***
Бэкхён перебежал открытый двор кампуса, оказываясь в одном из крайних корпусов их необъятной альма-матер. До библиотеки он ходил не так уж и часто, но сегодня и правда нужно было хорошенько поработать перед завтрашним вводным тестом. Новые предметы навалились целой кучей в этом году, и теперь Бэкхён действительно понимал, что значили эти угрожающие слова старшекурсников о том, что предпоследний год учебы — самый загруженный и тяжелый. Читальный зал манил своей умиротворенностью и отгороженностью от внешнего суматошного мира, что Бэкхён невольно глубоко вдохнул специфический запах, который состоял из ноток старой книжной пыли. Бэкхён протянул свой билет библиотекарю, сам в это время отвечая на смски в телефоне, и, забрав нужные книги, устремился на свободные места среди книжных полок. Подальше от ненужных глаз, чтобы полностью уединиться. Все же в этом году надо было отнестись к учебе куда серьезнее, чем обычно. Бэкхён никогда не позволял себе плохой успеваемости. Но и никогда не отличался особым рвением к учебе. Никогда не делал чего-то, что выходило бы за рамки «идеального сына», но в то же время старался не так сильно напрягаться. А теперь вот, похоже, придется напрягаться, учитывая все обстоятельства в семье. Телефон вдруг начал бесшумно вибрировать на столе, заставляя внимание омеги переключиться от сложных формул по матану на маленькое устройство в неприметном черном чехле. На дисплее высветилось знакомое имя, и Бэкхён нежно улыбнулся, искажая пухлые четко очерченные губы с маленькой родинкой над ними. — Привет, сладкий, — промурлыкал он в трубку вполголоса, боясь, что пожилой бета-библиотекарь спалит его. — Чего шепчем? — усмехнулись на том конце трубки. — Я в библиотеке. — О, отлично! Я скоро, никуда не уходи, — в трубке послышались короткие гудки, а Бэкхён улыбнулся. За лето он успел соскучиться по этому, и только и ждал, когда они смогут встретиться. Встреча почему-то каждый раз откладывалась из-за их занятости в первую неделю заезда. То в деканате проблемы решить, то с багажом, который Бэкхён умудрился потерять в первый день, разобраться. Прошло минут тринадцать, за которые Бэкхён успел добить всю домашку по математике, которой на поверку оказалось не так много, прежде чем меж ровных рядов книжных полок показалась знакомая фигура. Сладкий аромат ванили обдал Бэкхёна с головы до ног, являя ему довольно похорошевшего за время их разлуки омегу. Исин сейчас выглядел на все сто, а может и на двести, с этим новым пепельным цветом волос и челкой, что отпустил совсем-совсем недавно. Он присылал ему фотографии, но в жизни все оказалось еще очаровательнее. Бэкхён встал с места, давая парню подойти ближе, и обнять его. Он правда успел соскучиться по другу, который был старше всего на один год, и это был их последний год вместе на учебе. Что будет, когда Чжан выпустится, Бэкхён даже представлять не хотел. — Я скучал, — прошептал омега, все же ловя на себе строгий взгляд проходящего мимо беты. Тот явно был недоволен такой активностью в его святой обители, так что кинул на омег весьма многозначительные взгляды. — Я тоже, милый, — Исин говорил тихо, с присущей только ему нежностью в голосе. Для Бэкхёна он был идеалом омеги, с этой всегда сдержанностью и ласковой натурой. Исин был старше, был мудрее, красивее и вообще по всем параметрам обходил Бэкхёна. Только вот никогда младший не чувствовал какой-то омежьей зависти. Исключительно теплые чувства, которые испытываешь к папе или брату. Исин заменил Бэку всех одновременно. И Бен был за это безумно благодарен. — Тебе долго еще? — прошептал омега, поглядывая на наручные часы. — Можно было бы перекусить. — Я уже закончил, пойдем? — Погнали, — улыбнулся Исин, дожидаясь Бэкхёна, пока он соберется и сдаст книги. Они снова пересекли двор академии, теперь уже не спеша, буквально прогулочным шагом. — Ну, как Париж? — первым задал вопрос Исин, глядя на немного загруженного, но явно посвежевшего Бэкхёна. Видно, Париж и правда пошел тому на пользу. — Стоит, вроде бы, — пожал плечами младший. — Признаться честно, я его почти даже не видел. Только из окна отеля каждый день наблюдал Эйфелеву башню, прежде чем папа придумывал нам еще одну новую миссию. Я порядком устал от всех этих светских бесед и раутов. Исин лишь закатил глаза, не стирая улыбки с губ. — Тоже мне, великомученик, — хмыкнул тот. — Я бы многое отдал, чтобы слетать туда хоть раз в жизни. — Ничего отдавать не надо, — Бэкхён приобнял друга за плечи и ярко улыбнулся. — Я обязательно как-нибудь свожу тебя туда. Или твой альфа свозит, смотря как сложится. Особенность Исина среди остальных учеников этого места была в том, что он являлся студентом по обмену из Китая, и попал в академию только благодаря собственным заслугам. Его родители не обладали баснословным состоянием, как у каждого второго студента здесь, и Исин никогда не располагал огромным количеством денег. К «золотой молодежи» он имел отношение только тем, что учился с ними бок о бок. Получил шанс, точнее. В остальном, он ничем на них не походил, да и никогда не старался. От того ему было в диковинку, когда с ним вдруг решил подружиться Бён Бэкхён. Бэкхён, про которого говорила вся академия. От студентов до преподавателей, если только разговор был не о Сяо Лухане. Бэкхён был наследником огромного гостиничного бизнеса и казался очередным баловнем судьбы. Но на поверку все оказалось совсем не так. То, что он был из так называемого Высшего Общества проскальзывало лишь вот в такие вот минуты, когда Бэкхён бессовестно жаловался на тяжелые каникулы в Париже. — А как дедушка? У него все хорошо? — спросил Исин, прекрасно зная о том, что из всей своей немаленькой семьи, Бэкхён любит только одного человека. — Он приболел в августе, так что я провел последние недели лета у него. Было весело, с ним всегда весело. А еще, я, кажется, набрался стольких мудростей, что на всю жизнь хватит. Исин улыбнулся. Он тоже скучал по своим дедушкам, но к сожалению, уже семь лет как не имел возможности поговорить с ними. — Как Чанша? Как родители? — Бэкхён не без труда заметил изменившуюся улыбку на лице старшего, стараясь перевести тему, хотя даже не знал, удачно у него это получается или нет. — Чанша как всегда, родители, в принципе, тоже. Правда, все лето магазин был только на мне, потому что у них началась какая-то вторая молодость, и они собрались на моря. Бэк усмехнулся, думая что это, наверное, так здорово — иметь настолько любящих и любимых родителей. Сам он подобного был несколько лишен, так что всегда с интересом и толикой зависти слушал рассказы Исина. — Я не удивлюсь, если они решат преподнести мне сюрприз в виде еще одного ребенка в семье, — улыбнулся Исин. Все же такое было бы неудивительно, учитывая, что его родители были относительно молоды. Отцу всего-то сорок, а папе тридцать семь. Они поженились очень рано, едва ли встретили друг друга, и даже несмотря на то, что не являлись истинной парой, проживают душа в душу вот уже двадцать лет. — Это было бы прекрасно, Син-а, — просиял в ответ Бэкхён, заходя в двери столовой вслед за старшим. Тут как всегда было шумно, везде сновали возбужденные, еще не сломленные учебным процессом студенты. Омежки стайками вились у автоматов, видимо, обсуждая самые последние сплетни. Бэкхён надеялся, что не стал их главным героем, как это часто с ним случалось. Они встали в