Благородные узники свободы

Волны неспешно бьются о левый борт Этерны, лаская крепкое дерево упругими потоками. Здесь, в небольшом порту, в морском городишке, вода, как и в подобных местах, грязная. Мутная и тёмная, не такая, как в открытом море – бесконечная лазурь. Бэкхён салютует одной свободной рукой своему капитану и спрыгивает с трапа. У него есть двое суток - 48 часов на то, чтобы отбыть своё на суше и снова вернуться в море. 48 часов, чтобы раздобыть провизию, чтобы прогуляться и побегать, не боясь натолкнуться на одного из членов своей команды где-то на верхней палубе. 48 часов, чтобы посмотреть на людей, новые лица которых Бэкхён на Этерне видит не часто. Капитан всегда даёт ему и команде 48 часов, где бы они ни были – будь то крошечный портовый городок, где все преимущественно занимаются рыболовством и торговлей с проходящими мимо суднами; или же крупные города, наподобие столицы, когда слегка хамоватая и стервозная Этерна преображается до вида настоящей светской леди. Пиратский флаг опускается и прячется, на тот случай, чтобы проворный ветер своими длинными пальцами не выпустил его на свободу, а паруса искусными руками боцмана и матросов с угольно-чёрных меняются на белоснежные. Не то, чтобы Бэкхён особо боялся быть пойманным – искусство владения оружием, в особенности огнестрельным, в особенности двумя резными револьверами у него за поясом под расшитым камзолом вполне позволяют ему чувствовать себя в безопасности. Он легко поднимается вверх с небольшого портишки по ступенькам в город и запускает руки за спину, сплетая пальцы вместе. Городской люд и глазом не ведёт в сторону новоприбывшего корабля – но это и хорошо. Оставив одну петельку на камзоле застёгнутой и скрывая за ней оружие, Бэкхён спокойно прогуливается вдоль набережной, цепким взглядом замечая всё, что может послужить ему, команде и капитану на пользу. Его походка размеренна и грациозна, спина натянута, как струна, а подбородок поднят. Бэкхён так погружён в свои мысли, что дёргается, когда под руку ныряет чужая ладонь, и, появившийся словно из ниоткуда человек продолжает свой пусть с ним. - Хён! – выдыхает Бэкхён, поворачивая голову вправо и находя рядом своего капитана. – Так странно видеть тебя на суше! – Бэкхён, как первый помощник капитана, добродушно улыбается. – Решил прогуляться, подышать немного свободой? - Для меня существует одна свобода, Бэкки, - улыбается Су. – И это море! Бэкхён понимающе кивает, и они продолжают прогулку по крошечной набережной вместе. Идти рядом и просто молчать с хорошим другом приятно. Понимать без лишних слов. Его капитан – Сухо, просто Су, всего на год старше самого Бэкхёна, но иногда ему кажется, что он – седовласый мудрый старик, что скрывается в теле юноши. - Мне пора возвращаться. Не могу же я бросить Этерну одну. – Бэкхён знает, что капитан никогда не покидает свой корабль надолго и редко выходит на сушу, когда они с командой швартуются, вот как сейчас. Су останавливается напротив Бэкхёна и легко поправляет красивый в несколько слоёв кулон в форме звёздочки на тонкой шее. – Пожалуйста, Бэк, возвращайся целым. – просит он, глядя младшему в глаза. - И невредимым! – улыбается Бэкхён, и оба тут же громко смеются. – Обещаю, мой капитан! - Ловлю на слове, ты пообещал своему капитану! – Су хлопает младшего по плечу и направляется обратно по набережной к месту временной стоянки величественной Этерны. Бэкхён глядит старшему вслед и думает, что команде невероятно повезло с этим человеком, а ему - с другом. Городишко настолько крошечный, что Бэкхён обходит его трижды за то время, что остается до конца его первого дня пребывания здесь. Изучив местность, вечером Бэкхён, как любой уважающий себя пират, радует своей скромной, да куда там, обнаглевшей, хамоватой и разбойной персоной один небольшой паб, который он присмотрел ещё при первом обходе скромного маленького административного деления страны. Здесь шумно, играет музыка, завязываются добрые драки, наливают крепкого рому да разные прохвосты, выдающие себя за Морских волков, видавших море, травят истории о морских чудовищах, великих суднах и страшных штормах. Бэкхён сидит в уголке за маленьким столиком. Подраться он не любитель, отбиться, если пристанут – вполне; поговорить он тоже не любитель, поспорить, если молвят бред – вполне. Вот и