Паутина

Выстрелы. Крики. Кровь. Хаос вокруг. Четкие приказы командира. Цель была одна — хозяин дома. Но вопреки сказанному в полицейском участке, дом просто кишел людьми. Он с самого начала не хотел влезать в такое серьезное дело, но оплата настолько подкупила, что молодой инспектор Александр Вассельски слишком быстро передумал. Он шел вместе со всеми, методично нажимая на курок, и только тогда, когда в доме все стихло, осознал то, что сделал. И менять что-то было уже поздно. Слишком поздно. Но маленькая девочка, прижимавшаяся к нему так, будто ища помощи, дала малую надежду на спасение частички его совести. И он отпустил. Дал убежать, впоследствии еле выкрутившись перед своим командиром, чтобы не лечь рядом с теми, кто остался в доме. А потом, спустя время, все начало забываться. Через пару лет он уже и не вспоминал о том дне и маленькой девочке, которой дал шанс. Ровно до сегодняшней ночи, когда взгляд бегло прочитал имя пациентки, скрывшейся за дверью палаты. Все казалось каким-то сном, выбрасывающим его из реальности. Та девочка, та маленькая девочка, поиски которой растянулись на месяцы, уже несколько недель ходила рядом, разговаривала с ним, не имея, как и он, ни малейшего понятия, кто стоит перед ней. И от этого к горлу подступал тошнотворный ком. Мысли путались, и на все наставления Крэпа молчать о том, что произошло между Ульрикой и Ирис, просто кивал, плохо понимая то, что от него хотят. А сейчас, едва переставляя трясущиеся ватные ноги, Вессельски плелся домой, совершенно не зная, что делать и как жить дальше. Но, как и всегда, это за него решили другие, поскольку в квартире его уже давно ждали. Что говорил ему Тилль Линдеманн, Алекс не слышал. В голове стоял шум, закладывающий уши, а перед глазами снова и снова возникало перепуганное до ужаса лицо Ульрики Беккер. И сейчас, продолжая обдумывать все мысли, вихрем проносившиеся в голове, Вессельски не мог решить для себя: правильно ли он поступил в тот день, давая ребенку убежать? Что если ее ждала совершенно иная, лучшая жизнь? «Ты идиот, Вессельски! — пронеслось в голове. — Они чуть не убили ее, а ты — спас! — будто пытался успокоить свою разбушевавшуюся совесть Алекс». И он продолжал в том же духе, пока грохот стула, который был поставлен прямо перед ним, не вернул его в реальность. Вздрогнув, Алекс медленно поднял взгляд, уставившись на Линдеманна, который сидел прямо перед ним, с прищуренными глазами, по всей видимости, дожидаясь ответа. А угадать то, что он хотел, было не так и сложно. Поэтому, сглотнув ком, мешающий говорить, Вессельски спросил: — Что вам нужно от этой девушки? — Это тебя не касается, — совершенно спокойно ответил Линдеманн. — Ошибаетесь! — прищурился Алекс, слегка подавшись вперед, отчего старый диван скрипнул, заставив незваного гостя поморщиться. — Вы втянули меня в это. Поэтому, прежде чем я буду что-то рассказывать вам, я хочу знать цель всего этого. — Я смотрю, у кого-то прорезался голос! — процедил сквозь зубы Тилль и его глаза начали медленно темнеть от нарастающего гнева. — Послушай, бывший инспектор, ты работаешь на меня и обязан делать то, что я тебе говорю! В противном случае, если работа не будет выполнена, те деньги, которые я тебе плачу, превратятся в твой долг передо мной. — Это незаконно, — хмыкнул Алекс и откинулся на спинку дивана, победоносно глядя на банкира. — Серьезно? — повел бровью тот. — Тогда взгляни вот сюда. И Линдеманн, достав из внутреннего кармана пиджака сложенные вдвое бумаги, протянул их Алексу, который выпрямился, углубляясь в чтение. Всю смелость и уверенность смело в тот момент, когда взгляд бегло начал бродить по строчкам, где черным по белому было прописано условие о том, что он, Алекс, обязуется выполнить требуемую работу, а в случае ее невыполнения обязан вернуть выплаченную сумму в троекратном размере. А внизу всего этого соглашения стояла подпись, заставившая ее обладателя выругаться себе под нос и заречься, больше никогда не подписывать бумаги, не дочитав