Коала и Пизанская башня (Коалобашенные)

Мелодичный звук телефона огласил квартиру о новом сообщении, но хозяин совершенно не торопился брать аппарат в руку, чтобы прочитать его. В квартире царила практически полная тишина, только изредка нарушаемая бульканьем холодильника. Мелодичный звук телефона огласил квартиру о новом сообщении второй раз подряд, но и этому сообщению суждено остаться непрочитанным. Чжинхван недовольно пошевелился в своей постели на полу, но только сильнее прижался щекой к лохматому уху большой плюшевой игрушки, с которой спал постоянно с тех самых пор, как ему ее вручили. Она действительно идеально вписалась в гармонию его спального места: эвкалиптовый лес и две коалы, спящие в обнимку среди веток. Просто у него выходной, и он в очередной раз пытается отоспаться за весь свой перегруз на работе. Отношения с Чжунэ только добавили некоторое напряжение между ними и остальными тремя работниками, а от упоминания директора Ку у парня все время дергался глаз, как следствие их первой встречи в новом статусе. Третье сообщение подряд заставило недовольно поморщиться и на секунду оторвать голову от мягкой игрушки, но все же он свалился обратно. Вроде сон уже и отпустил его, а вот желание поваляться в нем было достаточно сильным. Вообще, будь его воля, то он бы провел весь день в постели, даже не прерываясь на завтрак, обед и ужин, но вот только в выходной он обычно ходил в спортзал, а этим нельзя пренебрегать, при своей любви к еде, а также крайне сидячему образу жизни за монитором на работе... Превратиться и правда в пухленькую маленькую коалу, а ведь ему и сейчас далеко до идеала. Хорошо еще, что перед Чжунэ приходится раздеваться достаточно редко, чтобы это смущало и давило моральным грузом. Еще одним. Четвертое сообщение в течение двух минут заставило его недовольно поднять голову и с праведным негодованием негодованием посмотреть на телефон на столе. Он уже знал, кто пытается его дозваться. С такой настойчивостью мог писать только один человек – Ку Чжунэ, собственной персоной. А этот пассажир не любил ждать, странно, что еще не позвонил до кучи раз шесть. – Ничего страшного, дорогой, пять минут ты у меня подождешь. Чжинхван проворчал это совсем шепотом, потирая заспанные глаза, отпустил мягкую игрушку и откинул на ее свою часть одеяла, после чего перекатился на четвереньки, а позже встал на колени и тяжело вздохнул, вытаскивая из-под футболки Чжунэ крест. Его моральные и религиозные устои серьезно пошатнулись с появлением в его жизни любимого человека, но все же не сломались. Он привычным движением крестится и еще раз пять слышит трели телефона, пока тихо, одними губами шепчет вдолбившуюся в память молитву, и только после этого, перекрестившись еще раз, поклонившись в пол, перекрестившись и спрятав крест обратно, он встает и подходит к телефону, открывая весь этот водопад сообщений, как и ожидалось, все они - от одного человека. – И тебе доброе утро, Ку Чжунэ. Он снова ворчит, открывая диалог с ним, но уже после третьего сообщения изумленно распахивает глаза, шокированно глядя на текст, медленно кладет телефон, не дочитывая и оборачивается на дверь в свою комнату. Где и когда он мог проговориться или намекнуть на свой адрес? Или его выдал отец Чжунэ? Нет, вряд ли он бы заучивал наизусть имена рядовых сотрудников компании. Выпытал у компании в отделе кадров? Конечно, сын директора сыном директора, но это конфиденциальная информация, мало ли, может, Ку-младший маньяк? Ни одна из догадок не находила реалистичного варианта и оправдания, а тем временем телефон звякнул еще одним сообщением, кто-то обнаружил, что он прочитал его сообщения. Пути назад нет. Чжинхван положил телефон и кинул к выходу, перескочил через обувь в коридоре, резко открывая дверь, и только потом думая, как же жутко он выглядит: волосы дыбом после сна, ведь он даже не расчесался, заспанный, в гигантской футболке Чжунэ, которая, кажется, даже тому была великовата, в своих любимых затасканных домашних штанишках в коровье пятно... Похож именно на нищего, полностью соответствующего этому дому, а не на приличного парня со средним достатком, которым он всегда был в чужих глазах. Самое противное, что младший не дразнил его, не шутил, а на самом деле ждал его за дверью с телефоном в руках. Так неловко ему еще давно не было. – Чжунэ, ты... Он хотел было возмутиться и выпытать у него, как тот получил адрес, но теперь уже поздно метаться и пытаться как-то вывернуться, его жилище нашли, а самого архитектора застали на месте преступления. Хорошо еще сосед по квартире благополучно слинял в неизвестное, то ли на работу, то ли еще куда... Хоть перед ним не придется краснеть. – ... заходи. Чжинхван отошел от двери и отпустил ее, впуская незваного гостя, не понимая, что ему делать теперь. Самому приходить в гости было нормальным явлением, а от самостоятельного приема гостей он уже давно отвык, да и не в таком месте их встречать, где выходцу из богатой семьи точно не место. И действительно, Чжунэ выглядел так странно в этой обстановке, как будто на фотосессии неудачно подобрали одежду и декорации. У него совершено нет слов, он слишком шокирован таким поворотом дел, что все, что он так тщательно пытался скрыть, внезапно стало известно тому, от кого он это пытался спрятать лучше всего. – Я... Пойду приведу себя в порядок. Кухня справа, моя комната первая слева... А потом мы поговорим, ладно? "Боже, какой кошмар. Наверное, было бы проще, если бы я сказал правду... Чжунэ, мне так жаль, что так часто обманываю тебя. Что не оправдываю твоих ожиданий". 

//

Чжунэ уже в который раз с остервенением нажал на кнопку "Отправить". Чжинхван не отвечал, снова – впрочем, Чжунэ уже начал привыкать, и после всего, что они пережили в их отношениях, паниковать от очередного молчания загруженного и любящего уползать на безответный отдых парня он не собирался. Ку Чжунэ был выше этого. И их любовь (в конце концов, искренне подтвержденная вслух с обеих сторон, на этот раз точно, без всякой утайки), была тоже выше десятка посланных, но непрочитанных сообщений. Хотя Чжунэ уже изнывал от бездействия, топчась у порога его квартиры. Неужели Чжинхван всё еще спал? Чжунэ сам далеко не ранняя пташка, но дрыхнуть без задних ног в такое время даже в выходной – удивительно. Какое спать, когда Чжунэ буквально в нескольких метрах от Чжинхвана, готовый устроить сюрприз и сделать его утро гораздо радостнее своим присутствием? И двумя пачками рамена, припрятанных в широких карманах куртки, между прочим. И не представить, чего ему стоило вызнать, когда у Чжинхвана выходной и где он на самом деле живёт. После того как хён настолько явно начал отпираться, когда он порывался прийти к нему в гости, Чжунэ одолело любопытство, которое он просто не смог игнорировать. Неуемное любопытство вообще всегда было одним из его слабых мест (наряду с дерзким показным реагированием всего, что было ему не по душе). Поэтому спустя короткого постыдного подлизывания, необещающего флирта, в котором он превзошел даже самого себя, бартера и даже увлекательной слежки за Чжинхваном, он наконец-то добрался до его обители – преисполненный желанием удивлять, радовать, обнимать и целовать. Всё же Чжунэ научился щадить своего парня. Если тот действительно спит, трезвонить не стоит – еще проснется в плохом настроении: Чжинхван не особо любил, когда он горланил или превышал допустимую громкость, заставляя сонную коалу вздрагивать. Вообще, с тех пор как они наконец-то проговорили все свои страхи и обещания друг другу, Чжунэ еще сильнее привязался к миниатюрному хёну, который едва доставал ему до глаз в лучших случаях своей обуви, ко всем его привычкам и хотелкам. И Чжунэ ни в коем случае не намеревался надоедать Чжинхвану или доставать его назойливым требованием внимания (сам всегда терпеть не мог, когда бывшие так делали), но уже прошел целый день с их последнего взаимодействия – так что Чжунэ безумно скучал и ничего не мог с собой поделать. Поэтому он продолжал строчить сообщения одно за другим, отковыривать ногтем краску с и так обшарпанных стен и то и дело одергивать себя от импульсивного желания позвонить в дверной звонок (если бы разобраться еще, где чей, и вообще быть уверенным, что он стоит у нужной квартиры). И когда уже он протянул руку, намереваясь постучать, Чжинхван распахнул дверь, совсем неожиданно – и Чжунэ от удивления даже отпрыгнул. – Чинана! – он радостно сграбастал его в охапку, несмотря на ошалевшее лицо перед ним, и поцеловал в висок, куда дотянулся. Вид взлохмаченного парня в его же собственной растянутой футболке и чертовски умилительных коровьих штанах вызвал неукротимый приступ любви в его сердце. – Зачетная пижама! Чжунэ широко улыбнулся и по приглашению переступил через порог. Сюрприз однозначно удался. – Рад меня видеть? Рад же? Ладно, ты даже глаза как следует распахнуть не можешь, иди. Вытолканный ушедшим умываться Чжинхваном, он гордо прошествовал по указанному направлению налево и попал в практически пустую комнату с вещами на полу и лежащей на матрасе гигантской плюшевой коалой. Чжунэ упал рядом с незаправленной постелью и притянул к себе коалу, обнимая её за отсутствием живой. Игрушечная голова, щекочащая нос, уже вобрала в себя приятный сладковатый запах чжинхвановского мужского парфюма и шампуня, и Чжунэ с наслаждением вдохнул его в себя, утоляя свою жажду по отсутствию хёна в своих объятиях. Успокаивая свое экстра энергетичное эго и расслабляясь, он наконец начал рассматривать комнату, в которой находился. – И ты здесь живёшь?! – изумленный возглас, наверное, долетел даже до соседей, но до Чжинхвана в соседней комнате – однозначно. Чжунэ был изрядно удивлён, когда понял, что в комнате, куда послал его хён, описав её своей, действительно практически ничего не было, даже кровати. Вместо неё был матрас на полу с причудливым травяным узором, а еще пара арома свечек на подоконнике, что-то по мелочи и небольшой набор одежды тут и там – Чжунэ был прав, когда пытался убедить свою мать в том, что гардероб его парня поместится даже в гошивоне. Да в общем-то, это место и походило на гошивон! Чжунэ поёжился. Собственное признание в том, что ради своей влюбленности он бы смог жить вместе с Чжинхваном даже в такой комнатушке, как эта, сейчас не казалось ему настолько выполнимым. Слишком уж тут было тесно и скромно. И хён, работающий в компании его отца, действительно здесь живёт? Без шуток? Он себе и представить такого не мог. – Тебе всё тут надо поменять, – размахивая руками, Чжунэ стремительно вынесся из комнаты, столкнувшись в дверях с парнем, который умылся и привёл себя в более-менее бодрое состояние. – Прямо так взять и переделать. Куда ты всё дел?! У тебя даже телевизора нет, как ты смотришь диски с фильмами? А подарки мои где хранить? Отступив, он пустил Чжинхвана в комнату, но не перестал сверлить его пытливым взглядом. – Сказал бы, я бы что поменьше приволок. Она же тебя отсюда вытеснит! – наконец, Чжунэ выдохнул, ткнув пальцем в весело глядящую в потолок гигантскую плюшевую коалу. 