очередь за едой, сначала Бэкхён, а следом Исин, продолжая о чем-то бурно болтать, пока не пришла очередь выбирать что они будут. Бэкхён был занят заказом, а Исин вдруг напрягся, чувствуя в опасной близости нотки знакомого до боли запаха. Теплого, уютного, такого уже родного, но в то же время чужого. Этим запахом была забита каждая клеточка тела омеги, что каждый раз неприятно ныла, стоило его обладателю оказаться в радиусе одного метра. Исин медленно повернул голову, натыкаясь взглядом на причину своего беспокойства. Молодой преподаватель, еще пока ассистент кафедры физики, стоял аккурат позади него, внимательно изучая витрины. Исин не мог отвести взгляда от крепкой фигуры с широкими плечами, облаченными в белую рубашку, рукава которой были закатаны. Жилистые руки были обнажены по локоть, и Исин едва ли заметил, как начал дышать через раз. Чтобы лишний раз не раздражать чувствительные все еще рецепторы обоняния в преддверии наступающей течки. — Син, Син-а, — голос Бэкхёна заставил отвлечься, насильно практически отводя взгляд от альфы. — Что? — Исин похоже совсем забылся, раз посмотрел на Бэкхёна так… так потерянно? — Заказ, — Бен кивнул в сторону недовольного продавца, который был на грани истерики. Этот омега задерживал всю очередь, пока летал в облаках. — А, простите. Они уселись за привычный столик у окон, который облюбовали еще с младших курсов. Вообще, изначально облюбовал Исин, а потом присоединился и младший. — Сколько будешь сохнуть по нашему физику? — Бэкхён никогда не отличался особой деликатностью, всегда задавая все интересующие вопросы в лоб. Вот и сейчас он выжидающе смотрел на старшего, словно тот мог дать внятный ответ на этот вопрос. — Я не сохну, — попытался воспротивиться Исин, на что Бэкхён посмотрел на него своим фирменным кого-ты-пытаешься-тут-наебать взглядом. Действительно, кого он пытается обмануть? Исин сох по физику, буквально иссыхал за последние три года, что Ким Чунмен появился в его жизни. Такой идеальный, такой красивый, такой привлекательный, что у всегда превосходно учащегося Исина на его парах буквально язык присыхал к нёбу, и он не мог даже слова внятного сказать. Не мог и от этого еще больше выводил из себя мужчину, который с нотками злости в голосе был ещё более возбуждающим. Ещё более, чем когда, прислоняясь бедром о свой стол, пытался втолковать в головы своих студентов новый материал. Еще более, чем когда держал в наверняка сильных руках указку, пробегаясь иногда по ней узловатыми длинными пальцами. По указке, а не по его, Исина, шее. И совсем непозволительно прекрасен, когда скрещивал руки на широкой груди, выжидающе оглядывая Исина, пока тот пытался вспомнить кто он и откуда. Не то, что прикинуть ответ на вопрос преподавателя. Не преподаватель, а горячий альфа. И кто вообще в здравом уме набирает подобных Киму на работу, где вокруг одни только незрелые омеги с течками? — Ты хоть знаешь сколько ему лет? — Тридцать два, — пожимает плечами Исин, легко отвечая на заданный вопрос, словно физик родной ему человек. Может в какой-то степени уже и родной, ведь так можно назвать людей, имя которых ты повторяешь словно мантру при каждой своей агонии во время течки? — Ты должен что-то с этим делать, — интересно, а сколько бы Бэкхён заработал, если бы ему каждый раз за эту фразу давали по доллару? Наверняка уже столько, чтобы не зависеть ни от кого. Исин усмехнулся. — К примеру? Пойти и признаться? — Хотя бы принять его предложение о дополнительных занятиях, — пожимает плечами Бэкхён, откусывая кусок от своего бургера. Исин знает, что это невозможно. Просто нереально, за гранью фантастики. Он умирает даже в огромной полной студентов аудитории, он умирает даже при отдаленном взгляде Чунмёна сквозь других людей, и он точно умер в тот день, когда Ким попросил его задержаться после пары, чтобы предложить эти самые занятия. Чтобы хоть как-то улучшить успеваемость этого нерадивого студента, которому скоро выпускаться. Он даже представить боится, что будет с ним, если они останутся один на один в тесном кабинете, где наверняка уже всё пропиталось его запахом. Исин такой пытки точно не переживет. — Это было ещё в прошлом году. — Он не откажет тебе и в этом, — парирует Бэкхён, и наверняка друг прав. Преподаватель Ким был одним из немногих, которые всегда готовы были идти навстречу своим студентам. Он точно не откажет, но Исин боялся, что все это закончится лишь большим позором для самого омеги. — Уже узнал в какую комнату переезжаешь? — Исин резко перевел тему, зная, что для Бэкхёна это больной вопрос, а значит, он точно перейдет к его обсуждению. — Нет, сегодня как раз зайду к коменданту и спрошу. Откуда они вообще придумали эту херню с переселением? — Слишком много перваков. Да ладно, Бэк, это же временно, пока корпус не достроят. — Всё равно бесит, что досталось именно моему этажу. Будто не могли это сделать с общагой альф. — Альф по численности меньше в универе, так что решили начать с омег, — пожал плечами Исин. — Привет, Исин, — над парнями нависла фигура смутно знакомого Бэкхёну омеги. — Можно присесть? — Конечно, Мин, — улыбнулся Чжан, а Бэкхёна вдруг осенило. Этот омега учился с Исином на одном курсе и вроде как был неплохим парнем. По крайней мере, так всегда говорил Исин. — Я тут к тебе с предложением, — улыбнулся Минсок и стал безумно похож на лисёнка. Так еще про себя прозвал его Бэкхён, потому что этот омега напоминал ему очаровательного рыжего лисенка. — С каким? — Нам не хватает рук для подготовки вечеринки, не мог бы помочь? А я бы потом подсуетился с твоим проектом в студсовете. Чжан задумался, предложение было заманчивым. Минсок был президентом студсовета, так что все общественные проекты проходили через него. А Исину как раз нужны были хорошие связи для его волонтерской деятельности, которую он затеял напоследок. Если получится, то он оставит след в стенах любимой альма-матер. И его последователями станут уже другие студенты. — А ты умеешь делать предложения, — рассмеялся Исин. — Хорошо, я помогу! — Ты лучший! — хлопнул в ладоши Минсок, тут же вскакивая с места. — Зайдешь к нам после пар? Чаек попьем, все подробнее обсудим. — А я могу помочь чем-то? — Бэкхён и сам от себя не ожидал, но почему-то захотелось вдруг поучаствовать в общественной жизни академии. Минсок перевел на него удивленный взгляд, но все же утвердительно кивнул. — Принимаются все добровольцы. Тогда жду вас у себя. — Хорошо, — кивнул Исин, наблюдая за тем как скрывается в толпе невысокая фигура омеги. — А этот тут что делает? — вопросительно выгнул бровь Бэк, глядя за спину Исина, куда-то в сторону входа. Исин невольно обернулся, пытаясь понять что же так удивило его искушенного во всех смыслах друга. И понял! Предельно ясно, потому что в столовую вошел альфа. Явно не первокурсник, точно новенький со старших курсов, он каким-то совершенно неведомым никому образом привлек к себе внимание всей толпы. Словно если бы он был голым или въехал сюда верхом на слоне. Но ничего такого экзотичного, лишь высокий рост, смуглая кожа и широкая улыбка на все тридцать два. Судя по возгласу Бэкхёна, омеге он был знаком, оставалось лишь узнать откуда. Но Исин не успел всего этого, когда альфа направился прямо в их сторону, заставляя обоих омег оцепенеть. Исина от неожиданности, Бэкхёна по совершенно неясным тому причинам. — Он сюда, что ли, идет? — невольно