Паутина

Сообщение Флюкса о том, что на вокзале Саарбрюкена Ульрика так и не появилась, привела Гои в ярость. Но злился он лишь на себя, пытаясь вспомнить тот момент, с которого все пошло наперекосяк. И чем дольше он вспоминал, тем больше приходил к выводу, что началось все с его неосторожного рассказа о ячейке, который случайно услышала Ульрика. Она задавала слишком много вопросов, стараясь узнать ответы как можно аккуратней, не привлекая внимания. Даже тогда, когда она обещала больше не приближаться к банку, она продолжала думать только о содержимом злополучной ячейки, которого Гои и сам не знал, придумав историю об огромном наследстве. — … Мы все проверили, — голос Крэпа вывел из мыслей. — Отследили ее передвижения за день. Из дома она уехала в тот ресторан, потом в банк, затем вернулась обратно в ресторан. Потом была клиника и вокзал. Там сигнал оборвался. Мне удалось получить доступ с камер на перекрестках по пути следования, от ресторана до банка и обратно. Вессельски помогал ей. — Похоже, в ячейке действительно были деньги, — устало потер переносицу Деро и отправил в мусорное ведро очередной сломанный пополам карандаш. — С Филом говорил? — Говорил, — кивнул Крэп. — Но тебе это не понравится. — Ну? — выжидающе уставился на него Деро, сжимая кулаки так, что побелели пальцы. — Вессельски действительно нравился ей, а она ему. Вот только… — Крэп нахмурился, пытаясь осторожно преподнести самое главное. — Что? — еще больше напрягся Гои. — Не тяни! — Мои парни обыскали квартиру Вессельски и нашли вот это, — Крэп протянул другу лист бумаги — У меня голова раскалывается, — поморщился Гои, давая понять, что углубляться в чтение он не собирается. Крэп понимающе кивнул и вкратце начал рассказывать содержимое: — Вессельски задолжал Линдеманну большую сумму… — Ему задолжал почти весь город, — хмыкнул в ответ Деро. — Но «почти весь город» из-за долга не работает на него, — повел бровью Крэп. — Что? — Гои схватил листок и быстро начал бегать взглядом по строчкам бормоча себе под нос: — «В связи с неуплатой долга я, Александер Вессельски, даю свое согласие на выполнение любых работ, возложенных на меня… В случае отказа, обязуюсь выплатить задолженную мною сумму в троекратном размере…», — Деро ошарашено поднял взгляд на друга. — Он сказал, что не работает на Линдеманна! Что, черт возьми, происходит?! — Я не знаю, — устало мотнул головой Крэп. — Я перебрал все варианты, но я, правда, не могу связать ничего из того, что мы выяснили. Я, конечно, попробую еще. Попытаюсь поговорить с бывшими коллегами Вессельски и… — Нет! — резко перебил его Деро. — Плевать на него. Плевать на все. Я хочу только одного — вернуть Ульрику. Поэтому иди, и найди мне ее! Крэп кивнул и быстро вышел из кабинета, не желая злить друга еще больше. А Деро так и остался сидеть в своем кресле продолжая строить логические цепочки всего происходящего, пытаясь, вопреки тому, что сказал Крэпу, понять: какую роль во всем играет странное соглашение между Вессельски и Линдеманном, которое сейчас лежало перед ним на столе. *** Маленький отель в тихом переулке Парижа встретил гостей чудесным благоуханием цветов, которые, казалось, были везде: вились по стенам, закрывая собою серый кирпич, в кадках у входа, в горшках на окнах. Даже стойка администратора была украшена цветами. Приветливая девушка, стоящая за ней, расплылась в широкой улыбке, что-то сказав на французском, которого Ульрика совершенно не знала, поэтому просто молча стояла, удивленно хлопая глазами на Вессельски, спокойно разговаривающего с администратором. — Ты знаешь французский? — спросила Ульрика, когда они уже поднимались в свой номер, находившийся на втором этаже. — Не то чтобы… — неопределенно ответил Алекс, дернув