//

– Рад, конечно рад. Признать это было куда проще, чем спорить и что-то сейчас объяснять, тем более у буквального брызжущего во все стороны своей энергией парня явно намного снесло крышу от радости, что он наконец-то пришел в гости к нему. Счастье ещё, что Чжунэ проявил достаточно такта для того, чтобы отпустить его с миром а ванную, поэтому, воспользовавшись моментом, он улизнул туда, плотно закрыв за собой дверь. Чжинхван включил воду и посмотрел на себя в зеркало, покачав головой. Он влип по полной программе. Наверное, даже не стоит надеяться, что однажды младший не осознает, что он живёт в неблагополучном районе, в почти пустой комнате, что явно не является правильным отражением его зарплаты, работы и внешнего вида, что он снова врет, говоря о том, что все в порядке. Для него все так, как и должно быть, сила привычки довела его до того, что и этого вполне достаточно, а все остальное – лишнее. И именно поэтому он никогда не проводил в свой дом. Именно поэтому даже его мать и сестра понятия не имеют, где он живёт, потому что архитектор прекрасно осознает, что никто не будет в восторге, а бесконечные упрёки не дадут ему доказать, что он всем доволен. Он поспешно умылся, продирая глаза окончательно, поспешно расчесался, приводя немного отросшие после последней стрижки волосы в порядок, с недовольством глядя на свое отражение. Чжинхван не нравится не его отражение, а то, что он так по-крупному где-то облажался, что теперь Чжунэ в его доме, в его комнате. Он разочарован сам в себе, что допустил это, что теперь любимый человек тоже может в нем разочароваться, этого не хотелось. Пока он размазывал по щекам пену для бритья. Даже сложно представить, что такое должно произойти в их совместной жизни, чтобы сгладить это впечатление. Повезло еще, что бритва была лишь в его руках, а не у лицах, иначе бы он точно порезался, вздрогнув всем телом от громкости Чжунэ, до которого, очевидно, наконец-то дошло, где он оказался, как выглядит достаточно, где живёт его коала. Далеко от роскошного эвкалиптового леса. Пришлось заканчивать с приводом себя в порядок, чтобы младший своей активностью не натворил что-нибудь, хотя максимум, что он мог сделать – это ещё больше разворотило постель, да оторвать что-нибудь мягкой игрушке. Больше в его доме ничего особо не ломалось, о чем можно было бы пожалеть. Смыв с себя все остатки утренних процедур, Чжинхван быстро вытерся полотенцем и вышел в коридор, невероятно вовремя, потому что на него уже с повышенными децибелами вылетела Пизанская башня, помахивая антресолями, которой у нее в жизни не было. Самое лучшее оружие против всего этого – спокойствие, терпение и негромкий голос, тогда и он не будет паниковать, и тонсен быстрее угомонится, перестав терзать привычную тишину этого дома – Чжунэ. Парень ни в чем не собирался его упрекать, ни даже просить сбавить громкость, тот сейчас все сделает сам. Чжинхван спокойно зашёл в комнату, поправляя на себе чужую футболку, начал заправлять постель, аккуратно при этом укладывая своего плюшевого сородича в лес, укрывая игрушку листвой, а позже садится рядом, поглаживая плюшевую игрушку по лапе, просто так. – Ты знаешь... Я никуда ничего не давал, это все, что у меня есть. Я смотрю фильмы только на телефоне, и очень редко. Мне не нужен телевизор, я много работаю, встречаюсь с тобой, так что я прихожу сюда поспать и привести себя в порядок. Для твоих подарков тут есть место... Ну игрушку ты мне подарил, не мог же я отказаться! Это ведь задело бы твои чувства. Да и вообще, она мне нравится, наконец-то, как нормальная коала, живу с сородичем! Он отпустил игрушку и медленно поднялся, подошёл к нему, сцепив руки в замок, ему вроде и хотелось оправдываться, а вроде он ни в чем не провинился перед ним, чтобы это требовалось на самом деле. В конце концов, это именно Чжунэ пришел сюда, и позже он обязательно выяснит, как именно тот узнал адрес. – На самом деле, я тут только комнату снимаю, так что... Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты приходил сюда. И район не слишком безопасный, да и у меня делать просто нечего. Чжинхван немного виновато улыбнулся, но это была правда, которую Чжунэ придется принять. В самом деле, ему же равно здесь жить и дальше, в дом к родителям Чжунэ он точно не переедет. Будет немного странно, если тот воодушевиться приходить к нему в гости, но теперь точно не будет проблем с постоянными предложениями проводить его до дома, больше не придется стесняться того, что тот может узнать о его "среде обитания". Теперь ему придется признать это. Он взял его за руку и повел на кухню, усадил за традиционный столик, на пол, а сам остановился напротив, понимая, что все же нервничает. – Чай, кофе? Рамен есть, если голодный, будешь? Вообще у них и кухня выглядит достаточно пусто, в конце концов, чем чем, а мебелированием чужой квартирки они не занимались, сводя концы с концами. Выбор остановился на рамене, тем более, что он сам ещё не завтракал, а когда Чжунэ жестом фокусника достал пачки из карманов, то он удивлённо округлил глаза на несколько секунд, но решил не задавать лишних вопросов, включая чайник. - Пожалуй, я буду считать это завтраком в постель, учитывая, что ты меня поднял своими сообщениями. Чжинхван по-доброму улыбнулся, начав активно заниматься приготовлением рамена, в любом случае, он был голоден, выспав все, что было съедено вчера, параллельно так же заваривая себе и своему парню по чашке кофе, с некоторой неловкостью порой открывая кухонные шкафчики, тоже почти пустые. Но этому было объяснение, верхние шкафы были не очень надёжными, и поэтому они предпочитали в них ничего не складировать, чтобы те случайно не упали им на головы. Переставив готовый кофе и рамен на стол, парень сел напротив, скрестив ноги и заботливо подал палочки младшему, немного неловко улыбнувшись. – Может, ещё что-нибудь будешь? В холодильнике не очень много всего, но... 

//

Чжунэ сильно удивило отсутствие еды у Чжинхвана в квартире. Хён, благодаря всем великолепным обедам и ужинам, которые он то и дело устраивал у самого Чжунэ дома, когда его мама была слишком занята работой и не успевала ничего приготовить для ненасытных сына с отцом, крепко ассоциировался у него с вкусной и сытной едой. А сам, значит, у себя на кухне перебивался раменом и кофе посреди пустых полок? Чжунэ не мог уложить в голове, как это возможно. Почему так-то? Вряд ли из-за денег – Чжинхван ведь даже платил за их свидания, хотя Чжунэ и старался с гордостью отнимать эту обязанность на себя, как младший и самостоятельно зарабатывающий. А тут – "в холодильнике не очень много всего". Тактично Чжунэ решил отказаться от предложения, хотя был порядком голоден с утра. Хорошо, что ему пришло в голову захватить что-то с собой в гости. Правда... Чжунэ взъерошил волосы на затылке, глядя на возящегося с чайником и кастрюлей Чжинхвана. Он вдруг понял, что притаскивать рамен на свидание было довольно странным выбором, но... он не задумался ни на секунду, на самом деле. Сделал так, как велело сердце. В конце концов, они с Чжинхваном, по ощущениям, уже гораздо ближе, чем все его "конфетно-ресторанные" похождения до этого. С Чжинхваном было просто: не приходилось лезть из шкуры вон, чтобы понравиться или набить себе цену. Каким-то образом Чжунэ удавалось в их отношениях всё-таки больше попадать в точку и вызывать улыбку на лице хёна, а не позориться каждый раз со своим непониманием, как положено вести себя в различных ситуациях и за что ему вечно становилось неловко до громкого фальшивого смеха. А тут Чжинхван и сам подколол одобрительно его выходку, назвав рамен завтраком в постель. Отличное тому доказательство, что они замечательно подходят друг другу. – А-а-а, так вот почему у меня деньги пытались выпросить неподалеку от твоего квартала, что ли? – задумался Чжунэ, понимающе кивнув, схватив палочки и радостно набивая полный рот поставленной на стол лапшой. – Я-то думал, дерзкие больно попрошайки пошли, я в центре города часто видел, даже подавал. А тут угрожать пытались. Я от испуга скрутил одному руку, другой сам убежал, хорошо хоть ножей не было...Неблагополучный район, говоришь? Он вдруг представил, как робкий Чжинхван, не владеющий, в отличие от него, навыками самообороны или хотя бы какого-то единоборства, пытается слиться с обшарпанными стенами в узких переулках, возвращаясь в свою комнатушку по темени после работы или свиданий с ним. И Чжунэ это ужаснуло и возмутило до глубины души. От импульсивного желания уберечь своего миниатюрного парня, с которым только чудом ничего еще не приключилось (а всё ли он знает?), он втянул в себя остатки своей половины рамена и стремительно поднялся. – Ты сказал, что снимаешь комнату, – вспомнил он, выходя из комнаты и проходя мимо закрытой двери. Чжинхван едва успел подняться за ним следом, озадаченный его непредсказуемым рывком. – А кто еще с тобой живет? Было бы хорошо, если бы с Чжинхваном жил кто-то большой и сильный, порядочный. В случае чего, помогающий защитить. В идеале – Ку Чжунэ. Впрочем, только Чжунэ на это и способен, конечно же, лучше него никого нет. Но кто-нибудь, кто не особо хрупкая девушка, тоже успокоил бы немного его подскочившие в сторону хёна инстинкты защиты. Чжинхван, на удивление, помедлил, прежде чем нехотя ответить за его спиной: – С другом. Ты его уже видел. Тогда, в квесте... Чжунэ развернулся посреди комнаты и уставился на Чжинхвана. Забудьте всё, что он говорил про спокойствие! Кто угодно, только не тот чувак, тогдашняя ссора порядком потрепала ему нервы. Им обоим, точнее. И парня того Чжунэ всё еще терпеть не мог, хоть и всё же перестал ревновать к нему своего Чжинхвана (с большим трудом). Из-за переживаний у него совсем вылетело из головы, что Чжинхван тогда оправдывался и объяснял, что они снимают вместе квартиру и просто соседи. Точно. Нет, в такой тесной квартирке с таким соседом ему точно не место. Чжунэ сцапал за лапу подаренную им же самим коалу, которая всё еще по ощущениям занимала одну треть комнаты, и вскинул её себе на плечо. – Ну уж нет! Эта квартира тебя недостойна. И вообще, сам говоришь, тут небезопасно. Что вне дома, что внутри, – Выйдя в коридор, он нахмурился и метнул взгляд в сторону двери, за которой должна была находиться комната чжинхвановского соседа. Поправил съезжающую с плеча игрушку. – Я забираю тебя с собой. Собирайся. Чжинхван пытался протестовать. Правда. Но недолго. Суетливые слова парня о том, что ему здесь очень комфортно, вовсе не убедили Чжунэ. А толково аргументировать, почему место, где приходится ютиться хёну, приводит его в ужас, он не мог, поэтому вскоре был вынужден принять экстренные меры. Чжунэ сгрузил игрушку посреди коридора, затем подшагнул к всё еще пытающемуся утихомирить его Чжинхвану и без всякого предупреждения перекинул через плечо уже его, поддерживая за ноги и пятую точку. – Не хочешь собираться – значит, приду за твоими вещами позже. А сейчас мы едем ко мне, а здесь ты больше не живешь. Точка! Одной рукой Чжунэ нащупал отделенный от связки ключ, лежащий в нагрудном кармане куртки. Еще ничего не было готово...Отец заранее рассказал ему о купленной в качестве подарка на его день рождения квартире, после того как Чжунэ попытался сбежать из дома, чтобы жить вместе с Чжинхваном. Посчитал, что так будет спокойнее, да и тем самым Чжунэ понял, что его отношения с папиным сотрудником (да уж, попались они так попались...) всё-таки одобрили в какой-то мере. В той квартире на другом конце города практически ничего не было, да и сама она была на финальной стадии ремонта, но там вполне можно было жить, если сообразить, где спать. Во всяком случае, там было намного просторнее, чище и светлее, чем здесь – в этом Чжунэ был уверен. Оставлять Чжинхвана в этом месте он точно не собирался. Пусть хоть убрыкается там на его плече. 

