*Дыши прямо на меня своей влюблённостью, Смотри прямо на меня с умалишенностью. Дыши прямо на меня своей в л ю б л ё н н о с т ь ю Смотри прямо на меня с у м а л и ш е н н о с т ь ю.
17 апреля. До свадьбы 9 часов 30 минут.
Не могу перестать смотреть на неё. Резким порывом ветра дёрнулась занавеска. Я закрыл окно и упёрся в подоконник. Глаз с неё теперь не спущу. До сих пор страшно, что могло бы произойти. Гнев прорывается сквозь меня и разливается жгучим пламенем по горлу, превращаясь в грубые слова, которые я пытаюсь удержать. Челюсть напряжена, не могу больше смотреть. Но боюсь. Боюсь, если отведу взгляд, она очнётся и проткнёт руку иглой от капельницы. Катастрофа. Я столкнулся с той ситуацией, когда я без понятия что и как делать дальше. Мне нацепить улыбку, или провести с ней тяжёлую психологическую беседу, или наорать и накинуться как взбешённый зверь. Третий вариант наиболее близок, но я отчетливо понимаю, что должен следовать второму. Она очень бледная. Как мрамор. Витя успокоил меня, сказав что всё нормально. Отчего же у меня чувство безысходности подвешенного без страховки акробата. Саша откроет глаза и я сорвусь вниз. — Да блять… — шепнул я, увидев как нервно трясуться руки. Я сунул их между колен и сильно сжал, а после опустился на корточки и глубоко выдохнул. — У меня есть мизерный шанс узнать хоть что-то? Я встал, взял недавно кинутый на прикроватную тумбочку телефон и вышел. Я: — Я вас не отвлекаю? Что там с экспертизой? Вы не отзвонились. Сергей: — Всё уладили. Можете не беспокоиться. Я: — Уладили? Сергей: — Да, вам не стоит больше переживать по этому поводу. Я: — Я не понял. Экспертиза пришла? Сергей: — Я же сказал: не переживайте. Всё уладили. Я: — Кто уладил? Что уладил? Есть результаты? Сергей: — Всё нормально. Я: — Да какого хуя… чёрта… В общем, что вы там уладили и с кем?! Сергей: — Вас никто задерживать не будет. Успокойтесь. Я: — Мне успокоиться?! Вы вкидываете неясные предъявы, угрожаете арестом, а теперь сливаетесь?! Сергей: — Арестом я вам не угрожал. И я не сливаюсь, я говорю, что мы решили проблему. Я: — Какую проблему? Сергей: — Всё. Забудьте. Никаких проблем нет. Я: — Я всё равно узнаю. Сергей: — Егор, послушайте… Я: — Нет, это вы послушайте. Я больше чем уверен, что в этом дельце замешен отец. Я сбросил и набрал своего адвоката. Он долго не отвечал. Я: — Евгений Валентинович? Вы ещё работаете на нашу семью, правильно? Юрин: — Да, работаю. Здравствуйте, Егор. Я: — Давно виделись с отцом? Юрин: — С Николаем Борисовичем? Только что вышел от него. Что-то случилось? Я: — Что он поручил на этот раз? Это касается меня? Юрин: — Как обычно. Я: — Что «как обычно»? Юрин: — Ах да… Точно… У вас же… Я: — Да. Она самая. Юрин: — Меня попросили опять помочь вам. Я: — Опять? Почему «опять»? — Кто с Залесской? — крикнула, выглянув из палаты, медсестра. — Александра Залесская! Кто! — Евгений Валентинович, освободите для меня время. Я хочу встретиться. — протараторил я в трубку и скинул.17 апреля. До свадьбы 7 часов.
