Monster in me

Эта улица не навевала никаких светлых мыслей, даже солнце предпочитало обходить её стороной. Некоторые здания оказались разрушены почти полностью, другие были чуть более целыми, но точно не оставляли впечатления жилых домов. Но, несмотря на это, в домах жили люди или, точнее, то, что когда-то было людьми. «Люди» были под стать их жилищам: грязные потрепанные развалюхи с угрюмыми лицами или сумасшедшие, понять намерения которых было невозможно. Они напоминали шутку злобного гения, решившего, что он в праве повелевать природой и её созданиями. Это место когда-то процветало: в опрятных парках били ключом фонтаны, а счастливые семьи гуляли и устраивали пикники. Улица была светлой и чистой, как и положено центру города. Но это «когда-то» уже прошло — парки превратились в леса, а уже неработающие фонтаны были наполнены чем-то склизким и вонючим. По коричневому от грязи асфальту почти незаметно крался чей-то силуэт, закутанный в чёрный плащ, но он всё равно не мог ускользнуть от уродливых глаз местных жителей. Их лица искривлялись в отвращении, и они как можно быстрее отворачивались. Слишком уж он был нездешним. Разномастные уродцы не могли позволить себе ничего нового или даже просто чистого из одежды. Фигура, в противовес им, облачена в плащ из тёмной дорогой ткани, лишь немного запылившийся от грязи местных дорог. И зачем она появилась в столь неподходящем для неё месте оставалось тайной. Загадочный человек продолжал идти одному ему известной дорогой. Наконец он остановился у потрёпанного жизнью здания. Оно не внушало доверия, и казалось, было готово вот-вот рухнуть. По-видимому, необычный силуэт не был смущен этим. И он быстрым шагом направился к дому, остановился у порога, и чуть помявшись, грустно вздохнул, затем аккуратно положил какой-то свёрток и громко постучал в дверь, после чего скользнул в ближайшую тень и будто бы испарился. На стук обратила внимание уже немолодая смотрительница приюта. Мисс Анна — строго одетая женщина, словно живущая в прошлом веке. За счёт своего сильного характера она, будучи ещё двадцатилетней девочкой, смогла создать свой приют и управлять им до сих пор, хотя ей миновал уже пятый десяток. Женщина оглядывалась, пытаясь понять, что произошло. Через некоторое время она заметила сверток, подняла его и направилась вглубь здания приюта. В свёртке оказался мальчик. Его кожа была слишком бледной, словно отмороженной, а вес явно не дотягивал до нормы. И в целом младенец выглядел больным. Придирчиво осмотрев малыша, одна из собранных мисс Анной воспитательниц отвела смотрительницу на короткий разговор: — Вы всерьёз хотите его оставить? Да он, похоже, собрал на своей бедной шкурке все возможные болезни и осложнения от них. Не милосерднее ли будет умертвить его, положить конец страданиям? — Нет, Дева. Здесь могут найти убежище все дети, которые в этом нуждаются. И чем же он хуже тебя? Если ты не забыла, я могла убить тебя, оставить на улице. — Но… — Никаких «но»! Я не буду делать исключений только из-за твоих глупых капризов, — ледяной тон таит в себе молчаливую угрозу. Опасность, которую лучше постараться избежать. — Да, мисс Анна, я поняла свою ошибку. Исправлюсь. — Рада слышать.

***

— Флаги, пойми, что в мире очень много грязи. Ты же не хочешь стать курильщиком? Одним из этих отравленных изнутри отребий человечества? Или пьяницей, разучившимся не то что говорить, но и просто стоять на ногах. Таких существ, потерявших саму суть человека надо отстреливать, словно скот. Они не достойны большего, — рука женщины так сильно сжала карандаш, что тот, с характерным звуком, разломился на две части. Мальчик, переминающийся с ноги на ногу, еле заметно вздрогнул. — Я не хочу, чтобы мой сын стал подобным отбросом. И давай сменим тему. Видишь, я сломала карандаш, а он был совсем новым. Надеюсь, ты понимаешь, что в его поломке виноват только ты? — Да, мама… — Хорошо, что ты это осознаёшь, — Анна поднялась со своего рабочего места и подошла к ребёнку. Её сухие цепкие руки обхватили его лицо, заставляя смотреть в глаза. — Малыш, я никогда не сделаю для тебя ничего плохого. Это всё для твоего же блага. Да, иногда получается грубо, но чем раньше ты научишься видеть мир без розовых очков, тем лучше. Жизнь сурова, и никто, кроме меня, тебе не поможет. Богу нет дела до своих творений, в то время, как они находят всё новые способы, чтобы подставить друг друга. Тебе надо научиться давать отпор. Люди не столь опасны, как ты думаешь. — Но, мама! Они не только называют меня молокососом и ублюдком! Постоянные драки — это не шутка! Вспомни о Нез… — след от резкой пощёчины, обрывая мальчика на полуслове, наливается кровью. — Не смей повторять за ними эти мерзкие словечки! Я не для того трачу столько сил на твое воспитание! — женщина медленно выдохнула. Злые огоньки в глазах постепенно бледнели. — Боже, столько раз мне надо повторить, что меня не надо злить? Возможно, тебе просто нужен ещё один урок. — Конечно, мама… — Ну что же, тебе пора, скоро начнётся обед. Правильное питание — важная составляющая жизни, поэтому поторопись, — прикосновение к плечу даже через ткань было обжигающе горячим. Оно, словно нитки, позволяло управлять живой, но от этого не менее безвольной, марионеткой. — И держи спину ровно. Горб тебя красить не будет. Дверь мягко захлопнулась до того, как мальчик успел выразить своё вечное согласие. Анна, круто развернувшись на низких каблуках, вернулась к столу, лежащие на нём важные бумаги, собранные в ровные стопки, соседствовали с остальной канцелярией. Сломанный карандаш цеплял на себя взгляд своей ущербностью, непростительной в мире идеального порядка. Подняв его двумя пальцами, женщина выкинула деревяшку в урну, после чего вытерла руку о ткань строгого платья. В ящике, рядом с пачкой новых карандашей, лежала книга в ярко красной обложке. Если бы мать Анны прочитала название, то, возможно, упала бы в обморок или, как всегда, сделала бы очередной глоток из бутылки. А отец, вероятно, нахмурился и затянулся своей трубкой. Из неё всегда вилась струйка дыма, от которого слезились глаза. Мерзкие, гадкие существа! Место таким в земле! Начищенные до блеска настенные часы издали незамысловатый звук. Женщина убрала книгу обратно, попутно сделав заметку припрятать её в более подходящее место. Перьевая ручка заскользила по бумаге острым урывчивым почерком. — Мисс Анна, — опрятно выглядевший мужчина, постучав, вошёл в помещение. — Вы бы знали, как я рад Вас видеть! — доктор улыбнулся одной из своих обаятельных улыбок. — Не правда ли сегодня чудесная погода? — Вы опоздали, док. Десять минут — достаточно большой срок. И давайте ближе к делу. В отличие от Вас, у меня нет лишнего времени. — Прошу меня простить. Мне пришли окончательные анализы, и теперь я могу поставить диагноз. Наши худшие опасения подтвердились. — Ясно. Сколько мне осталось? — От года до шести лет. Мне очень жаль…