сейчас, сжимая в тонких изящных пальцах с редкими кольцами широкий стакан, Бэкхён прячет улыбку за ладонью и слушает в нескольких метрах сидящую от него кучку мошенников, самозванцев, воров, пьяниц – кого угодно, но только не пиратов. Уж он-то знает, за шесть лет в море Бэкхён в этом точно разбирается. Он стал морским разбойником, когда ему ещё не было шестнадцати, поэтому, не прилагая усилий, чтобы услышать чужой разговор, что разносится на весь паб, Бэкхён улыбается и попивает свой ром, что греет нутро и обжигает губы. - Расскажу я вам, братцы, о доблестных пиратах, - начинает, с виду, настоящий бродяга. Грязный, потёртый, немытый, от которого за версту разит выпитым ромом или каким-то пойлом подешевле, хотя, что может быть дешевле рома, хмыкает Бэкхён. Ну так вот, говорящий собирает вокруг целую толпу зевак, и все слушают с таким вниманием, словно тот желает раскрыть им величайшую тайну. Бэкхён знает пиратскую натуру – каким бы пират не был, он не станет так прямо рассказывать о своих недолгих подвигах. Пираты – народ пронырливый и хитрый. Чтобы сделать из себя местную знаменитость – стоит лишь пустить утку. Не важно – правда или ложь, но утка разлетится по вот таким пабам, обрастёт новыми подробностями, передаваясь, словно древняя былина, из уст в уста, и пират, о котором речь, предстанет едва ли не героем. Бэкхён знает пиратскую натуру – он сам настоящий пират. Не тот, который на дырявой посудине вчера ограбил рыбацкую лодку, но тот, чьи пальцы кривы, выбиты и вправлены много раз от тяжёлого корабельного штурвала, тот, который применял своих боевых огнестрельных или колющих друзей не против скота на заднем дворе, а против себе подобных, тот, который знает себе цену. Бэкхён делает глоток обжигающей жидкости и откидывается назад, опираясь спиной о стену сзади. - О тех доблестных морских пройдохах, что без труда разобьют любого перехватчика из королевского флота, – Бэкхён хмыкает – человек рассказывает хорошо, но ничем хорошим это не сулит обычно. – На судне под названием Вита Аква… - Друг мой! – прерывает Бэкхён, отставляя свой стакан в сторону, и несколько десятков пар глаз тут же устремляются на него. – Позволь спросить, Вита Аква - это что? – Бэкхён улыбается, не меняя позы. - Живая вода! – отвечает рассказчик. - Ооо, ну тогда, если я когда-нибудь встречу капитана Чжоу, обязательно поведаю ему, что его корабль с Аква Вите переименовался в Вита Аква. – кивает Бэкхён, улыбаясь. - А ты что, мальчишка, шибко умный? – интересуется ещё один, на вид - определённо пьяница, учитывая, что, прежде чем позвать Бэкхёна, он два раза до этого собирался с мыслями, чтобы не спутать буквы в словах. - А ты что, дружище, шибко смертник? – отзывается Бэкхён, и несколько упитанных, грубых мужчин тут же поднимаются на ноги. – Ладно вам, ребята, я не хотел вас обидеть! – Бэкхён продолжает улыбаться и пожимает плечами. – Я просто исправил ошибку, теперь ваш рассказчик будет знать правильное название! Атмосфера в пабе снова сменяется на благоприятную для рассказа, и его продолжают. Теперь Бэкхён уже не слушает, думая о том да сём, и отвлекается только тогда, когда в дверях вырастает человек. Он тут же бросается в глаза, и Бэкхён недовольно кривится. Чанёль – а это именно он, лопоухий засранец, закрывая за собой дверь паба, осматривается, находит глазами и двигается в его сторону. - Друзья! – громко зовёт Бэкхён, привлекая к себе внимание. - Этот сорванец – не тот ли вор, которого ищут в городе? – громко спрашивает Бэкхён, и люди, глядевшие на него, тут же переводят взгляды на вошедшего. Чанёль зло скалится, а Бэкхён только улыбается, посматривая, как мужчины встают из-за столов и медленно надвигаются на рыжего. Конечно, Бэкхён знает его! Это высоченное горе на двух ногах, которое приносит ему одни проблемы вот уже шестой год – квартирмейстер на Этерне, они с Бэкхёном в одной команде, и Чанёль, важно заметить, как помощник штурмана, со своими обязанностями справляется отлично. Наверное, именно поэтому у него хватает времени доставать Бэкхёна, который, как первый помощник капитана, позволяет себе иногда поразвлечься. В конце концов, он может в любой момент вмешаться, ведь так?! - Бэк, да чтоб тебя морской дьявол побрал! – слышит первый помощник капитана недовольный вопль квартирмейстера и хмыкает. На Чанёля всё наступают