вырвалось у младшего, а Исин перевёл вопросительный взгляд с альфы на друга. — Вроде бы да, ты знаешь его? Ответа Исин не получает, только лишь невнятное мычание самого Бэкхёна. Альфа стоит прямо над их столиком. Где-то на подкорке Бену думается, что он рано радовался тому, что сумел избежать слухов за последнюю неделю. Вот именно сейчас они польются с удвоенной силой, если уже не полились. — Привет, — мягкий бас альфы звучит где-то над ухом Исина, но обращенный точно к его другу. Бэкхён смотрит на альфу с явным безразличием, хотя Чжан не может не заметить сжатые кулачки над столом. — Преследуешь меня? — усмехается Бэкхён, на что парень улыбается еще шире. — Весь мир не крутится вокруг тебя, Бэкки, — слегка закатывает глаза альфа, падая на стул рядом с Исином. Внимания от этого меньше не становится, особенно когда новенький даже не думает прекращать тянуть свою голливудскую улыбку, слегка откидывая брюнетистую челку. — Привет, я Ким Чонин! Он протягивает руку Исину, и тот немного заторможено, но подает свою в ответ. — Чжан Исин, — отвечает омега, наблюдая за тем, как Бэкхён закатывает глаза. Кто-нибудь собирается объяснить Исину, что тут творится? — И ты? — Новый студент третьего курса юридического факультета, только перевелся из Национального Сеульского, — вещает тот. — А еще я будущий муж твоего лучшего друга! — Что ты чушь несешь! — шипит омега, прожигая альфу своим фирменным взглядом. На памяти Чжан Исина так умел смотреть только он и больше никто. Так, словно пытался прожечь в тебе дыру, и наверняка, если долго вглядываться в эти глаза, то эту самую дыру можно и заработать. — Чушь? Вовсе и не чушь, по крайней мере для наших родителей, — усмехается Ким, всё ещё не переставая купаться в волнах интереса, что ощущался практически в воздухе. Исин, кажется, начинал понимать, что тут происходит, по крайней мере отдаленно. — Никто не хочет мне ничего объяснить? — спрашивает Исин, но ответа не получает. Альфа и омега переглядываются между собой, будто соревнуются в чертовы детские гляделки, а Чжан невольно чувствует себя лишним. Такое поведение было странным для его Бэкки. — Я тебе потом все расскажу, Син, — все же тянет омега. — А ты должен убраться восвояси! Чонин откидывается на стуле, делая вид, будто он хозяин этой академии, а не новенький студент. Но похоже, альфа везде привык так себя вести. Исин изучает его теперь внимательнее, глядя на широкие плечи, с немного юношеской угловатостью и худобой, обтянутые серой, наверняка брендовой футболкой. У него смуглая кожа, совершенно обезоруживающая улыбка и скулы, о которые можно было порезаться. Этот альфа совершенно точно сошел с обложек глянцевых журналов, пусть еще совсем молодой, но уже способный свести любого омегу с ума. Исин бы, наверное, и сам не устоял, если бы в голове не стоял образ его любимого преподавателя, которого оттуда было невозможно вывести ничем. Даже таким вот смуглым красавчиком. — Я не могу никуда убраться, Бэкхён, — медленно тянет альфа. — Ты же и сам прекрасно понимаешь. — Тогда давай попробуем хотя бы не пересекаться, — Бэкхён резко поднимается с места, закидывая рюкзак на плечо. — Исин, идем? Исин согласно кивает, поднимаясь с места. — Пока, Чонин, — неловко улыбается он, пытаясь все же хоть как-то сопоставить два и два. Получается не особо хорошо, и он ждет момент, когда друг созреет для разговора. — Пока, — улыбается в ответ альфа, все так же ярко, но с едва ли слышной ноткой грусти. Или Исину показалось?***
Лухан возвращается в общагу поздно вечером, едва ли волоча ноги от усталости. Тренировка сегодня была просто на уровне Ада, а садизму его тренера мог позавидовать сам Люцифер. Он с трудом поднимается по лестнице, оказываясь в теплом фойе, где здоровается с их комендантом. Тетушка Лим была знаменитостью местного масштаба. Человек старой закалки, она кажется как овчарка была заточена на «сохранение невинности омег», а потому умело пресекала любые нарушения режима, еще когда они лишь только планом зарождались в голове у студентов. Особенно у альф. Особенно у тех, что рисковали лезть к детишкам тетушки прямо у нее под носом. Хотя таких смельчаков можно было по пальцам пересчитать, и да, в их число входил и Ким Чондэ. Что делало ему немалой чести. Не каждый рисковал пробираться в омежью общагу по ночам, боясь, что тетушка отрежет им что-то очень важное. И явно не правую руку. Но в целом, пожилая омега была очень даже дружелюбной женщиной, что с улыбкой поприветствовала уставшего Хана. — Чего так поздно, милый? — спросила она, пока Лухан проходил через турникет. — Тренировка, — пожал плечами омега и, встряхнув челкой, направился к лифту. Он нажал на кнопку и принялся ждать, когда тот подъедет, взглядом изучая собственные кроссовки и думая о том, что надо бы их постирать. А то вроде бы раньше они были белыми. Лифт наконец подъезжает, размыкая свои створки, совершенно пустой и унылый. Лухан отчего-то тяжело вздыхает, в душе радуясь тому, что сделал всё домашнее задание ещё днём, и теперь всё, что ему нужно, — это душ и удобная постель. Сегодня отчего-то даже есть не хотелось. Он выходит на своём этаже, медленно передвигаясь по коридору, в конце концов дергая дверную ручку и оказываясь внутри их с Кенсу просторной комнаты. — Кёнсу-я, я пришел! — оглашает блондин, прежде чем понять, что в комнате есть кто-то третий. Он внимательно рассматривает аккуратные кожаные лоферы, которые явно не принадлежат его другу, и вопросительно выгибает бровь. Кидая рюкзак на тумбочку у входа, куда следом отправляются и ключи в руках, Лухан проходит в комнату и замирает на месте. Он надеется, что ему сейчас снится сон, или это чья-то глупая шутка, но в их комнате теперь стоит третья кровать, шкаф, стол и кресло, а в центре нее застывает весьма знакомое лицо Бён Бэкхёна. Оба молчат несколько секунд, пытаясь осознать происходящее, и Лухан приходит в себя первым. — Что ты тут делаешь? — практически визжит блондин, потому что… потому что Бён Бэкхён не тот человек, которого Лухан собирается выносить следующие пять месяцев. Какого черта тут происходит? — Лу, успокойся! — голос Кёнсу, откуда-то сбоку, совсем не успокаивает. Скорее даже немного раздражает. В такой ситуации Лухан не способен успокоиться, от слова совсем до слова невозможно. Бён Бэкхён — человек, которого Лухан не переносил на дух, и видеть его в своей комнате было сродни катастрофе. — У него тоже не было вариантов! — Как удачно, что мне глубоко похуй! — парирует Лухан. — Поверь, я тоже не в восторге от твоей персоны, — вдруг подает голос Бэкхен. Он тяжело вздыхает, понимая, что был готов к чему-то такому. Просто по-другому и быть не могло, когда комендант объявил ему номер комнаты, в которую его решили подселить. Решение это было безапелляционным, и даже угрозы Бэкхёна, что он пойдет разбираться в деканат, не сработали. Список расселения поменяться не мог ни при каких условиях. — Почему именно к нам? Ты решил испортить мне жизнь? Бэкхён закатывает глаза. Каждый раз, когда ему кажется что он — эгоцентричная высокомерная сучка, Сяо Лухан выкидывает нечто подобное, и Бэкхён понимает, что этот титул Лухан забирает у него довольно легко. — Детка, к большому сожалению, не я решаю, куда мне заселяться, если ты всё ещё не можешь втолковать эту информацию в свою выжженную перекисью головушку, — язва в Бэкхёне просится наружу и