, куда конкретно ты меня зовешь, а потом уже было поздно. Как я откажусь, если видел, как тебе хотелось прокатиться на всех этих аттракционах? Он нервно улыбнулся. Кажется, с ним сейчас распрощаются, а ему придется как минимум месяц не показывать носа из дома, чтобы восстановиться от такого позора. Если вообще Чжинхван не перестанет с ним встречаться: мало того что боится таких вещей, так еще и не рассказал. Извини, что испортил прогулку. Как бы то ни было, раскисать до конца вечера он не собирался – и о своем провале подумает позже. Чжунэ живет настоящим. Даже если ждал целую неделю. Чжунэ подумал было спросить все-таки, почему же Чжинхван так долго решался позвать его на свидание и выбрал именно парк аттракционов, но ему уже было неважно. Главное – это то, что происходит сейчас. И то, что оно происходит вместе с Чжинхваном, в которого он всё-таки сильно влюбился. – Если уж на то пошло... – Чжунэ собрал себя в кучу и продолжил прежним фальшиво-храбрым тоном. – То не знаю, выдержу ли еще американские горки, но на колесо обозрения я по-прежнему не против сходить! К тому же, уже почти стемнело. Он встал со скамейки и протянул руку Чжинхвану, стряхнув с себя последние остатки испуга и представ пред парнем в прежнем неунывающем насмешливом виде. – Только сначала захватим что-нибудь перекусить? Мне нужно, э-э, восполнить энергию.//
Чжинхвана откровенно пугало состояние младшего, его дерганное поведение, сжатые до побеления костяшек пальцы, общее бледное состояние. С каждой минутой он чувствовал себя все более и более виноватым в произошедшем, практически обвинял себя в том, что он сам довел его, своими поступками, своими словами. От этого самому становилось не по себе, как будто чужие проблемы откровенно сожрали его собственные чувства. "Я должен был быть внимательнее к нему. Принимал его слова как восторг, а на самом деле... А ещё считал себя опытным в отношениях. Теперь из-за меня ему так плохо". Чжинхвану теперь было стыдно его обнимать и успокаивать из-за своей невнимательности и бестактности, а ещё эгоизма, примерно так же стыдно, как Чжунэ признаваться в своих страхах. Никто и никогда не любит в них признаваться, и он может понять, насколько ему сложно сейчас, так откровенно поговорить с человеком, для которого совсем недавно был крутым, а сейчас... На самом деле ему не в чем его обвинять, у каждого свой набор страхов, у него — свои, и в них он не торопится признаваться, хотя, может быть, и стоит это сделать, раз уж у них пошел такой разговор. Или оставить все как есть, особенно после того, как он признался, сколько у него моральных проблем из-за собственного роста? — Надо было сказать мне сразу... Он даже начал немного побаиваться его реакции, все же младший был странным во всем, даже в выражении собственных эмоций, и это его беспокоило, как сейчас, когда он не мог точно понять, как ему следует отвечать и что делать, как загладить свою вину перед ним. Но, кажется, об этом решено было просто забыть, потому что чем дольше они сидели на этой скамейке, тем более оживлённым становился Чжунэ, как будто постепенно приходил в себя. Это было просто прекрасно, и они могли гулять ещё, но вот только ему самому было всё ещё неспокойно. "Как я поведу тебя на колесо обозрения, если ты боишься высоты? Сбежать оттуда будет некуда. А если ты там сорвешься с катушек? Страх ведь толкает на безумные поступки..." Чжинхван тяжело выдохнул, на секунду потер руками лицо, собираясь с мыслями, пытаясь понять то, что ему стоит делать дальше, поднялся со своего места, все же не взяв его за руку, и низко поклонился перед Чжунэ, ощущая себя провинившимся школьником перед своим классным руководителем. — Прости, что был так невнимателен к тебе. Обещаю, что больше тебе из-за меня не будет так плохо. Парень выпрямился, подошёл к Чжунэ и аккуратно одел на его голову кепку, которую снял с него ранее. Заботливо поправив ему волосы, он забрал оставшуюся бутылку воды, и только потом уже взял его за руку, без лишних слов отправившись с ним к ларьками с едой. Он бы и сам с удовольствием бы заел бы пережитый страх на аттракционе и всклокоченные нервы напуганным Чжунэ, поэтому был совсем не против зайти сначала туда. Теперь ларьки горели разноцветными огнями, заманивая посетителей парка, а столики на улице была практически все заняты, что заставило его озираться по сторонам в поисках пустого места. — Ты иди покупай, что хочешь, а я займу нам место. Вот там пустой столик. Но мне лучше что-нибудь горячего, хотя бы хот-дог и чай. Лапша быстрого приготовления точно подойдёт. Я пошел. Он показал рукой, куда направится, и, чтобы не потерять возможность спокойно поесть, отправился туда, отпустив руку тонсена. Конечно, перспектива романтического ужина на колесе обозрения была весьма и весьма заманчивой, но он по-прежнему не уверен, что Чжунэ будет и там чувствовать себя хорошо, все же боязнь высоты — вещь страшная. Хорошо ещё, что ни у кого из них нет клаустрофобии, во всяком случае, он на это очень сильно надеялся. Столик оказался свободен даже спустя то время, которое он до него добирался сквозь компании людей, и, слава богу, он был рассчитан только на двоих, а значит, им совершенно не будут мешать посторонние люди. Чжинхван снял с себя панаму, а потом положил голову на руки, которые вытянул вперёд, закрыл глаза и расслабился. Если младшему для подзарядки нужна еда, то ему — просто поваляться без лишних движений. Поэтому, пользуясь моментом, пока тот стоит в очереди за съестным и выбирает что купить, Чжинхван включил своё ежевечернее состояние коалы и на время отключился от окружающего мира. Нет, он все слышал, все осознавал, что происходит вокруг, но силы реагировать на это все куда-то пропали, и все, что он мог — это лежать так и дальше с закрытыми глазами, пока его кто-нибудь не тряхнет, чтобы он очнулся. Парень крайне не любил, когда его насильно тащили в мир реальный: когда он "просыпался" сам, у него было ощущение, что у него батарейка зарядились на полную, во всех иных случаях у него было ощущение, что он готов задушить своими руками того, кто его поднял, но это желание быстро проходило. Чжинхван очнулся почти самостоятельно, когда его руки коснулась горячая тарелка, он тут же сел ровно и потер глаза, через пару секунд только убедившись, что перед ним Чжунэ, а не кто-то посторонний. На столе оказалась коробка с чем-то съестным, на проверку оказавшимся горячим гамбургером с до одури вкусно пахнущей котлетой, плюс ещё большой стакан кофе, что тоже было весьма и весьма кстати. Правда, теперь младший наверняка подумает, что он устал или ему скучно, но и то и другое было неправильно, поэтому ему нужно было объясниться, чтобы не было недопонимания. — Ты извини, я просто... У меня это ежедневная привычка, всегда, особенно после работы, я ложусь в постель и просто лежу, хоть по нескольку часов, не сплю, просто лежу. Зато потом как будто батарейка полная. А сейчас просто время такое, что я на автомате лег на подзарядку. Помнишь, ты спрашивал у меня, как меня звать, если не официально? Можешь называть меня коалой. Меня так называют из-за этой привычки. И ты можешь, мне это прозвище нравится. Парень улыбнулся, подвинул к себе коробку с гамбургером и с большим энтузиазмом принялся за еду. Любого нормального человека