— Сейчас мы поедем в загородный дом. — я аккуратно пристегнул Саше ремень безопасности, — Там нас пока искать не будут. Апатия. Она не реагировала ни на что. Будто успела задохнуться в той петле. — Мы приедем. Ты поспишь. А я решу, что делать дальше. Хорошо? Стеклянные глаза остановились на бардачке. Я поехал очень медленно: испугался, что Саше больно от любых резких движений. Я в целом стал бояться за неё в триста раз сильнее обычного. Мимо летели машины, сигналили, кричали благими матами водители. А мне было похуй. На некоторых светофорах я глушил машину и прислушивался: бьётся ли сердце. Витя убедительно настаивал, что лучше отлежаться в больнице под присмотром квалифицированных врачей. Но я не послушался. Сам знаю, каково это — лежать пластуном в кровати под любопытными взглядами больных по соседству и ждать очередного обхода. Скулы заострились, как ножи. Глаза впали. На фоне белой кожи большие шоколадные глаза выглядели как угли на снегу. Солнце последним светом скользнуло по волосам девушки и скрылось за горизонтом. Мы всё ещё провожаем огненный шар раньше. А вроде весна… Ещё утром мне казалось, что хуже ада на Земле быть не может. А нет, вот он. Я сейчас в него упал вместе с Сашей. И мерещилось мне, что я проживаю свой самый ужасный кошмар. Хотя, отчего же так дурно? Я привязался к Саше? Нет, нет, нет. Просто по-человечески пожалел её. Никаких других чувств нет и быть не может. Я сделал бы тоже самое для любого. Иных эмоций к ней не испытываю. Только жалость. Наверное. — Саш. — тихо позвал я, слегка поглядывая на неё в зеркало заднего вида. Она не отреагировала. — Тебе нужно постараться мне всё рассказать. Понимаешь? Тебе легче станет. Просто постарайся… мне… Я резко вывернул руль и вжал тормоз. Просто. Постарайся.Вспышка.
«Проверяю карманы. Телефон, банковская карта, конфета, деньги. Ухмыляюсь. Сверяю время на часах. Отлично. Я вовремя. Захожу в кафе. Снимаю куртку, подзываю официанта. — Подойдёшь к нам с пустым подносом. Скажешь даме, что я попросил отключить телефон. — я отдал ему куртку, — Там в кармане деньги. Возьми, сколько потребуется за данную услугу. Не наглей только.»
Вспышка.
» — Сука. Самая настоящая сука! Мы ещё посмотрим, кто кого. Ну ёбаный в рот! — тру кожаную куртку ладонью. Липко. Сладко. — Да как оттереть эту хуету?! — ищу на заднем сидение влажные салфетки. — Покупал же вчера… Где они?! — притормаживаю и перекидываюсь назад, нащупываю салфетки и возвращаюсь на место. — Что за?..»
Минута кромешной тьмы и я пришёл в себя. Странно, но я никогда и ни с кем так себя не вёл… Каждый раз я контролировал эмоции независимо от обстоятельств, не хамил, не дерзил и не кричал. Просьба официанту? Зачем? Я повернулся голову, убедился в присутствие Саши и двинул дальше.17 апреля. До свадьбы 5 часов 30 минут.