их до конца. — Ну, так что, — с сарказмом поинтересовался Тилль, — все еще думаешь, что это все детская игра? С пару секунд мужчины смотрели друг на друга, и один все же не выдержал. — Ульрика Беккер… — сквозь зубы произнес Вессельски, вскакивая с дивана и подходя к окну, за которым простирался двор, тускло освещенный фонарями. — Теперь вы довольны?! — еле слышно проговорил он и медленно повернулся. — Может, скажете тогда, зачем это все? — снова спросил Алекс, вот только энтузиазма в его тоне немного поубавилось. Но Линдеманн будто не слышал его. Он сидел, глядя прямо перед собой, и тяжело дышал. И если бы Вессельски, так резко не встал, уходя к окну, то мог бы заметить, что в тот момент, когда из его рта вырвалось имя, Линдеманна словно током прошибло. На какое-то время он даже перестал дышать, а челюсти сжались так, что на лице заходили желваки. И только тогда, когда Алекс повторил свой вопрос, Линдеманн очнулся. Взяв себя в руки, он, как ни в чем не бывало, медленно поднялся со стула и, встав напротив Вессельски, закурил, выпуская облачко дыма, взлетевшее к потолку. — Хочешь знать? Хорошо, я расскажу, — прищурил он один глаз и снова сделал затяжку, при этом странно ухмыльнувшись. — Доля в этом банке принадлежала ее отцу и принадлежит по сей день. Эта девочка числится умершей уже много лет. Ты же работал в полиции и должен знать всю эту историю. И тут, спустя столько времени, в банк приходит девушка и пытается открыть ячейку с этими документами. Как считаешь, должно меня это заинтересовать? — снова прищурил глаза Линдеманн, глядя на внимательно слушающего его Алекса и, когда тот неопределенно дернул плечами, продолжил: — И как ты понимаешь, я не горю желанием отдавать долю в своем банке какой-то девице. Мне это не выгодно! Тем более, кто она такая? — усмехнулся Тилль и, подойдя к окну, вставая рядом с Алексом, затушил сигарету в пепельнице. — Глупая девчонка, которая только и умеет улыбаться, вертеть задницей и раздвигать ноги перед своим хозяином. — Вы ведь не сделаете с ней ничего? — почему-то спросил Алекс и, навалившись на стену, повернул голову к Линдеманну, который смотрел в окно. — Я?! — вскинул брови Тилль, тоже повернувшись к Вессельски. — Мне нужны документы, чтобы об этом секрете больше никто не узнал. Только и всего, — и он, развернувшись, зашагал к выходу. — А потом, можешь забирать ее и валить на все четыре стороны. — Что? — не понял Алекс, выходя следом в прихожую. — Ты так переживал, ожидая моего ответа, что у тебя испарина на лбу выступила, — снова ухмыльнулся Линдеманн и, в последний раз странно взглянув на Алекса, вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Только тогда Вессельски смог спокойно выдохнуть, в очередной раз убедившись в том, что прожить свою жизнь не вляпавшись никуда, он просто не способен. *** На горизонте медленно появлялась красная полоса рассвета. Солнце медленно выплывало из своего укрытия, вставая над городом и озаряя своими лучами крыши домов. Жара снова окутывала все вокруг. Не было даже ни намека на легкий ветерок, поскольку брошенный окурок, который попал мимо урны, приземлился на асфальт и остался лежать на месте. — Тебе нужно поспать. От прозвучавшего рядом голоса, Деро, сидевший на ступеньках служебного входа, медленно повернул голову и устремил взгляд покрасневших от усталости глаз на Андреаса, который присел рядом, продолжая смотреть на друга. Вчера, едва Крэп сообщил ему о случившемся, Гои бросил все, прервал важную встречу и вскоре был уже в клинике. Но вопреки его ожиданиям, доктор Вагнер категорически запретил входить в палату, настоятельно рекомендовав вернуться домой, отоспаться и приезжать ближе к обеду. Спорить Деро не стал, прекрасно зная, что ели Вагнер не пустил его в палату, то ни за какие деньги он не изменить своего решения. А из этого следовал вывод: состояние Ульрики оставляет желать лучшего. Поэтому ему ничего не оставалось, как снова и снова прокручивать скупые фразы врача о состоянии девушки, направляясь