беспокоило бы, что он ест в таких количествах, но не его. Не его и не Чжунэ, который ел вместе с ним. И это было хорошо, потому что в случае, если они каким-то невообразимым образом начнут жить вместе, то у них явно не будет проблемы такой, какая есть у них с соседом: еда остаётся и не всегда она протянет до следующего дня. С одобрительным чавканьем и довольным выражением лица Чжинхван прикончил булку, дождался, когда доест тонсен, а позже пошел вместе с ним на колесо обозрения, не отпуская чужой руки и на ходу приканчивая свой стакан с кофе. Перед самым аттракционом он с беспокойством взглянул на своего парня, и только получив подтверждение, что все в порядке, завел его за собой в пустую кабинку. Невольно вздрогнул даже сам от того, что пол и правда был стеклянным, и от этого становилось не по себе даже ему. Дверь за их спинами закрылась, подтверждая, что обратной дороги нет. Хорошо ещё, что кабинка двигалась плавно, без остановок или рывков, поэтому он предпочел побыстрее усадить младшего, а сам сел напротив, просто потому, что так было удобнее разговаривать. — Как ощущения?//
Чжинхван его, если честно, очень удивил. Он не просто не разозлился на Чжунэ за ложь и не закатил глаза на его просочившуюся наружу боязнь аттракционов, он еще и смотрел на него так, как будто состояние Чжунэ — самая важная вещь на их свидании. Повел себя так, как он совсем не ожидал и надеялся, что такого не произойдет. Не усмехнулся даже, хотя он бы сам подтрунивал над кем-то, кто пытался бы обманчиво храбриться, как Чжунэ сегодня. Его это тронуло. Он завороженно стоял, пока Чжинхван без лишних слов правил его всклокоченный внешний вид, и по-новому, будто исследуя до самого нутра, смотрел на парня перед ним, задравшего голову и протянувшего руки к его волосам. И невольно, среди полыхающих чувств стыда и досады на себя промелькнули благодарность и глубокое восхищение, граничащее с влюбленностью. В который раз. Пульсирующий уже где-то на задворках сознания испуг отступил. — Два больших гамбургера и два средних американо. Чжунэ сделал заказ и кинул взгляд назад, чтобы отыскать взглядом занявшего столик Чжинхвана. Каким-то чутьем он понял, что улегшийся на столе и уткнувшийся в панаму темный силуэт — это его, и здорово удивился. Неужели устал? Не одного меня вымотали все эти "впечатления", видимо! Но странно, он же ими всеми так наслаждался. Чжунэ забрал поднос и понес, замедлив шаг при подходе к столу. Чжинхван растянулся на половину столика, но Чжунэ не хотелось его тревожить. С безмятежным видом он лежал на руках, повернув голову в сторону — не сказать, дремал или просто закрыл веки. Чжунэ жадно поглощал глазами невиданный ранее ракурс лица хёна: челка, спадающая на глаза с длинными ресницами, родинка посреди щеки, приоткрытые губы и умещающееся в локте миниатюрное лицо — ни дать ни взять такое лицо могло посостязаться с любой девушкой, с которой встречался ранее Чжунэ. Чжунэ был очень падок на красоту, а Чжинхван был невероятно красив. Было бы потрясающе лежать рядом и смотреть на него, как он расслабился и задремал после тяжелого рабочего дня, зарываясь одной щекой в подушку или в обнимающую его руку Чжунэ...так, стоп. Он встряхнулся и быстро поставил поднос на стол — немного неуклюже, чем заставил Чжинхвана подняться и, моргая, глянуть на него. Чжунэ широко улыбнулся, но тот смутился и поспешил, видимо, все-таки объясниться. — Коала? Тебе идет это прозвище, я запомню. Коалы любят много спать, могу себе представить, ты и вправду похож на одну из них, вспоминая наши вечерние встречи, — Чжунэ рассмеялся, вспомнив, насколько умилительным был подвыпивший сонный Чжинхван в ту их знаменательную встречу неделю назад. — Я с радостью буду спать вместе с тобой, Чжинхван-а! Только после изумленно вытаращенного взгляда он сообразил, что ляпнул бездумно что-то не то. — Я имел в виду, что с удовольствием посмотрю, как ты спишь, — попытавшись реабилитироваться, он получил еще более странный результат и замахал руками, досадуя на свои оплошности. — Присмотрю! Присмотрю за тобой, если ты вдруг решишь подзарядиться во время наших встреч или прогулок. Вот. Он поспешно схватил горячий гамбургер руками и с энтузиазмом вонзился в него зубами, стараясь избежать взгляда явно опешившего Чжинхвана. Кажется, тот только посмеялся над тем, что Чжунэ все еще пытается собрать себя в кучу от самого странного и неудачного свидания в его жизни, и решил последовать его примеру. Бургер, кстати, был офигенный, и Чжунэ сам зарядился на все сто процентов. Много вкусной еды — что еще нужно человеку для счастья? Кстати, он отметил, что Чжинхван тоже, как и он, обладает отменным аппетитом, и порадовался. Значит, с ним однозначно можно будет часто ходить перекусывать и пробовать всякую новую еду, а в выходные звать на ночной поход за самгепсалем, как иногда Чжунэ могло приспичить, чего его друзья не понимали и оставляли его в одиночестве с этим желанием. Это же замечательно! С прекрасным и, что сказать, наконец-то романтичным за сегодняшний день настроением Чжунэ отправился вновь следом за Чжинхваном, держась с ним за руки. Раньше ему казалось, что хён не из тех людей, которые на публике будут проявлять чувства, но сейчас они держатся за руки — и Чжинхван абсолютно спокоен. Чжунэ крепко держит его небольшую ладонь (он не хотел бы нарочно этого отмечать, но она действительно на удивление очень мала по сравнению с его ладонью) и переполняется радостью. Но Чжинхван привел их к колесу обозрения и оглянулся, вопросительно и тревожно, слегка сжав его руку. Чжунэ слегка нахмурился. Неужели ты только поэтому меня держишь за руку — потому, что опасаешься, что я сдрейфил или боюсь? Он не говорил вслух, потому что стоящий инструктор, помогающий им вовремя зайти в кабинку, мог озадачиться и неправильно понять его обвинительный и раздосадованный тон. Чжунэ и вправду было унизительно — видеть это беспокойство, сочувствующее и бережное внимание теперь, когда Чжинхван узнал о его боязни высоты. Лучше бы он дальше ничего не знал, настолько это было стыдно. Даже несмотря на то, что шагать в кабинку с стеклянным полом Чжунэ действительно было немного страшно, но он терпеть не мог такое отношение к своим слабостям. Он не трус, он защитник. Каждый обеспокоенный взгляд в его сторону, цепкая оценка: "сможет ли Чжунэ?", "не слишком ли?" словно пробивали бреши в его литой самоуверенности и намерении доказать, что он лучший. — Всё нормально! Мне и самому любопытно, на самом деле. Каково прокатиться на всех этих аттракционах и прочее. Но увиденные зрелища иногда пересиливают. А здесь-то что, здесь мигом можно привыкнуть. Медленно же поднимается! — отчеканил храбро Чжунэ, тем не менее, быстро садясь и прижимаясь спиной к спинке сидения. Он настороженно смотрел, как удаляется земля под ногами — вполне небыстро, но неумолимо, — и свел кроссовки вместе на стеклянном полу. Ему и вправду было любопытно, он не врал — его привлекало новое и интересное, а особенно то, с чем он сам встречал свое сопротивление. Поэтому вместе с шевелящимся в подкорке страхом он испытал и затаенный восторг и предвкушение. Тем более, что вид был действительно потрясающий: последние закатные лучи солнца освещали кабинку и падали на сидящего перед ним Чжинхвана, с интересом на него смотревшего. Лучи