//

Чжинхван сам подцепил свою порцию размена, с удовольствием отправляя себе в лапшу в рот, утоляя первый город. Они даже ухитрились не начать баталию палочками за лапшу, как кунг-фу панде, когда они сражались за пельмешки, правда, здесь он был по определению обречён на проигрыш. Просто как будто обычный завтрак друг с другом, как будто они они так делали множество раз. Он немного грустно кивнул, соглашаясь с тем, что район совершенно неблагополучный, ему грустно от того, что Чжунэ пришлось столкнуться с теми, кто является едва ли не типичными местными жителями. Хорошо ещё, что никто не пострадал. Он немного отпил бульон, наслаждаясь его вкусом, но поперхнулся, когда тот неожиданно вскочил, кинувшись в коридор. Парень поспешно вытер губы, поднялся и поспешил за ним, не понимая, почему тот так неожиданно... Рассердился? Разве он дал ему какой-то повод? Это вызывало у него немалое беспокойство, а Чжунэ... Чжинхван завис на мгновение, не понимая, как тот ухитрился забыть его соседа, ведь это вылилось в такую ссору, такое не очень уж и забывается... – С другом. Ты его уже видел. Тогда, в квесте... Кажется, это только ещё больше его распалило, потому что тот буквально ломанулся в его комнату, схватив его игрушку. Парень испуганно вскинул руки, не понимая, что тот делает и зачем ему мягкая игрушка, которая вообще ни в чем не виновата. Неужели тот настолько в нем разочарован, что решил и сам уйти, и даже подарок забрать? Но он откровенно удивился, когда тот наконец решил объяснить происходящее, слишком уж было неожиданное решение. Он замер в дверях, представив, как здорово будет каждый день коалиться в любимых объятиях, вместе смотреть какую-нибудь чушь, да просто приходить домой, где будут ждать практически родные люди [в количестве 1 шт.], но его сильно смутило, что при этом придется жить и с родителями Чжунэ, со своим директором! Нет, проблема была не в том, чтобы найти с ними общий язык, с "тёщей" поделить кухню, например, точно возможно. Просто сам факт того, что он слишком близок становится к директору и его семье, давит на него моральным грузом. Вряд ли теперь он сможет полноценно радоваться повышениям по карьерной лестнице, все будет искать подвох, что ему дали должность выше только потому, что он стал "женушкой" его сына. – Чжунэ, подожди, угомонись, пожалуйста. Давай ты не будешь принимать скоропалительные решения... Я вполне комфортно тут существую, мне ведь не надо много... Чжинхван и правда искренне надеялся достучаться до его благоразумия, которым он прямо таки фонтанировал со своего появления в этом доме, но попытка провалилась, и это напугало его даже ещё больше, чем просто то, что тот внезапно стал таким сердитым и резким. Что именно пошло не так? Он никак не мог понять, потому что ещё пару минут назад, тот просто был не очень доволен минимализмом обстановки в его комнате, как и самой площадью этой комнаты, а теперь как будто сошел с ума и всячески протестует против того, чтобы он тут жил. Да, наверное, сыну богатого человека жизнь в таком доме кажется невозможной, но для него, черт возьми, это все было совсем иным, это был его дом, который был ему по средствам, учитывая, что он всегда шестьдесят процентов от своей зарплаты переводил матери. Архитектор уверен, что лучше та сможет позволить себе лишнюю пару туфель, чем быть не в состоянии купить себе обувь, нуждаясь в этом. Он как будто отдает моральный долг своей матери за ее подвиг, при том, что его никогда и никто об этом не просил. Парень испугался не на шутку, когда на чужом плече оказался уже он, а не его плюшевый сородич, но достаточно бережная поддержка под ноги и попу, не позволявшая ему при этом вырваться, быстро его успокоила. – Чжунэ! – сначала он обратился к нему на повышенном тоне, все ещё пребывая в шоке от происходящего, но быстро справился с собой, довольно быстро разрисовав план действий в своей голове. – Чжунэ, пожалуйста, поставь меня обратно на пол. – это уже было сказано совершенно спокойным тоном, как будто не происходило великое переселение коал. Точнее, не пыталось происходить. Первая просьба не подействовала, и это его даже не удивило, ведь его тот наметил курс, то его не сбить. Можно только чуть-чуть видоизменить, и то не всегда получалось, главное, чтобы он сам к этой мысли пришел. – Слушай, я не против переехать, но если ты прямо сейчас вынесешь меня из дома, то я замерзну, я ведь в домашнем, а не в куртке. И по дороге буду ещё от голода страдать, потому что ты не дал мне доесть. Кажется, здравые рассуждения все же дошли до чужого разума, и адекватность поведения более менее восстановилась, потому что его ноги все же коснулись пола. Причем его не просто скинули, а все же бережно вернули с "небес" на землю. Довольный полученным результатом, Чжинхван улыбнулся, погладил его по шее, вернул плюшевую игрушку на кровать, после чего вернулся на кухню, усадил младшего и снова сел напротив, не намереваясь подниматься, пока не доест свою порцию чуть остывшего рамена. – Объясни мне, пожалуйста, куда ты собираешься меня переместить? Честно скажу, если к себе в комнату, то это будет немного неудобно. Не то чтобы я что-то с кем-то не поделю, но жить со своим же директором под одной крышей... Чжинхван немного покачал головой, приканчивая наконец лапшу и допиваю вкусный и вряд ли полезный бульон лапши быстрого приготовления. Четкого ответа на свой вопрос он не услышал, чему тоже удивился, обычно на прямой вопрос младший отвечает прямо, сейчас же, судя по всему, того совсем уже заглючило от пребывания здесь. Он решил не пытаться узнать правильный и правдивый ответ, как и сразу звонить хозяйке квартиры, сообщать, что он выселяется. Жаль только, что оплата за две недели вперёд пропадет, но это уже будут мелочи, если он будет сражён наповал [только в приятном смысле] своей новой средой обитания. В любом случае, если ему не понравится, ему будет куда вернуться, а пока... Пока он просто мыл после себя посуду, которая от и до была не его, а после под пристальным взглядом Чжунэ переодевался в свитер с довольно тёплыми штанами и собирал свои вещи в дорожную сумку, с которой он сюда и переехал однажды. Забавно, что с тех пор вещей даже, кажется, стало меньше, и все идеально вместилось, кроме матраса и плюшевой игрушки, и то и то он планировал забрать с собой - матрас принадлежал ему, да и вообще, на всякий случай всегда пригодиться, тем более, что никаких возражений не последовало. – Ну, в общем, я готов... Тебе сумку с матрасом или коалу? Я не утащу и то и то. Было решено, что все же именно ему тащить большую зверюгу, поэтому Чжинхван на скорую руку оставил записку для соседа, просунув ее под дверь чужой комнаты, повесил через голову ноутбук – ну не совсем же он неандерталец, ноутбук у него был, правда, в девяноста процентах случаев для удаленной работы, когда он снова свалится с простудой –, подхватил под мышки плюшевого собрата и вышел следом за своим парнем, закрыв дверь, оставив пока ключ при себе, мало ли, может и правда придется вернуться. В метро на него смотрели с любопытством, как и тогда, когда он только тащил гигантскую игрушку домой, но архитектор старался не обращать на это внимание, хорошо устроившись у стенки, закрытый от остальных поручнем, коалой и Чжунэ. И все ничего, но они проехали нужную станцию, и это вызвало у него соответствующий вопрос, тем более, что младший выглядел так, как будто все в порядке. – Разве мы не к тебе домой едем? 