в клуб, чтобы полностью погрузиться в работу и забыть обо всем ровно до обеда. Но к утру интенсивный рабочий процесс и непрекращающиеся мысли об Ульрике отняли все силы, и Деро вышел на воздух, понимая, что придерживаться такого темпа он больше не в состоянии. И теперь он сидел на ступеньке и смотрел на друга, присевшего рядом. — Ты хочешь что-то сказать? — слегка охрипшим от долгого молчания голосом спросил Гои. Андреас усмехнулся: скрывать что-то от друга было бесполезно. И он кивнул, высказывая свои мысли, еще с вечера, засевшие в голове. — Я знаю Ульрику, возможно хуже, чем ты, — начал говорить он, чуть дернув плечом. — Но, не хуже, чем ты, знаю, что отец был для нее всем. Таким хорошим папой, который безумно любил свою дочку. А теперь, благодаря тебе, — с намеком приподнял бровь Крэп, — она узнала, какой он был на самом деле. — Я должен был ей соврать?! — Деро резко развел руки в стороны и недовольно глянул на друга. — Я и так делал это на протяжении стольких лет. И, кстати, если бы кто-то тогда закрыл за собой дверь, — с намеком взглянул он на Крэпа, — она бы никогда не узнала о ячейке. А теперь, она подозревает, что Беккера заказал я. И в мой рассказ о случайном появлении на дороге, она, похоже, не поверила. Еще эта фотография Кирстен… — Успокойся, — перебил его Андреас, видя, что друг начинает выходить из себя. — Я всего лишь хотел сказать, что ей нужно время, чтобы успокоиться и принять это. И то, что произошло вчера… — Кстати, — в свою очередь перебил Гои, — о вчерашнем. Вессельски здесь? Я вроде бы видел его машину на стоянке. — Да. Часа два назад приехал. По всей видимости, тоже ночь бессонной выдалась. Хотя, повел он себя вчера довольно профессионально. Никакой паники. Только из клиники вернулся каким-то странным. — Странным? — переспросил Гои. — Он вроде бы меня слушал, но совершенно не слышал. — Позови мне его, — попросил Деро и тяжело поднялся на ноги. — Хочу с ним поговорить. И с этими словами он вошел в здание, еле переставляя ноги начав подниматься по лестнице, ведущей в его кабинет. Организм настолько истощился от нагрузок, что в свое кресло Гои просто рухнул, понимая, что встать из него будет слишком тяжело. Но показывать свою слабость он не привык. Поэтому к приходу Вессельски, Гои напустил на себя свой обычный вид, не предвещающий собеседнику ничего хорошего. — Расскажи мне, в чем заключается твоя работа? — спросил Деро, как только охранник разместился в стуле напротив. — Я должен следить за порядком в блоке для гостей, — не задумываясь, ответил Алекс. — Еще, — пристально смотрел на него Гои. — Вовремя предотвращать конфликты, — добавил тот, видя, как Деро тут же подался вперед, сверля взглядом. — Так какого черта ты этого не сделал?! — процедил сквозь зубы Гои, раздувая ноздри подобно дракону. — Где ты был в это время?! — На перерыве, — честно ответил Алекс. На что Гои усмехнулся и, на секунду прикрыв глаза, помотал головой, уже спокойно произнеся: — На перерыве. Он был на перерыве… — Господин Гои, я… — попытался оправдаться за вчерашнее Алекс. Но Деро лишь поднял вверх ладонь, тем самым заставляя подчиненного замолчать. С несколько секунд, которые показались Вессельски вечностью, заставив думать о самом худшем, Гои молчал, а потом, откинувшись на спинку кресла и, прищурив глаза, вдруг произнес, продолжая смотреть на Алекса. — Ты ведь не вводил ей лекарство? — Нет, — мотнул головой тот. — Скажи, как тогда тебе удалось остановить приступ? — Я не знаю, — пожал плечами Алекс. — Я просто разговаривал с ней. — Ты с ней что?! — в удивлении вскинул брови Гои и подался вперед, наваливаясь на стол. — Разговаривал. — Просто разговаривал? — Да. Просто вспомнил, чему нас учили в полиции и… — Спасибо, — перебил Деро, резко заставив Алекса замолчать. — Но впредь, не забывай о своих обязанностях! А теперь, иди. Можешь остаться здесь или вернуться домой. Но к открытию должен сидеть на своем месте. Это понятно? — Да, — Вессельски кивнул, поднялся со стула и направился к