уходили с каждой секундой, и вместо того чтобы оглядывать открывающуюся при подъеме из-за деревьев панораму Пусана, Чжунэ разглядывал Чжинхвана. — Ух ты, а тебе идет закат. То есть, не то чтобы я сейчас хотел сказать какую-то слащавую фразу, но ты действительно удивительно смотришься. Давай вместо созерцания высот я буду смотреть на тебя? Подначиваемый странным романтично-испуганным настроением, Чжунэ сделал из пальцев сердечко, подмигнув Чжинхвану. Его стресс вкупе с кофеином всегда уходил в энергичность, и сейчас Чжунэ как никогда не прочь был воспользоваться ситуацией, даже если это и значило высмеять болезненную тему. — Надеюсь, ты понимаешь, что в самой высокой точке тебе придется оказать мне первую обнимательную помощь? — он подорвался с места, не давая себе опомниться, и пересел на скамью к Чжинхвану, чтобы чувствовать его под боком. Чжунэ еще раз случайно окинул взглядом окружающий мир с теперь уже открытой стороны кабинки — и замер. Солнце уже окончательно скрылось, и вокруг по темным деревьям, дорожкам, улицам и домам рассыпались желтые фонари, удаляющиеся и уменьшающиеся в размерах. — Как будто мы с тобой зависли в воздухе, правда? — вполголоса произнес Чжунэ, поворачивая голову к Чжинхвану. И вправду... чёрт, все-таки, весь этот день того стоил. Ради вот этого момента и ощущения. Кисло-сладкого парения над вечерним Пусаном с Чжинхваном наедине.//
"Я с удовольствием буду спать вместе с тобой, Чжинхван-а!" Одна чертова фраза, сказанная в порыве чувств Чжунэ, теперь не выходила у него из головы, отзываясь болью в душе, болью от того, что он сам не понимает теперь свои чувства. С одной стороны, Чжинхван в ужасе от того, что так заигрался со своим тонсеном, что его враньё дало такие чудовищные плоды, с другой – он понимал его, и был даже не против. Все это порождало такую гремучую смесь в его душе, которая не давала ему покоя. Насколько яд влюбленности в его адрес уже въелся в душу Чжунэ, что тот так думает о нем? И почему его это не пугает, как должно, ведь он никогда в жизни не имел серьезных отношений с парнями, только короткие интрижки, никого ни к чему не обязывающие... А в сексуальные отношения он вообще вступал только в случае сильной эмоциональной связи. Он должен был быть в ужасе и ещё там, за столиком на улице, объясниться, но снова этого не сделал... "Чжунэ, пожалуйста, будь милосерден, когда узнаешь правду". А теперь они вдвоем сидят в колесе обозрения, обстановке совершенно приватной, и он ждёт от шумного и болтливого младшего не только уверений, что с ним все в полном порядке, но и неудобных и опасных вопросов, которые могут привести к тому, что из кабинки они выйдут врагами, если тот в порыве чувств не придушит его раньше или не выкинет из окошка. Если повезет, то... Тонсен нагло сбил его с мысли своим игривым настроением, заставив его лихорадочно соображать в который раз за это свидание, наводя полный бардак в его голове каким-то одним действием или предложением. Именно поэтому, не придумав ничего лучше, Чжинхван закрыл лицо руками, все же частично смутившись от такого глупого и милого проявления чувств вроде сердечек пальцами. Обычно таким страдали девушки или айдолы. Ему казалось, что Чжунэ все же серьезнее... — Смотри, конечно. Так невовремя снова включился его собственный характер, позаимствованный у матери, поэтому взгляд стал кокетливыми в ответ на игривость младшего, а сам он немного задумчиво прикусил нижнюю губу, разглядывая уплывающий из-под ног пейзаж. Красиво, очень красиво... Опасно, но все же не настолько. И почему-то теперь, когда ему некуда бежать, никак не скрыться от ответов, он чувствует, что делает всё правильно. Почему? Ещё пять минут назад он метался, но под пристальным взглядом и под влиянием хриплого голоса он... Нет, Чжинхван не влюбился, вовсе нет. Скорее, он начал привыкать и любить, а это совершенно разные вещи. Как возможно испытывать такие чувства после двух коротких свиданий и недельного перерыва? Он сам не в курсе, но все же это те чувства, которые никто до конца никогда не может понять. Парень знал, знал все, понимал, что страх все же однажды проснется в Чжунэ на этом колесе обозрения, как бы тот ни старался храбриться и держать его в узде. Поэтому Чжинхван охотно подвинулся, давая больше места младшему, чтобы тот сел, спиной теперь чувствуя чужую руку, которая так по-хозяйски легла на спинку скамьи за ним. Ответ и свои эмоции он взвешивал всего несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы тонсен дошел до нужной кондиции и без его помощи. Он поднял голову, встретившись с ним прямым взглядом, понимая, что все это похоже на сумасшествие, чем на что-то ещё. Когда мозг перестает работать, а тело слабеет, не способное сопротивляться. Это и называется животным магнетизмом? Потому что он не в состоянии отвести взгляд или отсесть подальше. — Я не буду отказывать первую помощь. Я устрою профилактику, и она не потребуется. Это сказано было уже шепотом, потому что повисшая тишина, нарушаемая только лёгким скрипом механизмов, была слишком потрясающая, чтобы ее можно было потерять.Чжинхван ещё секунду продержался в этом столкновении взглядов, а позже сломался, аккуратно снял с Чжунэ кепку, с себя — панаму, чтобы не мешали, и притянул к себе за шею, – как тогда, на светофоре, перед тем, как расстаться, – мягко целуя чужие губы. Только вот бежать ему в этот раз некуда, да и вряд ли младший допустит такую ошибку повторно и позволит ему ускользнуть. Чжинхван и не собирался бежать, радуясь про себя тому, что так удачно закрылся от неудобных вопросов. — Как профилактика? Работает? — кажется, они целовались несколько минут без перерыва, обняв друг друга на высоте, на которую было уже совершенно наплевать, во всяком случае, лично ему. Чжинхван самодовольно улыбнулся, аккуратно высвободился от власти чужих рук, а затем поднялся на ноги, оглянувшись на окна. В темноте все казалось таким сказочным, нереальным, как собственные ощущения в данный момент. Постепенно они и правда поднимались все выше, теперь преодолев примерно треть всего круга, и, кажется, он был бы согласен на ещё один. Эта откровенная обстановка действовала на него не так, как ему изначально хотелось. Религиозный характер снова напомнил, что он гробит свою душу, на что пришлось мысленно ответить, что рай ему и так вряд ли светит. Парень встал вплотную к сидящему Чжунэ, улыбнулся и сел на его колени к нему лицом, немного сжав чужие бедра своими. Непривычно, немного неудобно, но руки сами вновь оказались на чужой шее, а губы слишком близко от чужих. Непозволительно много раскрепощённости, но какая разница? Здесь, на высоте, их могут увидеть разве что из других кабинок, но там все наверняка заняты своими делами, чтобы обращать внимание на их выходки. — Если будешь распускать руки, то тут же пойдешь домой, причем один, когда мы спустимся. Намек понял? Чжинхван по-доброму улыбнулся, а позже снова поцеловал младшего, закрыв глаза от удовольствия. Так странно, ему ни одну из его бывших никогда не хотелось целовать с такой страстью, с такой нежностью и так долго... Только одну, но там, скорее, была мотивация оказаться с ней в постели, чем что-то ещё. С Чжунэ не хотелось торопить события, но при этом хотелось не затягивать с проявлением своих эмоций. "Боже, прости меня, грешника. Скажи мне, кого я все же обманываю, его, что люблю, или себя, что не люблю?"//