со словами о том, что если они приведут вора - им отвалят хорошенькую сумму золотых, и не важно, что в городе нет объявлений о розыске, и, уж тем более, там не может быть лица Чанёля. Старший слышит, как рыжий выхватывает из-за пояса саблю, а потом поднимается. - Ладно, черти, - лениво зовёт он, выходя в центр зала и оставляя на деревянной стойке хозяину паба три золотых монеты, хотя должен одну серебряную. - Это недоразумение со мной! – Бэкхён вынимает из-за пояса один револьвер и любовно гладит по рукоятке. Отполированный металл блестит, и оружие идеально ложится в тонкую, красивую ладонь. - Не слушайте его, ребята, бери вора! – подначивает кто-то в толпе. Бэкхён вскидывает руку и, как кажется на первый взгляд, наобум стреляет. Пуля рассекает воздух, оставляя после себя запах пороха, револьвер едва нагревается в руке хозяина, а пьянчуга, замахнувшись на Чанёля с откуда-то взявшимся разделочным ножом, поражённо замирает спиной к Бэкхёну. Все расходятся, и первый помощник капитана имеет возможность подойти ближе. - Поразительно, ещё бы сантиметр и всё! – шепчется вокруг люд, а поражённый пьяница всё так же стоит с поднятой рукой, ощущая шеей жар пули, что просвистела между ним и занесённой рукой. - Я промахнулся! – фыркает Бэкхён, хватая Чанёля за шкирку и выпихивая на улицу, прочь из паба. Следом никто не идёт, и первый помощник капитана легко прячет пистоль на место. - Зачем ты постоянно создаёшь мне проблемы? – рявкает Чанёль, когда толкает старшего в плечо и впечатывает в стену паба, из которого они только что вышли. – Чтобы потом самому их решать? Тебе скучно живётся, Бэк?! - Не забывай, с кем ты разговариваешь. – спокойно отзывается Бэкхён. - Да плевал я! - Чанёль фыркает. – Мы не на Этерне, здесь ты - не первый помощник капитана! – Чанёль снова толкает в плечо. - Здесь – да, но там! – Бэкхён выглядывает на младшего из-под длинной каштановый челки, прожигая взглядом, и Чанёль отступает на шаг назад. - Когда-нибудь я собственноручно скормлю тебя акулам. – бросает он через плечо. - Если до этого эти твои, собственные руки не станут кормом им же по моей вине. – улыбается Бэкхён, идя совершенно в противоположную от Чанёля сторону. Всю ночь, между первыми и вторыми сутками пребывания на суше, Бэкхён сидит на лавочке в порту, издали наблюдая за родной, уже успевшей стать домом, Этерной. Величественное, устрашающее, поистине прекрасное судно горой возвышается у небольшой пристани и отбрасывает тень на стоящие рядом рыбацкие лодочки. Отсюда отлично видно одинокий огонёк в капитанской каюте. Капитан всегда там, каждый раз, когда команда на суше, и Бэкхён каждую ночь наблюдает за тёплым огоньком, представляя, как Су сидит за большим столом, и вся его каюта словно сияет от мерцания свеч. Он сидит над картами с циркулем и тонким карандашом, скинув капитанскую шляпу, бандану и капитанский камзол, в расстёгнутой светлой рубашке, склонившись над своими записями, в тишине и покое, и, если Бэкхён не уснёт к утру, то застанет своего капитана на капитанском мостике, встречающего рассвет. Весь следующий день Бэкхён не знает, чем себя занять, ему хочется в море, ему хочется солёных брызг на губах, запаха свободы, его вкуса на языке, ему хочется на смотровую палубу, чтобы было видно на многие мили вперёд. Он лениво прогуливается по уже успевшим надоесть улочкам, когда останавливается напротив одного проулка. Вчера он подобного здесь не видел. Там, в уголок забился, судя по всему, мальчишка, а четверо других, что и так уже прижали его к стене, чего-то явно от него требуют. - Когда я был маленьким мальчиком, - начинает Бэкхён громко, и четверо тут же глядят на него. – Ну, знаете, таким карапузом, что едва научился ходить, мама учила меня, что младших и слабых обижать не хорошо! - рассказывает Бэкхён совершенно спокойно, рассматривая свои пальцы. – А потом я вырос, - Бэкхён делает шаг в проулок. – Вырос плохим мальчиком, таким, каким мама никак не ожидала меня увидеть! И решил, что стану обижать не только слабых и младших, но и сильных и старших. Правда, с обидой первых как-то не вышло, - Бэкхён хватает одного парнишку за шкирку и легко выбрасывает вон из проулка, словно не он тут – хрупкое на вид, изысканное существо. – То ли мамины слова вовремя вспомнились, то ли ещё чего! – за первым летит и второй. - А