плечами. — Учил в школе, потом довелось побывать в командировке в Леоне, когда… — он замолчал на пару секунд и, быстро открыв дверь номера, закончил: — … когда работал в полиции. Наконец-то, — выдохнул он и, поставив небольшую дорожную сумку на пол, включил свет. Пройдя вперед, чуть задев мужчину бедром, поскольку узкий коридорчик не позволял поместиться здесь двум людям, Ульрика обвела взглядом номер. Представлял он из себя небольшую, но весьма уютную, комнату в классическом французском стиле. Мебели было немного: двуспальная кровать, небольшой диванчик, столик с двумя стульями у окна и висящий на стене телевизор. Но все это было таким светлым и так гармонично подобрано, что Ульрика даже поморщилась. — Мило, — протянула она, проходя к дивану и кидая на него свой рюкзак. — Это — Париж, — коротко усмехнулся Алекс, зайдя следом. — Хотя бы вид из окна не смахивает на палату психушки, — в тон ему усмехнулась Ульрика, подойдя к окну, из которого открывался весьма привлекательный вид на ночную мощеную камнем улочку, обе стороны которой освещались фонарями. — Я схожу в душ, а потом перекусим чего-нибудь. — Угу, — не разворачиваясь, кивнула Ульрика. И как только послышался звук закрывшейся двери, девушка почувствовала, как по спине пробегают мурашки. Будто с Алексом ушла вся ее уверенность. В голове вновь появились сомнения в правильности своих решений, ладони вспотели, а сердце забилось чаще. Ульрика тут же закрыла глаза и, вспомнив слова Вессельски, попыталась глубоко дышать. Запах цветов, выпечки, доносившийся из пекарни дома напротив, которая уже начала готовиться к утру, заставил немного расслабиться. На лицо пробралась улыбка и Ульрика вдохнула еще глубже, окончательно скидывая с себя оковы сомнений. «Еще немного и я смогу вырваться, — думала про себя Ульрика, продолжая стоять возле окна. — Больше никто и никогда не будет…». Додумать она не успела. Шуршание шин по мощеной дороге привлекло ее внимание, и Ульрика открыла глаза, уставившись на внедорожник, совершенно не вписывающийся в общую картину улицы. Не заглушая двигатель, автомобиль стоял в окружении маленьких, словно игрушечных машинок, смотрясь на их фоне громадиной. Поэтому Ульрика, чуть подалась вперед, пытаясь из любопытства, как маленький ребенок, рассмотреть владельца этого «грузовика». — Эй, только не вывались, — послышался позади голос. От неожиданности Ульрика вздрогнула и резко развернулась, тут же забывая и об автомобиле, и о своих мыслях, и о том, что ее окружало сейчас. В данный момент все внимание было направленно на Вессельски, который стоял в свете, падающем из коридорчика. Босые ступни, узкие джинсы, обнаженная грудь, на которой еще поблескивали капельки воды, легкая улыбка и взгляд, направленный только на нее. В голове тут же возникло воспоминание об их поцелуе, и Ульрика, почувствовав, как внутри нее начинает разливаться тепло, сглотнула, продолжая безотрывно смотреть на Алекса, который под ее взглядом прошелся по комнате и, сев в изножье кровати, принялся вытирать полотенцем влажные плечи. — В округе уже все закрыто, но у администратора можно заказать кофе, а у нас еще остались бутерброды. Так что, ты оставайся, а я сейчас… Договорить он не смог, поймав на себе взгляд девушки, которая медленно приблизилась и, встав перед ним, протянула руку вперед. Алекс тут же вздрогнул, едва почувствовав прикосновения прохладных пальцев, спустившихся от плеча к груди, где на коже красовался шрам. — Первый год службы, — вмиг охрипшим голосом зачем-то пояснил Алекс, смотря в заинтересовавшееся лицо Ульрики и чувствуя, как дышать становится тяжелее с каждой секундой. — Получил по глупости, а потом… — он прерывисто выдохнул, — …месяц провел в госпитале. Это было первое. — А второе? — едва