вырывается, рискуя подставить задницу омеги в неприятности. Но Бэкхён был не из робкого десятка, тем более, когда дело касалось этого Лухана. Который отчего-то ещё на первом курсе решил, что это именно Бэкхён отбил у него альфу, хотя Бён даже в глаза не видел этого самого парня. Да и Лухана знал только благодаря их сарафанному радио. Впоследствии оказалось, что они слишком одинаковые, чтобы умещаться в одном общественном пространстве. В итоге все эти факторы и парочка еще более мелких копились словно снежный ком, рождая в сердцах омег ненависть друг к другу и чувство соперничества. — Может, уже хватит вести себя как малолетки! — встревает в это шапито Кёнсу, который на удивление и так уже слишком долго молчал. — Всё это временно, так что вы оба сейчас расходитесь по своим углам и перестаете делать мне мозги! И если я завтра утром проснусь и наткнусь на чей-то труп, будьте уверены, я сам вас низвергну в пучину Ада! Голос Кёнсу, взгляд Кёнсу, интонации Кёнсу были совсем не смешными. Несмотря на его маленький рост и довольно милую наружность, у этого омеги была замечательная особенность — он умел осаждать в два счёта. Вот и сейчас, что Лухан, что Бэкхён предпочли оставить свои разборки до более удачного момента. Лухан отправляется в душ, не забыв стрельнуть в Бэкхёна парочкой ядовитых взглядов, а Бэк лишь усмехается. Его и правда смешит это поведение Лухана, и он бы, наверное, даже забил, если бы сам так сильно не бесился с этого оленя! — Бэкхён, — вдруг тянет Кёнсу, что вернулся к своей книге. Омега почти не разговаривал с ним, кроме того, что они перекинулись парой словечек, когда Бэкхён пришел. — Да? — Я правда не хочу проснуться однажды утром и наткнуться на чей-то труп. — Я рад, теперь скажи это своему другу. Мне это не надо говорить, — омега заваливается на свою кровать, разматывая айпод. Он вставляет капельки наушников в уши, надеясь, что этот день когда-нибудь уже закончится. Слишком насыщенный, слишком тяжелый, слишком бурный для одного Бэкхёна. Кёнсу на это ничего не отвечает, понимая, что Бэкхён раздражает его чуточку меньше чем обычно. Наверное.***
Когда Чонин в конце лета согласился слетать с отцом на отдых в Тулон, а по пути еще и заехать в Париж для какого-то дела, он совсем не подозревал, что все обернется полнейшей катастрофой для него. Никогда не отличавшийся особой привязанностью к отцу, ему вдруг взбрело в голову, что он слишком давно не проводил с ним время, и охотно согласился поехать. И отец не обманул, наверное, впервые за девятнадцать лет жизни Кима, уделяя своему ребенку столько внимания. Младший альфа был счастлив, удивленный подобному поведению отца, хотя позже все объяснилось. И совсем не так, как хотелось Ким Чонину. В общем, Тулон парню понравился, но вот уже Париж такими воспоминаниями не запомнился. Отец познакомил его, как объяснил позднее, с его будущим мужем, который оказался сыном будущих партнеров по бизнесу. Вполне обычная ситуация для семьи с состоянием как у них, обычная, но не нормальная. Чонин был ошарашен подобным заявлением, оглядывая омегу, что также находил мало приятного в услышанном. Его, похоже, тоже не предупредили. Он продолжал беззвучно открывать и закрывать свой рот, а когда хоть немного пришел в себя, просто встал и ушел из ресторана. Чонин лишь ухмыльнулся, понимая, что яйца у этого омеги были покруче, чем у самого альфы. У Кима на подобное смелости не хватило, потому что один взгляд отца пригвождал к месту похлеще любого пистолета. Позже Чонин залез в соц.сети чтобы отыскать этого Бён Бэкхёна и наконец хоть отдаленно понять, что он за парень. И увиденное Чонина не разочаровало. Красивый, утонченный, дерзкий местами, а иногда даже милый, Бэкхён даже через фотографии передавал всю свою харизму и обаяние. И альфе стало интересно, что он из себя представляет, действительно такой же, каким себя выставляет, или это все просто маска? Чонину не нравилась эта идея со свадьбой, но он не находил в себе силы воспротивиться воле отца. Так что когда его заставили перевестись поближе к этому самому Бён Бэкхёну, он в общем-то не сильно возмущался. Ему было без разницы где учиться, а об Академии Ульсан он уже давно слышал много занимательных рассказов. Все же, Сеул невероятно маленький город, когда дело касалось слухов. Ким пересек порог лифта, пытаясь понять в какую сторону тянется нумерация на этаже. Он еще даже не видел свою комнату и не познакомился с соседом, с утра отправившись на пары. А еще Чонин никогда до этого не делил ни с кем комнату, являясь единственным ребенком у отца. Папа альфы умер, когда мальчику было пять лет, как рассказывал отец — омега разбился в автомобильной катастрофе. Он постучал в двери, хотя мог бы, наверное, и открыть ключом, который ему только что выдал комендант, но решил, что всё-таки это будет некрасиво по отношению к его соседу. К слову, когда Чонин думал об этом, то слегка нервничал, потому что совсем не хотелось попадать в одну комнату с каким-нибудь стрёмным чуваком. Дверь ему открыли через пару минут, когда по ту сторону послышалось шарканье тапочек и увесистые шаги. Чонин даже слегка опешил, когда перед ним предстала довольно внушительная фигура парня, выше Чонина на голову, если не на две. Парень похоже был после душа, с влажными волосами и наспех натянутыми спортивными штанами. — Привет, — неловко улыбнулся Ким, не понимая почему вообще ощущает эту неловкость. Он же Ким Чонин — человек, который всегда держит любую ситуацию под контролем. Но альфа напротив выглядел слишком уж серьезным и вдруг широко улыбнулся. Неожиданно даже для самого себя, по крайней мере, так показалось стушевавшемуся окончательно Чонину. — Привет, — пробасил тот, отходя с прохода и как бы приглашая этим Чонина войти. Ким удивился тембру его голоса, который так не вязался с настолько детской улыбкой и оттопыренными ушами. Кстати, еще одна его особенность, похоже. Чонин всегда замечал подобные мелочи в людях, как бы выстраивая ассоциации, чтобы потом легче вспоминалось. — Ты, наверное, мой новый сосед? — Ну, вроде того, — кивнул Чонин, входя внутрь комнаты. Комната была довольно огромной, даже слишком большой для двоих людей. Чонин раньше бывал у друзей в общагах, и, если честно, эта комната никак не вязалась с представлением Кима. Она была просторной, отделанная в голубых и синих тонах, а главное светлая. Чонин ненавидел темные помещения. Кажется, Ким начинал понимать, почему эта академия так славится. — Проходи, твоя кровать вон та, — указал сосед, закрывая за Чонином двери. — Как ты понял, что я твой сосед? — Ну, меня еще в начале года уведомили в деканате, что подселят новенького. А сегодня утром твои люди принесли твои вещи. Точно, Чонин и забыл совсем, что попросил секретаря отца заняться подобными мелочами. — Меня, кстати, Чанёль зовут. Пак Чанёль, — парень протянул руку, а Ким только сейчас спохватился, вспоминая, что они так и не познакомились. Он ответил на рукопожатие. — А я Чонин, Ким Чонин. — На каком факультете? — Юридический, а ты? — Экономическая безопасность, — Чанёль прошел за спиной Чонина, скрываясь за книжными стеллажами, которые отделяли что-то вроде прихожей от спальной части. Чонин последовал за ним, бросая взгляд на кровать, которую определил для него сосед. — А давно живешь в этой комнате? — спросил Ким, с интересом оглядывая теперь и чужую половину. Кровать Чанёля стояла