Милый, родной и богом забытый дом. Раньше здесь жил мой прадед. А после него им особо никто не занимался. И теперь эти пустующие комнаты привлекают внимание разве что случайно заблудших котов. Насколько мне известно, родители приезжают сюда раз в год. Мама смахивает тряпкой пыль со старых полок, усыпанных книгами, а отец обычно проверяет подвал и чердак на наличие дохлых крыс. Если быть откровенно честным, то этот дом ничего не значит для нашей семьи. Он настолько не нужен, что мы предпочли оставить его пустующим, чем заниматься продажей. Но несмотря на всё это, он в хорошем состоянии. Я провёл Сашу внутрь. — Садись. — девушка подобно роботу выполнила команду и села на краешек дивана. — Саша, пожалуйста. Ну пожалуйста. Я тебя умоляю, скажи, в чём дело. Саша, молю, хоть слово. Одно короткое слово. Ну не молчи же ты. С того момента, как я вытащил тебя из петли, и до сих пор я не перестаю думать об этом. Что сделать? Ещё подождать? Скажи пожалуйста, мне ещё подождать? Чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я страдал? Саш… — я обессиленно упал в кресло и махнул рукой, — Ладно. Поговорим позже. — Забудь. — прохрипела вдруг девушка, потерев горло. — Забудь и всё. Мне нужен тональник, чтобы замазать шею. Сколько до свадьбы? — Нет, Саш. Эта не та ситуация, когда можно сделать вид, будто ничего не произошло. — я уткнул локти в колени. — А придётся. — легонько приподняла она плечи, словно разговор шёл о мытье полов, а не о жизненно важном вопросе. — Несколько часов назад мы бы, возможно, стояли над твоим трупом и рыдали! Ты понимаешь? Это не игрушки, и не детские забавы. Это твоя жизнь! Ты чуть не повесилась! Очнись уже! Девушка медленно вскинула голову и потёрла шею. — Ну да, хорошо что ты вытащил. — она взглянула на разодранное платье, — Поедешь за тональником, прихвати какое-нибудь свадебное платье. — У тебя «шарики за ролики» или «ролики за шарики»? Что ты несёшь? Какая тоналка? Какое платье? Мы не будем играть свадьбу! Саша, сидевшая до этого момента спокойно и непринуждённо, вдруг вспыхнула и в приступе внезапного удивления вскочила с дивана. — Свадьба будет! — твёрдо проговорила она. — Нет! — так же твёрдо выпалил я. — Она будет! Она должна быть! — Ощущение, что в комнате из нас двоих жертва суицида это я! Не еби мне мозг! — Свадьба будет. Сегодня. И точка. — Я нихуя не понимаю. — моё ослабевшее за секунды тело вдавилось обратно в кресло, — Мне кто-нибудь поможет? Я в тупике. Саша вдруг опустилась на подлокотник дивана и задумалась. Надеюсь, именно сейчас она осознала, что я тоже нахожусь не в очень нормальном состоянии. Я верю, что в эти минуты она думает о том, что я также являюсь жертвой внезапно нахлынувших обстоятельств. Верю, что Саша поняла мою безысходность и отчаяние. И мне кроме веры в это больше ничего и не осталось. Отменять свадьбу? Да, я могу. Могу поскандалить с мамой, с родителями Саши, даже с её дядями — всё равно с кем. Но я не смогу переубедить её, и в этом самая большая проблема. Хотя нет, сама Саша — одна огромная проблема. Откуда она свалилась на мою голову? Безумно хрупкое существо, которое увязло в собственных страхах. Но в зыбком теле живут большая душа и сильный характер. Восхитительная женщина. Безумная женщина. Волевая женщина. Мы смотрели друг на друга и понимали — каждый думает о разном. И пути достижения целей у нас расходятся. Но я понимал, что не хочу идти по своей дороге. Я готов выбрать путь Саши, чтобы идти с ней, помогать ей, защищать её. Ради этого я сделаю первый шаг по её правилам. Из комнаты я принёс старую футболку, в которой в подростковые годы гонял в футбол с пацанами. — Выходи? — карие глаза указали на дверь. Постояв минуту и поняв, что помощи от меня она не примет, я вышел. Мне становилось тяжело после каждого мучительного рывка девушки. Закрытая дверь не мешала мне чувствовать колющее чувство обиды, что я никак не мог прекратить её страдания. Две минуты тишины. Сейчас самое больное — шея. Хриплый, прерывистый кашель приглушенно разнёсся по комнате. Я открыл дверь. У Саши не осталось сил сопротивляться мне. Я увидел две поднятых руки, оголённый живот и капну каштановых волос, торчащих из белого облака. Осторожно подсобрав пышную юбку, я пустил руки под ткань. От холодных прикосновений по коже Саши пошли мурашки. Медленно скользя по её телу вверх я справлялся, но дойдя до ключиц приостановился. Я вынул руки. Сашина голова всё еще находилась внутри платья. — Я справлюсь. Клянусь своей честью! По едва заметному движению плеч мне показалось, что она усмехнулась. — Когда будет больно — говори мне. Одна из поднятых рук показала палец вверх. И я отчётливо понял, что я влюблён. Я увяз в мыслях о ней с самой первой встречи. И даже её обычная внешность теперь кажется мне самой невероятной работой Всевышнего. Эта тёплая любовь разлилась по мне, не оставив места, куда бы она не проникла. Я хотел было думать о случайной ошибке, как, остановив взгляд на её глазах, когда белая ткань спала, я не смутился и не занервничал, а замер в ожидании. Я ждал, что она станет моей женой, ждал нашу семью, ждал, когда она начнёт искренне улыбаться мне и точно также плакать, ждал больших перемен в наших взаимоотношениях. А между этими событиями я не хотел ничего кроме этих шоколадных глаз.17 апреля. До свадьбы 2 часа.