слышно прошептала Ульрика. Ответить Алекс даже не пытался. Уткнувшись лицом в ее живот, он обвил ее бедра руками, осторожно притянув девушку ближе. Из ее груди тут же вырвался стон, как только Ульрика почувствовала на своей коже горячее дыхание через тонкую ткань майки. А в голове не было ни одной мысли, чтобы оттолкнуть Вессельски. Хотелось только одного — чтобы он больше никогда не отпускал ее. *** Несмотря на то, что заснуть удалось только с рассветом, Алекс проснулся около девяти утра. Открыл глаза, сразу же уставившись в потолок, украшенный лепниной, и прислушался к своему телу. Уже давно он не чувствовал такой легкости и удовлетворенности. Даже алкоголь не привносил столько расслабления, как эта ночь. Каждое ощущение, каждое прикосновение к телу, которое таяло в его объятиях, Алекс старался запомнить, словно все это было в последний раз. На лицо, которое еще секунду назад озарялось улыбкой, прокралась тревога, и Вессельски крепко стиснул зубы, прекрасно осознавая, что выбор нужно делать именно сейчас. Но как объяснить все Ульрике, Алекс не знал. — Доброе утро, — раздавшийся со стороны ванной комнаты голос, отвлек Алекса от мыслей. Он по инерции взглянул сначала на вторую половину кровати, которая пустовала, а затем, повернулся в противоположном направлении, где стояла Ульрика, вытирая белым махровым полотенцем мокрые волосы. Несмотря на то, что девушка только что вышла из душа, ее лицо было бледное, что сразу же бросилось в глаза мужчины. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, садясь на кровати. — Да, — кивнула Ульрика, проходя в комнату и останавливаясь на середине. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, поскольку еще несколько минут назад, пока Вессельски спал, желудок Ульрики изо всех сил пытался вывернуться наизнанку. Но об этом девушка решила умолчать, чтобы не напрягать Вессельски своей болезнью. — Просто вся эта ситуация… дорога… Я немного устала, — снова улыбнулась Ульрика и присела на кровать рядом с Алексом, заглядывая ему в глаза. Она смотрела долго, словно пытаясь запомнить его взгляд, а потом, быстро придвинувшись, запечатлела на его губах поцелуй, тут же ощутив крепкие объятия. Сколько они просидели, наслаждаясь друг другом, никто из них не знал, но отстраняться совершенно не хотелось. В каждом горело только одно желание — быть рядом. — Надо идти в банк, — кое-как прерывая поцелуй, прошептала Ульрика. — Закончить все это и… просто жить, — она вдруг отодвинулась и, опустив взгляд вниз, начала говорить еще тише, что Алексу пришлось приложить много усилий, чтобы слышать ее слов: — Я никогда не думала, что все может измениться в один момент. Перевернуться с ног на голову. Не знаю кому, но я благодарна, что все так получилось, — Ульрика вновь подняла взгляд на мужчину, который внимательно слушал, смотря на нее. — С тобой мне стало легче дышать. Как будто с меня сняли наручники и, наконец, выпустили на свободу. Спасибо. — За что? — охрипшим голосом спросил Алекс, которого от слов девушки скручивало в бараний рог. — За все, — улыбнулась ему Ульрика и, дотронувшись ладонью до его небритой щеки, поднялась на ноги, начиная собираться. — Давай уже закончим все это как можно быстрее. — Да, — кивнул Алекс и тоже поднялся с кровати, начиная одеваться. *** Понимая, что друг сейчас находится в эмоциональном напряжении и не может мыслить разумно, Крэп решил действовать так, как считал нужным: узнать все о Вессельски, чтобы найти Ульрику. Поэтому с самого раннего утра он уже стоял у входа в комиссариат, высматривая нужного ему человека. Он появился с точностью до минуты, поднялся по лестнице и, оказавшись на ступеньку выше Крэпа, остановился, поворачиваясь к нему. — Ноэль, — произнеся его имя, кивнул