у противоположной стены, с постером какой-то группы, кажется, старой рок-группы, над ней. Рядом с ней на специальном штативе виднелась черная гитара, и Чонин подумал, что нашел отчасти коллегу. По крайней мере, их, похоже, будет объединять хотя бы музыка. — С первого курса живу, — послышалось откуда-то из недр шкафа, которых в комнате было два. Один, похоже, был освобожден для Чонина. Чанёль натянул футболку, встряхивая своей шевелюрой. — И у тебя не было соседей? — Нет, как-то не подселяли никого, — пожал плечами парень. — Ясно, — Чонин кинул рюкзак на свою кровать, следом снимая и куртку. — Играешь? Альфа кивнул в сторону инструмента, заставляя Чанёля проследить за его взглядом и обернуться на «боевую подругу». — Бывает, — смутился альфа, почесав затылок. — А ты? — Не играю, но люблю слушать. — Какое облегчение, — вдруг выдохнул альфа, а Чонин вопросительно посмотрел на него. — Я думал, ты сейчас начнешь говорить, чтобы я не доставал тебя тут своим бубном. Чонин даже не ожидал, но вдруг громко рассмеялся. Не то чтобы это было особенно смешно, но этот парень подкупал своей простотой. С ним вдруг стало удивительно легко, и Чонин наконец почувствовал, как волнение сошло. Похоже, ему попался нормальный сосед. — Ну тебе и правда не стоит делать это, когда я сплю, — все же усмехнулся Ким, и Чанёль понимающе кивнул. — Даю честное пионерское. Они снова рассмеялись, и Ким поднялся с места, подходя к своим чемоданам. Он взял не так много вещей, но все же их тоже нужно было разложить, а педантичный до тошноты Чонин понимал, что займет у него это не один час. — Ну, просветишь меня в местных правилах? — усмехнулся Ким, открывая один из чемоданов. — В общем-то их не так много, комендантский час не нарушать, сильно не шуметь, омег не водить и не курить — официально. — А не официально? — искривил губы в усмешке альфа, поднимая на соседа взгляд. — А не официально: курить на пожарке, там нет камер, и как бы комендант закрывает глаза. Омег водить можно, но трахаться на моей кровати нельзя, — как-то даже угрожающе пробасил альфа, и Чонин понятливо кивнул. — А насчёт комендантского часа — ну тут всегда можно выкрутиться по ситуации. — Все предельно ясно. Остальную часть времени они провели в тишине, точнее Чанёль улегся в постель, читая учебник по высшей математике, словно художественную книгу, лишь изредка делая пометки карандашом, а Чонин мотался по комнате, рассовывая вещи по шкафам и тумбочкам. Домашкой заниматься он особо не собирался, тем более что первую недельку можно покосить под дурачка и побездельничать. Именно поэтому он едва все закончив, завалился спать. А утро… Утро встретило его абсолютной тишиной и отсутствием Чанёля в комнате. Чонин вопросительно вслушался в тишину, думая, что, возможно, Чанёль в душе, но в комнате было тихо, даже на этаже. Чонин предпочел не задумываться, куда мог деться сосед, в конце концов, у него было полно и своих забот. Например, что надеть и как найти нужный ему корпус, а еще надо успеть заскочить на завтрак, и почему бы Чонину не проснуться сегодня на час раньше, чтобы не бегать как в жопу ужаленному по кампусу? Но нет, делать все заранее было вообще не в стиле альфы, поэтому через пятнадцать минут он уже выбежал из комнаты, наспех закрывая ее на ключ и кидая их в рюкзак. Столовую он нашел еле как и только благодаря тому, что вчера там был. Покрутившись, он так и не заметил тут ни Бэкхёна, ни даже его друга, а больше знакомых у него пока еще не было. Чонин не привык к одиночеству, особенно в местах, где он учился, всегда окруженный людьми, но сейчас находил в этом какое-то утешение. Ему нужно много чего обдумать, но! — А я уж думал, что ты все проспишь, — знакомый бас буквально испугал альфу до чёртиков. Чонин резко обернулся, натыкаясь взглядом на… на Чанёля? По крайней мере, голос принадлежал точно ему, но вот внешний вид. И где тот огромный харизматичный альфач? Вместо него сейчас перед Чонином стоял просто высокий ботаник в рубашке, что была на несколько размеров больше самого Пака, и в круглых очках. Чонин мысленно сравнил его с тем парнем, что вчера щеголял в его комнате с голым подкачанным торсом, что Чонина даже кольнуло завистью где-то под ребрами, понимая, что, все-таки, нет. Может, это не Пак Чанёль? — Ч…Чанёль? — переспросил для верности Ким, хотя понимал, что, наверное, будет выглядеть как идиот. И похоже, именно так он и выглядел, судя по лицу Чанеля. — У тебя амнезия, что ли? Кто же еще? — Прости, я просто не до конца проснулся, — бессовестно соврал Чонин, потому что не нашел ничего лучше. Да и как тут найдешь-то, если только в цвет не сказать? — Ага, я так и понял. Набирай еду и подходи вон к тому столику, — указал в сторону окон Чанёль, сам же разворачиваясь туда. Чонин кивнул и полностью последовал указаниям Пака. Но вот незадача, не успел он сделать и двух шагов, как на него налетел какой-то парень, сбивая с рук поднос. Чонин даже усмехнулся, понимая, что круче утра на новом месте и не придумаешь. Достойно сюжета лучших голливудских комедий, мать его. Он жалобно посмотрел на собственные брюки, которые теперь были в смеси из кофе и овсянки, а на купленных совсем недавно ботинках виднелись остатки бутерброда. Ким едва ли сжал кулаки, медленно поднимая взгляд на причину его несчастья. Омега. Невысокого роста, с красными волосами, проколотым левым ушком и пухлыми губами. Он смотрел на него, кажется, шокировано, вылупив свои огромные глазища. Чонин даже забыл на какое-то время, что, вообще-то, зол до чёртиков. Они встретились взглядами, и Ким замер, отчего-то вдруг втягивая в легкие запах вишни. До альфы не сразу дошло, что так пахнет эта маленькая катастрофа, которая доставала Киму едва ли до плеча. — Прости? — как-то сухо, немного даже вопросительно тянет омега, словно не он только что испортил одежду абсолютно незнакомому человеку. Чонин понимает, что начинает закипать. — А что если нет? Омега тяжело вздыхает, закатывая глаза. — Просто пришли мне счет, и я все оплачу. Чонин буквально задыхается от возмущения, потому что такая наглость была больше по его части, но даже он не позволял себе подобного. Несмотря на свой довольно скверный характер, ему все же всегда хватало воспитания и смелости ответить за свои ошибки. Маленькие или большие. — У тебя совсем с воспитанием плохо? — альфа говорил негромко, замечая, что на них уставилась вся столовая. Даже повара на кухне притихли, кажется, ожидая шоу. — Что ты сказал? — Спрашиваю, что насчет простых извинений, — Чонин знал, что наверняка выглядит сейчас немного нелепо, стоя с ног до головы в собственном завтраке, но тем не менее не убрал природной спеси ни на грамм. А ведь все могло закончиться в разы спокойнее. — А что насчет них? Я же сказал прислать счет. — По-твоему, у меня нет денег, чтобы оплатить себе химчистку? — По-моему, у тебя нет глаз, раз ты сам врезался в меня. А вот это уже переходит любые границы! Чонин резко хватает омегу за руку, дергая на себя, забивая на все свои принципы вроде «нельзя так дергать омег!». Омега округляет еще больше и так немаленькие глаза, глядя на Чонина снизу вверх. — Руки от меня убрал! — шипит он вполголоса, но так зло и уверенно, что Чонина даже немного это смешит. Такой крошечный рядом с самим альфой, но такой комок дерзости. — Извинись! — повторяет Ким железным тоном, не ослабляя хватки, продолжая вдыхать запах