вот со вторым, как раз таки, сложилось! – хватая оставшихся за шкирки, Бэкхён сталкивает их лбами, и они падают. – И весьма удачно! – заканчивает он и протягивает забившемуся в угол мальчишке руку. – Пойдём со мной, не бойся! Мальчик поднимает чумазую мордашку и протягивает руку. Когда он поднимается на ноги, Бэкхён выводит его на основную улицу и понимает, что мальчишка шире его в плечах и выше, но явно младше. Он выглядит запуганным, несчастным и что не менее важно – голодным. Они оседают на ближайшую лавку, и, пока мальчишка покорно ждёт, Бэкхён добывает для него кусок хлеба и молоко. Мальчишка всё съедает и благодарит, а Бэкхён замечает смущённые розовые щёки. - Как тебя зовут, ребёнок? – спрашивает Бэкхён. - Джонин. – отзывается мальчишка. - И что от тебя хотели те дармоеды? – спрашивает Бэкхён, вальяжно усевшись на лавочке рядом. - Мои заработанные деньги. – мальчишка, назвавшийся Джонином, раскрывает правую ладошку, и Бэкхён видит на ней две серебряные и одну бронзовую монетки. - Ага, - кивает Бэкхён, принимая к сведению. – И как ты их заработал? - Я плотник. – отзывается мальчик. - Сколько тебе лет, плотник? – по-доброму смеётся Бэкхён со смущённого мальчишки. - Восемнадцать! – отвечает он. - Восемнадцать. – снова кивает Бэкхён. – Считать умеешь, плотник Джонин? - Угу. Умею. – отвечает мальчик. - Сколько бронзовых монеток стоит одна серебряная? – спрашивает Бэкхён, подаваясь к нему. - Пять. – отзывается Джонин. - Верно. А сколько серебряных – одна золотая? - Я никогда не видел… золотых. – мальчик прячет взгляд. – Но, кажется, десять! Бэкхён берёт его ладошку, в которой лежат монетки, и бьёт по ней снизу, от чего монетки катятся на пол, и мальчик дёргается за ними, но Бэкхён не позволяет ему встать. - Вы… такой же как и они. – в карих глазах собираются слёзы. - Нет, малыш, - Бэкхён продолжает улыбаться, держа ладошку мальчика в своей. – Я намного, - он ныряет свободной ладошкой в свой карман. – Намного, - нащупывает деньги. – Намного хуже! – и оставляет в чужой ладошке пять золотых монеток. Мальчик охает и поражённо глядит то на свою ладошку, то на Бэкхёна. Первый помощник капитана Этерны закрывает чужую ладошку, чтобы монетки не выпали. - Это мне? – выдыхает поражённо Джонин. - Потрать их с умом, не забывай кушать! Ты ещё растёшь, тебе нужны силы! – Бэкхён осматривает его с ног до головы. – И нормальная одежда! Я бы, на месте твоей мамы, тебя в таком виде на улицу не выпускал. - У меня нет никого, кто бы мог выпускать меня на улицу, и меня вообще-то неоткуда туда выпускать. Я иду сам, когда и куда захочу. – мальчик спокойно пожимает плечами, и в голове Бэкхёна что-то щёлкает. - Скажи мне, плотник Джонин восемнадцати лет, а что ты думаешь о пиратах? – спрашивает старший. Джонин дёргается, удивлённо глядя на него. - Пиратах? – переспрашивает мальчик. – Они разбойники! - Да ладно тебе! – Бэкхён встаёт на ноги и крутится вокруг своей оси, давая Джонину рассмотреть себя. – Разве я похож на разбойника!? – и правда. Человек, стоящий перед Джонином – красивый, стройный, изящный, невысокого роста. В красивых одеждах, в свободных мягких штанах и высоких ботфортах, в расшитом камзоле и светлой рубашке, на груди в нескольких слоях цепочки блестит кулон в форме звёздочки, и каштановая чёлка слегка скрывает чёрные, подведённые, выразительные глаза. - Вы – пират? – поражённо выдыхает Джонин. Бэкхён расстёгивает петельку кафтана, и Джонин видит тёмно-синий тугой пояс и два пистоля за ним. - Так плох? – улыбается он, уперев руки в бока. - Я думал, пираты, они грязные и…пьют и… - Ужасные у тебя стереотипы. – Бэкхён снова садится рядом с младшим. – У нас на Этерне нет корабельного плотника. Как думаешь, ты справился бы с судном? – спрашивает Бэкхён мальчугана. - А Этерна – это так называется ваш корабль? – спрашивает Джонин. - Ну, он не мой, - Бэкхён улыбается. – Я всего лишь первый помощник капитана. Ну так как, справился бы? - Я не знаю, - Джонин пожимает плечами. – Наверное… - Пираты не сомневаются, Джонин! – улыбка не сходит с губ Бэкхёна, когда он снова подаётся к мальчику и протягивает ему руку. – Пираты не сомневаются! - Справился бы! - улыбается в ответ Джонин, принимая чужую руку. Бедный, несчастный капитан, думает Бэкхён, он ещё и не догадывается, какой сюрприз Бэкхён раздобыл для него и команды!