выходу, но у двери неожиданно остановился и, развернувшись, вдруг спросил: — Как она? Он видел, как Гои чуть изогнул одну бровь, услышав вопрос, но все же ответил: — Узнаю после обеда. Иди, — Деро слегка махнул рукой в сторону двери и, не дожидаясь, пока Алекс выйдет, погрузился в рабочий процесс, ожидая того момента, когда стрелки часов остановятся на двенадцати. *** От напора большого пальца карандаш треснул и переломился пополам. Будучи отброшенным, прокатился по столу, слетев на пол, и остановился лишь возле ботинок Лоренца, послуживших препятствием на пути. Кристиан лишь на секунду перевел взгляд на две части карандаша, валяющегося под ногами, и снова взглянул на Линдеманна, который сидел напротив и, в полной задумчивости, пытался сломать очередной карандаш. — Этого не может быть! — словно сам с собой чересчур спокойно говорил Тилль. — В голове просто не укладывается. Хотя я подозревал. А ты… — он резко поднял взгляд на подчиненного, пристально уставившись на него. — Ты же утверждал, что девочка мертва! — Да, ведь экспертиза… — К черту экспертизу, — и очередной сломанный карандаш полетел на пол, — когда уже давно все решается деньгами! А сколько их у человека, который был партнером Беккера? — Сколько? — осторожно уточнил Лоренц. — Столько же, сколько на тот момент было и у меня. — Вы хотите сказать, что Гои… — Она каким-то образом попала к нему. А эксперты были куплены. Другого объяснения у меня нет! — И что вы собираетесь делать? — поинтересовался Лоренц, привычным движением поправив очки. Линдеманн задумался всего на пару секунд, а потом, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди, ответил: — То, что хотел всегда! *** «Смотри на меня… Не отводи взгляд и дыши… Дыши глубоко», — этот голос будто пробивался через пелену затянувшую сознание и медленно вытягивал на поверхность, возвращая в реальность. Открывать глаза было настолько сложно, что Ульрика тихо застонала и попыталась дотянуться рукой до лица, но та даже не могла сдвинуться с места, словно натыкаясь на препятствие. — Чтобы ты не выдернула капельницу, — послышался рядом голос. И Ульрика через силу открыла глаза, пытаясь сконцентрировать зрение на Деро, сидящем рядом на краю кровати. Его грудь, обтянутая белой рубашкой, тяжело вздымалась, а взгляд уставших покрасневших глаз с беспокойством смотрел на нее. Спрашивать где она находится, не имело смысла, поскольку это место она не могла перепутать ни с чем. Поэтому, поморщившись, Ульрика отвела взгляд от Гои, пытаясь, наконец, рассмотреть то, что мешало руке шевелиться. — Отвяжи, пожалуйста, — кое-как разлепляя пересохшие губы, попросила она, взглядом указав на запястье, привязанное к кровати. — Больно… Просить дважды не потребовалось. Быстро справившись с бинтом, Деро осторожно коснулся покрасневшей кожи и провел по ней кончиками пальцев, судорожно вздохнув при этом и быстро переведя взгляд на Ульрику. — Как ты? — спросил он и попытался улыбнуться, но улыбка вышла странной от накатившей усталости, и Деро просто продолжил безотрывно смотреть на девушку. — Не знаю, — вздохнула та. — Голова болит и очень хочется спать. — Моя девочка, — Гои осторожно провел ладонью по ее щеке. — Я понимаю, что ты устала, но мне нужно узнать кое-что, прежде, чем я уйду. Надо решить твою проблему как можно быстрее. Что произошло вчера между тобой и Ирис? — Я не помню, — чуть мотнула головой Ульрика и, переведя взгляд в сторону, уставилась в угол, словно там скрывались все ответы. — Я зашла в комнату, чтобы поговорить с Ирис. Клиенты в последнее время недовольны ею. Она что-то начала говорить мне. Что было дальше, я не помню. Только чей-то голос. Такой глубокий, спокойный, — она улыбнулась уголком губ, снова растворяясь в том убаюкивающем тоне, но быстро перевела взгляд на Деро, вопросительно уставившись на него. — Так что произошло? — Ты ударила Ирис подсвечником, — не пытаясь что-то скрыть, ответил тот. — У тебя случился приступ. И если бы не Алекс… — Алекс? — вскинула брови Ульрика и