Крэп в знак приветствия. — Если ты и твой босс не поняли с первого раза, я повторю еще: я не продаюсь, Андреас. — Я не за этим приехал, — твердо ответил Крэп. — Александер Вессельски. Он же твой друг. — Бывший друг, — хмыкнул Ноэль, но по его лицу было заметно, что он напрягся. — И все же… Что он за человек? За что был уволен? — Злоупотреблял алкоголем, — коротко ответил Ноэль и хотел уйти, как Крэп остановил его вновь. — Я плохо верю в эту историю. Что произошло на самом деле? — Я не сдаю своих друзей… Пусть даже и бывших. И если у тебя больше нет других вопросов, я пойду. Ноэль развернулся и зашагал к входной двери, собираясь уже войти в здание комиссариата, как голос Крэпа остановил в очередной раз. Вот только тон был уже совершенно другой: обеспокоенный, будто просящий о помощи. — Он увез девушку Гои. Ноэль развернулся, прищурено уставившись на Крэпа, в заинтересованности ожидая продолжения фразы. — Она серьезно больна. Ей нужно постоянное наблюдение медиков. Вессельски ничего не знает, он не сможет помочь, когда это потребуется. — И причем здесь причина его увольнения? — спросил Ноэль, приподняв одну бровь. — Вот причем… Крэп протянул ему свой телефон, на экране которого высветилась фотография расписки Вессельски. Ноэль читал внимательно, иногда на долю секунды вскидывая взгляд на Крэпа, а дойдя до конца, помотал головой, произнеся: — Я говорил ему, что он опять куда-нибудь вляпается. — Опять? — переспросил Крэп, тут же нахмурившись. — Что ты имеешь в виду?! Кто такой Вессельски?! — Андреас… — устало вздохнул Ноэль. — Послушай, Ноэль, у этой девочки огромное состояние, о котором знает только Гои и она… с недавнего времени. А тут эта расписка. Исчезновение… И от того, что ты сейчас мне расскажешь, возможно зависит ее жизнь. Понимаешь? — Взятки. — Что? — не понял Крэп. — Алекса уволили за взятки. — Всего-то? — даже хохотнул Крэп. — В вашем ведомстве продается каждый пятый! И его уволили за взятки? — Ты хотел знать причину увольнения, я тебе ее озвучил. Крэп прищурился, глядя в глаза полицейскому, прекрасно зная, что тот что-то скрывает, поскольку информация о массовом увольнении и суде над несколькими сотрудниками в год увольнения Алекса Вессельски уже была ему известна. — А остальные? Андреас видел, как передернуло Ноэля, и слегка улыбнулся, понимая, что попал в точку. — Пойдем, я выпишу тебе пропуск в городскую тюрьму. — Куда? — опешил Крэп. — Георг Штерн. В последние годы службы он знал об Алексе больше, чем я — его лучший друг. *** Через пару часов, когда все формальности были соблюдены, Крэп сидел напротив заключенного, который внимательно изучал своего посетителя. Георг Штерн хоть и был человеком преклонного возраста, с седыми волосами и лицом, изрезанным морщинами, но крепкая фигура и тяжелый взгляд все же выдавали бывшего полицейского, стоящего во главе одного из отделов. Он продолжал сидеть молча, взглядом исподлобья смотря на Андреаса, будто гипнотизируя и заставляя заговорить первым. И, поскольку время, отведенное на посещение, стремительно уменьшалось, Крэп сдался. — Я пришел, чтобы узнать об одном человеке, с которым вы когда-то работали. — Мы знакомы? — хрипловатый голос резал по ушам, а Штерн будто игнорировал слова посетителя. Но Крэп сдаваться не собирался. — Александр Вессельски. Мне нужна информация о нем. Услышав имя, Штерн нахмурился еще больше. — Значит, правда, что этот сукин сын все еще не сдох, — усмехнулся он, констатировав факты. — Жаль… Очень жаль… — Расскажите мне о нем. Вы работали с ним? — Кто тебе это сказал? — криво усмехнулся Штерн и слегка прищурился. — Хотя, можешь не говорить. Я догадываюсь. Эта крыса — Ноэль! Такой весь правильный служитель закона, — он на секунда отвернулся, крепко стиснув зубы