//

К счастью для самого Чжинхвана, хён всегда умел воззвать к его разуму, захваченному энтузиазмом. Действительно, морозить своего парня не входило в планы Чжунэ вообще никак, и он смутился, понимая, что опять умчался впереди паровоза. – Рамену нельзя пропадать, – согласно мотнул челкой он и проводил Чжинхвана обратно на кухню (хотя в итоге это за ним проследили, чтобы он опять никуда не сорвался). Ошалелому от его непредсказуемости парню явно хотелось узнать, что он задумал. Чжунэ коварно ухмыльнулся. Вот ещё, раскрывать сюрприз вот прямо так сразу? А принимать во внимание рассуждения и мысли хёна он не собирался: он так или иначе перевезёт его к себе. И не к себе домой, где живёт сейчас с родителями, а к себе-себе. Где будут жить они с Чжинхваном вместе. Только они и только вдвоём. И сопротивления Чжинхвана были ему непонятны. – Зачем жить с директором под одной крышей? – Чжунэ недоуменно вскинул бровь, но больше ничего не прояснил. И только через минуту и еще одно заглатывание немного остывшей лапши, когда первый порыв немедленно сорваться с места и унести коалу прошел (вернее, которому бескомпромиссно воспрепятствовали), Чжунэ начал осознавать, насколько это действительно будет круто. Жить с Чжинхваном в одной квартире, когда не надо будет искать встречи с ним или пытаться дозваниваться, тратить нервы от десятка непрочитанных сообщений... Он год бегал за ним, а сейчас будет приходить домой – к нему. Это одновременно и пугало, и будоражило. Можно ведь будет постоянно вместе засыпать и всегда смотреть фильмы. А еще теперь не придется выбирать, на что потратить спешно урванные до прихода родителей часы: на ужин, полный готовки, шалостей и веселых разговоров, или на заигрывание с крышесносяще флиртующим Чжинхваном. Теперь времени хватит на всё – уж лучше бы хватило. Чжунэ очень даже жадный и неуемный. Но слово было сказано, согласие дано, и у Чжинхвана уже не получится снова пропасть на целую неделю: Чжунэ не выпустит его из поля своего зрения. Тем больше было его удивление, когда он понял, что все вещи хёна действительно помещаются в пару сумок. Правда, вместе с игрушкой они окончательно загромоздили Чжинхвана, и Чжунэ даже было порывался отобрать у него багаж, но опасался, что тот воспримет его предложение как подрыв своей гордости (он уже уяснил, что хён любит изредка вести себя как мудрый и всемогущий хён). Да и запястья у Чжунэ слабые, о чем ему на джиуджитсу сообщили, чтобы столько сумок враз тащить... В любом случае, он подхватил матрас и с удовольствием выставил своего парня за порог его же квартиры. Больше тот сюда никогда не вернется. У Чжунэ ему будет гораздо, гораздо лучше и уютнее. Ехать в метро куда-то вместе с Чжинхваном тоже уже казалось чем-то новым – возможно, именно благодаря отсутствию кислого ощущения, что пора расставаться. Теперь Чжунэ испытывал только предвкушение, держась за поручень и искоса поглядывая вниз на коалу, которая под собой скрывала другую. Когда Чжинхван внезапно высунулся из-за мохнатой плюшевой головы, удивленно хлопая глазами, Чжунэ не смог сдержать широкую ухмылку. – Разве мы не к тебе домой едем? Как восхитительно было держать его в неведении! Чжунэ лопался от гордости – обычно ему не удавалось держать язык за зубами, особенно в присутствии человека, в которого он так беспамятно втюрился. И сюрприз нельзя было рушить, раз уже столько продержался, поэтому он выпалил: – Ко мне! И снова сомкнул зубы в дружественном оскале, чтобы сдержать желание всем поделиться. Чжинхван, кажется, порядком начал нервничать. Или запутался. Чжунэ не смог его расшифровать, поскольку тот уткнулся обратно в игрушку, только крепче сжав миниатюрные руки на игрушечном пузе. А нужная остановка уже приближалась, и он потянул хёна за запястье: – Идём, Чинана. Давно он так не нервничал, как в тот момент, когда открывал дверь в свою новую квартиру с парнем за спиной. Стоит учесть два обстоятельства: первое, парень был явно не из тех, что на одну ночь или неделю, а второе, Чжунэ от волнения уронил связку ключей столько раз, что наверняка насмешил Чжинхвана на год вперед – он мог почувствовать спиной едва сдерживаемый смех хёна. Наконец непривычные замки поддались, и Чжунэ отшагнул, неловко пропуская Чжинхвана вперед. Он сам был в этой квартире всего раз, когда отец показал её пару недель назад, уступив восторженным просьбам сына. Тогда здесь действительно был только самый базовый ремонт и пустые комнаты, но сейчас (как украдкой спросил Чжунэ у отца, пока они ехали в метро) уже закончили наладку ванной и ламп по всей квартире. Подключить плиту и прочие приборы, а также закончить отделку должны были как раз к новому году, но дело не терпит отлагательств, верно? Он бы поселился здесь после своего дня рождения, а так – поселится прямо сейчас, да еще и вместе с Чжинхваном. – Уверен, месяц можно прожить на рамене, – задумчиво пожал плечами Чжунэ, скидывая кроссовки в один из углов коридора и сбрасывая сумку с плеча. Он окинул взглядом просторные комнаты, в которых эхом отдавался его голос. Неловким движением он взъерошил волосы на затылке и повернулся к Чжинхвану. – В общем...не думай, я не вломился в чужую новостройку. Это подарок... мне! – поспешил разъяснить Чжунэ, видя как у парня глаза полезли на лоб. – Отец решил, что я уже должен жить самостоятельно. Своим путём Ку! Ха. Он хотел, чтобы я получил отдельную квартиру на свой день рождения. Но из-за моей недавней ссоры с родителями, гм, ну, из-за того недопонимания...они посчитали, что лучше пусть я знаю, что мне есть куда уйти. И тебе. В смысле, раз у нас с тобой всё серьезно. В общем, располагайся! – для того, у кого уши сейчас полыхают не хуже огня, Чжунэ очень командующе гаркнул последнюю фразу. И подал собой же пример, немедленно растянувшись на пустом полу гостиной – закинув ногу на ногу и руки за голову. – Здесь только одна спальная комната, – вдруг вспомнил он, провожая присоединившегося Чжинхвана взглядом и тепло улыбаясь во все тридцать два зуба. – И даже дивана пока нет. Или второго матраса. Весело будет! Но если что, я могу спать дома. Я вообще могу жить дома, если жить вместе – это слишком. По-твоему, это слишком? – Чжунэ повернул голову к Чжинхвану, внезапно задавшись мыслью, что хён может считать иначе, не так как он. 

//

Он понимает, что он что-то не понимает, но что он не понимает, он еще не понимает. Чжинхван не выпускает из своего поля зрения Чжунэ просто на всякий случай, вдруг тот забудет предупредить его об остановке и выйдет без него, забыв в общественном транспорте. Через сколько остановок он потом оклемается? А если учесть, что он бросил телефон в сумку, которая висела у младшего на плече – чтобы у него самого из кармана никто не свистнул, пока он обеими руками усиленно держит плюшевую игрушку –, то где они потом будут искать друг друга – одному богу известно. Лохматое ухо больше его головы размером активно мешалось, но все же и его парень не был среднестатистическим корейцем, которого легко можно потерять в толпе их трех человек. Архитектор понятия не имел, куда же они все-таки едут, и это его очень даже смущало и сбивало с толку. Вариант, что семья Чжунэ переехала им рассматривался очень недолго. Вряд ли зажиточная семья, капитально обжившись в одном доме. так легко променяет его на другой, даже если у них будет такая возможность. Дом явно был в хорошем состоянии, чтобы его можно было бы и стоило оставлять. Здесь было что-то иное, но что именно - он не имел ни малейшего представление, и даже обычно болтливый младший, который сразу выдавал все прямо в лоб, молчал, загадочно улыбаясь. Да, именно так, а не демонстрируя хорошее состояние зубов за огромной полубезумной улыбкой. На его счастье, его не забыли в вагоне метро, и даже любезно повели за собой, и, чтобы не потеряться в толпе и не сбить кого-нибудь с ног своим плюшевым собратом, Чжинхван держался за младшего одним мизинцем. К счастью, этого вполне хватило, чтобы их не разбрасывало людьми в разные стороны, правда, было немного странно проходить спиной вперед через турникеты, рамки безопасности и входные двери, повезло еще, что последнюю для него любезно придержали. Под вопль какого-то малыша рядом: "Мама, я хочу такую же игрушку!" "Нет уж, такие игрушки положены только большим детям, вроде меня". Он незаметно улыбнулся собственным мыслям и постарался не отставать от Чжунэ, который с упорством локомотива шел вперед, легко находя дорогу в толпе людей. Оставалось только торопиться за ним, пока люди, как волны, еще не сошлись за ним снова в единый поток. В этом районе он вообще был впервые, приходилось разве что проезжать мимо на метро, не более того. Здесь не жили его друзья, и даже по работе не приходилось ездить. Но, судя по всему, его Пизанская башня тут прекрасно ориентировалась, и не оставалось ничего другого, кроме как идти послушным песиком. И все же не совсем. Игрушка окончательно оттянула руки, но бросить ее на пол он не смел, терпеливо держал ее в руках, и про себя смеялся и ругался одновременно, а все из-за Чжунэ, который никак не мог открыть дверь, которую явно видел едва ли не первый раз в жизни. Наверное, ругался он даже больше, но стоял, сохраняя молчание, понимая, что у того трясутся руки наверняка еще и от беспокойства, что ему может не понравится новое жилье, что он вернется обратно... Он бы сам точно волновался об этом, боялся бы разочаровать достаточно избалованного Чжунэ. Хотя и так его постоянно разочаровывает, чего стоило только это внезапно пришествие в его квартиру. Чжинхван уверен, что плюсов ему это не прибавило в чужих глаза ни капли. Если повезет, то тот не будет думать, как его отец, что они вместе ради его денег. "И, вот он, момент истины". Он зашел спиной вперед в квартиру, развернулся на сто восемьдесят градусов, посадил игрушку на пол и облегченно встряхнул руками, чувствуя, что сейчас просто взлетит. Но через пару секунд уже внимательно оглядывался по сторонам, понимая, что находится в практически пустом помещении. Везде явно были сделаны полы, но но не везде до конца был сделан даже потолок, не говоря о том, что вообще нигде не было мебели. Во всяком случае там, где он его видел. Чжинхван сначала даже решил, что это шутка и недоуменно взглянул на младшего снизу вверх, но, судя по его комментариям и довольной неловкости, все было именно так, как он знает. Он знает, что здесь ничего не было, и это обескуражило его в конец, он понятия не имел, как на это все реагировать. Парень даже не сразу смог разуться, когда его башня уже вовсю разлеглась на полу, как-то очень неловко он чувствовал себя, осторожно садясь на колени на пол, все еще не понимая, что должен чувствовать по этому поводу. Двухкомнатная квартира в новом доме со свежим ремонтом была раньше для него недостижимой мечтой, а теперь он не был уверен, что это так. Во всяком случае его мечта не сверкала совершенно пустыми стенами. Ладно, почти везде уже были обои. И еще здесь были теплые полы. Для человека, которому, очевидно, придется спать на полу вновь, это было точно важно. Было бы неплохо, если бы здесь была хотя бы готовая ванная комната и плита. С остальным можно как-нибудь справиться, не впервой. – Знаешь... Я даже не знаю, что и думать. Но кое-что я понял. Ты не будешь со мной жить, по крайней мере, пока. Ты просто не сможешь в этой пустоте, это мне привычно, у меня там был минимум мебели. Но не думаю, что тебе будет комфортно. Думаю, когда появится мебель... Он немного виновато улыбается, понимая, что своими словами хоть и пытается о нем позаботиться, но все равно как будто гонит от себя прочь. Он гладил тонсена по волосам, а потом снова озирается и поднимается на ноги, перешагивает через него и отправляется на, судя по всему, кухню, судя по розеткам и трубам. Пусто. Он подошел к уже установленной батарее – ремонт явно делался с кухни и правильно – не горячая, но теплая, что однозначно плюс, значит, он и будет спать на кухне, если вообще сможет заснуть первое время. Следующим пунктом его осмотра была ванная, которая, на счастье, была почти полностью готова, за исключением мелочей типа зеркала и шторки, но это уже явно было что-то. – Ммм, Чжунэ. Чжинхван проверил наличие света и вернулся к тонсену, чувствуя себя, пожалуй, так же неловко, как и тот некоторое время назад. Несмотря на пустоту, через две недели, которые у него оставались до конца аренды комнаты, возможно, это место будет уже намного лучше, чем тот клочок помещения, и у него не будет поводов туда возвращаться. – Я тут подумал... Можно я буду готовить еду у тебя и потом забирать с собой? А то тут ни плиты, ни холодильника... В лучшем случае куплю чайник и будет лапша быстрого приготовления. Но я все же предпочитаю рацион немного поразнообразнее. "Надо будет найти ближайший магазин и купить хотя бы это. Потрачу аванс с зарплаты с пользой". Он искренне надеялся, что тот поймет его и поддержит, в конце концов, они дети из разных миров, того, где было все, и того, где мало что было. Архитектору не потребуется многое, но все же "прожиточный минимум" ему был необходим. Конечно, он обязательно купит себе овощей, фруктов и чего-нибудь не очень быстро портящегося, но придется на время забыть о том, что такое обеды с собой на работе. Даже если у него и будет получаться приходить в отсутствие родителей Чжунэ к нему домой и готовить что-нибудь, то это в лучшем случае пойдет на ужин, возможно, на завтрак, ну никак уж не доживет до обеда, просто испортится. – В любом случае, я благодарен, что ты привез меня сюда. И если покажешь окрестности, тоже было бы здорово, я этот район плохо знаю. И да, совсем забыл! Даже не думаю платить за квартиру от и до, с меня половина оплаты! Я не собираюсь сидеть на твоей шее. Выпалив все, что у него накопилось и просто требовало выхода, Чжихван не придумал ничего лучше, чем подкрепить все свои объятиями и коротким поцелуем в подбородок, уж куда удалось достать. "Могло быть и лучше, но... Надо начинать с чего-то. Заодно может и квартира будет такая, как нравится нам обоим, а не кому-то еще, а нам хвататься за голову". 

