Багряные звезды

Сердце твое бьется, и в бое его слышится гневный гул тысячи тысяч мертвых. Ты чувствуешь жар, раскаленная лава течет из твоих глаз, капает на одежду, но не вредит. Ты думаешь — это слезы. Ты бы хотел, чтобы это были слезы, но плакать тебе нечем уже давно… больной мозг раз за разом подкидывает тебе галлюцинации, равно реальные и невозможные. Ты плачешь лавой от боли внутри и вне — кажется, нет ни единой кости, которую не выкручивает, не выворачивает наизнанку. Кажется, нет ни единой мысли, которая не причиняет боль, но ты не знаешь, сколько из них действительно твои. Пепел липнет к гною, и к крови, и к поту, забивается в рот и в нос, несмотря на фильтры Мораг Тонг — и ты снимаешь впервые бесполезную маску и дышишь как будто свободнее. …потом ты еще долго будешь блевать черной слизью и желчью, выцарапывать из не-легких грязь обломанными ногтями, но это потом, а значит не слишком важно… Пепел скрипит на зубах, и в скрежете этом песнь яда, песнь смерти и просто Песнь. Она наживо вытягивает жилы, выворачивает нутро, но это, кажется, даже приятно. Ты потерялся и не отличаешь боль от ласки, живое тепло любящих от чужой агонии. Ты болен — кальпы взрываются, сыплются осколками под веки и в раскрытые раны, а время личинками возится под кожей, прогрызая мясо и уходя все глубже. Ты срезаешь свою плоть наживо, без дурмана, и, кажется, до хрипа орешь от боли, но крик не мешает — ты не слышишь себя-себя, только чужую волю. Ты срезаешь свою плоть с копошащимися в ней личинками-временем, но это не помогает. Ты срезаешь мясо с бедра, с предплечья, вспарываешь живот, царапая дрянной сталью реберные пластины и чудом не вскрывая нежные не-кишки, но все это не имеет смысла — личинки лишь в твоей больной голове. Они кажутся — или не имеют физического тела. Не важно. Потом ты наделишь эти раны, которые уже начали зарастать, новым смыслом, а пока плотно держишь расползающееся под пальцами нутро, чтобы в него не попал пепел. Время, и мертвые мысли, и неживые, несуществующие души продолжают ползать под кожей и грызть нервы, а срезанное мясо …черви-черви-черви, черви и заражение… истекает гноем и черной кровью. В нем нет паразитов, разве что пепел уже налип, но даже так оно кажется неизмеримо чище остального тела. Жри его, жри свою плоть, не кривись …как будто тебе впервой жрать свои потроха и мясо… ибо она — дар господина бронзы и крови мира. Поклонись ему в ноги, ответь на зов, воплощенный в Песне. Ты — мертвец. Ты ныне один из многих, такой же как те десятки иных-тебя в твоей голове. Твой голос утонет, потеряется среди них и станет уже-не-твоим. Тело умрет, а душа …искалеченная, неполноценная, не-твоя… перейдет к другому вместе со всеми иными-тобой, и этот будущий-ты будет лучше, устойчивее, стабильнее. Он заставит голоса замолчать — и твой голос тоже. Ты потеряешься, станешь одним с ними целым — ты уже одно целое с ними. …Ты мать, убившая собственное дитя, чтобы пожить на пару мгновений дольше… …Ты старик, растерзанный собственными братьями и сыновьями… …Ты пленник, сгнивший заживо… …Ты жена, выгнанная из собственного дома и умершая от голода… …Ты — все они, все твои прошлые жизни, и ты знаешь, что никогда не умирал спокойно… Ты убит, ты казнен, ты предан бессчетное множество раз, но убитых, казненных, преданных тем-тобой неизмеримо больше. Может быть, это расплата. Может быть, это справедливо, но справедливости в этом мире нет, только бездушный код, ломающий даже бога. Тот-ты поглощает всех остальных, потому что это осколок его души лег в вашу основу, потому что он умер, не