Выключаем свет

13 июня, среда Сижу во втором за сегодняшний день такси и пытаюсь найти рейс из Москвы до Владивостока, который около часа дня увезёт от меня Свободу. Нахожу подходящий вариант. «13:05, Шереметьево — Кневичи». Уставляюсь в экран телефона и решаю написать Максиму. Смотрю на время и понимаю, что через пятнадцать минут моё поздравление станет уже неактуальным. Придумываю в голове невозможно длинный текст, набираю его в окошко сообщения, потом стираю и придумываю другой. За две минуты до полуночи отправляю короткое «С днём рождения, Максим» и откидываю телефон на соседнее место. Жду ответа и поглядываю на тёмный экран. Ни одного уведомления. Даю себе слово, что тут же попрошу водителя развернуть машину и поехать по выученному адресу, если Максим ответит. Напишет что угодно. Поеду, даже несмотря на то, что завтра рано утром мне нужно быть на фотосессии. Поеду, если он даст мне знак о том, что хочет меня видеть. Если он сейчас не занят своей знакомой настолько, что у него нет времени взглянуть на экран телефона. И как же предсказуемо — машина останавливается около моего дома, а телефон всё ещё не издаёт ни единого звука. Знаю, что сама всё испортила. Вылезаю из машины и попадаю под холодный ночной ветер. Низ платья начинает развеваться, и мне приходится придерживать его свободной рукой. И зачем я только его надела? Поднимаюсь на свой этаж и захожу в квартиру. Поездок на сегодня достаточно — закрываю входную дверь и иду в душ. Телефон беру с собой. Ничего не могу с этим поделать. Выхожу из душа с опухшим от слёз лицом, потому что вдруг ловлю себя на мысли о том, что Максим сейчас, скорее всего, отлично проводит время с этой своей знакомой, и начинаю плакать. Протираю ладонью запотевшее зеркало и вижу свою татуировку. Маленькая волна, которая по своей глупости отбилась от большого океана и теперь начинает засыхать. Никогда не буду советовать людям делать парные татуировки, потому что мне до сих пор хочется взять и вырвать её из своей груди, чтобы не видеть никогда. Но она же моя. Я надеваю его толстовку, которая так и осталась у меня. И уже не важно — не заметила я её среди своих вещей или просто не хотела возвращать. А пока телефон до сих пор молчит, я иду на кухню, чтобы обмануть свой мозг ещё сильнее. Выпиваю пару глотков виски и запиваю большим количеством колы, чем следует. Хочу почувствовать запах крепкого алкоголя, смешанного с духами Максима, и убить себя этим ещё больше. Я заслужила это ещё в тот момент, когда решила, что мы должны расстаться. Забираюсь под одеяло и утыкаюсь носом в плотную ткань толстовки, которую не могу позволить себе постирать и потерять любимый запах. Телефон молчит, а я всё ещё готова сорваться и поехать на другой конец города. Хотя ему сейчас на хрен не нужна моя готовность. 01:00 — я пытаюсь уснуть и не пропитать подушку своими слезами насквозь. Получается трудно. 02:00 — пишу ему новое и последнее сообщение, слова которого повторяю каждый день. «Прости меня, пожалуйста». Сообщение доставлено, но не прочитано. 03:00 — невыносимо уснуть, когда нужно проверять свой телефон каждые пять минут. Знаешь, если бы меня попросили изобразить любовь, я бы нарисовала тебя. 14 июня, четверг Моим самым любимым приёмом пищи всегда был завтрак, когда в квартире светло, организм медленно и приятно начинает пробуждаться ото сна и можно съесть любую сладость, не заморачиваясь. Но особенно сегодня поедание остывшей каши вызывает у меня отвращение. Без интереса листаю ленту новостей в телефоне и вижу, что Майами отметил меня в публикации. Открываю фотографию. Она чётко создаёт впечатление того, что мы не спеша прогуливаемся где-то в парке, хотя сделана была около нашей студии. Противно смотреть на свою улыбку. Противно думать, что эту ложь увидит Максим. За полчаса до выхода из дома звонит телефон. Смотрю на экран и вижу, что это мой менеджер. Во мне успевает мелькнуть надежда на то, что фотосессию отменили, и я могу остаться дома. — Привет, Крис, — говорит он. — Не забыла про фотосессию? — Нет, как раз собираюсь выходить, — отвечаю ему и разочарованно закатываю глаза. — Послушай, у нас ЧП. — Что случилось? — Родион у себя в профиле наболтал всякой ерунды о тебе. Я вздрагиваю, услышав его имя. Единственное