Говорят, тот самый миг наступает в особой атмосфере — наедине, в полутьме, немного интимной. Чжунэ внезапно для себя испытал его, когда их с Чжинхваном взгляды встретились. Кабинка аттракциона вдруг стала осязаемой и даже тесной, что в любом другом случае означало бы начинающийся у Чжунэ приступ страха, но в этом всё было иначе. И предельно ясно. По взгляду он понял, что Чжинхван тоже это почувствовал. Его голос, обычно высокий, стал ниже, медленнее и невыносимо вкрадчивее, как будто он вознамерился свести с ума не одного Чжунэ, а сразу десять. — Я не буду отказывать первую помощь. Я устрою профилактику, и она не потребуется. Чжунэ не отрывал взгляда, Чжинхван не сводил взгляда с него, пока снимал кепку, и только когда властно надавившие на шею пальцы его снова, как в тот раз, заставили наклониться, он зажмурился от избытка чувств. Оказывается, парк аттракционов может и в самом деле быть романтичным местом. А для Чжунэ и вовсе убийственным. По крайней мере, учащенное от страха сердцебиение стало совсем бешеным от поцелуя. Каждый раз — не сказать, что они с Чжинхваном так часто целовались, но — был связан с нешуточным выбросом адреналина, и Чжунэ не хотелось к этому привыкать, потому что тогда он совершенно забудет про свою обыденную жизнь и не сможет провести без Чжинхвана ни минуты, а он обычно не такой, даже после долгого одиночества. Он никогда еще не погружался в отношения настолько, что забывал обо всем остальном. Но сейчас он собственнически прижал Чжинхвана к себе, обнимая и целуя так, чтобы твердо увериться, что тот никуда деваться не собирается, и напрочь забыл о том, что находится, в общем-то, во многих метрах от земли. Это было удивительно. Разделенное в тишине и на высоте тепло, и Чжунэ устал уже считать, в который раз влюбился в кокетливого и с виду неприступного Чжинхвана. Поэтому он весьма нехотя выпустил высвобождающегося из его объятий парня. Чжунэ показалось, что прошло так мало времени — и действительно, они еще поднимались. Чжунэ не сводил с растянувшегося во весь рост по центру кабинки Чжинхвана, как и обещал (внутренне содрогнувшись от самой мысли, что кто-то может вообще осмелиться встать на ноги в таком месте). — Работает, даже очень эффективно, Чжинхван-а, — он широко улыбнулся, сам слыша, каким рокочущим стал его и так хриплый голос. — Но знаешь, доктора советуют длительное применение такого средства до самого избавления угрозы. Гарантия, знаешь ли. Он всерьез ожидал, что Чжинхван рассмеется на этот раз, от его глупой реплики и от их недо-игры в спасение Чжунэ, но обернувшийся парень посмотрел на него со странным выражением лица и непредсказуемой улыбкой. — Что? Не дашь мне заявить свои права на тебя? — Чжунэ вызывающе вскинул голову, подстрекая хёна продолжать проявлять свои чувства. —По-моему, я это сделал еще в ту ночь. То, что Чжинхван сделал после этого заявления, никак не укладывалось в голове. Чжунэ весь подобрался, когда хён оказался слишком близко. И совсем окаменел, когда тот решил сесть на его колени, сокращая всю вежливую дистанцию неудачного свидания до минимума. Как будто знал, что это гораздо больше, чем Чжунэ просил, и специально решил довести свою "профилактику" до передоза. Чжунэ очень осторожно, боясь спугнуть решение Чжинхвана, дотронулся до его лба, отводя падающую на глаза и мешающую смотреть на него челку, а другой рукой обнял за талию, придвигая к себе, чтобы тот сел комфортно. Но так лицо Чжинхвана стало совсем близко к его, и Чжунэ опять ощутил, как всё вокруг замерло. Поясница хёна под его ладонью и футболкой казалась очень горячей, и Чжунэ нестерпимо захотелось её коснуться. Как будто угадав его мысли, Чжинхван обманчиво соблазнительно прошептал: — Если будешь распускать руки, то тут же пойдешь домой, причем один, когда мы спустимся. Намек понял? Чжунэ совершенно непроизвольно простонал в его губы, отстранившись с явным разочарованием. Его так даже девушки не динамили: те порой втайне сами мечтали о скорых отношениях, несмотря на его романтичную обнимательную натуру. — Зачем таким тоном? — пристально рассматривая Чжинхвана затуманенным блуждающим взглядом, он наклонил голову, найдя силы только для усмешки. — Хочешь, чтобы я лишился рассудка? Конечно, ему хотелось больше. Еще бы. Сильнее показывать, крепче сжимать, отчаяннее целовать. Сразу всё. Не находившая в течение года выход любовь к Чжинхвану затопила его с головой, и Чжунэ едва удерживал её и свои желания прочувствовать Чжинхвана, нежно гладить его по притягательному затылку, целовать до укусов, никогда не выпускать из своих объятий. Но хён хотел, по-видимому, чтобы их отношения начинались медленно, балансируя те сумасшедшие поступки в клубе, и Чжунэ не мог это игнорировать, хотя ему страшно захотелось возмутиться и взбунтоваться. Но Чжинхван попросил его — даже приказал — не распускать руки, и честно говоря, его приказной тон завел Чжунэ еще больше. В этом что-то было — сдерживаться, копить всплеск чувств, осторожно наслаждаться простыми касаниями и нежными поцелуями, потому что даже простые движения, ощущение веса Чжинхвана на своих коленях и его рук на своих плечах и шее, сводили его с ума так, как ничто в этой жизни. Если концентрироваться на них — даже самое легкое касание превращалось в сладкую пытку под угрозой невозможности большего. Но он подчинился. — Я буду только обнимать. Обещаю. — со всей честностью выдохнул Чжунэ. — Но не отнимай у меня это. Он все же, прислушиваясь к реакции Чжинхвана, залез под край его футболки и положил левую ладонь на поясницу, а вторую оставил на шее, зарываясь пальцами в короткие волосы. Удержал их на месте, давая хёну понять, что обозначил для себя границы, но напоминает ему о своих эмоциях, и с нетерпением приник к его губам, решив не отрываться от Чжинхвана до самого пика, потому что кабинка продолжала подниматься. Только раз он открыл глаза, когда кабинка поплыла обратно, и все внутри него ухнуло со страха — настолько они были высоко, что он уже успел забыть. Но картинка отпечаталась в голове, и Чжунэ завороженно застыл, разбирая в себе целую гамму чувств. — Вот в это сейчас сложно поверить, но я безумно счастлив, Чжинхван-а! Здесь и сейчас. Знаешь... — он еще раз обвел взглядом вид за плечами Чжинхвана, с затаенным напряжением и восторгом ранее невиданного, а затем схватил его за запястья, крепко сжав. — Мне и вправду не все равно, что иногда ты не проявляешь энтузиазма по сближению со мной, уходишь от вопросов или просишь меня вести себя спокойнее. Может, ты не привык встречаться с парнями и потому меня отталкиваешь? Но, Чжинхвана. Я правда... ты правда мне безумно нравишься! И готов ко всему, чтобы тебе было со мной комфортно, к любой твоей просьбе. Даже еще раз пойти в дом с привидениями или еще что похуже. Он поднял его руку и приложил левую ладонь к своей щеке, закрывая глаза и невольно улыбаясь. Он редко признавался кому-либо, в силу своей достаточно закрытой натуры, несмотря на любовь к энергичной болтовне, но почему-то сейчас, с Чжинхваном, это вышло так естественно и так легко. Чжунэ крепко обнял, притянув к себе застывшего в нерешительности Чжинхвана, и приказал себе не принимать близко к сердцу затянувшуюся паузу. — Мы опускаемся, — шепнул он на ухо хёну. — Пора тебе встать и сделать вид, что ты очень обеспокоен тем, как я пережил эту поездку. Но, по правде говоря, благодаря тебе я даже не успел насладиться самым высоким колесом обозрения в Пусане! Он широко улыбнулся Чжинхвану, отпуская его и приглаживая растрепанные им же волосы. Он же, наверняка, не менее всклокоченный и красный. Ну и ладно. Чжунэ нагнулся и поднял слетевшие на прозрачный пол кепку и панаму, про которые они забыли практически с самого начала, отряхнул и протянул Чжинхвану его головной убор. Кабинка уже скоро опустится на уровень деревьев, и Чжунэ не знал, чем занять свои глаза и руки. Одно он знал точно — он ни о чем не жалел.//