//

Чжунэ сконфуженно смотрел на сидящего Чжинхвана снизу вверх, чьё лицо, вопреки всем его предвкушениям, не сияло от радости новости и перспективы совместной жизни. Реакция его была какая-то спокойная и даже сомневающаяся. Еще и это "ты не будешь со мной жить". Чжунэ поджал губу, и ласковые поглаживания по волосам от хёна умерили его досаду разве что ровно настолько, чтобы он не начал громко возмущаться, а придержал слова при себе. Сдерживало его обиду еще и то, что в глубине души он понимал, что Чжинхван рассуждает разумно и даже в какой-то мере прав: Чжунэ с тайным облегчением признался себе, что действительно пока не имеет никакого понятия, как жить в такой пустой квартире. Разве что перетаскать сюда все свои вещи из комнаты, но на это уйдет слишком много времени, чтобы в первые дни ночевки в новой квартире он не вывел своего парня из себя многочисленным ворчанием. Чжинхван, как всегда, был расчетливее. – Но завтра и мне, и тебе на работу, нам не придется сидеть здесь и скучать. А на следующих выходных можно начать приносить сюда всё интересное, – попробовал предложить Чжунэ, но Чжинхван уже скрылся за углом, отправившись исследовать доступные комнаты. Он порядком устал за день, да и съел сегодня всего пару пачек рамена (плюс закинул в себя с утра остатки субботнего ужина, приготовленного мамой), поэтому Чжунэ лениво развалился на полу, вытянув длинные конечности, а не пошел за хёном щелкать выключателями и крутить вентили в ванной. Да, места тут было много, особенно без мебели, это ему нравилось. Полное ощущение свободы, да еще и с любимой коалой в шаговой доступности... Чжунэ украдкой улыбнулся в рукав рубашки, когда задумчивый Чжинхван через пару секунд снова показался в дверном проёме. И тут же обрушил на него все свои волнения. Чжунэ мысленно застонал и поднялся. Чжинхван действительно продумывал то, удобно ли будет каждому из них жить в новой квартире, именно сейчас, а не когда она уже будет полностью готова. Он о таком не думал – он просто ухватился за восхитительную мысль о совместном проживании после веского повода в виде визита на квартиру к Чжинхвану. А ведь действительно, сейчас здесь не было ни плиты, ни холодильника, ни кровати. Это были волнения, связанные с едой, поэтому он их полностью разделил и тоже обеспокоился. Хотя его настроение заметно омрачило то, что он почувствовал себя несмышленым ребенком или подростком по сравнению с реально смотрящим на жизнь хёном. Нет, он хоть и родился с золотой ложкой во рту, но никогда не был так воспитан. Просто по незнанию и темпераменту мог сотворить что-то, что вызывало всегда насмешки, а то и зависть со стороны окружающих, еще со школы. А на самом деле он просто не задумывался. Наверное, в этом и была его проблема – а также причина того, что Чжинхван сейчас усердно морщил лоб перед ним, пытаясь разрулить ситуацию и сообразить за них двоих, что делать дальше. Еще и твердо разделил оплату с первых же минут, Чжунэ даже не посмел возразить, будучи слишком смущенным происходящим. Даже благодарный скромный чмок от хёна не удовлетворил его желание поразить Чжинхвана будущими совместными перспективами. Да-а, не это он себе представлял, когда предвкушал, что перевезёт коалу к себе. – Ладно! Только я сам не знаю окрестности, был здесь всего пару раз, – тряхнул он челкой, словно пытаясь отмахнуться от опасных мыслей. Лучше просто будет обнимать Чжинхвана и разовьет бурную деятельность по обустройству нового жилья, тем более что он не хотел, чтобы хён на самом деле прогнал его одного жить по-прежнему с родителями. – У нас еще есть несколько часов до темноты, э-э, давай отыщем в этом районе гипермаркет и купим чайник? И подушку с одеялом привезу из дома... – И плиту не забудь. Как ты себе представляешь здесь жить тогда? Хотя бы портативную, двухконфорочную, – Чжинхван поднял на него устало-довольный взгляд, понимая, что ему не отделаться от тонсэна. Чжунэ просиял и с готовностью кивнул, сплетя пальцы и потянув его за руку за собой к двери. – Идём! – И тут же затормозил, понимая, что наступит на те же грабли. Заработав усмешку от Чжинхвана, он добавил: – Но сначала, э-э...составим список того, что нам нужно для проживания в первую очередь. И что я могу привезти из дома. – Точно. – Чжунэ широко улыбнулся и счастливо рассмеялся от еще одного легкого поцелуя, которым его наградили и поощрили. Кажется, это метод хёна его воспитать? Что ж, он не возражает нисколько... Им потребовалось несколько дней, чтобы привести их гнездо в более-менее выживаемый вид и приучить малочисленных еще соседей в доме к любви Чжунэ горланить песни много раз подряд на максимальной громкости и в любое время. А заглушить своё раздражение от периодически всё еще приходящих рабочих, которые прерывали его мечту о спокойном утре или проводимом со своим парнем выходном необходимостью продолжения ремонта, он мог только включив на полную громкость на телефоне сохранённые японские песни (надо попросить Чжинхвана заключить договор с каким-нибудь провайдером и провести в квартиру интернет как можно быстрее) и подпевая во всё горло. Хаос хаосом, до комфорта им вдвоём еще далеко, но Чжунэ никогда не чувствовал себя счастливее, чем в этой неотделанной квартире с готовым жить вместе с ним Чжинхваном. В конце концов, все их ссоры, недопонимания и скандал с родителями окупятся. Они столько уже перебороли в своих отношениях, что...подумаешь, спать на полу и в основном есть рамен вторую неделю подряд. Мелочи! 

//

Просыпаться, слушая не будильник, а ворчание, было крайне непривычно. Как и то, что по утрам Чжинхван обнаруживал себя стабильно в одном из трёх мест: у Ку Чжунэ под боком /такие пункты как "на нем", "прижатым его телом к матрацу" входили сюда же подпунктами/, носом в подушке, как все нормальные люди, или где-нибудь на теплом полу, свернувшимся в комок. Это было странно и ни разу не привычно, даже для него, привыкшего спать на полу, в отличие от собственного парня, который все время ворчал, что ему неудобно, что у него затекают то спина, то плечи, то ещё что-нибудь. Кстати, помимо этого, он обнаружил, что не только коалиться приятно под теплым боком урывками, отдельными вечерами, но и засыпать. И во много раз лучше, когда это происходит изо дня в день, и когда персональная грелка отчётливо осознает, что в моменты, когда они только дождаться вдвоем отдыхать, лучше сопеть в ухо в качестве шумового фона, выключать музыку и убирать собственную громкость. Эти моменты полного спокойствия были абсолютно бесценны, не могло быть ничего лучше, чем помимо общей усталости быть прижатым чужим телом к постели, что только ускоряло процесс засыпания. Не было никакой потребности в дополнительных постельных бонусах, архитектору они были не нужны, ему хватало только рук, обнимающих его со спины и теплого дыхания в шею. Кажется, уже от этого татуировка на спине горела огнем совести. Но для него, судя по всему, это скоро станет окончательно и бесповоротно правильным - спать с любимым мужчиной. Потом появился диван, примерно спустя неделю, после того, как Чжунэ на весь этаж заявил с утра пораньше, что так больше продолжаться не может. Что именно не может, он так и не понял, потому что пытался спросонья сообразить им какой-нибудь завтрак. Но к вечеру он обнаружил, что в доме появился первый абсолютно официальный предмет мебели - раскладывающийся диван, и если теперь младший выглядел во много раз более довольным, то для Чжинхвана это был прямо противоположный эффект. Сначала они договорились, что с краю будет спать именно он, так как ему раньше вставать и уходить на работу, а потом оказалось, что это крайне плохая идея. Привыкнув спать на полу, где можно вертеться сколько угодно, пока не упрешься носом в стенку, парень постоянно падал с дивана, каждую ночь, но он молчал об этом, пока однажды просто не разбил себе нос, не сумев спросонья хоть как-то подстраховаться руками. Проблема стала очевидной, и теперь ему приходится спать у спинки дивана не иначе как закутанным в одеяло и зафиксированным чужими руками, благо, в холодную погоду в пустой квартире это было очень в тему. Может быть, он даже так помучиться спать хорошо и спокойно всегда, а не только когда он вымотается окончательно и бесповоротно на работе. Когда он с трудом просто доходит до дома, что немаловажно, без излишней нервотрёпки по этому поводу, быстро принимает душ, даже не ест, просто падает в постель и спит до самого утра. Если повезёт, то его в три ночи поднимут на тарелку рамена быстрого приготовления, и Чжинхван будет благодарен Чжунэ за это, и, после комплиментов шеф-повара в виде поцелуев, снова валится спать, уже с довольной миной обнимая подушку-эвкалипт. Потом появилась кухня, их собственная полноценная кухня, где полки с едой, а также холодильник заполнились очень быстро, благо, если намекнуть Чжунэ, что если он что-то хочет на ужин, то сначала нужно зайти в магазин и купить необходимые ингредиенты, при необходимости, список всегда давался ему в руки. Правда, один из шкафов был под завязку забит раменом, который "сказочным" образом телепортировался туда в невероятных объемах. Больше он ни один шкаф или тумбочку не позволил этим занять, практически с боем. Хуже было только, когда он готовил завтрак, обед или ужин, а младший при этом был дома. Вот это точно была беспощадная битва за то, чтобы тот не съедал половину просто во время приготовления, попутно домогаясь до него всеми возможными способами невербального приставания. И эта война ещё не закончена. От этого Чжунэ придется переучивать явно столько же, сколько самого Чжинхвана – спокойно спать. А через месяц, как и было обещано, в их квартире перестали появляться рабочие. Вместо них появилось достаточное количество мебели в виде шкафов, тумбочек, необходимая бытовая техника... Они наконец-то жили вместе, а не выживали, довольные друг другом, несмотря на то, что сам архитектор все ещё никак не мог привыкнуть к периодическим слишком сильным шумам, которые выдавал один только человек. В его прежнем доме было всегда очень тихо, разве что ноутбук шумел. Но никто не рвался петь, тем более на японском. И уж тем более, никто не пел в ухо, крайне громко, пытаясь в одном едином порыве ещё и начать с ним танцевать. Для него это было странно, даже иногда дико, но он пытался к этому привыкнуть, параллельно дрессируя Чжунэ наводить за собой порядок. Хотя бы мыть за собой любимым чашку или тарелку после еды. Вроде мелочи, но для Чжинхвана с его не очень нормированным графиком работы это было очень важно. Как и такие мелочи, как оставляемая им же записка в дверях: "Ужин на плите, коала спит в лесу. P.S. Из кастрюли вкуснее". Это происходит несколько раз, когда он не мог ждать того с работы дольше, и укладывался коалиться сам, забирая в постель мягкую игрушку Отметить новоселье спустя уже целый месяц после переезда было от и до идеей Чжунэ, с которой ему пришлось смириться. Иногда младший обладал просто чудовищным даром убеждения, особенно когда припирал к стенке всем собой. Собственно, когда его аналогичным способом вжимали в диван, эффект был аналогичным, он чувствовал, что согласен на все. Именно так он и поддался на уговоры устроить небольшие семейные посиделки, включающие их и родителей Чжунэ, благодаря которым у них и появилась собственная квартира. Не пригласить их было бы невежливо. С другой стороны, Чжинхван тоже мог пригласить свою семью, но делать этого не стал: если сестра ещё нормально отнеслась его внезапной сменой настроений /раньше были одни девушки, а теперь он резко перешёл на парней/, то матери оба предпочли об этом не говорить, ради того, чтобы он не стал внезапно чужим. А он мог, поэтому торопится был не намерен с объявлением нового поворота своей личной жизни. Хотелось сначала ее привести в уютное и мирное "навсегда", а потом уже рушить мосты с остальным, если придется. Самым сложным в день общего сбора - назначенным на всеобщий выходной - было выполнить все запланированное на кухне. Главная беда состояла именно в младшем, который с неугомонным энтузиазмом таскал ингредиенты прямо из под носа. Не говоря уже о том, что без всяких сомнений начинал жевать то, что уже было приготовлено и ждало своего часа, чтобы быть распробованным на общем столе. Самое грустное, что до этого Чжунэ уже ел и даже не один раз, но у него попросту черная дыра в желудке, куда еда отправляется с космической скоростью. Полотенцем по рукам и лицу тот уже получал, но капитуляция была недолгой. Ложкой тоже получал, в том числе в лоб. Бесполезно, поползновения к еде были бесконечными. Пока он решился на крайне решительные меры, заключающиеся в том, чтобы не просто в очередной раз выгнать сына семейства Ку с кухни, но ещё и заблокировать дверь на вход одним из стульев. А позже стараться не реагировать на возмущения за дверью и просто заканчивать с торжественным ужином, благо переодеваться ему не надо. Как чувствовал, что времени прилично у него одеться потом не будет и переоделся заранее, чтобы не светить перед родными Чжунэ коровьими штаниками, в которых без всяких сомнений спокойно разгуливал перед самим Чжунэ. – Прекрати возмущаться. Либо отменяем ужин, и я открываю дверь. Какого-то третьего варианта Чжинхван давать даже не думал, именно поэтому встречать родителей тому пришлось одному, по причине того, что дверь на кухню все ещё была закрыта. Но как только он услышал, что пришли гости, кухня была так же открыта. На самом деле архитектор ужасно нервничал. Встреча с отцом его парня в неформальной обстановке прошла просто ужасно, с тех пор они максимум два или три раза пересекались на работе. Но не более того. Какая у него будет реакция теперь – одному богу известно. Маму Чжунэ он в принципе никогда не видел, поэтому не имел ни малейшего представления ни как она выглядит, ни какой у нее характер. О гастрономических предпочтениях обоих он конечно поинтересовался, но в итоге ограничился набором традиционных блюд различной степени остроты и прочих характеристик. Судя по взгляду, которым его встретил сын этого семейства, ему не простят такое ограничение доступа к кухне, сейчас может и нет, но потом, когда его родители уйдут – не простят. Либо, если повезёт, тот успеет остыть и забудет об этом досадно происшествии. Чжинхван постарался не обращать на это внимания, вежливо поклонился чужим родителям, позже проведя все семейство на кухню, где собственно и был накрыть стол. Впрочем, это был единственный стол в их квартире. Он искренне надеялся, что сможет их удивить в приятном смысле, и не будет никаких чрезвычайных происшествий в этот вечер. Именно поэтому он старался по большей части не подавать голос, только если нужно было ещё что-то. Он не чувствовал себя комфортно в присутствии не просто чужих людей, но своего директора. Забыть об этом он был просто не в состоянии, именно поэтому сидел рядом с Чжунэ, косплея привидение. 