чувство, которое он оставил у меня внутри — это страх. Я не хочу снова вытаскивать это недавно потухшее чувство и класть перед ним на красивую тарелочку, чтобы он поливал его бензином и поджигал на моих глазах. Я не выдержу. — Написал, что… Слушай, мне даже как-то неудобно тебе это говорить. — Максим, что там? — настаиваю я. — Короче, он написал, что ты изменила своему бывшему парню с Максом, а потом Максиму — с Терновым и Майами. Посыл в том, что ты такой себе человек, но этого никто не видит. — И что теперь? — обречённо спрашиваю я. — Мы не уверены, что он вообще в городе, Крис. А на звонки он не отвечает, на связь не выходит. Но с другой стороны — это видели уже очень многие люди. И пока мы будем решать, что с этим делать, твоя главная задача — не давать никаких комментариев на эту тему. Игнорируй все вопросы, не отвечай никому. — Я поняла… — И не допусти того, чтобы тебя видели с кем-то из участников этой истории. Лучше тебе вообще не видеться ни с кем из них. У тебя получится, Крис? — Да, да, всё сделаю. — Молодец. Если нужна будет помощь — звони, я всегда на связи, ты знаешь. И мы сделаем всё, чтобы решить эту ситуацию. — Хорошо, спасибо, Максим. Я отключаю вызов первая и тут же нахожу этот самый пост Родиона. Мне требуется на это несколько секунд, хоть я никогда в жизни не заходила к нему. Читаю и чувствую, как пальцы с каждым прочитанным словом начинают дрожать всё сильнее. Один из абзацев длинного текста гласит: «Она никогда не воспринимала меня всерьёз и даже игнорировала. Я был пустым местом в то время, как они с Максимом бегали по башне и искали угол, где можно было бы удовлетворить их животные потребности. Звери». Эта часть даётся мне с трудом, потому что хочется закрыть ему рот за то, что он вообще произносит его имя. Но другой абзац пугает меня и доводит до состояния лёгкой паранойи. «Я прожил с ней больше месяца в одной квартире и знаю многое, что было скрыто от ваших глаз. И, поверьте, прочитав это, вы узнаете о ней правду. А она поймёт, что делать так больше не нужно». Я дочитываю текст до конца. Узнаю о том, что я, оказывается, изменяю всем подряд, сплю тоже со всем подряд, кроме одного человека в мире — Родиона. Жаль, что он не прикрепил график своих исследований на эту тему. Мне становится страшно от того, что он снова хочет меня напугать и загнать в угол, но если пробраться через эту тревогу вглубь, можно увидеть чувство ужасной несправедливости. Не привыкла себя оправдывать, но я же не изменяла никому. Я вдруг отчётливо понимаю, что для Родиона и других ребят из башни вся моя история выглядит именно так. Никто не знает, что я могла практически в любой момент позвонить своему бывшему парню и всё объяснить. Никто же не думает, что у нас с ним всё могло быть не так хорошо, как кажется. Ни один человек не знает о том, что я нагло соврала Максиму о своей измене, а потом позорно заигралась. Только несколько человек в курсе того, что в Мальфе так любят фальшивые романы. Выхожу из дома, надеясь на то, что этим постом он успокоит свою душу. Хотя, мне, кажется, нужно повторно пройти курс у психолога. 17 июня, воскресенье Через несколько дней после случившегося я всё ещё получаю кучу сообщений на эту тему. «Крис, это правда, что Родион написал?». «Может, прокомментируешь слова Родиона?». «Конечно, когда нет таланта, остаётся только так пробиваться в шоу-бизнес». «А я так верила в её искренность». Я ныряю в океан таких сообщений и комментариев каждый раз, когда решаюсь взять свой телефон. И мне пока не ясно, что там в Мальфе делают с этой ситуацией, потому что меня до сих пор схватывает чувство страха, когда я вижу на улице кого-то, похожего на Родиона, а сообщения от людей только увеличиваются. Перед основной подготовкой к нашему большому туру наступает двухнедельный отдых, и я невольно провожу его дома. Трачу целую кучу денег на свои художественные задумки: покупаю мольберт, новые краски, холсты и кисти. Делаю себе на голове небрежный пучок, надеваю старую длинную футболку, ставлю рядом с собой кружку какао и начинаю рисовать. Забываю обо всём на свете, когда вижу перед собой чистый белый холст, на котором могу взять и воплотить любые свои фантазии. Но в реальность меня возвращает телефонный звонок. Смотрю