вишни. Слишком яркий, будто у омеги недавно только прошла течка. И почему он вообще сейчас думает об этом? — И что ты сделаешь? Ударишь? — усмехается омега, смотря альфе прямо в глаза, не имея даже тени страха. Он уверен, что альфа не сделает так. Откуда-то он знает, и Чонину это не нравится. Неужели его так легко раскусить? — И не боишься? — Ты не рискнешь! — хмыкает Кёнсу. — Чонин! — знакомый голос бьет разрядами тока по спине. Ким переводит взгляд за спину омеги, откуда на него смотрит сам Бён Бэкхён собственной персоной. — Прекрати, Чонин! И Ким прекращает. Отпускает руку «вишневого ежика», как он успевает прозвать про себя этого омегу, и смотрит на Бёна в упор. Они знакомы не так давно, но отчего-то Чонину кажется, что могут передавать свои мысли на расстоянии. Вот так вот, молча смотря друг на друга. Омега отпрянул от Кима, оглядывая по очереди то его, то Бэкхёна. — Я не нуждаюсь в твоей защите! — и снова пускает иголки в ход, даже на Бэкхёна, хотя тот, кажется, откровенно его спас. Бэкхён пропускает это мимо ушей, продолжая мониторить Чонина этим своим фирменным взглядом. — Не будь таким, Кёнсу-я, — вдруг ярко улыбается Бён, теперь уже переводя взгляд на До. Рассерженного До, которого никому до этого момента не приходилось защищать. Обычно все решалось вот этим вот взглядом из-под бровей, которым он сейчас прожигал и самого Бёна. — Я защищал его, вообще-то. Бэкхён бросает насмешливый взгляд на альфу, а Чонин закатывает глаза. — Вы знакомы? — вдруг вырывается у Чонина, и собственно, это звучит глупо. Потому что ну как бы да, это логично, что они могут быть знакомы. Это же сам Ким тут без году неделя. — Представь себе, — усмехается в ответ Кёнсу. — Раз уж такой расклад, научи, пожалуйста, своего протеже манерам! — Обязательно, — хмыкает Бэкхён. В другой ситуации, будь на месте Чонина другой человек, Бэкхён даже не вмешался бы. Потому что ему всегда было по одному месту как именно развлекается До Кёнсу, а то, что омега сейчас именно развлекался, сомнений не было. Он мог и правда не заметить Чонина, но диалоги после, да еще и в таком тоне, продолжал явно от скуки. Потому что иногда даже в таком омуте как До Кёнсу черти бунтуют и просятся наружу. Но Чонина было отчего-то жалко. Не то чтобы сильно, но и пройти мимо Бэкхён не мог. Ким, в конце концов, был такой же жертвой, что и сам Бэкхён в этом тупом плане родителей. И совсем не хотелось, чтобы альфа пал ещё и жертвой До Кёнсу в первый же свой завтрак в этом месте. Чонин возмущенно выгибает бровь, когда Кёнсу разворачивается и собирается уйти, и Бэк хватает его за руку. — Забей! — довольно убедительно восклицает омега, а Чонин совсем не понимает, что тут вообще происходит. Ким не привык к подобному, не привык к тому, что за него заступаются омеги перед другими омегами, и что вообще омеги бывают вот такими… Такими вот ежиками? Он привык к разборкам с альфами, когда один удар решает все твои проблемы. В местах, где он учился ранее, омеги не вели себя настолько дерзко и грубо, и Чонин даже не знал теперь, нравится ему подобное или нет. — Что значит забей? — В твоем положении это значит «пойди в комнату и смени штаны», иначе застудишь кое-что важное, — едва смеется Бэкхён, окидывая альфу недвусмысленным взглядом и уходит. Медленно, раскачивая округлыми бедрами, заставляя Чонина тяжело вздыхать. Такого пиздеца он, конечно, никак не ожидал! Чанёль смотрит за всем этим представлением со своего столика, думая, подойти или всё-таки Чонин разберется сам? С одной стороны, там не толпа альф и даже не один альфа, чтобы ему понадобилась помощь. А с другой стороны, там До Кёнсу — тот самый, что в теории мог заменить, кажется, десяток альф. Не то чтобы он тут имел черный пояс по карате или устраивал бои без правил, но по слухам, в его черный список было лучше не попадать. И Чанёль сейчас искренне молился за Кима, потому что тот, вроде, был неплохим парнем и такого с утра пораньше явно не заслуживал. — Куда уставился? — голос — знакомый, моментами раздражающий, — звучит над самым ухом. Чанёль даже не оборачивается, боясь пропустить что-то интересное. — А сам как думаешь? — на автомате отвечает тот и пытается найти обзор получше, когда друг закрывает ему всю картинку. Сехун оборачивается через плечо, а затем лишь нервно цокает. — Очередная жертва До Кёнсу? — Он мой сосед, — Чанёль все же отрывается от созерцания сериала в реальности. — Ого! — вдруг восклицает Сехун. — Чего сразу не сказал, что новенький — твой сосед? — Я только вчера вечером с ним познакомился, — пожимает плечами Пак, не совсем понимая, в чем тут такой ажиотаж. — А это было так важно? — Ну конечно, это же Ким Чонин. Сынок Ким Юнсона. Пак напрягает извилины, пытаясь вспомнить, откуда знает это имя. Смутно знакомое, оно явно должно говорить о многом, судя по лицу его лучшего друга. — Ким Юнсона, который политик? — Ага, кандидат в мэры Сеула. Хмыкает Сехун. Чанёль не узнал бы об этом, даже если к нему подселили самого мэра. Пак удивлен, конечно, но от этого для него в Чонине не поменялось ровным счетом ничего. Но он не может не признать, что даже для их академии это была птица весомая. — И как он тебе? — Нормальный, вроде, — пожимает плечами Пак. И не врет. Чонин и правда кажется ему нормальным, обычным. — Смотри, Пак, твоя принцесса, — улыбается Сехун, кивая в сторону эпицентра событий. Чанёль тут же настораживается, замечая хрупкую фигуру рядом с Чонином и Кёнсу. Он резко двигается на стуле, в последний момент сдерживая желание подорваться с места. Сехун оглядывает его вопросительным взглядом, но кажется, не удивляется. Это уже стало нормальным поведением для Пак Чанёля, когда в его поле зрения попадал Бён Бэкхён. — Не называй его так! — вдруг ревностно восклицает Пак, а Сехуну хочется заржать ему в лицо. — Ревнуешь? — усмехается младший, не упуская возможности лишний раз подразнить друга. Сколько это уже продолжается? Год? Два? Три? Скорее всего три, потому что Сехун помнит прекрасно, что именно три года назад потерял знакомого с детства Пак Чанёля и получил вот это — его подобие. Не так себе Сехун представлял их студенческие годы, когда они вместе решили поступать в Ульсан. Раньше Чанёль совсем не был таким тихим, сдержанным. «Таким ботаником», — лезет на язык Сехуну каждый раз, как его взгляд падает на друга, что превратился из уверенного в себе альфы в совсем отчужденного и замкнутого парня. И всё из-за одного омеги. Омеги, что одним взглядом вил веревки из альф, а Чанёля буквально растоптал на месте, не дав даже шанса. Словно все вокруг были недостойны его, Бён Бэкхёна, величества. И Сехун правда недолюбливал Бена из-за этого, потому что он с детства привык, что они с Чанёлем были друг за другом горой, но как защитить альфу от безответной любви, Сехун не знал. — Просто не начинай, О, — тяжело вздыхает друг, и в его взгляде так много боли, что у Сехуна сердце сжимается. И он переводит тему. Легко, как и всегда, в общем-то, Бэкхён остается запретной территорией, на которую Чанёль не впускает никого, даже лучшего друга. — Кстати, Чанёль, помнишь Исина? Омегу с четвёртого курса? — Ты про друга Бэкхёна? Сехун закатывает глаза. Ну конечно, для Чанёля все запоминается только если ассоциируется с его ненаглядным Бён Бэкхёном. — Да, про него. Так вот, он просил сегодня зайти в студсовет. Чанёль тяжело вздыхает, чего это ему идти туда? Но он