Чжинхвану даже не очень-то и хотелось, чтобы этот поцелуй заканчивался, не хотелось, чтобы рушилась слишком уютная и даже интимная атмосфера, которая ему определенно нравилась. Его грела чужая ладонь на своей пояснице, горячая, намекающая на то, что Чжунэ позволит себе больше, если он только ему разрешит, и не делает это только потому, что он ему запретил. К сожалению, для этого он просто струсил, боясь, что это приведет к неизвестно каким последствиям, в том числе распущенному и непозволительному поведению в кабинке колеса обозрения. Все бы ничего, но для этого, во-первых, он слишком скромен, как бы это ни опровергалось его собственной манерой общения, а во-вторых, настолько далеко его отношения с парнями не заходили, и он боялся, что от этого все может рухнуть. Пока он эмоционально окончательно не привык ко всему этому, он не видел смысла в физической близости, ведь он искал моральный комфорт в первую очередь, а не постоянные издевки, напоминания и удары по больным местам в его душе. Чжинхван с большой неохотой поставил этот момент на паузу, когда все же младший решил прервать эту целовательную эпопею, секунду приходил себя, а позже с некоторым беспокойством посмотрел на него. Слишком неясный взгляд. Вроде он боится, а вроде нет, как будто потерялся где-то в своем мире. Он немного не ожидал того, что его после этого так внезапно схватят за руки, причем так, что ему явно не освободиться и даже незачем пытаться это сделать. Все, что ему остается теперь — это дослушать Чжунэ до конца, когда тот выразит все накопившиеся в нем эмоции. Он не смел его перебивать, иначе огонь в чужих глазах сожжет его заживо. "Видишь меня насквозь. Я вообще к этому не привык и не знаю, стоит ли привыкать. Я все еще даже сомневаюсь, что вранье тебе закончится чем-то хорошим для нас обоих. Мне так жаль, что ты выбрал меня. Пожалуйста, боже, поверни его жизнь в нужном направлении, я ведь принесу ему одни несчастья". — Я не садист, чтобы тащить тебя туда снова. Он улыбнулся от этого милого жеста большого ребенка – такого невинного, такого ласкового жеста, Чжинхван невольно даже погладил его свободным большим пальцем по щеке, не в силах нарушить установившуюся идиллию. Да, конечно, он не ответит вслух на его чувства, завуалированные фразы — это легко, действия, "подтверждающие" его "чувства" он тоже мог ему дарить, но произнести вслух такую глобальную ложь он был не в состоянии. Он не любил Чжунэ, максимум, достигнутый на этом свидании — это странное влечение и желание позаботиться, пожалуй. Все. Хотя объяснить свои выходки в кабинке колеса обозрения этими двумя словами было просто невозможно. Слава богу, тому хватило и этого, поэтому он лишь снова оказался в плену сильных объятий и поспешил покрепче обнять его за шею, прикрыв глаза и на секунду прижавшись к нему щекой. Выслушивая шепот на ухом и понимая, что он готов повиснуть на парне коалой до конца этого вечера, не вставая и не отпуская его, где они при этом окажутся — совершенно без разницы. Но в одном тонсен был прав — их время на колесе обозрения подходило к концу, а значит, и правда надо приводить себя в порядок, чтобы не выглядеть странно, чтобы не ловить эти странные взгляды, которых, к счастью, стало намного меньше в связи с прибытием большого количества народа в парк развлечений, где их при беглом взгляде все же, наверное, принимали за друзей, которые не хотят друг друга потерять в толпе, особенно он, который даже при всех достоинствах роста Чжунэ не увидит его из-за голов других людей, закрывающих ему обзор. — Ты так говоришь, как будто хочешь сюда вернуться еще раз. Чжинхван слез с чужих коленях, немного покачал головой, улыбаясь, взял протянутую ему панаму и надел ее на голову, глубоко выдохнул и на пару секунд закрыл лицо руками, приходя в себя, пару раз обмахнулся ладонью и сел напротив, терпеливо в полной тишине дожидаясь, когда они доедут до места высадки пассажиров из кабинок. Пару раз и правда с некоторым беспокойством взглянул на младшего, больше опасаясь, что тот все же задаст ему какой-нибудь неудобный вопрос, поставит в тупик и добьет и без того пошатнувшуюся атмосферу свидания, которая только-только пришла в норму. Он вышел следом за Чжунэ наружу, прочь от аттракциона, выждал пару секунд, пока они проходят мимо очереди, которая разрослась в несколько раз с момента их посадки, а потом, пользуясь тем, что дорожка вперед почти пустая, немного разбежался и запрыгнул младшему на спину, уронив при этом панаму со своей головы. В остальном обошлось без происшествий, ему удалось удачно зацепиться и руками за чужую шею, и ногами. Да и не настолько он был тяжелым, чтобы скоропостижно перевесить и утянуть их обоих на землю, что грозило бы ему серьезным ушибом спины и затылка, если не больше, так еще и пизанская башня на него сверху бы упала. — Покатаешь меня? Пришлось правда пережить, пока его утряхивали на чужой спине, чтобы это было удобно для них обоих. Правда, пару раз он в панике сильно хватался за чужие плечи и шею, потому что всерьез опасался, что его уронят, но все обошлось, даже проходящая мимо девочка подала ему в руки панаму, за что он отблагодарил ее кивком и улыбкой, а позже действительно с комфортом устроился на чужой спине и крепко обнял за шею, укладывая голову на собственные руки на чужих плечах. После сегодняшнего дня ему казалось это вполне нормальным, поэтому он даже не задумывался о правильности такого поступка. — Я не думал о том, куда мы пойдем после парка аттракционов. У тебя есть идеи? Или мы просто можем пошататься по городу, пока не станет совсем поздно, и мы разойдемся, потому что завтра на работу. Он улыбнулся и посмотрел вперед, контролируя, чтобы в случае чего Чжунэ ни в кого не врезался, а заодно присматривая за тем, чтобы никого не ударить самим собой, особенно ногами. Ему даже нравилось это, видеть поверх толпы — это удавалось ему так мало за его недолгую жизнь -, чувствовать себя капитаном корабля который так уверенно разрезает собой волны в виде людей и странных растянувшихся очередей на аттракционы. Пытаться попасть на еще какой-нибудь было бессмысленно, но его это и не интересовало, ему было безумно важно, чтобы этот день закончился хорошо для них обоих. — Кстати, да, могу я тебя попросить... До конца рабочего дня лучше не звони мне, хорошо? У меня практически все время жуткий завал, если повезет, то я хотя бы вечером прихожу домой, а иногда я правда живу на работе. Нет, она мне очень нравится, но не до такой степени. Просто иначе меня уволят к черту. "И я останусь совсем на дне". Про финансовые проблемы в своей жизни он не собирался распространяться, но ему очень не хотелось получать неудобные звонки, чтобы его чертовы подчиненные к количестве трех штук доставали его еще и троллингом по этому поводу, ему хватало этого с головой с ростом, с внешностью, ка-то он даже услышал унизительные шутки про жилье... Чжинхван не хотел пускать его в это болото, и он сделает все, чтобы Чжунэ даже не подходил к этой трясине. — Тебе не тяжело? Я могу слезть, и мы пойдем так... Понимаю, что не намного тяжелее мешка с картошкой, но все же и его утомительно таскать.//