так, что на лице заиграли желваки, а потом резко повернулся и, сверля Крэпа взглядом, вдруг спросил: — А ты кто такой? — Не важно, кто я. Важно то, что я могу предложить взамен на информацию. — Ты не первый, кто пытается купить меня! — усмехнулся Штерн и фривольно откинулся на спинку стула. — Но я заключаю только выгодные сделки! — О-о-о, — протянул Крэп, чуть прищурив один глаз, и, усмехнувшись, достал телефон, включив и развернув экраном к заключенному. — Эта сделка будет очень выгодной! Штерн медленно опустил взгляд. Его лицо сначала приобрело бледный оттенок, но через секунду, громко прорычав: «Сука!», — Штерн вскочил со стула, который с грохотом упал на пол, и навис над Андреасом, продолжающим спокойно сидеть в той же позе. — Я знаю, что твоя дочь совершенно одна, ведь ее мать была тяжело больна, и после вынесения твоего приговора прожила не больше полугода. Сейчас мой человек присматривает за ней. А что будет дальше, зависит от того, что ты мне сейчас расскажешь про Вессельски. Андреас видел, как при его словах взгляд Штерна изменился. Он был в ярости, но в то же время в замешательстве. Поэтому медленно осел на стул и, помедлив пару минут, начал говорить сквозь зубы, постепенно остужая свой пыл. — Моя жена была больна, а моей зарплаты не хватало, чтобы обеспечить лечение, оплачивать аренду дома и растить маленького ребенка. Первая взятка за развал дела была в порыве отчаяния. Потом была вторая. А дальше я уже не мог остановиться, — с какой-то горечью усмехнулся он, сейчас больше походя на несчастного старика. — Вскоре я понял, что можно хорошо зарабатывать имея в кармане значок полицейского. Но только не в одиночку. И я собрал группу. У них у всех были какие-то свои проблемы. Поэтому, мои приказы выполняли беспрекословно долгое время, — неожиданно взгляд Штерна опять наполнился яростью и он продолжил говорить уже сквозь зубы, крепко сжимая кулаки, лежащие на столешнице. — Пока этот сукин сын Вессельски не решил рассказать все своему дружку. А тот просто сдал нас! Только про друга своего все же не забыл. Выгородил. Тварь! Отделался только увольнением. Я надеялся, что он сдохнет где-нибудь в подворотне! А он оказался живучий. Сука! Надо было грохнуть его еще в ту ночь, когда он отпустил дочь это сутенера… На последних словах, сказанных в порыве ярости, в голове Крэпа что-то щелкнуло, а внутри все похолодело. И он, навалившись на стол и подавшись вперед, произнес, севшим от волнения голосом: — Беккера? — Что? — будто опомнился Штерн, очнувшись от своих эмоций. — Вессельски в ту ночь был в группе тех полицейских? — проговорил Андреас, сам не веря своим ушам. Но вместо того, чтобы ответить на вопрос, Штерн вдруг расплылся в улыбке и, снова откинувшись на стуле, скрестил руки на груди. — Я, кажется, вспомнил, — закивал он. — Ты — один из псов Беккера. Я прав? И я уже предвижу твой следующий вопрос. — Кто заказал его? — словно на автомате спросил Крэп, под «дирижирование» насмехающегося Штерна. — Кто заказал Беккера?! — его голос становился все жестче, возвращая Крэпа к своему обычному состоянию непрошибаемого начальника службы безопасности. — Я задал вопрос! — теперь он поднялся со стул и, резко выкинув руку вперед, схватил Штерна за грудки, притягивая ближе. — Кто заказал Вальтера Беккера? Позади что-то щелкнуло, но Крэп даже не обернулся, продолжая смотреть в лицо бывшего полицейского. Но тот только расплылся в кривой усмешке и, глядя за спину Андреаса, вдруг произнес: — Хочешь узнать кто заказал Беккера? Только тут Крэп заметил, что Штерн смотрит через его плечо, расплываясь во все более гадкой и насмешливой улыбке. И он медленно развернулся, тут же столкнувшись с тяжелым испепеляющим взглядом Деро Гои, стоящим на пороге комнаты.