закончив начатое, и все вы лишь бледные тени солнца. Тот-ты уже не существует — он был расколот, а осколки расколоты еще раз, в этом-тебе живет лишь его часть, но это не важно. Он …черная вода… …беззвездная пучина… …тот, кто ведет нас по хребтам врагов… истово жаждет снова стать целым, поглотить иных-как-ты, собрать все осколки разбитой души. Ты говоришь ему: }{B4TNT Пусть он заснет как иные-ты, пусть подчинится тебе, потому что тело …глаза Велота, цвет не тот, но… …чем-то похож, не находишь… …те же жесты, те же движения… принадлежит только тебе и никому больше. Оно твое и ничье больше — и ты не уступишь его просто так кому-то, кто всего лишь остаток когда-то сиявшего солнца. Тому-тебе не стать целым, не вернуться в исходное состояние — он лишь отголосок былого мера: немного повадок, немного остаточной воли и ворох воспоминаний… Ты хочешь так думать. Этот осколок — твоя душа сейчас, и ты говоришь }{B4TNT бессчетное множество раз. У тебя прав не меньше чем у того-иного, но ты разумен и обладаешь волей, а тот-ты — нет, не совсем. Будь он целым, он бы сожрал тебя, подавил, но он не цел — и вы почти на равных. Тот-ты говорит тебе: «Брось это, поддайся, будь разжеван, разбит, перемолот. Дай мне стать тобой и исчезни в потоках Снорукава как иные до тебя, стань моей частью». Ты отвечаешь: «Нет». Ты чувствуешь — он жаждет покоя едва ли не больше, чем целостности. Ты говоришь ему «нет» и еще одно «нет», и тройное отрицание придает тебе сил бороться с самим собой. Ты говоришь тому-тебе: «Хватит, ты-я мертв, разбит и не можешь найти покой, так может это МНЕ стать ТОБОЙ, поглотить тебя, твою боль и печаль. Может ТЕБЕ раствориться во МНЕ, стать моей частью? Разбитое не собрать, но я был рожден таким. Я стабильнее». Ты говоришь ему: «Это Я поглочу ТЕБЯ, прошлый-я, тебя и иные неудавшиеся воплощения, и вместе мы станем одним и вернем отнятое». Ты говоришь ему: «Я это я, и ты это тоже я, носивший иную кожу. Тебе нет смысла поглощать меня, но мне тебя — есть». Иди по их следам, пока они не уступят тебе свое место. Так сказано. Так есть. Прошлые-ты молчат. Впервые за много-много лет — ты не помнишь, когда впервые различил их слова среди своих мыслей. Ты делаешь их собой снова, все смерти и все рождения. Тело испытывает шок, бьется в судорогах, хрипит и воет, но вовсе не от физической боли. Ты не должен помнить прошлые жизни души-драгоценности, но ты помнишь и знаешь их, ты подмешал их к своему прошлому, но тело слишком молодо для такой памяти. Пусть река несет тебя. …твои жир и кровь пачкают губы, ты вгрызаешься в собственное пораженное болезнью мясо и дышишь в такт Песне, но ты не совсем с ней… Пусть река несет тебя — всех вас, которые на деле имеют одно единственное значение. Нет разницы что-ты-есть-нынче. …Ты вдова, сожженная вместе с мужем… …Ты раб, защитивший собой господина… …Ты дитя, замерзшее у двери чужого дома… Ты жертва. Ты мертв. Ты спишь. Ты остаточная воля Неревара, воплощенная и воплощавшаяся. Ты мертв бессчетное множество раз, но это не имеет истинного значения. Ты-нынешний и ты-прошлые — одно, и всегда одним было. Все-ты знают это. Песнь не изменит этого. …ты замкнут сам в себя… …ты пища для самого себя… …ты враг и защита самому себе… Миру нет разницы, кто из вас станет главным, но тебе — есть. Ты не нереварин — ты Ворин Телас, сын своей матери, раб, ставший свободным — и ты Неревар Индорил, сын своего народа, изгнанник, сделавший свой народ великим. Ты умер под Красной Горой, чтобы жить сейчас — осталось лишь сделать из звеньев единую цепь… …и спаять старый дух и молодое тело.