Набросились на него совершенно неожиданно. Бухнулись всем весом, твердо намереваясь не сбить с ног, а уцепиться руками и ногами, так, но Чжунэ едва успел выровнять баланс и не опозориться полетом "морда-асфальт". – Покатаешь меня? – весело раздалось над ухом, и Чжинхван зашевелился на спине, устраивая поудобнее ноги, которые Чжунэ машинально подхватил, расценив ситуацию. – Ух ты, ты и впрямь коала в действии! Только в следующий раз предупреждай, а то от таких сюрпризов можно обоим шмякнуться на землю, – рассмеялся Чжунэ, встряхивая достаточно легкого хёна, уже вполне освоившегося в такой позиции. Вообще, удивительно, он абсолютно точно не ждал такого поведения от вечно серьезного и с виду меланхоличного парня. Чжунэ казалось, что только он из них двоих способен выкидывать из ряда вон выходящие поступки, порой граничащие с ребячеством. Но это было здорово. Значит, Чжинхвану с ним достаточно комфортно, что он позволяет себе так с ним обращаться. Успех! Чжунэ увидел краем глаза слетевшую шляпу и ненадолго замер, размышляя. Заметив, что на них смотрит идущая девочка, он умоляюще послал ей глазами сигнал бедствия. Чжунэ правда не был уверен, что сможет присесть и встать с таким грузом, не теряя собственного достоинства. К счастью, та подняла панаму и вернула её Чжинхвану. И можно было выдвигаться. Оказалось, это даже весьма забавно, хоть весело трепаться, как раньше, когда они шли между аттракционами, было немного затруднительно. – Куда-то еще пойти? Чжунэ неповоротливо лавировал между стоящими и идущими в самые разные стороны людьми, которых к вечеру в парке стало настолько много, что ему приходилось чуть ли не таранить толпы и очереди, бормоча «извините» и «пропустите». При всем желании (если понятие желания применимо к его отношению ко всем аттракционам) вряд ли был смысл искать, где еще можно было покататься, они бы только время потеряли, отстаивая заметно выросшие очереди. Поэтому Чжунэ задумался, прикидывая, что можно предложить дальше. Завалиться поесть? Так вроде гамбургер был вполне сытный, лично он не проголодался еще от слова совсем. Просто шататься по городу можно было, но Чжунэ не любил много ходить. В свободное время он предпочитал, сроду рассказам Чжинхвана о своей любви к «валянию коалой», лежать дома, смотреть фильмы и слушать музыку. Уж точно не мерять шагами бесчисленные улицы без какой-либо цели. Правда, проблема была в том, что в этом районе, помимо парка аттракционов, который он старательно пометил в своей ментальной карте как «опасное место», он знал только зоопарк по соседству (который, кстати, так к месту пришелся в сегодняшней стычке у Шторма). Чжунэ любил животных. Но «контактный зоопарк» расценивался его знакомыми как нечто слишком детское, и потому, если он куда-то выбирался вместе с компанией, то всегда проходил мимо – дальше, к вполне неплохому бару кварталом ниже. Но судя по выходке хёна, ему можно было предложить. – Здесь недалеко есть бар, я там иногда бываю, – небрежно бросил Чжунэ, уже слегка запыхавшись от постоянного уворачивания вместе с Чжинхваном от ненароком толкающихся людей. – Ну и... еще есть контактный зоопарк. Со всякими уникальными зверьками, которых можно трогать, знаешь такой? Наверное, вечером самое то пойти в бар. Но с другой стороны, тебе завтра рано с утра на работу, не то что мне. Так что можно и в зоопарк, если ты никогда не видел енотов, к примеру. Он знал, что вполне лояльный в принципах отец очень строго относится к рабочему распорядку сотрудников. Постоянно опаздывающему Чжунэ приходилось несладко во время стажировки, и отец, не выдержав попыток приучить сына к четкому расписанию и обязательствам, выдворил его искать приличную работу, подходящую его нестабильному характеру и режиму сна. Но кстати, с другой стороны, отец также трепетно относился и к времени, когда сотрудники уходят домой. Во многих обычных корейских компаниях сотрудники обязаны оставаться на рабочем месте, пока не уйдет начальник, даже если тот решит покинуть офис в полночь. Но отец Чжунэ всегда уходил с работы строго по часам, а если приходилось задержаться, то предупреждал об этом начальников отделов, чтобы те могли сами распорядиться временем как нужно, в зависимости от загруженности. Поэтому "жить на работе, иначе уволят"...это было не так! И Чжунэ изумился, тут же вознамерившись отстоять честь отца и его компании, но осекся. Я точно хочу рассказать Чжинхвану, что мой отец – президент компании, в которой он работает? Э-э, не уверен. Это только вызовет лишнюю неловкость и новые осложнения, от которых я почти что избавился в нашем общении. Нет! Как-нибудь потом. Но слова Чжинхвана его заметно расстроили. А может...он специально так сказал. Если он неизвестно когда приходит после работы, а звонить запрещает, то я и вовсе не буду знать, когда могу с ним связаться. Неужели Чжинхван всё еще хочет держать со мной дистанцию? И снова он становится недоступным, даже когда кажется, будто всё идет на лад. Как всегда, когда я пытался обратить на себя его внимание. Чёрт! Он сгрузил хёна на землю и отряхнул руки. – А что насчет смс в какао-токе? Я бы мог узнавать, когда ты планируешь закончить. Я хочу встречать тебя после работы, – заявил он безапелляционно и бесстрашно. Ку Чжунэ не сдался тогда и не сдастся сейчас! Почему-то теперь возникло желание пойти в бар и выпить, хотя Чжунэ обычно редко ходил по барам вне компаний: достаточно быстро напивался. Но Чжинхван выказал явное желание посетить зоопарк, и Чжунэ повел его туда, быстро снова расслабляясь и заряжаясь новыми мыслями о том, что наконец-то он там побывает! Людей в контактном зоопарке было не так уж и много по сравнению с парком: видимо, жарким летним вечером хотелось все же гулять на улице под свежими морскими ветрами. Это и здорово: животные не выглядели замученными. Чжунэ снова заплатил за билеты и за корм, передав один Чжинхвану и с радостью заглядывая в зал с огороженными вольерами. Там действительно было полно всяких разных зверей, скота, птиц и даже рептилий, свободно ползающих на руках внимательных работников зоопарка. Чжунэ в нетерпении схватил Чжинхвана за руку, чтобы не разбредаться, поведя его к интересующим его животным, но тут же отпустил, с любопытством и радостью оглядывая цыплят, енотов, филинов, собак, кошек, гекконов, черепах и многих других представителей, не зная, к кому подойти в первую очередь. Он даже не старался скрывать свой восторг – во-первых, потому что эмоции он никогда сдержать не мог, а во-вторых, по одному взгляду на хёна можно было понять, что тот нисколько Чжунэ не упрекает и не смеется над ним, а всецело одобряет его предвкушение.//