— Если тебе будет плохо, поедешь домой. Договорились? — я крепко вцепился в руль, устремляя затуманенный взгляд на дорогу и пытаясь понять, каким образом я влюбился. — Мы заключаем фиктивный брак. — Саша поправила тонкое кружево, закрывающее горло, — Я надеюсь, никто не заметит. Оказалось, что я её люблю, а у неё «фиктивный брак». И слова эти могли бы задеть меня, если бы я не был в таком ступоре по поводу причины своей влюблённости. Поняв, что я не вру самому себе и действительно испытываю к Саше одно из самых волшебных чувств в мире, я испугался. Не покидала мысль, что я ошибся. Это случилось довольно внезапно. — И ещё кое-что. — я вынул из бардачка стеклянную маленькую баночку, которую заранее заполнил пустыми бумажками, и отдал Саше, — Напиши всё, что волнует, тревожит и беспокоит. Всё, чего ты боишься или стыдишься рассказать. Можешь написать всё что хочешь. Саша покрутила банку. — И что потом? — Потом ты отдашь её мне. — Ты всё прочитаешь? — Я открою только тогда, когда ты разрешишь. — А вдруг откроешь без моего разрешения? Почему я должна доверять? — Ни у тебя, ни у меня нет других шансов понять друг друга. Мы вынуждены сыграть в игру. Уловив вопросительный взгляд, я добавил: — Там пара красных бумажек. Что с ними делать — сама решай. Можешь выкинуть, можешь написать важные вещи или оставить пустыми. — Я не согласна. Я отдал ей другую точно такую же банку. — Ты спросила, как ты можешь доверять мне. Я тоже написал. — А если я не хочу знать секреты Егора Крида? — она взяла банку. — Я отдал их тебе. Что будет с банкой дальше — не моя забота. Если не интересно — выброси. — Ты не думал, что из-за амнезии ты мог забыть какую-нибудь тайну? Я рассмеялся: — Какую? Я наркоторговец? — Это не равнозначный обмен. Ты не помнишь часть жизни, а я помню всё. — Не думаю, что за последний год делал вещи, которые могли бы превратиться в тайну. — устрашающим тоном сказал я и снова улыбнулся. — А если сделал такую вещь, но не помнишь? Я узнаю о ней? — Саша встрепенулась как воробушек и отвернулась к окну, — Если ты пообещаешь, что я первой узнаю о том, что ты вспомнишь, я соглашусь. — Ну ладно. — я поднял ладонь, — Я обещаю. — Когда я могу открыть банку? — Когда отдашь мне свою. Как же с ней сложно. Удивительно непереносимый характер, на который у меня аллергия. Только чешется не моё тело, а мой язык. Я вдавил ногу в педаль. — Если будешь нехорошо себя чувствовать… — Мы поедем домой! — нагло перебила она, — Я помню. Мы? Мы.