//

Сердце у Чжунэ нещадно колотилось. Упрямое эмоциональное сердце оглушительно билось о грудную клетку, не давая покоя: день сегодня был чрезвычайно важный, и Чжунэ важно было не разрушить ничего, не напортачить (а он мог, это он уже знал). Осознание великой важности висело над ним как тяжеленная наковальня и зудело во всех конечностях, отчего Чжунэ выплёскивал избытки нервозной энергии на всё окружающее пространство, в том числе и на ни в чем не повинного Чжинхвана, который чуть ли не сковородкой отгонял его от себя (а также полотенцами, ложками и прочей кухонной утварью и грозными, но дико милыми возмущениями). Чжунэ просто не мог усидеть на месте. Он метался по всё еще довольно пустым комнатам, гремел пластинками, тягал еду из кухни, пока та еще была доступна, и постоянно проверял свою сумку (на всякий случай). Он даже переоделся не как обычно, откладывая всё на последнюю минуту, а за час до прихода его родителей, от скуки и нервов. В доме сегодня было шумнее, чем обычно, и Чжинхван уже вышел из себя, поэтому Чжунэ обращал все свои громкие высказывания и пения куда-то в пространство. Он понимал, что, будучи дотошным, его парень стремился всё взять под контроль, в том числе удостовериться, что их ужин пройдет идеально, и конечно, тоже чувствовал себя не в своей тарелке – и наверняка Чжунэ мешался ему, невероятно сильно мешался, но он ничего не мог поделать, как не мог и успокоить чужие нервы. Тот явно опасался встречи с его родителями, и несмотря на все увещевания Чжунэ, что отец дал своё согласие на их сожительство, а мать относилась к Чжинхвану благосклонно (по его ощущениям после своих рассказов о нём), Чжинхван все равно ему не верил и переживал. Нет, Чжунэ точно был уверен, что Чжинхван им понравится. Не мог не понравиться. В любом случае, им придётся с этим смириться: Чжунэ впервые был настолько серьёзно влюблен, что с уверенностью мог сообщить – другого такого раза не будет. Либо они с Чжинхваном навсегда, либо он будет перебиваться короткими романами всю оставшуюся жизнь, как до него. Естественно, Чжунэ предпочитал первый вариант. И с ним теперь уже должны согласиться другие вовлечённые в это развитие событий люди. И он уже не мог ждать. Поэтому, когда в дверь зазвонили, Чжунэ вскочил с пола у забаррикадированной кухонной двери, закончив гонять от скуки и возмущения какую-то бессмысленную игрушку на телефоне. Наконец-то! – Чинана! – только и предупредил он, всё еще не простив своему парню жестокое обращение с его голодным животом. Он открыл дверь и был немедленно застигнут врасплох горячими объятиями и нежным поцелуем в щеку. – Мам, что ты делаешь?! – взвыл он, смущаясь, но крепко обнимая улыбающуюся мать в ответ. – Не мамкай, – пожурила она его, дотянувшись до щеки и ущипнув. Видимо, разглядела, что Чжинхван не встретил у порога, и решила проявить свою материнскую любовь во всей красе. – Подумать только, мой сын позвал нас на ужин, чтобы познакомить со своим молодым человеком! Разве такое каждый день бывает? Уж прости мне мою назойливость. Чжунэ закатил глаза и фыркнул: несмотря на заботливые слова, он отчетливо видел играющую на её губах усмешку. Сам такой же ведь, поддевающий. Это она наказывала его за давно устроенный хаос с побегом и за то, что столько времени прятал от них Чжинхвана. – Ну хоть ты не будешь на меня накидываться? – пошутил он, пожав руку отцу и закрывая за родителями дверь. – Пожалуй, воздержусь, – улыбнулся тот. Чжунэ сумел распознать: оба были в хорошем настроении. Это плюс. И нечего было Чжинхвану беспокоиться! Тот как раз робко выдвинулся из кухни, предварительно отперев наконец-то дверь (Чжунэ метнул в него обиженно-укоризненный взгляд, но промолчал, стеснённый родительским присутствием), и вежливо поклонился на 90 градусов. В глаза его отцу особо не глядел, а мать была занята оценкой и первым впечатлением, поэтому Чжунэ, не терпящий повисшей в коридоре тишины, громогласно занялся тем, что он умел лучше всего: неудержимой болтовней и поиском еды. Ужин, благодаря немеренным усилиям Чжунэ, проходил без неловких пауз в разговоре. Чжинхван не зря провел целый день на кухне, его мать, готовкой которой Чжунэ так гордился и которую так обожал, расхвалила чуть ли не весь приготовленный стол (а она не из тех, кто станет льстит, уж Чжунэ-то это знал), и Чжинхван, кажется, воспрял духом, с готовностью отвечая на все заданные вопросы и преподнесённые комплименты. Чжунэ не мог не признать, что сегодня тот превзошел самого себя – несмотря на то, что он успел продегустировать практически все стоящие на столе блюда, он никак не мог перестать есть. Странновато было, правда, ощущать на себе уже два одинаковых обожающих взгляда, от мамы и Чжинхвана рядом, когда он уплетал еду за обе щеки. С набитым ртом Чжунэ рассказал родителям, пока притихший Чжинхван еще привыкал к его семейству, о том, как они познакомились, как он бегал за ним столько времени в надежде случайно столкнуться, чтобы пообщаться, и как Чжинхван умело его тогда отшивал, как Чжунэ ждал его год спустя на том же самом месте перед зданием отцовской компании с букетом, огромной плюшевой коале и напечатанным в телефоне признанием. И даже со стыдом (но с сидевшей внутри необходимостью выпалить всё, что проходило моральную цензуру) поведал всем, как исходил от ревности перед экранами камер в квесте к соседу Чжинхвана, пришедшего с ним на хоррор, и как чуть было не упал в обморок после всех аттракционов и домов с привидениями, на которые Чжинхван его с радостью затащил, потому что Чжунэ упрямо не собирался признаваться, что до смерти боится высоты и горок. Его болтовня подействовала на родителей (и на Чжинхвана в какой-то мере тоже) как нельзя лучше: отец расслабился, перестав испытывающе глядеть и хмурить брови, как только окончательно удостоверился, что Чжунэ и вправду никак не был соблазнён его сотрудником (вернее, очень даже был соблазнён, но совсем в другом смысле) ради продвижения в карьере, мать окончательно растаяла от всех описанных знаков заботы, оказанной ему Чжинхваном (правда, Чжунэ подозревал, что она так обрадовалась тому, скорее, что кто-то продолжает его воспитывать и держать в ежовых рукавицах), а сам Чжинхван... Чжунэ незаметно нашел лежащую на колене ладонь Чжинхвана и переплёл под столом их пальцы, вопросительно глянул на повернувшегося к нему парня и широко улыбнулся так, как он умел и как особенно нравилось Чжинхвану – во все тридцать два. Порядок?.. Взглядом спросил он, и Чжинхван едва заметно кивнул. Всё хорошо. Удивительно, как они с хёном уже научились понимать друг друга. Бессловесно. Хотя ничто не могло остановить Чжунэ от вербального и громкого выражения своих мыслей и эмоций. И сейчас он ощущал, как готов взорваться – от переполняющей его любви, от счастья из-за присутствия родителей и одобрения ими его стремлений, от того, что все трудности, с которыми ему пришлось столкнуться и из-за которых пришлось порядком повзрослеть, уже казались совершенно, совершенно неважными. И в ту же секунду он внезапно осознал – вот он, самый подходящий момент. Лучше не будет. Он кое-как отложил палочки, немедленно выскочил из-за стола, без предупреждения, и поспешил в комнату, к своей сумке, из которой торопливо достал заранее приготовленную коробочку, спрятанную в темно-красный мешочек. Сжимая его и телефон в руках, он вернулся на кухню к озадаченным и недоуменным взглядам. – Чжунэ, куда ты так умчался? – Что-то не так? – это удивлённый Чжинхван. О нет. Всё так. И "такее" быть не может. Если всё пройдет как надо. Чжунэ ощутил ожидаемое подкашивание в коленях и то, как начинают гореть уши – верный признак того, что он перебарывает внутреннее смущение, стремясь донести что-то серьезное. Хоть бы получилось. – Ким Чжинхван... – он откашлялся и начал заново, подглядывая в телефон. – Чинана... Пока мы делились нашей историей, я кое-что вспомнил. Я сочинил тебе целое признание – в те дни, когда ждал тебя у выхода с работы, на посмешище всем сотрудникам – выразив всё свое сердце и душу, и вряд ли смогу когда-то сказать лучше, честно признаюсь. Но сейчас я хочу, чтобы ты вспомнил не те чувства, которые я описывал, не мою безумную влюбленность, в которую я сам не мог поверить и от которой чуть было не отказался, идиот. А наши осторожные присматривания друг к другу после яркого и, пускай, не очень честного старта. Не разочарования и ревность, про ревность вообще не вспоминай больше, умоляю! (Чжунэ увидел невольную улыбку на губах Чжинхвана – наверняка тот тоже вспомнил про постыдный эпизод с наручниками) и вообще вот это всё: бар в начале, колесо обозрения, мы с тобой...кхм, у меня в гостях, и прочее – оно тоже мне безумно важно, и тебе тоже, надеюсь. Но сейчас я хочу, чтобы ты вспомнил, как тебе нравится засыпать со мной в обнимку под кино или после тяжелой работы. Как я вечно хочу есть, а ты не против меня кормить, и кормить потрясающе. Как я поделился с тобой своими страхами, а ты – своими, и я пообещал защищать тебя отныне на всю жизнь, и никак иначе. Да так, что даже ого-го какой ультиматум поставил маме и папе! Они не дадут соврать (тут уже Чжунэ сам не сдержал усмешку) И еще хочу напомнить, что пообещал жить с тобой даже в гошивоне, и смотри-ка, мы уже продержались с тобой целый месяц практически в пустой квартире. Со мной ведь неплохо жить, как считаешь, Чжинхван-а? Дальше слова от переполнявшего волнения и энергии выходили с трудом, и широкие улыбки родителей вкупе с настороженным вниманием Чжинхвана никак не помогали ему собрать все свои мысли в кучу. Чжунэ прервал свою речь и торопливо вытащил бархатную темно-красную коробочку из такого же мешочка, путаясь в завязках. – Так вот... то есть... Я считаю, что мы хорошо подходим друг другу. Как надо. Коала и Пизанская башня, смешно ведь. Но правда! – Чжунэ заметил, как глаза хёна расширились, устремленные на коробочку в его руках, и опасаясь промедлить еще хотя бы мгновение, он тут же её распахнул, показав ему пару колец на мягкой подушечке – одно миниатюрное, другое побольше. Серебряные, под стать крестику Чжинхвана; простые, но в то же время изящные. Он несколько недель ломал голову над ними, прошерстил все доступные сайты (затем предусмотрительно удалял историю браузера даже на своем ноуте, мало ли) и бегал по всем ювелирным магазинам в центре Пусана, так беспокоясь о выборе, что насмешил всех продавщиц, и в итоге отказался от более роскошных золотых вариантов. Потому что они еще молодые. И потому, что хоть их отношения и были в своей мере сложными и запутанными, сами по себе они были простыми. Чжинхван, не любящий излишества и усложнения в своей жизни, и открытый в эмоциях и простодушный по характеру Чжунэ. Шансы, что они сойдутся вместе, были по сути малы, он отчётливо это сейчас осознавал, но ведь они правда каким-то образом смогли подойти – идеально подойти – друг другу. И не было никого иного в целом мире, с кем Чжунэ хотел бы прожить все последующие дни. – Ты уже знаешь, что я...люблю тебя. А теперь предлагаю тебе стать навсегда моим. Ха-х. – Он напряженно выдохнул, сказав наконец самое главное. – Что скажешь? Чжунэ изнывал от молчания явно ошалевшего от сделанного ему предложения Чжинхвана. Он снова начинал нервничать – а это немедленно приводило к неконтролируемому словесному потоку и избытку энергии. – Если хочешь меня отвергнуть – дождись вечера, я не вынесу потерять сейчас перед всеми лицо, – в конце концов предупредил он, не выдерживая тишины. – Просто скажи что-нибудь другое, если тебе нужно время подумать, Чинана. Какое-нибудь кодовое слово. – Его бегающий взгляд мельком упал на стол. Он нервно рассмеялся, привычно скрывая страхи за широкой улыбкой. – Э-э... Например, "кимчи". "Кимчи" подойдет? И от того, как переглянулись и прыснули его мать с отцом, он покраснел еще больше, часто заморгав от непривычной неуверенности. Но он крепко сжимал маленькую, но важную коробочку с кольцом. Храбро смотрел сверху вниз на Чжинхвана и ожидал его ответа – решения одного из самых важных выборов в жизни Чжунэ.