Предложение пойти в бар было Чжинхваном отвергнуто практически в ту же секунду, что прозвучало. Как бы да, вечер, они вдвоем, но каждый раз напиваться при встрече... Да и Чжунэ был прав, завтра ему на работу, там и так совсем не просто, а если ещё идти туда с тяжелой головой, то все это будет очень и очень грустно. Коллеги по работе его просто добьют, особенно "подчинённые", которые его и так ни во что не ставили. А вот вариант с контактным зоопарком показался ему весьма интересным, он слышал о таком, и не раз, и... В конце концов, они достаточно молоды, чтобы позволить себе такой вид развлечений. — Пойдем в зоопарк... Я там ни разу не был, а так как у меня даже нет зверюшки дома, то я всеми руками и ногами за! Он в доказательство своих слов вытянул ноги, немного засмеявшись, но через некоторое время был безжалостно опущен с небес на землю, точнее, если говорить честнее и проще, то Чжунэ сбагрил его бренное тело асфальту. Ему ничуть не обидно, он понимал, что каким бы мелким ни был, Чжунэ все равно устал бы рано или поздно, тем более если учесть, что уже прошел целый день. Поэтому он поправил панаму на голове, которая была уже совсем не нужна в темное время суток, одернул футболку и поднял глаза на младшего, невольно улыбнувшись. В том было столько наглости, столько желания завладеть им, что это заставляело Чжинхвана умиляться его пылкости, его стремлению получить все и сразу. Чжунэ был как персонаж из кино, и ему таким никогда не стать, потому что его пыл охладили ещё лет так в шестнадцать, когда он на фоне своих друзей и одноклассников так и не вырос, оставшись одного роста с девчонками вокруг, за что немедленно был приравнен к ним, унижен и высмеян. — А насчёт сообщений я и не говорил ничего, пиши, когда захочешь. Чжинхван тепло улыбнулся своему тонсену и отправился следом за ним в контактный зоопарк. Сам он даже не знал толком, где это место, поэтому целиком и полностью доверился в этом вопросе Чжунэ. И не зря, потому что буквально через пять минут они оказались в светлых помещениях контактного зоопарка, просторного и достаточно большого, чтобы здесь не скапливались ни люди, ни животные, ни неприятные запахи. Он был просто с первого взгляда покорен этим местом: все было достаточно озеленено, все выглядело так уютно... Да он бы жить здесь с удовольствием остался, тут все выглядело даже куда лучше, чем в его квартирке. Нет, у него было чисто, была зелень, но все выглядело чудовищно старым и пыльным, хотя таковым не являлось — они с соседом следили за чистотой. Чжинхван даже не сразу осознал, что здесь, во-первых, есть много умилительной теплой живности, а во-вторых, что ее можно трогать, брать на руки и аккуратно тискать. Парень невольно засмеялся, когда младший за руку потащил его к зверям. У обоих были глупо-радостные лица, но ему глубоко все равно, он с удовольствием прошел с ним за руку сначала в птичник. Кур и аналогичных представителей пернатых он не очень любил, пускай петухи разнообразных пород и выглядели интересно, особенно красавцы в больших меховых штанах или какой-нибудь забавной расцветки. Зато он зацепился за сов и сначала пытался их передразнивать, округляя глаза и вертя головой, как они, потом погладил самую пушистую из них и пошел дальше, скорее потому, что Чжунэ настоятельно потянул его за собой, иначе они бы застряли надолго... Потому что, как и многие представители их поколения, Чжинхван мечтал получить письмо из Хогвартса, но чуда не случилось, он оказался обычным человеком. "Был бы я волшебником, наколдовал бы, чтобы все были счастливы". Далее на очереди шли достаточно крупные животные, и они слишком надолго около них не задержались, как оказалось, никто из них не испытывал трепетной любви к козам, а овца и осел были оккупированы парой семей с детьми, где родители уже явно устали оттаскивать молодняк от животных. Зато потом началось все самое интересное — мелкие животные типа кроликов, кошек. Даже была лиса, которую он сначала даже не заметил, потому что хищница спала в своей норе и до определенных пор не показывала своего носа. Вот тут они уже и правда застряли надолго, особенно он около клетки с кроликами. Чжинхван даже напрочь забыл про Чжунэ, про свидание, обо всём на свете, потому что он был целиком и полностью увлечен пушистым кролем, которого держал на коленях, сидя на полу и кормил какой-то травой, которую им дали в том числе в качестве корма. Около него собралось ещё несколько ушастых, но им он просто выложил немного еды в тарелку, чтобы звери не обиделись, что им отказано во внимании. — Я теперь хочу животное себе домой ещё больше... Но я его не заведу, не с моей работой. Он засмеялся, поцеловал кролика в жующую щеку и нашел взглядом младшего, невольно улыбнувшись, аккуратно посадил кролика в его клетку и потянулся, чувствуя себя счастливым, но уставшим. И как только снова склонился, чтобы дотянуться рукой и погладить пушистые ушки, на его плечах оказалось нечто тяжёлое и достаточно когтистое, чтобы он чувствовал это через футболку. Ситуация, если бы он за ней следил, вышла до смешного простая и забавная: мама еле как уговорила своего ребенка пойти домой, а бедного енота оставить хоть где-нибудь, и девочка в итоге, не раздумывая, посадила его к Чжинхвану на плечи и пошла домой, так что теперь Чжинхван сидел на полу и обменивался косым взглядом с животным. — Побуду сегодня вешалкой для енотов. Почему бы и нет. Он засмеялся, достал из набора купленного корма какую-то запущенную живность, отдал зверю, который тут же схватил угощение из его рук и сел практически на шею, заставив ещё немного пригнуться и смириться с хвостом, щекочущим голую кожу. Минута, вторая, енот все доел, спрыгнул на пол, сильно оттолкнувшись от него лапами и деловито "помчал" в своём направлении, Чжинхван невольно рассмеялся, если его беззвучный смех с парой коротких смешков вслух можно назвать так — к сожалению, он смеялся именно так, и это никогда не выглядело как искренний ржач -, потер шею, желая убрать ощущения после звериных когтей. Замер, а позже похлопал себя по груди и нервно оглянулся по сторонам. Свой крестик он не снимал вообще никогда с того момента, как его покрестили, ни когда мылся, ни когда спал, а оставшись внезапно без него, он почувствовал себя буквально голым. — Енот... Он едва ли не застонал от досады. Вскочил, постаравшись сделать это так, чтобы не напугать животных, побежал за убежавшим зверьком и в итоге обнаружил его в секции енотов, с очевидной золотой цепочкой под пушистым пузом, но на полке, до которой ему без стула было не добраться. А такие услуги здесь не предоставлялись. Он на пару секунд даже схватился за голову, в который раз за этот день роняя на пол свою панаму, не понимая, что ему делать. Пока не вспомнил, что он, вообще-то здесь с пизанской башней, которая выше него достаточно намного. Чжинхван повернулся, подошёл к явно пока не понимающему всей проблемы парню и взял его за руку, тревожно оглядываясь на животное, беспокоясь о том, чтобы он снова не сбежал. — Чжунэ, мне очень нужна твоя помощь. Енот стащил у меня очень важную вещь — мой крест. А мне роста не хватает, чтобы я мог его поймать. Вообще, он никогда не говорил младшему о том, что он сам верующий, но, похоже, пришло время раскрывать и такие вещи о себе. Оставалось только надеяться, что на этой почве у них никогда не будет проблем. Для этого было бы более чем достаточно просто не высказываться об этом. И держа его за руку, он понимал, насколько у него трясутся собственные. С него всего лишь сняли одну несчастную цепочку... К сожалению, за двадцать четыре года он с ней уже практически сросся, чтобы не беспокоиться о ее потере.//