знает, что пойдет, потому что… Потому что Исин друг Бэкхёна, и даже это является веской причиной для Пака. — Зачем? — Он сказал, что у него есть какая-то тайная миссия, и предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — Звучит заманчиво, — усмехается Пак, надеясь, что это будет как минимум предложение свести его с Бэкхёном. Не то чтобы альфа нуждался в услугах свахи, но с Бёном это, похоже, оставалось его последним шансом. — Ты пойдешь со мной? — С чего бы? — удивляется Сехун. — Ну, ты же любишь везде совать свой нос. А студсовет — это место, где варятся и готовятся самые свежие слухи. — Намекаешь, что я люблю сплетни? — как-то смешно дуется Сехун, и Чанёля невольно тянет на улыбку. — Намекаю, что тебе просто скучно жить без омеги. — Сказал тот, кто даже в клуб не ходит. Ты вообще когда последний раз трахался? Не с рукой, имею в виду. Чанёль на это ничего не отвечает, лишний раз понимая, что Сехуну палец в рот не клади. Он поднимается с места, вскидывая вверх средний палец и поглядывая на наручные часы. До пары оставалось не так много времени. — Позвонишь, когда соберемся в студсовет. И да, Чонин на твоем факультете, кажется. Проследи за ним. — А ты ему в охранники нанялся? Если что, меня в это дерьмо не вовлекать. — Я просто не хочу, чтобы он совсем погряз в этом месте. Он неплохой парень. Чанёль уходит, оставляя после себя привычный алкогольный шлейф природного запаха. Сехуну спешить особо некуда, его пары начинаются немного позже, так что у бедолаги Чонина есть время переодеться. И почему вообще Сехун думает о нём?***
Бэкхёну откровенно скучно на лекции по философии. Он ненавидит этот предмет и считает его лишним в программе, да и в целом в жизни, потому что… Ну у какого нормального человека вообще появится желание разбираться во всех этих спиралях Гегеля и теории сверхчеловека Ницше? Он блуждает взглядом по аудитории, как всегда уместившись на задних рядах, чтобы не бесить своим бездельем лектора. А то и сном, когда как придется. Взгляд невольно останавливается на знакомом затылке, что сидит на два ряда ниже и слева. Настолько высокий, что резко выделяется среди основной массы студентов, Пак Чанёль привлекает внимание своими оттопыренными ушами снова. Бэкхён не знает, что именно, но что-то его до колик бесит в этом человеке. С самого первого дня как его взгляд схлестнулся с чужим еще на посвящении. Тогда альфа выглядел несколько иначе, насколько помнится Бэкхёну, но учеба сделала из него какого-то тюфяка и мямлю. И если честно, Бэкхёна еще бесил тот факт, что этот самый Пак имел наглость признаться ему прямо при всей академии. Прямо в коридоре, еще на первом курсе, вдруг решил сделать то, что оттолкнуло их на разные полюса на следующие два года. Бэкхён, возможно, тогда отреагировал слишком резко, но сейчас совсем не жалел. Пак Чанёль бесил его до ужаса, до сводящего челюсть скрежета, и Бэкхён не знал, как объяснить такую свою реакцию на него. Он не мог не признать, что Пак стал единственным среди всех тех, кто подбивал к нему клинья, кто смог запомниться. Кто смог вызвать хоть какие-то эмоции, пусть и отрицательные. Но Бэкхён запомнил его, и вспоминал каждый раз его невероятно раздражающий глубокий бас, его слишком яркую улыбку, от которой так р а з д р а ж а ю щ е слепило глаза, и эти эльфийские уши, за которые хотелось оттаскать их обладателя. Непонятно зачем, но так, чтобы от души, и запомнилось надолго. — Бэкхён, — тянет одногруппник, что сидел рядом, обращая внимание Бэкхёна на то, что он стал слишком громко щелкать ручкой. Бэк тут же перестает, осознавая, что мешает ближнему спать, и теперь уже понимает, что ощущает на себе чей-то взгляд. Чей он прекрасно знает, от того специально не поворачивает голову, делая вид, что Гегель ему вдруг стал интересен, хотя они, кажется, обсуждали марксизм. Это не важно, важнее тот факт, что Чанёль теперь бесил еще больше, перестав делать попытки добиться. Кидая лишь вот такие вот долгие взгляды на лекциях и каждый раз молча сжимая кулаки, когда Бэкхён находился в компании какого-то альфы. Такой бесячий, такой отчужденный, что аж хотелось подойти и влепить затрещину. Чтобы перестал считать мух и наконец перешел к действиям. СМС, пришедшее на телефон, который Бэк забыл поставить на беззвучный, привлекает теперь внимание половины аудитории. Благо препод никак не отвлекается, решая оставить подобную оплошность на совести студентов. Бэкхён тут же хватается за устройство и тяжело вздыхает. И какого черта он подписался на эту тему вчера? Он бежит в студсовет со всех ног, едва заканчивается последняя пара. Потому что Чжан Исин хоть и был божий агнец, но иногда казался хуже самой фурии в аду, особенно если кто-то нарушал его планы. Особенно если это был Бён Бэкхён. Омега заворачивает за угол, пересекая последний коридор, и дергает двери кабинета на себя. Он резко останавливается, потому что его обдает резким запахом алкоголя, и ему уже хочется пошутить на тему того, что «нифиговая тусовка тут намечается», но все оказывается куда прозаичнее. Тот самый раздражающий Пак Чанёль сидит на одном из стульев, разложившись тут словно хозяин, и Бэкхён знает, помнит, что он пахнет коньяком. Дорогим, но безумно раздражающим. Потому что весь Пак Чанёль — один большой триггер для него. — О, Бэкки, ты пришел! — голос Исина вкрадчиво спокойный, что весьма напрягает Бэкхёна. Что за странную компанию он сейчас наблюдает перед собой? За круглым столом уместились Исин, собственно этот комок раздражения Пак Чанёль, Ким Минсок и еще какой-то высокий брюнет, которого Бэкхён часто видел с Чанёлем. — Пришел, — констатирует очевидное омега, так и застывая в дверях, ощущая на себе все тот же тяжелый и долгий взгляд. — Проходи, раз пришел, — улыбается Минсок и кивает на пустующие стулья. Бэкхён идет и садится через два стула от Коньяка, стараясь не вдыхать слишком глубоко, потому что так и от раздражения умереть можно. О том, почему среди целой какофонии запахов он чувствует именно этот, Бэкхён даже думать не хочет. Просто потому что Пак Чанёль слишком бесит, наверное. — Ну, раз все собрались, то мы можем начать, — продолжает Минсок, с таким торжествующим видом, будто он сейчас кому-то вручит Оскар. — Исин? Исин кивает, так же важно, а Бэкхён хочет закатить глаза так глубоко, как это только можно. Кто вообще тянул его за язык вчера, когда он добровольно подписался на эту помощь в студсовете? Наверное, осознание того, что целый год промучаться одному в этих стенах, когда Исин выпустится, будет совсем невесело, и надо как-то расширять хотя бы круг знакомых, если уж не друзей. Просто Бэкхён не привык доверять всем вокруг, а точнее никому. Кроме Исина и дедушки. — Итак, как вы знаете, мы с Минсоком занимаемся вечеринкой для выпускников, которая должна состояться уже в эту субботу, а у нас еще даже конь не валялся. Так как вы все тут добровольно подписались на рабский контракт на ближайшую неделю, то прошу полного сосредоточения и энтузиазма. — Минуточку, — встрял тот самый высокий брюнет. Его, кажется, звали Сехун, по крайней мере, так помнил Бэкхён, что было весьма удивительно. Обычно он не помнил такие вещи. — Я тут вообще за мебель, окей? — Все, кто переступил порог этого кабинета, априори становятся рабами общественной деятельности, так что прости, но тебя сюда никто за уши не тащил, — Чжан Исин умел раскладывать все по