//

 Чжинхван никогда особо не любил болтливых людей, ему достаточно сложно было привыкнуть даже к тому, что теперь в месте, которое он называет своим домом, часто играет музыка, пусть порой даже та, которая ему не нравится, слишком громкая, кто-то громко разговаривает, даже когда не пытается докричаться до глухого человека по телефону. Прошедший месяц был испытанием для его выдержки, и, кажется, он справлялся. Справлялся с тем, что больше вокруг не пусто, а ему самому ничего не дают сделать просто так, и нельзя сказать, чтобы это действительно была помощь. Хорошо ещё, что Чжунэ уважал его сон и потребность в неподвижном отдыхе и тишине хотя бы это время, но он вынужден признать, что свои коальи часы в последний месяц он выжимает на максимум, выматываясь на работе и окончательно - дома. Наверное, он куда легче переживал бы переезд и все, что с ним связано, если бы не переутомлялся на работе. Рассказывать об этом директору, сидя с ним за одним столом? Нет уж, ни за что архитектор на это не пойдет. Не когда так усиленно хвалят его кулинарные способности. Он вообще не намерен разговаривать с этим человеком о работе, хотя должен был, давно должен был, как только его вообще назначили мини-начальником, и он столкнулся с натуральным издевательством на работе. Но он этого не сделал, а сейчас, как сам Чжинхван был уверен, уже поздно говорить об этом. Плюсом ко всему не место и не время. Что может быть хуже, чем рассуждения о работе за практически праздничным столом? Любое настроение скатится в ноль. Чжинхван и так был далек от идеальных посиделок шумной семьи Ку, и отвечал не слишком охотно на вопросы о самом себе, зачастую слишком прямолинейные для него. И все же отвечал, даже когда его сначала по одной щеке хлестнули вопросом про родителей, а затем по второй вопросом, почему он сказал только про мать. Пришлось отвечать правдой, просто чтобы быстрее закончить подобного рода разговоры. Его успокаивало то, что на прожорливую семью Ку он все же смог произвести хорошее впечатление после того нелицеприятного случая дома у Чжунэ, когда его восприняли как угодно, но только не в правильном ключе. И у него не было уверенности до сих пор, что отец его парня не воспринимает его исключительно как наглого карьериста, решившего продвинуться по служебной лестнице через постель сына. У него не было вообще никакой уверенности, пока его парень с воодушевлением рассказывал подробности развития их взаимоотношений. С одной стороны, Чжинхван был против того, чтобы рассказывать всю подноготную, достаточно личную, пусть и веселую, а с другой – ни о чем больше разговоры за этим столом идти и не могли. Во всяком случае, мать его парня точно воспринимала этот ужин так, как если бы тот привел в дом невесту. Было странно чувствовать себя именно в таком положении, но выхода не было. Однажды это все равно должно было произойти, и все равно на него смотрели бы так же. Он искренне завидует своему парню, которого как будто вообще ничего не могло смутить, так он был счастлив, поедая все, до чего мог дотянуться своими руками (то есть абсолютно все, что имелось на столе), непрерывно вещая о том, как он добивался свою коалу. Чжинхван удивлённо поднял голову, встретившись с широкой и счастливой улыбкой Чжунэ. Кажется, это он один неверно истолковывает всю эту ситуацию, нервничает и переживает о чем-то. О том, что по велению отца, который может так и не признать его – у него плохо с анализом поведения семьи Ку, это факт –, выставит его из этого дома, к которому он уже привык. К тому, что в этом доме не один. Настолько не один, что ему всегда есть в чьих горячих объятиях коалиться, не ощущая себя одиноко. Его всегда могут разбудить ночью покушать, в любой день, просто потому, что Чжунэ захотелось есть, а в шкафу всегда ждут пачки рамена, которые они могут съесть и пойти спать дальше. Архитектор не очень уверен, что это такой уж большой плюс, но после того, как он начал жить вместе со своим парнем, к нему вернулись давно потерянные щеки. Хорошо ещё, что регулярное посещение спортзала – небольшое открытие для Чжунэ, уверенного, что коалы могут только коалиться – не позволяло появляться ещё чему-то лишнему. А в этот раз он столкнулся с немым вопросом в глазах, заботливым вопросом: все ли у него в порядке? Все было, просто его всегда смущало повышенное внимание к себе. Защищать проекты перед аудиторией было просто, там он всегда уходил к мысли, что внимание идёт на проект, чертежи и далее по списку, а он, как голос за кадром, что-то рассказывает. Сейчас же пристальное внимание уделялось ему и его личной жизни, и он чувствовал себя не в своей тарелке, но такая забота давала надежду, что он переживет этот вечер и после хорошенько откоалится в его объятиях, дав время мозгу переварить всю информацию, не перегружаясь ещё и новой. С расчетом на это, можно говорить о том, что все в порядке, поэтому Чжинхван отвечает коротким кивком и едва заметной улыбкой, предназначенной всего одному человеку за этим столом. Ради человека, которого любишь, можно иногда и из зоны комфорта выходить. Наверное, глупо подскакивать на месте, но когда рядом внезапно подрывается с места Пизанская башня – это неудивительно. Он не имел ни малейшего представления, почему тот внезапно сорвался в неизвестное. Именно поэтому, поймав недоуменные взгляды его ближайших родственников, он только чуть подал плечами и обернулся к двери. – Чжунэ? Шум из комнаты был слишком тихим, чтобы понять, что он там делает, но идти за ним было бессмысленно – все же он не дурак, обязательно вернётся и объяснится, что же заставило его так резко умчаться. Собственно, как и ожидалось, тот появился менее, чем через минуту с чем-то красным в руках и с телефоном. – Что-то не так? Почему у него так стремительно краснеют уши? Чжинхван немного хмурится и смотрит на него не отрываясь, ожидая комментариев по поводу того, что происходит. Он хорошо помнил, чем закончилось в первый раз зачитывание текста с телефона: большой плюшевой игрушкой, с которой ему нравится обниматься, а так же переездом в этот самый дом. Но вроде все слова тогда уже были сказаны, признания в любви озвучены, переезд состоялся... Что ещё тот собирается поведать? Явно что-то крайне важное, если ему требуется подсказка. Официальное начало очень беспокоило, но по мере его речи, архитектор немного расслабился, хотя все ещё был в недоумении, к чему тот все это ведет. Он развернулся от стола лицом к младшему и внимательно на него смотрел, пока тот говорил, сцепив пальцы в замок. В голове охотно возникали картинки из их совместного прошлого, достаточно яркого, они крутились в голове, как калейдоскоп, в нужный момент замедляясь на том, на чем Чжунэ решил акцентировать внимание. В отношении некоторых событий он бы охотно поспорил, но решил не перебивать, молча выслушивая до конца, на секунду закрывая глаза и представляя, о чем он говорит. Даже ощущение появилось на краткий миг, когда он думал о своем сне по вечерам у него под боком, как будто его снова обняли чужие руки. Точно так же, как вспомнился внимательный взгляд из-под одеяла, которым за ним наблюдали, пока он якобы спал. Картинки в голове оборвались так же резко, как и слова парня, который как будто решил, что с таким подходом он перебарщивает и надо срочно на чем-то закончить. Но он никак не ожидал, что вся эта заготовленная речь может привести к подобному! Проживает практически четверть века, он никак не ожидал того, что ему сделают предложение руки и сердца. Очень неловко и странно, точнее, просто шокирующе, но факт остаётся фактом. Перед ним оказалась темно-красная бархатная коробочка с кольцами, меньшее из которых явно предназначалось ему. Вопрос о том, каким образом Чжунэ измерил его пальцы, чтобы выбрать правильный размер, мигнул на пару мгновений в сознании, уступив место другому, куда более насущному: что делать? Это все застало его врасплох, и Чжинхван не мог понять, какой ответ будет правильный в этой ситуации. Ответить отказом, потому что тот слишком торопиться? Он уже успел выяснить, насколько Чжунэ любит себя. Прямой отказ может и был бы честным, но слишком сильно ударит по его уверенности. Попросить дать ему время для размышлений? Наверное, это самый идеальный вариант, потому что ему и правда нужно хотя бы взвесить за и против. Конечно, речь не идёт о реальной женитьбе, точно так же, как и о реальной помолвке, в конце концов, они живут в Корее, здесь по определению такие отношения официально невозможны. И все же, дать друг другу обещание провести вместе остаток жизни и сдержать его – это очень важный шаг. "Чжунэ, ты чудо. Во всех иногда просыпаются дети и творят глупости. А ты ребенок, в котором просыпается взрослый и делает серьезные шаги". Чжинхван озадаченно чешет затылок, все ещё не в силах выдать какой-либо внятный ответ, даже элементарное: "Я подумаю". Но, похоже, и такого непродолжительного молчания было достаточно, что младший начал сходить с ума. Как ни странно, именно это и привело его в чувства, заставив трезво посмотреть на ситуацию, пока ему протирали уши кимчи. Даже его родители уже потихоньку смеялись за его спиной, явно воспринимая происходящее как "хлеб и зрелища", не иначе. "Эй, у вашего ребенка тут судьба решается. Наверное, к этому стоит отнестись чуть серьезнее". Он медленно поднялся с места, не оказываясь с ним на одном уровне, но все же не ощущая себя так придавленно чужим ростом. Тяжело выдохнув, он покачал головой и посмотрел ему в глаза снизу вверх. – Дурак ты у меня всё-таки. Поэтому мой ответ будет: ттокпокки. Смысл замены кодового слова явно не поняли, поэтому он решил продемонстрировать наглядно, что это значит, иначе до его башни будет доходить смысл столько же, сколько жираф будет идти на луну пешком. Чжинхван забрал у него коробочку, почти насильно – слишком уж сильно тот в нее вцепился, указательным пальцем кольцо большего размера, взял его за левую руку и натянул кольцо на чужой безымянный палец, а после спокойно надел свое, которое, как ни странно, действительно оказалось ему по размеру. Простое серебряное, то, что нужно, без всяких преувеличений. – Ну обними меня теперь хотя бы, что ли... Теперь ему и самому становится неловко. Если родители Чжунэ ещё более менее нормально относились к таким влюбленностям сына, то его мать точно будет шокирована, когда узнает, что ее сын стал невестой. Хорошо ещё, если дело только обмороком ограничится. А ещё ему чудовищно неловко перед родителями Чжунэ по одной простой причине: такой важный момент он бы предпочел пережить в приватной обстановке, в конце концов, он их практически не знает, да ещё и директор тут же. Кого кого, а начальство его личная жизнь вообще не касается... Не должна была. У самого уши горят, в голове же подозрительно пусто, как будто все это происходит не с ним, как будто не он сейчас решил провести свою жизнь с одним конкретным человеком.