Погрузиться обеими ладонями в щекотящее море желтых цыплят — ощущение, ни с чем не сравнимое для Чжунэ, который всю свою жизнь прожил в типично городской среде. Он любил животных, особенно больших собак. Но в занятой семье собак особо не подержишь, поэтому с младшими четвероногими он встречался разве что вечером на улице, когда соседи выводили своих питомцев на прогулку. А уж увидеть вблизи сельских или экзотичных животных он и вовсе не мечтал, до сегодняшнего дня. И чего я так хотел компанию найти?! Уже бы давно в одиночку пришел, столько времени потерял! с восторгом и осторожностью разгребая пищащие комки в стороны, думал Чжунэ. В конце концов руки нагрелись под лампой, и он перешел к совам, у которых уже давно вертелся Чжинхван. С широкой улыбкой он наблюдал, как тот пытается вести себя как сова: важно надуваясь, наклоняя голову и моргая. Вот сейчас нисколько не ощущалась их разница в два года — хотя Чжунэ и раньше не придавал ей большого значения, но все же иногда ощущая непосильную для него серьезность миниатюрного хёна. А сейчас...как будто мальчишка младше него! Чжунэ переглянулся с сидящим рядом с ним филином, как будто в немом вопросе. Птица нахохлилась, нахмурилась, и отвернулась мордой к Чжинхвану. Чжунэ насупил брови не хуже филина и окликнул парня: — Эй, смотри! Мы похожи? Чжинхван рассмеялся, и довольный Чжунэ пошел дальше, потянув его за собой и выискивая еще интересных животных. Взгляд его упал на осла, с которым ему отчаянно захотелось познакомиться поближе, и он многозначительно топтался рядом с семьей с двумя детьми, которые его оккупировали, но Чжинхван, что-то заметив, утянул его за собой. Ладно, когда я думал, что нет ничего милее Чинаны и сов, я серьезно ошибался. Вот серьезно! Чжунэ пытался выманить лису едой из норы, как случайно бросил взгляд на вольер с кроликами и застыл. Вид сидящего посреди прыгающих и шныряющих вокруг животных Чжинхвана с кроликом на коленях, которого он кормил и гладил с безраздельной нежностью в глазах, надолго заставил его отвлечься от лисы. Во-первых, у этого парня — его парня — оказалась чертовски восхитительная умиротворенная счастливая улыбка, которой он раньше никогда не видел. Во-вторых, он вообще не видел человека, которому бы так шло сидеть на полу вольера среди клеток и тискаться с кроликом, но хён оказался очевидным исключением. Чжунэ взревновал. — А меня так покормишь и погладишь, а, Чжинхван-а? — с подначивающей ухмылкой спросил он, но тут же был смерян с головы до ног красноречивым взглядом. Чжунэ без дальнейших вопросов поднял обе ладони вверх и крутанулся вокруг своей оси, выбрав следующей целью забавную обезьянку, свесившуюся на серо-рыжем хвосте с толстой ветки. Чжунэ не терпелось посоревноваться с ней в умении пародировать друг друга. Можно сказать, он об этом мечтал всю жизнь. Спустя два раунда, когда он объективно присудил ничью и намеревался обойти мартышку в третьей игре, его отвлек Чжинхван. — Погоди, я обязан показать ей, кто тут круче!.. Что такое? — Он заметил потерянное и почти паникующее лицо Чжинхвана и мигом обеспокоился тоже. — Чжунэ, мне очень нужна твоя помощь. Енот стащил у меня очень важную вещь — мой крест. — Крест? — непонимающе поднял бровь Чжунэ. — В смысле крест как кулон или как... Но трясущиеся руки хёна сказали ему, что дело тут в чем-то более важном, чем в простой цепочке с кулоном. Чжунэ перехватил ладони Чжинхвана, стараясь его успокоить, и вгляделся в бегающие отчаянные глаза. А уже потом изумился, но решил придержать свой вопрос до потом: сейчас самое время было снова играть в супергероя ради Чжинхвана. И не передать словами, с каким упоением Ку Чжунэ играл эту роль. Совершать подвиги — это его стезя! Особенно после сегодняшнего позора. Но дать отпор девчонке на каблуках, посмевшей прицепиться к его Чжинхвану? Конечно. Отобрать у енота-ворюги важный для Чжинхвана предмет? Еще бы! Ему пора придумывать свое супер-имя. Какое-нибудь Чжунэман. КуЧжунатор. Брюс Ку. — Показывай, который? — велел он, хвастливо и сурово оглядывая вольер. Достать до излюбленного енотом места с его ростом не составило труда — гораздо сложнее оказалось отобрать цепочку у хозяйственной животины. Получив пару уверенных царапин на тыльной стороне ладоней и прибегнув к помощи одного из работников зоопарка, который под конец отвлек животное его любимой игрушкой, Чжунэ удалось отвоевать крестик Чжинхвана. На секунду задержав его в руках и рассмотрев, он вернул цепочку хозяину. — Так ты верующий? Я даже представить себе не мог! Он с удивлением заметил, как неловко и даже слегка виновато смотрит Чжинхван, и решил свернуть свои шутки раньше, чем его язык испортит им вечер, ограничившись лишь: — А я нет. Если что. Вообще. Ничего страшного! Ничего ведь? И действительно, под свободой вполне себе не консервативных родителей, он знал только о буддизме, наблюдая за бабушкой, посещающей храмы, когда Чжунэ приезжал к ней в гости; но сам оставался незатронутым, откладывая размышления о верах на более взрослую жизнь. О том, к какой религии принадлежит Чжинхван, он знал еще меньше, и для него это наложило отчетливый таинственный отпечаток. Чжунэ понятия не имел, какие обязательства это накладывало на хёна и на него самого, учитывая то, что ему наверняка придется с этим считаться, раз он хочет с ним встречаться. А еще судя по твоему виду без цепочки, ты жутко веришь в свою веру, какой бы она ни была. — Хватит впечатлений на сегодня! — искренне сказал Чжунэ пришедшему в себя Чжинхвану и приобнял его за плечи, уводя к выходу. Он умный, и прибережет вопросы на потом, более подходящее время, как бы ни хотелось выпалить из жгучего желания их все за раз. На улице он крепко обнял парня, не выпуская его из своих медвежье-собачьих объятий добрых пять минут. — Точно не хочешь, чтобы я проводил тебя до дома? — отстранившись, переспросил он с прежней широкой улыбкой. Рука все еще лежала на плече Чжинхвана, и он почти неосознанно погладил его по шее между затылком и выступающими позвонками. Его отчего-то не переставало тянуть к этому жесту, а короткие волосы создавали ощущение, что он продолжает гладить одно из прирученных животных в зоопарке. Чжунэ безумно нравилось так делать. — Тогда до встречи! И надеюсь, что в следующий раз я получу ответное сообщение раньше чем через неделю. Потому что если нет, я всё-таки появлюсь у твоей работы, запомни мою угрозу! Хотя шучу. Я так или иначе встречу тебя на неделе после рабочего дня, так и знай! — рассмеялся он. В конечном счете они расстались и пошли каждый к себе домой. Чжунэ даже не потребовалось выдумывать более заковыристые угрозы. Следующее сообщение от Чжинхвана он получил уже через семь минут в автобусе. Пора было подытожить невероятно бурный на приключения, эмоции и впечатления выходной день. Сегодня я не только сумел выжить, но еще и добился значительного внимания со стороны хёна. Нет, серьезно, я даже прошел дом с привидениями! Поцеловался с Чжинхваном. И подрался с енотом. Успех. Однозначно — успех.