полочкам, и Бэкхёна это даже улыбнуло. Сехун почти задохнулся от возмущения, но прилетевший в его сторону недовольный взгляд от Пака быстро остудил пыл альфы. — Я сюда пришел ради какого-то заманчивого предложения, — снова этот глубокий бас, который вибрирует волнами в Бэкхёне, раздражая его рецепторы. Слуха, зрения, всего тела. — Тогда наберись терпения, милый, — эта хищная улыбка Исина совсем не нравится Бэкхёну, и он выгибает свою бровь под таким углом, чтобы друг правильно понял все его мысли сейчас. Но Чжан делает вид что не замечает, игнорируя Бэкхёна. — Так вот, так как вечеринка эта состоит в общем-то из двух частей: официальной и неофициальной, то нам придется разделить силы с Минсоком. Его команда займется всем, что будет без преподавателей, моя команда, в которую входите вы трое, займется более веселой её частью. — Стоп! — восклицает вдруг Бэкхён. Он судорожно мечется, в поисках этой самой кнопки «стоп», потому что… ну потому что. — Какая, нахуй, команда, Исин? Действительно, он что-то упустил момент, когда они вернулись в первый класс начальной школы. Они что тут собираются устраивать школьный выпускной бал? Может еще короля и королеву выбирать начнут? — Та самая, что я из уважения называю командой, на деле же мои дополнительные руки и ноги, а еще… Бэкки, ты, надеюсь, еще не забыл, как петь? Бэкхён сжимает телефон в руках, и кажется, начинает понимать, к чему ведет Исин. — Забыл, — вещает омега, но Чжан Исин лишь фыркает. — Мы с Минсоком подумали, чем заполнить момент с номером от младших курсов, и пришли к совершенно чудесному решению, что вы с Чанёлем составили бы лучший дуэт Академии. — Что?! — восклицают в голос оба, переводя следом друг на друга раздраженные взгляды. — Нет, я не собираюсь петь с ним! Что, больше других людей не нашлось? У нас тут учится пять тысяч человек. — Но ни в ком из них мы не можем быть так уверены, как в вас с Чанёлем, — вот так просто пожимает плечами Исин, словно и не знает отношение Бэкхёна к Чанёлю. — У меня нет ни одной готовой песни, — встревает Чанёль. — А как же та, что ты показывал мне летом? — парирует Сехун, улыбаясь так, словно он тут был подсадной и заранее подговоренный Исином и Минсоком. Чанёль бросает на друга гневный взгляд, думая о том, что им с Бэкхёном обоим надо менять друзей кажется. — Она слишком личная, для… такого! — вдруг выдыхает альфа. — Личная? О чем же, интересно? — Бэкхён и сам не ожидает от себя, но язык ворочается во рту быстрее, чем мозг успевает соображать. Отступать поздно, особенно когда Чанёль смотрит так… Так зло? — Какая тебе разница? Сехун думает, что Пак за это время отрастил себе нихуёвые яйца, если наконец решается так ответить своей Принцессе. Бэкхён почти задыхается от подобных речевых оборотов из уст альфы, что до этого лишь игнорировал Бэкхёна. — Я ухожу! — Бэкхён вскакивает с места, но голос Исина, что звучит в разы громче, чем обычно, буквально пригвождает к месту. — Сидеть, Бён Бэкхён! Никуда никто не уйдет, у нас осталось очень мало времени, и нам некогда бегать по академии и устраивать кастинги. Мы знаем, что вы оба прекрасно справитесь с поставленными задачами, нужно лишь пару репетиций. Бэкхён понимает, что запахло жареным. Репетиции? Один на один с этим мямлей? Он точно не переживет. — Исин, — хочется добавить твердости в голосе и стали, как он это умеет, но против Чжан Исина ничего такого не работает. Он смотрит испытующе, будто это был давно его запланированный план. Бэкхёну хочется выть от безысходности. — Это… я давно не пел. Он делает последнюю попытку, но ничего не удается. Он попал, крупно попал. — Ничего страшного, ты у нас всегда поешь как ангел, — улыбается Минсок своей приторной улыбкой и смотрит так испытующе. Он этим взглядом может из людей сведения выбивать. — Ну так что? — Хорошо, — едва ли слышно выдыхает омега, а потом косится на Чанёля. — Что насчет тебя, Чанёль? — Минсок будто читает мысли Бёна, продолжая улыбаться и оглядывая теперь уже Пака. Альфа молчит, будто бы размышляя, что Бэкхёна совершенно выводит из себя. Он же дал свое согласие, тогда какого черта этот столб сейчас вообще выбирает между «да» и «да». — Он согласен! — вдруг восклицает Сехун, и такой расклад совершенно Бэкхёну не нравится. — Нет, Сехун, — встревает альфа, прежде чем Бэкхён буквально задыхается от возмущения, совершенно не понимая, как это так «нет», когда он сам «да». — Почему я вообще должен это делать? Я не хочу. — Предлагаю тебе забыть о своей хотелке, — улыбка сходит с лица Минсока, и тут похоже просыпается тот самый настоящий председатель студсовета. — Академии нужен этот номер, а значит ты его дашь ей! Звучит как утверждение, без права на апелляцию, без права на выбор и вообще без права на самостоятельную жизнь. Чанёль устало прикрывает глаза, думая о том, что Минсок явно родился не в то время и не в той стране. Вот бы на столетие раньше, да в фашистской Германии, Фюрер явно был бы им доволен… но от этих мыслей отвлекает лишь нервный смешок откуда-то справа. Чанёль медленно поворачивает голову, встречаясь с уже давно знакомыми глазами. — Можешь не заставлять его, хён, — Бэкхён улыбается, но Чанёль видит, что улыбка не настоящая, потому что все те же глаза ещё серьезны. — Я могу попросить кого-нибудь с курса, у нас, кажется, есть ещё ребята с песнями. Мне не откажут. Последнее он особенно подчеркивает, даже сам не зная почему. Просто нравилось наблюдать за выражением лица Пака. Как он нервно сжимал кулаки, делая вид, что ему по боку. Но получалось плохо. — Считаешь, что есть кто-то лучше меня в этом? — Чанёль злится, сам не понимая от чего, задыхаясь в этом запахе карамели. Бэкхён стоит слишком близко, и Чанёль чувствует этот сладкий аромат, что патокой разливается по венам. Для этого много не нужно, всего лишь Бэкхён на расстоянии вытянутой руки, и альфу ведёт по фазе, словно ему всё ещё шестнадцать и он впервые узнал, что такое хотеть омегу. — Вагон и маленькая тележка, Пак Чанёль, — усмешка омеги отпечатывается на аккуратных губах. Исин и Сехун невольно переглядываются, и О вопросительно выгибает бровь, а омега лишь усмехается ему в ответ. Такая очевидная реакция этих двоих обескураживала и радовала. — Если ты услышишь мою песню, то забудешь все другие, — «Слишком самоуверенно для такого мямли», думается Бэкхёну. А Чанёль лишь с опозданием понял что ляпнул, вдруг замечая удивленные глаза Сехуна. — Я вижу, что Чанёль согласен, — встревает Исин, улыбаясь так, будто только что сорвал джек-пот. Он знает, что ему еще не раз прилетит за все это от Бэкхёна, но он дико надеется, что оно все этого стоит. Должно стоить, ведь не зря же они с Сехуном вынашивали этот план целый долгий вчерашний вечер, стоило Минсоку лишь упомянуть о «подарке для выпускников». Они договариваются насчет репетиций нехотя и не без помощи друзей, что начинают и заканчивают предложения за них, силками вытаскивая из этих двоих какие-то слова. Но в итоге, с горем пополам, репетиция назначается на завтрашний вечер. Бэкхён уходит первым, едва ли получает разрешение от Минсока, кидая в Исина весьма неоднозначные взгляды. Чжану пиздец и это не шутки! Исин же лишь вздыхает, смотря на гневные смски, которыми засыпает его Бён, уже по дороге в общагу. У Исина еще много дел в студсовете, а вот Бэкхён мечтает лишь о душе и теплой кроватке, надеясь, что ни Лухана, ни Кёнсу в комнате ещё нет.