//

Ынхве украдкой смахнула выступившие на глазах слёзы радости. Конечно, не так совсем она представляла семейную жизнь своего сына, и первая встреча с невесткой оказалась вовсе даже не с невесткой, но она с самого детства знала, что её храбрый и свободолюбивый сын намерен прокладывать путь в жизни по велению сердца, и это то, что она поддержала и воспитала в нём. Единственное, чего она всегда боялась – это то, что пылкий Чжунэ может оступиться, сгоряча сунуться не в то дело или встретить не того человека, который воспользуется простодушием и эмоциональностью её сына. И когда её муж рассказал о последней выходке Чжунэ, свидетелем которой он случайно стал, у Ынхве заболела душа. Но Чжунэ неожиданно стоял на своём – и что самое странное, не в приступе юношеского бунта, из которого он так до сих пор и не вырос, но, скорее, с непомерной уверенностью в своей правоте и попытках доказать им то, что они не видели. Раньше он никогда не жертвовал ничем своим ради других, кто не входил в семью, и весьма редко шёл на уступки (уж это-то они с Бёнсо прекрасно знают), но внезапно появившийся в жизни сына Ким Чжинхван удивительным образом изменил его поведение в лучшую сторону, и они решили дать ему шанс. И перед ними предстал воспитанный молодой человек, умеющий искусно приготовить обед (что тронуло Ынхве чуть ли не больше всего остального, которая знала, что от такого человека Чжунэ ни за что не откажется, а ей самой будет, о чём поговорить с Чжинхваном в случае чего). Чжунэ взахлёб делился историей их знакомства, и даже Бёнсо, который уже имел представление о них двоих, до конца успокоился, удостоверившись, что отношения сын завёл себе приличные. Вот только выдержит ли Чжинхван такого шумного и страстного Чжунэ? Ынхве прятала улыбку в ладонь, прекрасно понимая, что двигало их Чжунэ – он всегда стремился разделить важные моменты жизни с важными ему людьми, поэтому от него стоило ожидать такое неловкое, почти спонтанное, но абсолютно искреннее предложение в кругу семьи (к слову, это её безумно растрогало). Но вот по Чжинхвану было заметно, как ему непривычно такое внимание, и она внимательно следила за парнем, который тщательно подбирал свою реакцию в ответ на выплеск эмоций её сына. К его чести, он сумел выйти из сложного положения и даже подыграть Чжунэ в его детской отговорке, и Ынхве в очередной раз улыбнулась, переглянувшись с мужем. Он в хороших руках. Когда парни перед их взглядами крепко обнялись, окутанные одинаковыми чувствами, она незаметно дотронулась до руки Бёнсо, подавая знак, что пора уходить. Такие моменты всё-таки должны оставаться только между ними двоими. Они распрощались в коридоре – Ынхве невольно смахнула ещё одну слезу, когда увидела, с каким одинаково умиротворённым сиянием блестят глаза Чжунэ и Чжинхвана – и напоследок Бёнсо пожал руку обоим парням, прочистив горло: – Поздравляю с... как это вернее будет, с вашими отношениями? Знайте, что это будет непросто, но, Чжунэ, я рассчитываю на тебя. Продолжай защищать своё счастье, надеюсь, ты уже взялся за ум. Чжинхван-щи, не стесняйтесь ставить его на место, – в этот момент в его взгляде промелькнула привычная лукавость. – И не беспокойтесь о работе. С этих пор я буду внимательнее к вам относиться, но никаких поблажек делать не стану. Однако если есть какие-то предложения для нашей компании, я всегда выслушаю. И умоляю, – он снова перевел взгляд на своего сына. – Постарайтесь не попасться на глаза сотрудникам хотя бы в начале. Ни вам, ни мне не нужна эта суета, шум и гласность. А пока живите в этом доме и... приятно было познакомиться наконец-то по-нормальному. Он по-доброму усмехнулся и вышел вслед за Ынхве, закрывая за собой дверь.

//

Чжунэ глубоко выдохнул, спуская всё накопившееся за вечер напряжение. Вот вроде все прошло так хорошо, как он даже не мог себе представить, однако он всё-таки, видимо, заметно переживал. Глянув на густо покрасневшего от последних слов Чжинхвана, он расхохотался и, притянув парня к себе, смачно чмокнул его в родинку на щеке. – Мы справились, а ты был просто замечательный, – он потянул его за руку в спальню, зная, что после избытка таких впечатлений ему парню точно захочется откоалиться. – Я уверен, что они абсолютно тебя полюбили. Может, это и было слегка преувеличением для первого-второго знакомства, но если бы родители по-прежнему оставались против, Чжунэ бы наверняка об этом услышал. Но нет. Кажется, они даже получили благословение на совместную жизнь. И Чжунэ уж точно никогда не представлял себе, что вздумает устаканиться и планировать жить с кем-то одним в свои двадцать два, но уже сейчас у него не было никаких сомнений, что этим одним должен был быть именно Чжинхван. И пусть они никогда не поженятся в своей стране, но обещания, скреплённого кольцами, ему было более чем достаточно. Всё-таки, он тот ещё романтик в душе, и очень здорово, что Чжинхван ему подходит как нельзя лучше, Чжунэ с улыбкой думал, обнимая парня и глядя, как тот сонно поглаживает серебряный ободок на его безымянном пальце. Вернее, очень здорово, что его первые сильные чувства получили такое прекрасное продолжение. Конечно, не без своих препятствий и сомнений, но Чжунэ был уверен, что справится с любыми проблемами ради Чжинхвана. Всё-таки, он смог его в конце концов добиться. И Чжинхвану он тоже точно нужен (да здравствуют ттокпокки вместо кимчи!). Поэтому Чжунэ, повинуясь последнему приступу любви перед накатившей усталостью, притянул к себе свою коалу и нежно поцеловал его. – Выспись как следует, потому что нас ждут увлекательные дни, и я намерен больше никогда не сдерживать себя в своей любви к тебе, хён. И что бы их ни ждало впереди, это ничто по сравнению с тем, что в этом мире живёт одна Коала, а у неё есть своя личная Пизанская башня. – И это я ещё слащавый? – Чжинхван с мучительным видом, сдвинутыми бровями и едва сдерживаемой улыбкой слегка шлёпнул его по руке. Ладно-ладно. Он вовсе не назовёт их историю Великой Любовью Коалобашенных. Вовсе нет. ...Может быть.