на экран и округляю глаза, потому что никак не ожидала, что мой бывший парень решит со мной поболтать. Аккуратно включаю громкую связь, потому что обе руки измазаны в краске. — Привет, Крис, — говорит Серёжа. Мне так странно слышать его голос, который раздаётся сейчас на весь дом из динамика телефона вместо автоматически прерванной музыки. — Привет, — осторожно отвечаю я. — Не ожидала, что ты позвонишь. — Помнится, мы даже хотели поговорить после проекта. — Знаешь, когда я узнала о тебе кое-что новое, желание поговорить как-то само собой отпало. — Крис, ну, я идиот, знаю. — Ага, — соглашаюсь я и зачем-то киваю. — Ты в Москве? — А что? — Ну, скажи. — Да. — У меня есть отличное предложение, которое на самом деле просьба, — смеётся он. — Уже боюсь. — Я скоро приезжаю в Москву на несколько дней с гастролями. Может, приютишь старого знакомого? — Вам гостиницу уже не предоставляют? — Крис, ну, ты разве не хочешь увидеться? — Нет. — Обманываешь же, — говорит он, и я чувствую, что улыбается. — Я бы очень хотел тебя увидеть. — Серёж… — Поговорить, Крис. Развеяться. Я и так постоянно по этим отелям брожу, как неприкаянный, ты ведь знаешь. — Знаю. — Ну, так что? — спрашивает он таким голосом, что я просто не могу отказать ему. А почему бы и нет, правда? Мне не помешает поддержка человека, который меня хоть каким-то образом знает. Может, вот он — шанс вернуть себе психологическое равновесие? — Ладно, ты когда будешь в городе? — Прилетаем через три дня. Спасибо, Крис. — Окей, адрес скину. У тебя всё хорошо? — Да. Надеюсь, и у тебя. — Да, всё… нормально. — Это здорово. Тогда увидимся через три дня? — Да, увидимся. — До встречи, Кошелева. — До встречи. Приезжай только не в шесть утра, прошу. — Постараюсь, — отвечает он и смеётся. Отключаю вызов, и в квартире снова начинает играть музыка. А я продолжаю рисовать, хотя уже начинаю думать о том, что мне придётся делать уборку, покупать вдвое больше продуктов и, не дай бог, готовить на двоих. 19 июня, вторник Я захожу домой с огромными пакетами из продуктового и, не успев ещё даже дверь закрыть, слышу телефонный звонок. Громко вздыхаю и сваливаю пакеты на пол. Нажимаю кнопку на гарнитуре и иду закрывать дверь. — Алло? — отвечаю я, даже не зная, кому. — Здравствуйте, это Кристина? — спрашивает женский голос. — Да. — На ваше имя оформлена доставка цветов. Ваш адрес… секунду, — она прерывается и после непродолжительного шуршания называет мне адрес квартиры, в которой я прямо сейчас стою и ничего не понимаю. — Всё верно? — Подождите, а от кого цветы? — К сожалению, я не располагаю этой информацией, но здесь приложен конверт. Возможно, вы узнаете адресата лично. Букет уже оплачен, вам нужно будет только его получить и расписаться в бланке для отчётности. — Ну, ладно, привозите. — У вас работает домофон? — Да, работает. — Тогда в ближайший час-полтора вы будете дома? — Да я весь день буду дома. — Хорошо, тогда ожидайте доставки. До свидания. Я не успеваю даже с ней попрощаться, как она отключает вызов. Наверное, торопится осчастливить сегодня ещё много людей своими букетами. В голове невольно появляется шальная мысль — а если цветы от Максима? Ещё и этот таинственный конверт. Вспоминаю, как он однажды на реалити оставил мне письмо с извинениями, а я ему таким же образом — ответное послание. Неужели он решился первый шагнуть ко мне навстречу? Ощущаю невероятный прилив сил и на этом порыве начинаю убираться в квартире. К сожалению, моей энергии хватает не на долго, и совсем скоро я без сил плюхаюсь на кровать, зарываясь лицом в гору подушек. Обещаю себе не засыпать и продолжить уборку, но мой организм погружает меня в сон практически мгновенно. Я просыпаюсь от звонка в дверь и сонно потягиваюсь, пока пытаюсь сползти с кровати. Хватаю телефон, чтобы посмотреть время, и вижу на экране череду уведомлений. Протираю глаза, чтобы осознанно прочитать, кому я понадобилась. Вижу несколько вызовов от Серёжи Трущёва, Даши и Максима. Дверной звонок разрывает тишину квартиры, а я застываю в коридоре, когда вижу среди этой кучи уведомлений одно сообщение от Свободы, отправленное пятнадцать минут назад. Под гудящие звуки перевожу взгляд на дверь и замираю с телефоном в руке. «НЕ ОТКРЫВАЙ ДВЕРЬ», 16:28, от Максима