сделала безуспешный порыв приподняться, но сил совершенно не было. — Легавый, — словно передразнивая ее, пояснил Деро. — Неизвестно, чем бы все это закончилось для тебя, если бы не он. Но к счастью, все хорошо. — А что с Ирис? — с подозрением нахмурилась Ульрика, ожидая самого худшего ответа. — Я же сказал, все хорошо. Она в больнице с рассечением и сотрясением мозга. Ведь могло быть и хуже. И я как раз собираюсь ехать к ней, чтобы окончательно все уладить. А ты отдыхай, — Гои снова провел ладонью по ее щеке и встал с кровати. — Тебе нужно набираться сил. С этими словами он нагнулся, поцеловал девушку в пересохшие губы и, улыбнувшись на прощание, вышел из палаты, спеша поскорее покинуть клинику, чтобы решить возникшую проблему раз и навсегда. По мере того, как он приближался к госпиталю, чувство беспокойства начало сменяться злостью, от чего пальцы сжимали руль так, что костяшки начали белеть. Короткого пояснения Ульрики было вполне достаточно, чтобы примерно понять то, что произошло накануне. Но все же, он хотел лично услышать это от виновницы. Поэтому вскоре уже стоял возле палаты городского госпиталя, глядя на своих людей, приставленных к дверям для охраны. — Много болтает? — осведомился он. — Очухалась недавно. Молчит, как рыба. — Это хорошо, — кивнул Гои и, открыв дверь, зашел в палату. Стоящий у кровати доктор тут же поднял взгляд, но Деро проигнорировал это, пристально смотря на Ирис, которая, при виде его, в испуге распахнула глаза. — Оставьте нас, — спокойно попросил Деро, не глядя на врача, но его голос прозвучал подобно скрежету металла. — Я хочу поговорить с ней. — Пациентка пришла в себя, но все еще слаба. Поэтому, прошу вас, недолго, — мягко осведомил врач. — Это не займет много времени. Уверяю вас, — наконец, взглянув на доктора, Гои улыбнулся, но тут же перевел взгляд обратно на девушку и, дождавшись, когда за спиной закроется дверь, навис над ней подобно грозовой туче. — Смотрю, ты очнулась. Это хорошо. Значит, мы можем поговорить. — Господин Гои, — пролепетала Ирис, с нескрываемым страхом смотря на него, — я… — Тшшш. Сначала скажу я. А потом ты, — перебил ее Деро, все так же сверля девушку тяжелым взглядом. — Что произошло? Только честно и убедительно. Изворачиваться и придумывать свою версию произошедшего не было времени, да и головная боль не давала быстро соображать. Поэтому Ирис ничего не оставалось делать, как заикаясь на каждом слове, выложить правду. — Я… Я… Я сказала, что она такая же как и все. И что если она… — девушка сглотнула, пытаясь переформулировать фразу, которую сказала накануне ненавистной ей подружке босса. — Если она спит с вами, то это… — Можешь не продолжать! — остановил ее Деро. — Господин Гои… — из последних сил попыталась сгладить ситуацию Ирис. Но Деро даже не стал дослушивать ее, а просто начал говорить. Тихо. Спокойно. Хотя от этого тона в жилах застывала кровь. — Я оплачу твое лечение. Я дам тебе деньги. Но только с одним условием. Ты забываешь о случившемся и больше никогда не приблизишься к моему клубу даже в качестве гостя! А если нет, — и он наклонился, приблизив свое лицо так, что Ирис ощутила его дыхание. — Я сделаю так, что тебя никто и никогда не найдет, — прошипел он и выпрямился, уже с ухмылкой глядя на девушку. — Я доходчиво объяснил? Судорожный кивок Ирис сказал сам за себя, поэтому Деро тут же развернулся и вышел, плотно закрывая за собой дверь. — Оставайтесь здесь, — приказал он своим людям. — Как только ее выпишут, позаботьтесь о том, чтобы в этом городе ее больше не было! — и он развернулся, быстрым шагом направляясь к лифту и на ходу набирая номер на мобильном телефоне. — Крэп, я еду в клуб, проверю, как продвигается стройка. Пришли туда Флюкса. Мне нужно с ним кое-что обсудить, — с этими словами он шагнул в лифт и тут же скрылся от всеобщих глаз за закрывшимися створками, судорожно пытаясь понять: правильно ли он поступает, в очередной раз делая попытку обезопасить единственного дорогого себе человека, строя ее на лжи.